полная версия

Салма Кальк
Та, которую я люблю

32. Вероника

Кто они и что им надо, пить да пить бы сладкий яд.

До утра, обнявшись крепко, так они и простоят

Пикник

С турбазы она уехала около трёх часов. Посидели, поболтали, посплетничали про вчера. Сошлись на том, что язве Марине свыше прилетело за её неукротимую злость, замаскированную под хорошее отношение и сочувствие, не иначе. А больше говорить было и не о чем.

Дома Вероника была уже к четырём, позвонила маме на дачу, сошлись на том, что мама с собакой Мухой приедут вечером сами. Катерина по маминым преставлениям должна была быть дома, но дома её не было. Небольшой розыск позволил узнать, что она в гостях и будет поздно.

Быстро в душ, быстро убираться дома, пока никого нет и под ногами никто не болтается. На весь дом сил не хватит, помыть хотя бы свою комнату, мамину, кухню, прихожую с коридором и туалет с ванной. Тем временем разморозился небольшой, но приличный кусок мяса, оставшийся от какой-то суровой готовки, сам по себе он был мал, но если его измельчить, изжарить с луком, потом подержать в сливочном соусе и поесть с макаронами, будет ничего себе. И салат из остатков овощей сделать.

Телефон зазвонил, когда она всё закончила и собиралась есть. В половине седьмого. И звонил не кто иной, как неповторимый и драгоценный начальник.

– Слушаю, – недоверчиво произнесла она.

– Привет, – начал он, как ни в чём не бывало. – Вероника, душа моя, ты дома?

– Да, а… – начала было она, но он не дал ей завершить вопроса.

– А дома ли твои суровые родичи?

– Пока нет.

– А этаж у тебя какой?

– Девятый.

– Чёрт, не допрыгнуть. Придётся, как все – лифтом и ногами. Тогда уж и номер квартиры скажи.

Не веря, Вероника прямо с телефоном и как была – в домашней майке и шортах, босиком – выскочила на балкон. Громада внедорожника чернела у самого подъезда, а хозяин машины стоял рядом и поглядывал наверх. Радостно замахал ей рукой.

– Я всё понял про расположение, но номер квартиры захочет с меня твой домофон.

– Тридцать два, – сообщила она.

Он кивнул, взял какой-то пакет в машине и пошёл в подъезд. Затрезвонил домофон, Вероника механически открыла.

Ну ни хрена ж он. Не было печали. Хорошо, что хоть убраться успела. А переодеться – уже нет. Что делать, что делать, что делать?..

Панику усилил звонок. Она открыла дверь квартиры, вышла в общий с соседями предбанник и открыла вторую дверь. Стоит, улыбается. В светлых джинсах и рубашке с короткими рукавами. И с пакетом.

Вошёл, она заперла все двери. Пакет был аккуратно поставлен на обувную полку, а Ледяной с восторгом её оглядел. Да-да, именно с восторгом.

– Ну вот теперь здравствуй, душа моя, – он обнял её и смотрел, просто смотрел.

А она держалась за него, просто держалась. Потому что непонятная дурацкая слабость разбила на месте, как удар по голове. И только держаться. Обхватить его посильнее. Чувствовать его тепло. Его запах. Его…

На кухне что-то с грохотом упало на пол, и звук привёл их обоих в себя. Так бы и целовались в прихожей, пока мама не приехала.

– Проходи и рассказывай, откуда ты взялся, – она пошла посмотреть, что там на кухне.

Всего-то кастрюля пустая с печки свалилась. Которая была вымыта и сохла.

– В смысле – откуда взялся? Снизу.

– Это я понимаю, а откуда ты взялся у меня под окнами?

– А чего бы мне не приехать под окна к своей девушке? – улыбнулся он. – И вот ещё, смотри, мне показалось, ты такое любишь, – достал из того самого пакета цветущую орхидею в прозрачном горшке.

Миниатюрный фаленопсис с белоснежными цветами, тугими листьями и бодро торчащими наружу корнями.

– Да, я люблю орхидеи и фиалки, спасибо, – надо же, обратил внимание.

