Самсон Прокофьевич Гелхвидзе
Потерянный Рай

– Прошу садиться, друзья, – предложил Лацио и предложил заполнить стоящие на столе стаканы разными алкогольными напитками.

Здесь, как и во многих европейских странах, царил культ демократии, в том числе и за столом, и каждый пил тот напиток, который ему нравился.

На столе кроме разнообразной еды, стояли бутылки из-под разных алкогольных напитков, а также минеральная вода, лимонад и другие газированные сладкие напитки.

– Ну друзья, надеюсь, вы поддержите меня и произнесете вместе со мной тост за наших вновь прибывших гостей, – поднимая рюмку с виски, предложил Лацио.

– Непременно, Лацио, – почти в один голос поддержали его все сидящие за столом.

За столом завязалась буйная дружеская беседа и сидящие за ним едва и с трудом общались друг с другом на нескольких языках, в основном на ломаном английском, с добавлением отдельных фраз на местном и русском языках.

Но главное, что беседующим друг с другом удавалось донести до собеседника свои мысли и свои размышления.

Вскоре женщины потушили свет и оставили стол под покровом зажжённых свечей, а сами удалились на кухню.

– Куда это они, Лацио? – поинтересовался Давид.

– Они знают свое дело, Давид, не беспокойся, – с улыбкой отметил хозяин компании.

Под напев поздравления с днем рождения они занесли в комнату роскошный торт с вонзенными в него небольшими зажжёнными юбилейными свечами. В середине его был водружен пластмассовый маркер с изображением цифры шестьдесят.

– О…, – протянул Давид, – Лацио, а мы и не знали дне твоего рождения, да еще и юбилее, почему ты нас об этом не предупредил, иначе кроме нашего вина и деликатесов мы бы еще что-нибудь бы придумали и прихватили с собой.

– А зачем? Довольно и того, с чем вы к нам пожаловали спасибо вам и за это, – с улыбкой произнес Лацио. – А вино у вас отменное. – ничего не скажешь, и чурчхелы³ тоже. А вот сулгуни⁴ вкусный, конечно же, но у нас тоже очень много сотов сыра – пояснил Лацио, – кстати об их импорте в вашу страну я тоже хотел бы с вами поговорить, Давид, но об этом потом, сейчас это не к месту.

Застолье набирало обороты, и беседующие очень легко находили темы обсуждения друг с другом, и так же легко удавалось переходить с одной на другую, что нельзя было сказать о речи, которую они использовали при этом.

Понимали с полуслова, друг друга только местные и вновь появившиеся гости.

В разгар кутежа Эльзе удалось сбежать с кухни, и она опять дистанционно набросилась с лаем на Вано.

– Чего-то она не взлюбила меня Гретта, не знаю, чем я ей не приглянулся, – с улыбкой подметил Вано.

– Она так всегда с новыми людьми, – пояснила, улыбаясь в ответ, Гретта, – к тому же ревнует, наверное. Сейчас я ее отведу на кухню обратно и запру.

По возвращении Гретта присела поближе к Вано.

– Впервые вижу такую злючую таксу, – продолжил тему Вано.

– На то у нее есть и другие основания, – пояснила Гретта и приставила под столом свою ногу к ноге Вано.

Электрический ток моментально прошелся по всем частям тела Вано.

– Только не это, – мелькнула у него в голове мысль, – не это и не сейчас.

Однако он не спешил отрывать свою ногу в сторону. Словно пытаясь полностью и достоверно удосужиться в величине температуры ее тела.

– И что это за причина еще? – поинтересовался Вано.

– Я кастрировала ее и лишила ее возможности материнства, – пояснила Гретта.

– Какая жестокость с вашей стороны, Гретта, – возмутился Вано.

– Но на самом деле я сделала для нее доброе дело, потому что она от рождения у меня больная, и ей нельзя было иметь потомство, так как и оно было бы у нас больным, – допивала она коктейль из своего высокого бокала.

