Лана Рэй Котт
Великий Партион. Восход

Часть 1. Локер

Пролог. Предсказание Карры

Кета Леон шёл по старинной, вымощенной красноватым булыжником улочке Станцы. Прилетая на остров, он редко покидал стены своего фамильного крона, но в этот раз дела заставили его приземлиться у Торговой Палаты. Уладив их, он ни с того ни с сего решил дойти до дома пешком и, как будто случайно, набрёл на знакомое место. Ухмыльнувшись, Лорд Станцы завернул в узкий неприметный переулок и хлопнул себя по отяжелевшему карману. Вечером в Крон Леоне должен был состоится грандиозный пир в честь юбилея отца, и он предусмотрительно обменял несколько тысяч союзных единиц на золотые монеты – награждать чаевыми прислугу и шлюх. «Единица единицей, но с монетой не сравнится», – любят приговаривать эвийцы, потомки пиратов. Наличные деньги будут кстати и для того дела, по которому он решил отклониться от первоначального маршрута.

Кета нашёл вырезанную в глухой ограде калитку, нажал на слившуюся со стеной кнопку и посмотрел в камеру, установленную на углу здания. Прошло немало времени, прежде чем раздался тихий клик и дверь открылась. Кета прошёл сквозь крошечный заросший садик и оказался на пороге узкого дома, окна которого скрывали опущенные ставни. Его встретила испуганная пожилая женщина с печатью многолетнего страдания на лице – мать Карры.

– Лорд Леон, – она поклонилась, заглядывая ему в глаза, – что-то случилось?

В её голосе прозвучал страх. Она боялась за своего сына даже притом, что забота о нём перечеркнула её собственную жизнь.

– Нет, я пришёл к Карре по личному делу, – лениво ответил Кета и затянутой в кожаную перчатку рукой протянул женщине мешочек с золотом.

Мать провидца склонилась ещё ниже, выражая благодарность за очередную подачку – на эти деньги Карра сможет безбедно существовать ещё несколько месяцев. Зарабатывать сама она почти не могла, и лишь доброта и личная выгода Леонов обеспечивали их с сыном пристойное существование. Не поднимая головы, женщина протянула гостю электронный ключ. Кета поднялся по лестнице, отодвинул портьеру и отпёр дверь. Морально приготовившись, он зашёл в тихий полумрак.

– Здравствуй, Кета, – тут же услышал он в своей голове.

Провидец предстал перед Леоном «во всей красе» – бесформенная, бугристая масса без рук и ног. Кета поморщил нос, отыскав три глаза в кровавых подтёках, и в очередной раз поразился жестокости герационов, заставивших Карру существовать в подобном обличии. Тошнотворно обезображенный, лишённый возможности двигаться, он представлял собою сгусток клеток, чувствительных к Полю Геры, и всё, что ему оставалось – скрываться от людей и бесконечно с ним взаимодействовать. Какого это – родиться нормальным человеком и так поплатиться за свой дар?

– Жалость… – снова услышал Кета.

Не может быть! Паршивец так тонко контактирует с Полем, что смог пробиться сквозь его блок!

– …Что мне толку от твоей жалости? Вот если бы ты мог убить меня…

Леон давно решил, что не станет этого делать. Если бы в планы герационов входила смерть провидца, они бы уже позаботились об этом. Не стоило лезть в их дела.

– Я ждал тебя, ты пришёл как раз вовремя, – продолжил Карра.

Подавляя слабый всплеск волнения, Кета оглядел пустую комнату. Последний раз он бывал здесь восемнадцатилетним мальчишкой, только что вышедшим из комы и заново научившимся ходить, с головой, саднящей от имплантата, установленного на место отвалившегося куска черепа. Теперь, десять лет спустя, он уже не чувствовал инородного тела, хотя блестящие штыри всё так же угрожающе торчали над правым виском.

– Ты можешь задать мне интересующий тебя вопрос, но, увы, я смогу ответить лишь «да» или «нет».