– Фиалок не видел, а этого добра у тебя полный кабинет, сложно не заметить, – подмигнул он.

Горшок Вероника унесла к себе, поставила на стол. Потом подумает, куда его определить. Пока надо определиться с более важными вещами.

– А про девушку – ты уже всё решил, да? – села напротив него на табуретку, смотрела прямо в лицо.

– Я – решил. А если ты против, то скажи. Но тогда я чего-то не понимаю.

Всё ты правильно понимаешь, подумала она. Но всё же решилась.

– Ты не знаешь обо мне ничего. Я не знаю о тебе ничего. Ну, кроме каких-то анкетных данных, да?

– Дело наживное, узнаем. Я рад побывать у тебя, и буду ещё более рад, если ты окажешься у меня. Вчера мы видели друг друга достаточно неформально. Если ты хочешь о чём-то знать – спрашивай, я отвечу. Если усомнишься в моём ответе – спроси любого моего родственника, их у меня прорва, да ты заметила, наверное.

Вероника рассмеялась.

– Да если ты врать возьмёшься, то твои ж все за тебя горой встанут!

– Это точно. И ты им, кстати, понравилась. Полинька просила звать тебя в гости. А Майк уже позвал в лес. Нас обоих.

– Вот-вот, твоя семья. Ты высоко летаешь, я по земле хожу. Что у нас может быть общего? Я до недавнего времени копейки считала, ты – вряд ли. У меня, наверное, и мозги по-другому устроены, не так, как у тебя и всех твоих!

– Да фигня это всё. Отец Полиньке тоже был ни разу не ровня. Ей, по ходу, до сих пор некоторые приятели припоминают, что вышла замуж не понять за кого, без роду, без племени, и уехала к нему жить в жопу мира, где одна зима только полгода, а всё остальное – уж как получится. И что? Кому-то это помешало?

– Так она правда итальянская графиня?

– Это откуда инфа? – рассмеялся он.

– Тётки в конторе рассказывают, откуда ещё. А вчера мы все посмотрели и поняли, что это правда. И что с такой мамой тебе у нас в принципе никто не может понравиться, ты к другому привык.

– А тебе откуда знать, к чему я привык? – он всё ещё улыбался. – Знаешь, лет-то не двадцать, и в жизни бывало разное.

– Сколько, кстати? Я твои анкетные данные не смотрела.

– Тридцать восемь. В августе будет тридцать девять. А ты чуток помладше моих сестёр, Элке уже есть тридцать три, а Линн только ещё будет осенью. Я странноватый, но хороший, правда.

– Ты— мой начальник.

– Тебя это волнует? – удивился он. – Ты вроде не секретарша и не диспетчер. И должность свою получила ещё задолго до меня, и отметилась на ней так, что ни одна собака ничего гадкого про тебя и про твою работу не скажет.

– Уверяю тебя, скажет. Непременно. И так уже, думаю, говорят, что ты решил взять меня в любовницы, а мне только того и надо было.

– Вот и скажи, что это ты решила взять меня в любовники, а я и не возражал, – рассмеялся он. – Если кто-то осмелится сказать в лицо, конечно же.

– Это вряд ли. Скорее будут говорить за спиной.

– Слушай, неужели у меня репутация такого человека, женщину которого можно безнаказанно обижать? Удивила, правда. Ваш Недолюбов был тряпкой, так что теперь, все тряпки, что ли? И мне нужно непременно кого-нибудь серьёзно покалечить, чтобы поверили? – вот теперь он перестал улыбаться.

– Вик, я не знаю. Ты нравишься мне так, как никто и никогда. Но я не хочу, чтобы стало ещё сложнее, чем уже есть.

– Вот. Я услышал то, что хотел. Душа моя Вероника, ты мне не просто нравишься, мне нравится в тебе вот вообще всё. И как ты говоришь, и как ты смотришь, и как ты одеваешься, и как ты движешься. И как ты работаешь, уж прости. И как ты реагируешь на происходящие неприятности. Если вдруг станет сложнее, чем уже есть, то мы заметим. Мимо нас не пройдёт. А вообще говорят, что правильно – это когда вместе лучше, чем по отдельности. Я такое видел, у меня перед глазами есть прекрасные примеры. Это не сказка, так бывает. Давай пробовать? – он снова улыбался, смотрел на неё и улыбался.