– Но все равно, можно ведь было дать ей хоть небольшой шанс, – отпарировал Вано, приостановив в глотке прохождение очередной порции спиртного.

Гретте чаще других женщин приходилось выходить на кухню по надобности застолья, и в это время Вано пытался поближе познакомиться с двумя остальными ее подругами.

Давид пытался говорить с сидевшими за столом мужчинами о бизнесе, а Вано постепенно уводила за собой его стихия ловеласа.

У него и так не было отбоя от женщин из-за своей мужской привлекательности у себя на родине, а теперь и здесь похоже было, подстерегала та же участь.

В долгом отсутствии, перерыве от семейной жизни и жизни в богатом женском обществе своей фирмы у себя на родине, где он слыл красавчиком и Дон-Жуаном среди намного младше его возраста женщин, вдруг словно еще один новый фронт открылся для него, в который он с большим удовольствием и радостью решил окунуться с головой.

– Гретта, вот Андора говорит еще, что помимо всего прочего ты еще испортила Эльзу тем, что балуешь ее слишком.

– Не Андора, а Альдона, – строго поправила Гретта, – сколько раз тебя можно поправлять, никак не запомнишь ее имя? И потом Андора, – это страна, а Альдона, – это ее имя, запомни пожалуйста.

– А как тебе удалось привыкнуть к жизни в нашей стране, Вано? – поинтересовалась Кэрол.

– А я ее видел, Кэрол? – По двенадцать часов в день приходится работать почти без перерыва, а когда прихожу домой, то валюсь на кровать сразу, как говорится, без задних ног.

– Да, но в воскресенье ведь,…

– А что воскресенье, одного дня мне все равно не хватает для полного восстановления, но … все равно …

– Устаешь, наверно очень сильно?

– А что делать? Жизнь вынуждает.

– Ты все равно выглядишь таким крепышом, что справишься, думаю? – улыбнулась Кэрол.

– Да, занятие в юности спортом очень выручает.

– Каким? – поинтересовалась Кэрол.

– Лацио, признаюсь тебе, что из всех твоих предложений меня интересуют на будущее бассейны, – пояснил Давид, хозяину компании в присутствии его друзей, которые слушали его с большим вниманием. – Но это на будущее, наверное, а пока нам нужно хоть как-то укрепиться у вас здесь. Вся семья моя здесь, кроме дочки и семьи моего сына, и сам понимаешь, нужно и нашим помощь посылать, и на выкуп долгов и квартиры собирать деньги.

– Мы всячески поможем тебе, Давид, – обещали в один голос Бобби и Билл, – главное, что мы тут все вместе и многое можем делать сообща.

– За наш союз и единство, друзья, – предложил очередной тост Лацио. – Бобби, – наш главный шеф Давид, а мы с Биллом его заместители, и у нас еще большая команда людей в нашем подчинении, так что все будет ок.

– Да, друзья, я вам очень благодарен во всем, но сейчас моя самая большая боль, это сын Вано, – указал Давид взглядом на своего сына, полностью погруженного уже в женское окружение.

– Чувствуется, что он в своей стихии, – подметил с улыбкой Бобби.

– Да, этого у него не занимать, – с улыбкой покачивая головой, согласился Давид, – боюсь, как бы они, женщины, не погубили бы его и его семью.

– Почему же? – поинтересовался Билли, – пусть радуется и гуляет, пока молодой.

– Да, но у него на родине очень красивая жена и двое детей, жена даже несколько раз уже уходила от него из-за его таких приключений и возвращалась потом с большим трудом, после моих с женой уговоров и то при условии, что этот случай будет последним.

Ну так вот, друзья, о чем я хочу попросить Вас, он гордый очень и самоуверенный и работает, как вы знаете, на очень тяжелой и трудной работе, укладке бетонных плит на трассе, ну благо зиму пережил, и теперь стало теплее, но все равно, я боюсь, что он так долго не выдержит, а ныть и жаловаться он не привык, это не в его природе.