Злиться и угрожать бесполезно – Леон знал, что Карра сможет открыть ему не больше, чем позволят герационы.

– Я буду Великим партионом?

– Да, – последовал мгновенный ответ.

Кета улыбнулся. Стоило ли сомневаться?

– Прощай, Карра, – сказал он и повернулся к двери, чтобы выйти.

– Каким ты стал…

Леон остановился и взглянул на уродца. Так значит, разговор ещё не окончен?

– Даже про дела сердечные не спросишь?

– Это меня мало интересует, – настороженно ответил Кета, – с женщинами мне и так всё ясно.

– Понимаю, но я думал, что тебе будет любопытно…

Кета с трудом погасил вспышку раздражения. Он что, романтичная девица на сеансе у гадалки? Очевидно, провидцу вздумалось поболтать о пустяках. Главное, из-за этих глупостей не опоздать на торжество.

– Ну, нет – так нет, – поспешно выдал Карра, почуяв недовольство гостя, и добавил:

– Великим партионом будешь, но только если выучишь юнгера.

Сузившись до микроскопических точек, зрачки Лорда Леона обратились в иглы гнева.

– Не ты ли сам мне в прошлый раз сказал, что если я возьму юнгера, то подвергну себя смертельной опасности? – вкрадчиво спросил он собеседника.

– Говорил, и слов своих обратно не беру.

Кета воззрился на отвратительную массу, ожидая пояснений, но в следующий миг все три глаза провидца склизко втянулись внутрь, а сам он отгородился от мира мощнейшим ментальным колпаком. На сей раз разговор и впрямь был окончен. Зайди сюда простолюдин с улицы, всё, что он увидел бы – гору непонятной гадости. Кета поспешил оставить мрачный дом и продолжил путь. Он решил, что обдумает слова Карры позже. Главное, он услышал то, что хотел: именно ему суждено было стать тем, кто получит Камень Геры. Наделённый подобной властью, он сможет обеспечить Островам Эвы небывалое процветание.

Глава 1. Брызги крови

Приближался тот самый день, когда ей, Али из королевской династии Флюгистон, вот-вот должно было исполниться шестнадцать лет. В день своего рождения ей предстояло определиться со своей дальнейшей судьбой.

Али вздохнула и растёрла ладонями лицо. Если она согласится продолжить дело своего рода, то покинет частную Академию Искусств и переедет обратно в Королевский Дворец. Отныне она будет при своей матери – Королеве Стелле, которая начнёт посвящать её в тонкости ведения внутренней и внешней политики. Прими она титул принцессы – и она станет одной из важнейших фигур своей державы и даже всего Межпланетного Союза. Фамилия Флюгистон имела безупречную репутацию, располагала неограниченными финансовыми ресурсами и пользовалась абсолютным доверием своего народа, который уже несколько столетий вверял династии честь представлять интересы страны в Межпланетном Консилиуме.

Али подошла к рабочему столу и зашуршала эскизами. Всему этому не бывать: мода – вот её призвание. Уединившись в комнате с видом на горы, она делала то, что у неё получалось лучше всего – рисовала. Она как раз заканчивала новую серию набросков и готовилась показать её модному бренду, который в прошлом сезоне уже взял часть её моделей в свою коллекцию. Ею гордились в Академии – и вовсе не потому, что она происходила из знатной семьи.

Раздался стук, и с недовольным выражением на лице, в комнату зашла Альберти.

– Собираешься?

Али сложила рисунки в стопку и аккуратно разместила на столе.

– Мне нечего собирать.

У неё почти не имелось личных вещей, и всё, что было ей дорого: карандаши, бумагу, наряды и украшения собственного дизайна – она оставляла в Академии. Ведь она вернётся сюда уже через пару дней!

Альберти подошла и обняла её.

– Жаль, что мне нельзя поехать с тобой. Твоя мама наверняка попытается надавить на тебя, – в очередной раз сказала подруга и спросила требовательно:

– Но ты ведь всё окончательно решила?