– А вдруг тебя в моём теле что-нибудь не устроит и разочарует? – сощурилась она.

– То, что я вижу, меня восхищает. А в остальном… Знаете ли, Вероника Андреевна, тело – инструмент настраиваемый.

Угу, только многие предпочитают, чтобы этот инструмент уже был настроен, как надо.

И кто его знает, до чего бы они там договорились, Вероника уже прикидывала, что её кровать слишком старая и узкая для них двоих, но Вику позвонили. Он буквально пару раз ответил что-то вроде «угу» и завершил «хорошо, буду».

Убрал телефон, взял её за обе руки.

– Вероника, увы, но у меня максимум полчаса. С другой стороны – хорошо, что нам дали поговорить.

Она глянула на часы – да, половина восьмого.

– У меня тоже максимум полчаса. Потом мама с дачи приедет. Ты голодный? Есть будешь?

– То, что ты приготовила? Буду без вариантов, – рассмеялся он.

Так что они успели поесть, договориться, что встречаются завтра на работе в половину девятого – там Алёна и её комп, и ещё обняться-поцеловаться, снова в прихожей.

И даже грязные тарелки, количество которых могло вызвать вопросы, Вероника успела помыть.

33. Вик

Я еду, еду, не свищу, а как наеду – не спущу!

Понедельник не должен был стать каким-то особо тяжёлым, но неприятные дела были, увы. И смысл в том, что их делать всё равно приходится – иначе то, что должно работать, не работает. А так неправильно. Бизнес должен работать и приносить прибыль, в его нынешнем случае – машины должны ехать по трассам и везти то, что нужно туда, куда нужно. А всех, кто этому мешает – с пляжа, как говорится.

Вчерашний разговор с Вероникой оставил странное впечатление. Он отлично видел, что небезразличен ей, но ему не так часто встречались в жизни женщины, которые не спешили броситься на шею, будучи очарованными им ли самим, или его деньгами и статусом. Обычно было наоборот – стоило только поманить, и ему охотно шли навстречу. Что не так? И не так с ним – или с ней?

Вик подумал, что нужно организовать свидание. Хоть прямо сегодня, он же её пригласил. Именно свидание, а не случайный ужин с утешениями пострадавшей. И там будет видно. А торопиться не надо. Хорошие вина, например, обычно выдержанные, и время идёт им только на пользу. Вероника производила впечатление очень хорошего вина.

Так ли это? Вот и поглядим.

Маленькая красная машинка Вероники стояла на парковке их бизнес-центра. Ух ты, уже долетела с того берега! Вик поднялся к себе, оставил там сумку с ноутбуком и отправился к ней в кабинет.

– Доброе утро, душа моя Вероника Андреевна, – он кивнул и улыбнулся, а хотелось подхватить её на руки, закружить и зацеловать.

Камеры, да.

Вероника делала то, что обычно поручала Алёне – ставила в вёдра свои орхидеи и заливала их водой.

– Доброе утро, Виктор Валентинович, – она тоже улыбалась, открыто и радостно. – Кофе?

– Из ваших рук? С удовольствием.

Она достала чашки, налила из машины кофе им обоим, поставила прямо на свой стол и достала из ящика стола большую плитку шоколада. Сестрёнка Линочка была шоколадо-фанаткой, благодаря ей Вик знал, что «Фазер» – это очень прилично и вкусно.

– Скажите, старт сегодня в одиннадцать, так?

– Да. Будем наблюдать трансляцию онлайн, – кивнул он. – У меня в кабинете, с заинтересованными лицами. А потом – следить по карте.

– Есть ещё три обычных заказа. Если всё хорошо – сегодня их оплатят.

– Пусть только попробует не быть хорошо, – подмигнул он.