– Мы понимаем тебя прекрасно, Давид, – мы что-нибудь придумаем для него, – пообещал Бобби.

– У моего друга, Владека, есть хорошее место в вулканизации, – сказал Билли, там почти что балдежная работа, он бы пошел бы туда работать?

– Думаю, что да, – облегченно согласился Давид.

– Да, но для этого придется подождать пару месяцев, так как у него за это время освобождается один гастарбайтер, и я мог бы попросить товарища о Вано, – пояснил Билли.

– У вас тоже очень много женщин курят, Кэрол, как и у нас на родине, почти что больше, чем мужчин, – подметил Вано, докуривая вместе с ней сигарету.

– Да…, – протянула согласительно Кэрол. Сейчас это считается модой, эмансипация.

– А куда сбежала от вас Альдона? – поинтересовался Вано.

– Аа…, – протянула Кэрол, – она всегда так рано уходит, не привыкла долго находиться в мужском обществе.

– И куда она спешит?

– Домой к маме, – засмеялась Кэрол.

– У нее что, никого нет?

– Нет, – продлила свой смех Кэрол.

– Что с ней не так?

– Да так все, но раньше обожглась на молоке, теперь на воду дует.

– А…, – протянул Вано, – понятно, а что с Греттой, какая она злючка, почти как ее Эльза? – возмущенно спросил Вано.

– У нее немного другая, почти противоположная история, рядом с ней трудно уживаются мужчины, так как она командного типа человек, – продолжала улыбаться Кэрол.

– Выходит, ты среди них середнячок?

– Да, так можно сказать, – согласилась Кэрол, едва удерживая смех.

– А что у тебя?

– У меня тоже мама и маленькая дочь.

– А он?

– Муж? Мы в разводе, так приходит иногда, навещает свою дочь. Хорошо Вано, докуривай свою сигарету и пошли обратно в дом, а то замерзла уже, – предложила Кэрол.

V

Несмотря на позднее пришествие эпидемии коронавируса в страну, по сравнению с другими странами, она и здесь не спешила утверждаться в своих правах.

Это помогло выиграть время и на примере опыта соседних стран запастись опытом превентивных мер, которых не всегда строго придерживались все граждане страны.

В особенности это касалось введения комендантского часа с девяти часов вечера и до шести часов утра, и нарушителей штрафовали суммой денег, в несколько раз превышающей суммы средней зарплаты среднестатистического работающего горожанина.

Запрещались также собрания, даже небольшого количества людей, в любых местах и под любым предлогом.

Ввели обязательное соблюдение социальной дистанции, до двух метров, в очередях магазинов и колхозных рынков, с обязательным использованием масок для лиц, резиновых перчаток и специальных антибактериальных средств.

Каждый день по радио и телевизионным программам шло напоминание граждан о мерах самозащиты, и соблюдении мер безопасности.

В легковых автомобилях, в том числе и в такси, допускалось перевозить не более двух человек с масками и то на заднем сиденье.

В офисах и магазинах пестрели всякого рода, рекламные видео и печатные прайсы информационного характера.

В продуктовых магазинах и в супермаркетах, в зависимости их размеров, допускалось входить по очереди только определенному количеству людей.

Похоже было, что жизнь в городах наполовину вымерла.

– Слышали, что объявили вчера, – обсуждали тему, стоящие на остановке несколько горожан.

– Нет, что-нибудь еще?

– Вчера оказывается оштрафовали мужа и жену. Каждого в отдельности на крупную сумму за то, что жена сидела у него в машине рядом с ним.

– Да ну, и до такого дошли?

– Да, и муж полицейскому возразил, мол, платить им штраф и за то, что они вчера всю ночь провели в постели друг рядом с другом?

– А я слышал о том, что оштрафовали на такую же крупную сумму стоявших в очереди перед входом в супермаркет рядом друг с другом отца и сына.

– Не жизнь, а малина! – утвердительно произнес недовольный жизнью мужчина.

– Запасайтесь продуктами и готовьте сухари, – вспомнил с улыбкой фразу из известного кинофильма другой горожанин.