– Тут нечего решать. Политика меня не интересует. Я счастлива здесь, в Академии.

– Пойми, такие люди, как мы, принадлежат искусству, – повторила Альберти свою излюбленную фразу, разворачивая Али к себе. – И ещё, не забывай: все мы, твои друзья, волнуемся за тебя. Наша дружба излечила тебя, спасла от смерти.

Али оказалась в кольце рук, отгораживающих её, маленькую и беззащитную, от опасностей мира.

– Здесь ты в своём кругу, на своём месте, – не унималась Альберти.

Всё это было сказано уже сотни раз.

– Только подумай: даже наши имена начинаются на одну и ту же букву… Это неспроста.

– Мы расстаёмся максимум на несколько дней! – не вытерпела Али.

– Ты клянёшься, что вернёшься? Ты клянёшься, что…

Не дав девушке договорить, Али высвободилась из её объятий и шутливо пнула.

Утром она спустилась на Переднюю Площадь, обернулась и обвела взглядом родные очертания замка: всего пара суток и она вернётся сюда – в безопасное и уютное убежище, запрятанное среди гор. Подошёл Марка Лиссон, главный Охранный партион фамилии Флюгистон.

– Доброе утро, Ваше Высочество.

В Академии Али отвыкла от подобного обращения и теперь непроизвольно нахмурилась. Ещё никто из её предшественниц не отвергал титул в шестнадцать лет, и она собиралась стать первой из своего рода, кто осмелится на подобное. Но иного пути не было. Меньше всего она ощущала себя «принцессой» – словно бы она была самозванкой, занявшей место, ей не полагавшееся.

– Доброе утро, васса Лиссон.

Верный партион Королевы Стеллы несколько постарел. Многие годы он заботился о безопасности её семьи, но теперь она едва ли была ему рада – вместе с ним явились болезненные воспоминания детства. Васса Лиссон на миг опустил глаза. «Прочитал» её мысли, наверно. Она уже и позабыла, что партионы умеют проникать в незащищённый разум! Надо бы вспомнить азы ментального блока, которому её обучали в дестве. Хорошо, что в Академии нет надобности в подобных «трюках».

В сопровождении Лиссона Али зашла по трапу отцовского Юккона ограниченной серии «Тень» и через час с небольшим прибыла во Врата Бастии. Она обвела взглядом столицу, живописно раскинувшуюся на берегу Белейского озера: рыжие черепичные крыши, утопавшие в зелени, горную цепь, вздымавшуюся на противоположном от города берегу, и заснеженный пик величественного Осериса. Вскоре в поле её зрения попал и Королевский Дворец, расположенный на берегу озера, чуть в стороне от центра города.

– Пройдёмте в сад, – сказал Лиссон, когда они приземлились.

Стараясь не замечать душный цветочный аромат, Али проследовала за партионом в Парк Тысячи Роз. Увидев её издалека, Её Величество Королева Стелла вынула наушник смарткома, выключила голограмму с отчётами и поднялась из плетёного кресла. Мать улыбнулась Али, но её черты, оттенённые выкрашенными в тёмный цвет волосами, едва ли смягчились. Изумрудные глаза холодно поблёскивали из-под густой опушки ресниц. Стелла всегда казалась Али каменной стеной: действия Королевы оказывали влияние на судьбу всего Союза. Вряд ли ей самой когда-нибудь удастся стать такой же.

– Хорошо выглядишь, – констатировала Стелла, удовлетворённо оглядывая дочь. – Горный воздух тебе явно на пользу. Устала?

– С чего бы? День только начался.

– Значит, поговорим сейчас?

Стелла снова села в своё кресло, Али села напротив, а Лиссон удалился.

– Скажу сразу, я тебя уговаривать не стану.

Али неприятно кололо тяжёлым взглядом Королевы.

– Во-первых, я не стану этого делать, потому что это не в духе нашей семьи, – продолжила Её Величество.