Дверь отворилась, появилась Алёна свет Витальевна. Увидела свою начальницу, которая с раннего утра сидит и запросто пьёт кофе с боссом прямо на рабочем месте – и даже рот приоткрыла.

– Доброе утро, – пробормотала она.

– Доброе, доброе, – кивнул Вик. – Проходите сюда, Алёна Витальевна, к вам есть небольшой вопрос.

– Что такое?

Испугалась, определённо испугалась!

Поставила сумку на свой стол в приёмной и вошла в кабинет Вероники.

– Здравствуй, Алёна, присаживайся, – кивнула Вероника ледяным тоном.

Хорошим таким, правильным. Он достал специально прихваченный по такому случаю планшет, нашёл там скрины переписки Алёны с Мариной Бойко и вложил в руки Веронике.

– А Висюков наладил компьютер? – пробормотала Алёна.

– Нет данных, – покачала головой Вероника. – Взгляни, Алёна. Ты тут в пятницу убежала и оставила на своём компьютере много любопытного. Подскажи, это вообще о чём? – она сунула планшет Алёне под нос.

Алёна прочитала… и стала бледная-бледная.

– Н-н-н-не знаю, – пробормотала она.

– Зачем это вы вели такие содержательные беседы с Мариной Борисовной?

– Это всё она, – сказала Алёна. – Приходила сюда, когда Вероники Андреевны не было, и говорила про неё всякое.

– А вы слушали? – вкрадчиво уточнил Вик.

– А куда мне деваться-то было? У меня ж тут работа!

Вероника разъярённо сверкнула глазами, услышав про работу.

– Раз у тебя здесь, как ты говоришь, работа, то почему адресованные мне письма до меня не доходят?

Алёна опустила голову и молчала.

– Алёна, зачем тебе это всё? – спросила Вероника уже спокойнее.

Алёна молчала по-прежнему.

– Вероника Андреевна, сдаётся мне, вам нужен новый секретарь. Я поговорю с Анной Константиновной, думаю, она порекомендует кого-нибудь из штата «Продлеса» или около.

– Как новый секретарь? – вытаращилась Алёна.

– Я не готов терпеть откровенное вредительство.

– Я не подумала… Я думала – так, просто. Разыграем Веронику Андреевну.

– С госпожой Бойко за компанию? Так, Алёна Витальевна, рассказывайте всё и до конца. Тогда хотя бы пойдёте по собственному желанию.

Алёна Витальевна всё поняла правильно и забормотала про Марину, которая подходила и говорила – какой хороший новый шеф, будет заботиться о тебе и о твоих малых деточках тоже, хорошая партия во всех отношениях, только нужно его соблазнить. Зачем думать о Веронике Андреевне, своя-то рубашка поближе к телу будет!

Какая, мать её так, заботливая эта Марина, прямо деваться некуда!

Но Вик понимал, что поставь отец на это место Влада Вершинина, тоже, кстати, разведённого – дело могло бы выгореть. Влад любил, когда на него вешались, а ему не нужно было ничего делать для того, чтобы заполучить в свою постель новую девочку. И Влад бы легко попробовал всех – и Алёну, и Марину, и девицу Сашеньку, и кто там есть ещё. А потом бы ловко между ними лавировал.

Впрочем, про себя он понимал, что в определённый период жизни тоже не отказался бы ни от одного идущего в руки предложения.

Тем временем Алёна рыдала, а Вероника сидела с яростно пылающими глазами.

– Вероника Андреевна, почему так-то?

Вероника помолчала немного, потом ответила.

– Наверное, потому, что я доверяла тебе и по работе, и вообще. Видела, что тебе непросто, и старалась помочь, если могла. Но раз всем своя рубашка ближе к телу – знаешь, я предпочту работать с человеком, который не станет пакостить мне исподтишка.

И Вик был с Вероникой полностью согласен.

Алёна собрала вещи и отправилась в кадры за документами. Вик шёл за ней следом до кабинета, и краем глаза успел заметить, как за его спиной к Веронике ворвалась Маргарита Романовна. Дверь закрылась.