– Запасаться нужно не только этим, а всем и в особенности сан-гигиеническими средствами, антибактериальными салфетками и рулонами бумаг известных трендов производителей, – дополнила также женщина, ожидавшая своего транспорта на остановке.

– Ой и вправду, – как будто бы вспомнил другой горожанин. – Вот, говорят, почему люди так массово раскупают в магазинах сан-гигиенических средств и в специальных торговых точках рынков, бумажные рулоны?

– Потому что, когда один чихает, десять человек вокруг него накладывают в штаны, – со смехом и невидимой под лицевой маской улыбкой добавил другой горожанин.

– Интересно, долго наша такая «радость» продлится?

– Кто его знает?

– Одни говорят, что до выборов осенних, другие, что до лета, а потом наша жара в сорок и более градусов все почистит. Оказывается, этот вирус убивает жара в сорок пять градусов и выше.

– Такая жара убивает и нас тоже, – с юмором подметила одна женщина, стоявшая также на остановке.

– Не хочу пугать вас, друзья, но этот вирус к нам пришел надолго, если не навсегда, и с ним теперь придется жить и сосуществовать бок о бок. Он стал уже спутником нашей жизни.

– Спутником, – хорошо сказано, – ковид спутник.

– Как будто бы других спутников нам не хватало.

– Не частичная ли реализация это плана инопланетян, – мелькнула в голове мысль у пассажира поднявшегося в маршрутне такси желтого цвета, к его удивлению почти пустого, несмотря на вечерний час-пик.

Он даже успел занять престижное место возле окна, в первом ряду, за сиденьем водителя.

По радио маршрутного такси передавали новости дня и, в первую очередь, оперативную информацию по статистике COVID-19.

После этого пошла информация о цифрах экономического роста, благосостояния народа, на фоне пандемии.

– Хм, – мелькнула ухмылка пассажира, – случайно и невольно кинувшего взгляд из окна на электронное табло валютного офиса. – Доллар дорожает по сравнению с национальной валютой, а благосостояние наше улучшается. Парадоксы, вот еще одни неизменные спутники человеческой цивилизации. Как там у классика, – вспомнилось невольно – и опыт, сын ошибок трудных, и гений, – парадоксов труд. Жаль только об упущенных в личной жизни возможностях, и об одной в особенности, – смываться надо было отсюда в свое время за кордон так, как сделали это многие, и в том числе семья моей сестры. Да, естественно, нелегко им было там вначале, но зато сейчас они прекрасно обустроены и живут куда лучше, чем мы здесь. Обидно только то, что и не вспоминают обо мне ни на минуту, не говоря уже о хоть какой-то элементарной помощи, ибо тамошние даже копейки здесь равносильны не одной моей месячной зарплате. Но как же я мог оставить без своего присмотра моих пожилых родителей, в скором будущем оказавшихся по очереди, прикованными к постели более тринадцати лет. Старшие сестры явно не смотрели бы за ними так, как я, так как у них были свои семьи и маленькие внуки и внучки.

Чем больше мысли погружались в свою глубину, тем быстрее они переходили в разговоры с самим собой, в разговоры в пользу бедных, как любил выражаться отец пассажира.

Отрезвили мысли, известие по радио о росте криминальной статистики на экономической основе, причем даже внутри самих семей.

– Слава богу, что пришел этому конец, – облегченно вздохнул сошедший с маршрутного такси пассажир, осторожно прихлопнув за собой дверь автомобиля.

И без этой информации жизнь не сладкая, а с ней уж и подавно.

Остаток пути до офиса, где работал пассажир, пришлось преодолевать через проходы по маленьким дворикам невысоких частных домиков и по угасающим волнам размышлений.

Мышление и мозг автоматически перестраивались к адаптации в совершенно другой среде обитания, из которой он выделял для себя в основном несколько. Это домашнюю, уличную и рабочую среды обитания.