Али кивнула. Флюгистоны всегда стояли за демократию, человеколюбие и эволюционизм. Их собственная жизнь внутри династии отвечала тем же ценностям.

– Во-вторых, я не могу не отметить тех положительных изменений, которые произошли с тобой за те три года, что ты пробыла в Академии. Кажется, ты и впрямь счастлива там?

Али вспомнила себя тринадцатилетнюю, вскоре после смерти отца: своё дистрофичное обессиленное тело, тусклые тонкие волосы и полное отсутствие жизненной энергии. Она прибыла в замок, опираясь на трость, словно старуха. Она снова кивнула.

– В-третьих, этот титул от тебя никуда не убежит. Конечно, в политических делах, чем раньше начнёшь, тем лучше, но ты ещё очень молода. Теоретически, ты можешь отказаться от титула сейчас, но принять его позже.

Это было не вполне правдой. Али было известно, что в случае отказа от титула сейчас, в будущем получить его было бы гораздо сложнее, но она не стала ничего говорить.

– И всё же мой долг спросить тебя ещё раз и получить точный ответ: ты точно – совершенно точно – не хочешь заняться делами Бастии и Союза?

Королевская династия неспроста занимала столь значимую позицию в своей стране. Флюгистоны являлись потомками истреблённой расы «коллои», которых, как считалось, выделяло особое стремление к справедливости и гармонии, что делало их более всего приспособленными к государственной деятельности. Под крылом династии Бастия процветала и являлась одной из богатейших стран во всём Межпланетном Союзе. Представительницы рода Флюгистон с удовольствием шли в политику, ведь там они чувствовали себя на своём месте.

Но не Али. Кажется, она оказалась неким мутантом, первым в своём роде за последние века.

– Я хочу вернуться в Академию.

– Хорошо, – мягко улыбнувшись, ответила Стелла.

Али показалось, что в её улыбке и затенённых ресницами глазах проскользнуло ещё что-то. Снисхождение? Жалость?

– Мне и самой будет спокойнее, если ты будешь подальше от мира, в котором мне приходится вариться, – подтверждая догадки Али, сказала Королева. – И потом, ты так много пережила…

Слабая волна протеста всколыхнулась в душе Али, но тут же опала. Зачем переть против течения? Мать в ней сомневается, в то время как в замке Али ждут с распростёртыми объятиями. Не разумно ли поддаться судьбе?

– Завтра в Тронном Зале состоится официальное оглашение твоего решения.

Али медленно выдохнула, прислушиваясь к буханью сердца. Вердикт вынесен. Отчего же ей тогда не стало легче?

– Ну что, может, чаю? – спросила заметно повеселевшая Стелла. – Мы должны спланировать празднование твоего дня рождения.

Али промолчала.

– Я знаю, ты не любишь шумихи, – продолжила Стелла, не дождавшись реакции дочери. – Как насчёт тихого семейного ужина? Пообщаешься с Феликсом и братиком.

Внимание матери давно уже переметнулось на сына и нового супруга. Али с отвращением подумала о вечере, который ей придётся провести, ощущая себя лишней.

– Я отмечу с друзьями в Академии.

– Как скажешь, – легко согласилась Стелла, – но большой фейерверк всё же будет. Народ должен отпраздновать твоё решение, каким бы оно ни было.

Едва ли кто-то в Бастии мог обрадоваться подобному исходу. Там, за дворцовыми стенами столица пребывала в безмятежном неведении насчёт того, какое потрясение ожидает её завтра. Принцесса Флюгистон, которая отказалась от выполнения своего долга – что может быть позорнее? Страшно подумать о реакции медиа, шквале негатива и пожизненных, должно быть, упрёках в предательстве по отношению к целой нации. Тому, что Стелла не отговаривала её от подобного шага, было лишь одно объяснение: Королева была столь низкого о ней мнения, что считала общественное осуждение малой жертвой во имя благополучия страны.