Две девушки, Оксана и Оля, сидели в кабинете, а Марина Бойко – в отдельной крошечной выгородке за дверью.

Марина разулыбалась, стоило ей только заметить Вика, и пропела медовым голосом приветствие. Увидела Алёну, сделала большие глаза.

– Марина Борисовна, оформляйте Васиной увольнение по собственному, – сказал Вик.

Прищурился на яркий свет из окна и наблюдал за сценой.

– Алёнушка, что случилось? Ты нашла наконец-то хорошую работу? Тогда чего плачешь? – запела Марина уже по другому адресу.

– Из-за тебя всё, дура белобрысая! – вдруг рыкнула сквозь слёзы Алёна.

– Чего это из-за меня? – Марина уставилась на Алёну. – Косячила, наверное, вот тебя и погнали!

– А кто мне писал в «Одноклассниках» – ну хоть кофе на неё пролей, а? Кто говорил, что своими ушами слышал – шеф-то наш одинокий и несчастный, иди-ка ты, Алёна, его утешь, он только рад будет!

– Довольно, – сказал Вик.

Вроде негромко сказал, но обе почему-то дёрнулись.

Дальше он внимательно пронаблюдал, как Алёна писала заявление, а Марина делала остальное.

– Виктор Валентинович, расчёт же делаем сегодня на карту? – пропела Марина.

– Именно, – кивнул Вик.

Алёна поставила все подписи во всех положенных местах, подхватила сумку и отправилась восвояси.

– Глупая же, правда? – Марина улыбнулась хитренько и подошла близко к Вику.

– Ну да, не гений, – кивнул Вик. – А вы неплохо так этим пользовались, да?

Достал планшет и показал помянутую уже сегодня переписку. Марина читала и бледнела.

– Откуда вы это взяли? – прошептала она.

– Эта, как вы сказали, глупая особа не выключила компьютер и не закрыла браузер. И даже окошко с перепиской не закрыла. Осторожнее надо быть, когда гадишь, уважаемая Марина Борисовна. А теперь к делу: покажите мне больничные Чернышова и Куркина.

– А… разве с ними что-то было? Я о таком не знаю. Мне не подавали никаких больничных. И плюньте в глаза тому, кто вам про эти больничные сказал, – затрепетала Марина.

– У меня есть свидетельства о том, что их неделю не было на работе, – сообщил Вик, вновь сощурившись.

– Ничего не знаю, – замотала головой Марина.

– А о том, что Чернышов рассказал всё про колёса Ласточкиной и про два косаря от вас, вы тоже не знаете?

– Что он мог про меня сказать? Врёт он всё!

– Рассказал, как вы его вызвали в контору и выдали техзадание. И сказали, что если не выполнит – то все узнают про прогулы, это ведь не в первый раз случилось, как я понимаю. Только вы не подумали, что камеры видели и писали вашу встречу.

– И что теперь? – дёрнулась она.

– А теперь у меня на столе статистика по людям, прогулы которых вы покрывали. Догадываетесь, что дальше?

– Понятия не имею, – улыбнулась она.

Надо же, взяла себя в руки.

– Увольнение.

– Да ладно, – не поверила она. – А если договоримся?

– Это как же?

– А как скажете, – она подошла близко, смотрела в упор и говорила с придыханием.

– Для чего вы подбивали Васину и Татарникову за мной бегать?

– Ну… – улыбнулась Марина, кажется, даже подумала, что пронесло. – Они ж потом, если бы выгорело, были бы благодарны и таскали бы мне информацию. А какой кадровик без информации, скажите? Опять же Татарникову вы сами первым зацепили, вы же с ней ужинали, вот она и надумала себе бог знает что. Вы, правда, подумайте, я уж точно не хуже Ласточкиной!

– Хуже. Ласточкину ни разу не поймали ни на косяках, ни на вранье. Так что либо она человек приличный, либо делает свои дела так, что не подкопаешься. Свободны, уважаемая Марина Борисовна. Дела сдайте Оксане Валерьевне, – а если Оксана такая же дура, то и её отправим, пока же пусть работает. – На планёрку можете не ходить.