На подступах ко входу здания своего многоэтажного офиса он встретил небольшую группу сотрудников, активно обсуждавших между собой текущие вопросы выигранного ими накануне серьезного министерского тендера.

– Что призадумался так, Александр? – поздоровался с ним один из сотрудников.

– Мало ли о чем стоит, – ответил с улыбкой Александр.

– Если думы тяжкие о короне, то она того не стоит, поверь мне, – ответил один из сотрудников.

– Расслабься и прими действительность, как она есть, легче станет, – посоветовал второй.

– Сегодня смотрел видос про Вангу, которая еще когда предупреждала нас об этом, предсказывая апокалипсис человечеству, – заметил третий. – Она говорила, что заразятся абсолютно все и что это неизбежно, а спасутся и выздоровят только некоторые.

– Все, не все, но хватит с меня и тринадцатилетних ужасов болезней прикованных к постели моих родителей в прошлом, – с этими мыслями Александр едва успел войти в рецепцию своего офиса, как молодая, симпатичная девушка успела вскочить с места и попросила его пройти термоскрининг.

– Тридцать шесть и два, – слетело с ее почти детских губ с улыбкой, она поспешила затем внести эти данные в специальную картотеку для сотрудников, не позабыв взамен пожертвовать пару фраз благодарности.

Рабочая комната чуть больше восьми квадратных метров в ближнем от рецепции конце коридора, служила неким убежищем для сотрудников внутренней охраны офиса, в которой можно было спрятаться от лишних глаз других сотрудников офиса, оживленно перемещающихся по длинному коридору этажа, особенно в конце рабочего дня.

Комната была напичкана компьютерными мониторами, к которым были подключены кабеля камер наблюдения, расставленных по всем этажам офиса. Три монитора с изображениями по шестнадцати камер каждая позволяли просматривать большую часть площадей офиса и записывать на своих внутренних дисках видеоизображения сроком до трех месяцев.

К этим мониторам, расположенным на втором ярусе напротив рабочего стола, добавлялся и монитор от стационарного компьютера, работающего по скорости и по качеству, исключительно по собственному настроению.

Едва успела дверь захлопнуться от вошедшего в комнату сотрудника, как раздался телефонный звонок.

– Здравствуйте, Александр, хорошо что застал вас в комнате, – раздался бодрый голос начальника службы безопасности офиса.

– Здравствуйте, батоно Бежан, – последовал почти незамедлительно ответ.

– Как дела, Александр? Все в порядке у нас в офисе?

– Да, батоно Бежан.

– Записи по расходу электроэнергии и воды по счетчикам, ведете в журнале аккуратно?

– Да, так точно.

– Да? Вот и отлично, нужно обязательно найти и обнаружить причину столь больших наших коммунальных уплат по этим службам ,и соответственно и Михаилу скажите об этом.

– Хорошо, непременно, батоно Бежан.

– Да, и еще, о чем я хотел попросить тебя, в офисе сегодня почти целый день не было воды, как только дадут воду, обойди после рабочего дня все этажи офиса и в обоих санузлах, мужских и женских, спусти воду с бачков и хорошо промой унитазы, чтобы к утру воздух там не испортился бы.

– Конечно, непременно, – согласился Александр, параллельно сопровождая свой голосовой ответ, с возражающей мыслью, – вот этого мне сейчас, как раз и не хватало.

Сукин сын, – возмущался Александр садясь за свой рабочий стол, включая стационарный компьютер и разгребая листки бумаг со своими записями, лежащими на столе непосредственно перед клавиатурой.

– Вот тебе, пожалуйста, и на, плод и итог моей многолетней трудовой научной деятельности.

Да, таких как ты у меня полно было на своих лекциях и любого удалял с аудитории при их плохом поведении, – пробубнил себе под нос Александр.

Несмотря на свою мизерную зарплату по сравнению с другими сотрудниками офиса, двух сотрудников внутренней охраны офиса все-таки удерживала на такой работе массовая безработица, укоренившаяся прочно в стране, казалось, что надолго, в городе, да и по всей стране в целом. Несколько офисных сервисов, как компьютерных, так и бытовых, далеко не нуждались в низкооплачиваемых кадрах.