Вышел в кабинет, нашёл взглядом Оксану, невысокую плотную бурятку.

– Оксана Валерьевна, принимайте дела. Марина Борисовна нас покидает. Жду через четверть часа на планёрке.

В коридоре Вику очень удачно встретилась Наталья Синяева, начальница девицы Сашеньки.

– Добрый день. Подскажите, Наталья Викторовна, Александра Татарникова очень ценный работник?

– Как вам сказать, – усмехнулась Синяева.

– Да как есть, так и говорите.

Она подошла близко и сказала очень тихо:

– Работник самый обычный, но у неё же отец в областной администрации.

О как. Не было печали, называется.

– Понял. Про администрацию не думайте, там, если что, задействуем тяжёлую технику. Александра работает до первого косяка.

– Ясно, – усмехнулась Синяева. – Ей можно об этом сказать?

– Думаю, нужно, – усмехнулся Вик в ответ.

Пойти к себе и хоть водички выпить, что ли.

Анна Константиновна смотрела озабоченно.

– Всё в порядке, Виктор Валентинович?

– О да. Проредил немного местное сообщество сплетниц. Кофе не нальёте?

– Непременно, – Анна Константиновна отошла и мгновение спустя вернулась с чашкой и блюдцем.

На блюдечке лежали дольки шоколада с надписью на каждой – Fazer.

– Что это? – удивился Вик.

– Это передала Вероника Андреевна. Сказала – вам понравилось.

34. Вероника

Шоколадом лечить печаль

И смеяться в лицо прохожим

Марина Цветаева

Ночь она почти не спала. Слишком сильным оказалось всё, что вместилось в пролетевшие выходные. Ещё в пятницу на работе они были на «вы» и чужие друг другу, хоть в целом и казались симпатичными. А потом кофе на ноутбуке, гроза, подъезд, его губы… Дальше – хуже. Квест, танцы, посиделки у костра. Потом Сашка-дурашка видела её вместе с Виком – когда они зашли к нему за вещами. Конечно, она, в отличие от Сашки, была одета, но всё равно – пошла с шефом в его номер. На ней же не было написано, что они уже всё на сегодня решили, и он уезжает, а она остаётся!

Ну и вечер тоже. Может он, видите ли, приехать под окна к своей девушке. А когда Вероника спросила – неужели уже всё решил, он даже как будто удивился. Привык сам решать за всех? Или привык, что на него все сами падают?

Нет, сказать честно – он очень хорош, просто возмутительно хорош. Хоть в лесных штанах и футболке, хоть в смокинге. Да и в обычном костюме – тоже. Голос его можно слушать вечно, а в его глазах легко тонуть. Угу, девушка одного из Ледяных. Кому рассказать – обхохочутся.

Нужно было обсудить это всё хотя бы с Ленкой. Обычно она была в курсе вероникиных увлечений, могла посмотреть на ситуацию со стороны и дать дельный совет. Как там – «и лишь безумец был способен так влюбиться»?

Вот-вот. Дурой ты, Ласточкина, родилась, дурой и помрёшь.

На работу она приехала первая, его машины ещё не было. Поднялась к себе и, чтобы успокоиться немного перед предстоящим неприятным разговором, взялась поливать орхи. Из семи фаленопсисов цвели пять, их нужно было поливать и протирать особенно осторожно, чтобы не испугались и бутоны не отсушили и не сбросили.

Ледяной появился, когда она замачивала последний горшок. Улыбнулся так, что она едва сохранила остатки рассудка. Очень уж захотелось подбежать и обнять его. А нужно было собраться и работать.

Разговор с Алёной получился именно таким, как она и представляла – нервным и неприятным. Но работать с ней Вероника больше не сможет, исключено. Ругаться бесполезно, учить взрослого человека жить – тоже бесполезно.