С вечера, после прихода в офис, рабочий день начинался у Александра с горячего чая и просмотра по компьютеру новостных сайтов и соцсетей, а после и мониторингу тех интернет-проектов, в которые ему по воле судьбы приходилось залезать и которые часто завершались весьма драматично.

Многие интернет-проекты закрывались, и их сайты вообще исчезали из поля зрения их соучастников, повезти могло только везучим и имеющим чутье вовремя из них выйти.

Первый предварительный обход офиса, всех его этажей, происходил в девять часов вечера, а последний, перед его закрытием и взятием на общую сигнализацию – в половине двенадцатого.

Александр, не без боли в душе обходил коридоры и комнаты своего офиса. Еще в недавнем прошлом это здание принадлежало очень именитому и известному проектному институту всесоюзного значения и в нем работало немало его коллег по специальности и однокурсников.

Закрывался проектный институт медленно, но верно, сперва оставался один из четырнадцати этажей проектного института, потом пара комнат, в конце одна и под конец – бац, – и ни одной.

А потом компьютерная фирма с обратной последовательностью приобретала площади этого здания, пока не закупила почти все этажи.

Проходя по привычным коридорам, Александр заходил в каждую комнату здания, выключал свет, где был оставлен, закрывал на ночь все окна в комнате и выключал, как правило, оставленные включенными компьютеры.

– Григорий, приветствую, дорогой, – поспешил поздороваться Александр с гуляющим по двору первого этажа сотрудником наружной охраны из специальной службы охраны городов.

– Здравия желаю, господин начальник, – поспешил с ответом худощавый, невысокого роста мужчина в специальной форме службы охраны, успев при этом встать по стойке смирно и взять честь.

– Полно тебе, Григорий, – проскользнула улыбка на лице Александра, – какой я тебе начальник и тем более господин, мы тут с вами все равны, только лишь с той разницей, что мы с Михаилом охраняем внутренние периметры здания, а вы – наружные, вот и все.

– Знаю, Сандро, просто старая закалка и привычка никак не отпускает меня, – пояснил Григорий. – Шутка ли, всю жизнь провел на военной службе, потом и воевать пришлось в девяностые годы на западе нашей страны, а потом и в том злополучном восьмом.

– Знаю, Гриша, ты у нас герой, не раз приходилось слышать от тебя разные военные истории, и если судить по мне, то ты не только звание полковника заслуживаешь, но и как минимум звание генерала.

– Да куда, там, – поскромничал Григорий, – но вот все думаю, как отойду от всех дел и выйду не по юре, а по факту на пенсию, книгу написать про воспоминания, все про мою военную службу и про разные перипетии военных историй.

– Если ты не сделаешь этого, то я опережу тебя и сам напишу про тебя, сколько слышал уже от тебя твоих историй и приключений, – попробовал напугать Григория Александр.

– Хм, – улыбнулся Григорий, – все равно как я написать не сумеешь.

– Это точно, – согласился Александр.

– Если бы не мой сын – бездельник и нежелание помочь моей семье, дочерям, меня бы здесь не было. Что я здесь потерял? Сутками дежурю, почти что за копейки, а начальство наше посылает на проверку людей по ночам. Вот как в прошлый раз, например, сплю себе поверхностным сном, с открытыми глазами, раскинувшись на своем кресле.

– Такое тоже возможно? – перебил его Александр.

– Даа, – протянул Григорий, – а ты что не знал, что можно спать и с открытыми глазами, как и караульные у мавзолея нашего великого вождя.

– Даже и представить себе этого не могу, как это можно делать? – удивился Александр.

– Да, да, представь себе, что и такое возможно, – подтвердил Григорий, – этому тоже в армии учат. Вообще и армия, и война многому учит человека, – пояснил Григорий.