Ледяной увёл Алёну в кадры. Вероника достала цветы из вёдер и расставила по подоконнику и столу под одобрительными взглядами пришедшей Маргариты Романовны. Та оценила обстановку, сходила к себе, принесла каких-то умопомрачительных кофейных зёрен и сливок и сделала им ещё кофе. Выслушала про Алёну и согласилась с Ледяным – нечего гадить там, где ешь. А секретарша новая найдётся.

Маргарита Романовна уже ушла к себе, когда на глаза Веронике попались остатки шоколада. Кажется, Ледяному зашло.

Она сложила несъеденные дольки в блюдце, унесла в приёмную и наказала Анне Константиновне – скормить начальству, ему это понравилось.

И до планёрки ещё успела зайти к Висюкову. Чтобы узнать – ноутбук не заводится, но информацию с жёсткого диска сохранить удалось.

На планёрку явились нетипичные люди. Вместо Димы Померанцева пришёл Серёжа Емельянов – придурок Димка лежал в больнице; прогноз был – лежать ему там до конца недели. Жанны не было – вместо неё пришла Лариса Петровна. А вместо Марины Бойко кадры представляла буряточка Оксана.

Ледяной первым делом объявил об увольнении Марины – неужели? Ну и слава богу! А потом попросил Оксану и Анну Константиновну разузнать про прилично работающего секретаря.

Далее обсудили формальные итоги корпоратива, но кроме травмы Померанцева ещё можно было обсуждать разве что остатки выплат по счетам. Лариса Петровна быстренько об этом и рассказала. Что если сегодня поступят суммы от клиентов, то сразу и оплатим. А Вероника подтвердила – должны поступить.

Ледяной удивил – похвалил всех, кто занимался организацией, и особо отметил квест. Распорядился дать создателям квеста премию. Также распорядился: бухгалтерии изыскать средства на новый ноутбук для финансового директора взамен геройски погибшего. И вместе с техподдержкой сегодня же решить вопрос о покупке.

Потом проговорили первоочередные заказы этой недели – ну, кроме китайского. И Ледяной напомнил, кто именно за них отвечает – головой и рабочим местом.

А потом он объявил, что планёрке конец, а Емельянов, Демьянов и Ласточкина остаются, и ещё позвать из техподдержки Машкова. Ну да, дело к одиннадцати.

Иван Машков настроил большой шефов монитор, они сели вокруг, Анна Константиновна принесла всем кофе.

На площадке, с которой стартовали машины, вальяжно стоял Михаил Ледяной в костюме с иголочки – когда только успел туда долететь. Он командовал процессом, в какой-то момент на большой монитор вывели изображение старшего Ледяного с напутствием, потом – господина китайца Фань Чэня. Потом девять громадных машин завелись и поехали.

– Дай-то бог, – сказал Паша. – А правда, что китаец ещё будет у Валентина Фёдоровича покупать, а нам заказывать доставку, если выгорит?

– Да вроде правда, – сказал Вик Ледяной. – Ключевые слова – если выгорит.

Потом ему звонили – кажется, как раз самый старший Ледяной по поводу выехавших машин. Вероника попрощалась – он кивнул, не выпуская из руки телефона, – и пошла к себе.

Не успела она зайти и включить комп Алёны – надо же почту посмотреть – как в приёмную влетела, иначе не скажешь, Лариса Петровна. И начала с места в карьер рассказывать про свою племянницу, которая вот только сдала ЕГЭ, да хреновасто сдала, и баллов в приличный вуз, по ходу, не наберёт, и платить за обучение не особо есть чем. И её, конечно, затолкнут куда-нибудь на заочку, где подешевле, но хорошо бы и работу хоть какую-нибудь найти, так вот не возьмёт ли уважаемая Вероника Андреевна хорошую домашнюю девушку на место секретаря, коль оно у неё освободилось? За компьютером сидеть девушка умеет, а цветы ваши страхолюдные поливать научится…

Вероника отговорилась тем, что шеф уже поручил найти ей сотрудника, а так она бы конечно, она бы обязательно. Но, откровенно говоря, брать девицу после школы, которая даже экзамены с трудом сдала, не хотелось. Вдруг найдутся варианты получше?

Вариантов получше ей до обеда успели предложить ещё три. Дочери, племянницы, соседки. И это ещё мама не в курсе, а то бы Катерину не то что предложила, а прямо в офис притащила бы за руку. Ну да, работа в компании считается козырной, зарплаты здесь повыше, чем в среднем по городу.

На обеде Вероника пересказала всю эту мутотень Маргарите Романовне. Та только посмеялась. Сказала – найдётся секретарь, нечего переживать.

Часа в четыре Висюков лично привёз ей новый ноутбук. Большой и тонкий, красивый, серебристый. Но сказал, что устанавливать всё нужное и вообще настраивать будет уже завтра. Пришлёт кого-нибудь с утра. Вероника попросила прислать Машкова.

А уже в шестом часу в приёмной возник Ледяной. Улыбнулся и сообщил, что вот прямо сейчас их обоих ждут в «Продлесе» – господин китаец изъявил желание накормить-напоить иркутских партнёров. Ну ОК, поедем.

В конторе Ледяного-старшего, кроме него, его супруги и господина китайца с супругой, присутствовал тот мужик, который сейчас за Вика Ледяного в отцовской конторе, Влад, кажется, зеленоволосая девушка Валерия, которую приставили к китайцам, и Серёжа Емельянов. Всех пригласили за накрытый круглый стол, и Вероника оказалась между Виком Ледяным и Владом.

Дальше было обычное – тосты, пожелания, беседы о перспективах. Говорили по-английски, кроме супруги китайца и Серёжи, им переводила Валерия.

Влад Вершинин (вот так его зовут, оказывается) взялся за ней откровенно ухаживать – спрашивал, что положить и что налить, подмигивал, пытался брать за руку. А потом Вик глянул на него – только глянул, Вероника была уверена, что ни звука не издал – но тот сразу же завял. Вот как бывает. Но она не в обиде, нет.

Перед десертом все вышли из-за стола прогуляться во дворике и подышать. И в этот момент к Веронике подошла Полина Николаевна.

Подошла как хозяйка – спросила, всё ли ей нравится, как ужин, как компания. И как вообще работа, тоже спросила. И – изменилось ли что-нибудь с приходом нового начальства. Вероника чуть было не фыркнула и ответила – да всё изменилось. И, к счастью, в лучшую сторону. Нет, она не жалеет о смене начальства нисколько, всё к лучшему.

Графиня или кто там ещё эта дама – неважно, главное, она здесь хозяйка, и это видно. В курсе всего, что делает муж и сыновья. Интересно, сколько ей лет? Должна быть старше мамы, видимо, очень хорошо сохранилась.

Вик подкрался как будто на мягких лапах – тихо и незаметно. Поцеловал в щёку Полину Николаевну, взял под руку Веронику. Мать улыбнулась ему – нет, им обоим! – и пошла внутрь.

– Душа моя Вероника, я хочу пригласить тебя на свидание.

– Это как? – рассмеялась Вероника. – Мы ж и так каждый день видимся.

– Мы видимся по работе. А я хочу не по работе. Я хочу – о нас самих.

– Эк загнул – о нас самих.

– Да. Ты – как есть, и я – как есть. И всё.

– И куда же ты предлагаешь отправиться?

– Я корыстен, и предлагаю отправиться ко мне домой.

– Это куда?

Они же все живут в Листвянке. Не ближний свет, мягко говоря.

– На Декабрьских Событий. Я буду очень рад, если ты примешь приглашение и придёшь в гости. Точнее, если ты согласишься, – тогда я сам тебя привезу.

– Но не сегодня же, – вырвалось у неё.

Времени-то уже – десятый час.

– Увы, – согласился он. – Завтра?

– Давай послезавтра. Завтра я уже себе заняла.

– Как скажешь, – кажется, он даже немного удивился.

Он думал, у неё не может быть никаких планов? Может, ещё как.

– Договорились. Придётся не сидеть на работе допоздна.

– Постараемся, – улыбнулся он. – Пойдём, кажется, нас ждут.

– Пойдём, – улыбнулась в ответ Вероника.