– Но не человечности и не благородности надеюсь? – возразил Александр.

– Представь себе, что и этому тоже, – утвердительно кивнул головой Григорий.

Но в большинстве случаев, конечно же, когда человек берет в свои руки оружие, он уже в тот же момент становится совершенно другим человеком.

– Эти проклятые войны, – вздохнул Александр, – сколько человеческих невинных жизней уносят они.

– Когда погибают члены твоей семьи, близкие и родственники, очень трудно оставаться равнодушным, тем более когда ты военный человек, – пояснил Григорий.

– Да уж, к тому же когда страна еще теряет свои исконные территории, – согласился Александр.

– В тех девяностых годах мы до последнего защищались от нашей трагедии, в которой я потерял много своих близких друзей и родственников. А там, в тех краях, они жили очень хорошо и зажиточно, прямо райский уголок мы потеряли, – вздохнул с болью души Григорий, – та часть нашей страны в особенности, это потерянный нами рай.

– Да уж, не мало у нас таких потерянных раев, – уголков нашей страны, за всю ее историю существования.

– Да, что там говорить, Сандро, вся многовековая история человеческой жизни – это непрекращающееся войны, вспыхивающие то тут, то там по всей планете, как будто бы невозможно нормальное и мирное сосуществование, пусть даже разных человеческих этносов, пусть даже разнящихся по разным причинам, – подметил с сожалением Григорий.

– Борьба за человеческие ресурсы и жажда к обогащению – вот главные прародители всех войн, – добавил Александр.

– Будь она проклята, любая война, под любым предлогом, – заключил Георгий, – но только не оборонительная.

– Вот именно, – согласился Александр, добавив, – худой мир куда лучше любой войны.

– Хорошо, начальник, когда будем закрывать офис? – попытался уйти от тяжелой темы Григорий.

– Как всегда, в половине двенадцатого, – пояснил Александр, – видишь вот снизу, на разных этажах и в разных комнатах горит свет, в них где-нибудь по одному-два человека всегда, как правило, остаются работать допоздна.

– Хорошо, начальник, в таком случае честь имею, встретимся попозже, – взял вновь честь по стойке смирно Григорий.

Александр ответил улыбкой и стал медленно удаляться от него.

Возвращение Александра к центральному входу с первого этажа сопровождалось трелью светлячков и других насекомых.

– Тепло входит в свои права, – мелькнула мысль у Александра, проходя через автоматически открывающиеся стеклянные входные двери офиса.

Бесшумно мчавшийся вверх, на седьмой этаж, недавно сменившийся на новый, зарубежный лифт окутывал каждого своего пассажира своей аурой и особой средой обитания с роскошным освещением, в своем царстве светящихся зеркал.

В кабине лифта работала вентиляция, экстренная связь и была также установлена специальная коробка с дезинфицирующей жидкостью для рук.

Грузоподъемность лифта была тысяча килограммов и рассчитана была на тридцать человек.

Кабина отличалась своей исключительной умозрительностью и абсолютно не допускала к своим дверям любое прикосновение руками пассажиров, после чего она включала аварийную лампочку технических работ и напрочь останавливалась до прихода вынужденно вызванного лифтера-техника.

За это качество Александр дал прозвище лифту-недотрога.

VI

Утро в день отъезда выдалось на редкость теплым и солнечным, для этого времени года.

На пригородной автостанции хаотичное перемещение людей пронизывалось редкими звуковыми сигналами бороздящих по своим целевым направлениям автотранспортных средств и выкриками водителей маршрутных такси с названиями тех населенных пунктов, до или по направлению которых они собирали своих пассажиров.

– Скоро будешь отъезжать друг, – словно перебил очередную попытку призыва водителя подошедший к нему пассажир, лицо которого выглядело весьма уставшим.

Две сумки в обоих руках и висячий на спине рюкзак выдавали в нем сельчанина.

– Как только соберется нужное количество пассажиров, начальник, – пояснил водитель, – мне ведь тоже должно стоить ехать, тем более, что на обратном пути приходится ехать почти пустым.

– Да, понимаю, – согласительно кивнул головой будущий пассажир.

Как всегда почти не вовремя, как казалось ему, зазвонил телефон.

Не без усилий удалось достать из кобуры мобильного свой телефон и не без труда произнести короткий отзыв.

– Да, слушаю тебя, Мака.

– Ты уже вышел с работы, Миша?

– Да.

– Когда будешь у нас?

– Мака, я стою сейчас на автостанции, возле нужной маршрутки, и водитель с трудом собирает пассажиров, знаешь ведь, как подорожал проезд в связи с этим коронавирусом.

– Детям этого не объяснишь, Миша.

– Знаю, Мака, но что я могу сделать, перелететь к Вам я, к сожалению, не могу.

– А раньше выехать не мог?

– Ну мне ведь нужно было еще заехать домой и забрать те вещи, которые ты просила меня привезти. Позавтракал на лету, принял душ, собрал в дорогу твои вещи и вот теперь стою здесь и дожидаюсь скорого выезда.

– Хорошо, хорошо, мы тебя ждем.

– Только учти, что в дороге я отключу свой мобильник. Надеюсь, что хоть здесь сумею отчасти отоспаться после последних двухдневных бессонных ночей дежурства.

– А чем ты занимаешься по ночам после закрытия офиса?

– Как чем, будто-бы не знаешь, женщин привожу и дежурю вместе с ними, вот они и не дают мне спать.

– Хорошо, что хоть на шутки у тебя остались силы, – проплыла звуковая улыбка по мобильному.

– А что ты такие глупые вопросы задаешь, будто бы не знаешь, какие у нас дежурства ночные, то фейк-сигнализация будит с последующими звонками службы вневедомственной охраны, то начальники…

– Ладно, ладно, приезжай поскорее, мы тебя ждем, – перебил женский голос по телефону.

Маршрутное такси мчалось по построенному новому автобану на предельной скорости. Трасса была почти свободна.

Любимое заднее место пассажира на стороне водителя оказалось свободным и приоткрывшаяся форточка навеивала встречный ветер, убаюкивая изголодавшегося по сну пассажира.

За окном маршрутного такси пробегали знакомые картины дорожного пейзажа, которые почти наизусть, как многократно просмотренное одно и то же кино, запомнились Михаилу надолго, так как каждую неделю ему приходилось проезжать один и тот же путь.

После трехчасового путешествия Михаила спустили на трассе возле развилки и проселочной дороги на свою деревню, до которой ему следовало пройти пешком пару километров в надежде, что его подбросит туда, до своего дома, некая попутная машина. А маршрутное такси, в котором сидели всего лишь несколько молодых людей, не отрывающих всю дорогу своих взглядов от экранов мобильных и пара людей зрелого возраста, не перестающих разговаривать между собой и с водителем на бытовые темы и о политике, продолжило свой путь дальше, в западном направлении страны.

За все это время Михаил успел отрывками едва утолить свою бессонницу и, выпрямившись во весь рост и сделав глубокий вдох и выдох, приветственными словами и с обновленной энергией двинулся в сторону своей деревни и своего дома.

По дороге ему пришлось один раз сделать небольшой привал возле родника и с сожалением пробормотал про себя, – опять, значит, проблему водоснабжения в нашей деревне решить не удалось.

А сколько раз объявляли тендеры на его благоустройство, сколько денег бюджетных было потрачено, а воз, как говорится, и ныне там.

А помнится ведь в былые, хорошие времена, такая вкусная холодная вода лилась из этого родника, что даже некоторые рейсовые машины сворачивали сюда с трассы попить нашей родниковой воды самим и туристам дать попробовать тоже.

– Эх, ну, как говорится, чему быть, тому не миновать, – с этими словами путник приподнялся с места и отправился штурмовать остаток своего пути до своего дома.

– Сынок, доченька, – позвал путник своих детей, не успев еще толком зайти во двор своего приусадебного участка.