Али допила безвкусный чай и поспешила покинуть благовонный сад. Позже, приличия ради, она сходила в оранжерею к отчиму, а потом в игровую комнату к брату. Натянутые беседы быстро сошли на нет, и это дало Али повод отправиться к себе, чтобы провести остаток дня в тягостном ожидании ночи. С каждым годом Дворец становился всё более чужим, и Али уже сомневалась, что могла по-настоящему назвать его «домом». Лежа в кровати, она наблюдала, как багровое свечение Ленара сгущалось по мере того, как его старший брат Литий прятался за горы. Занавесь на окне колыхнулась. Али судорожно вздохнула и отвернулась к стене, подавив яркую вспышку далёкого воспоминания.

Утром Стелла и бывшая служанка Али Эми помогли ей облачиться в традиционный наряд фамилии – светлое длинное одеяние со строгими наплечниками. Пора было отправляться в Тронный Зал, где уже ожидало небольшое собрание: семейные юристы, высшие политические фигуры Бастии и несколько светских представителей, отобранных в качестве свидетелей инициации принцессы. Стелле и Али предстояло зайти в Зал с Парадного входа, поэтому они покинули Королевский жилой комплекс и двинулись по парковой дорожке. Позади незаметно, словно тень, следовал Марка Лиссон.

Али вздрогнула – Стелла приобняла её на ходу, мягко сжав плечо.

– Каков бы ни был твой выбор, знай, я всегда с тобой, – тихо сказала Королева, и Али посмотрела ей в глаза. Правда ли это или жалкие слова поддержки?

– Как бы банально это ни звучало, всё, что я хочу – чтобы ты была счастлива.

Утро вдруг показалось Али приятным и свежим, и даже ненавистый аромат роз отошёл на задний план.

– Возможно, ты сама захочешь исполнить свой долг перед Бастией, когда придёт время.

Али собралась с духом, чтобы задать вопрос, который её втайне страшил, и произнесла:

– Но сумею ли я?

На дорожке кто-то появился, и вместо того, чтобы взглянуть на Стеллу, в ответе которой она болезненно нуждалась, Али машинально посмотрела вперёд.

Он застыл в десятке метров, спокойный и молчаливый. Ида Гвайдон, её покойный отец. Али и Стелла резко остановились. Перед ними тут же вынырнул Лиссон, настороженно всматриваясь в фигуру мужчины. Али хотела кричать, но не могла. Мир вокруг неё перевернулся и потух. Волны мощной неизвестной энергии ворвались в её тело, а из глаз что-то прыснуло. Она испуганно подставила ладони под струи, стекавшие по лицу. Что это, она плачет? Все ладони в крови. Она плачет кровью!

Жидкость застилала Али зрение, но она продолжала видеть перед собой своего отца. Это было невозможно – он умер. Тело ослабло, и она погрузилась в темноту. Некоторое время ей было хорошо и спокойно, пока её не вырвали из сладкого забытья. Али зажала уши, в которых булькал неприятный шум. Зрение медленно возвращалось, и она осознала, что лежит на гравии, а вокруг неё суетятся её мать и прибежавшая Эми.

– Всё в порядке, сейчас мы это уберём, – лепетала Стелла, тяжело дыша, и тёрла щеки Али окровавленной салфеткой.

Лиссон побледнел и с ужасом глядел на неё сверху. Опираясь на руки служанки и Королевы, Али поднялась с земли. Тело тряслось, а красивое платье было всё перепачкано кровью.

– Придётся вернуться, – отдышавшись, сказала Стелла и зачем-то повторила ожесточённо:

– Придётся вернуться и переодеться!

– Ваше Величество… – неуверенно сказал Лиссон, вставая поперёк дорожки.

– Никуда она не поедет! – агрессивно прошипела Стелла, больно сжимая плечо Али.

– Ваше Величество, это не моя воля. Я всего лишь… Я обязан.

Ясность сознания медленно возвращалась к Али. Что только что произошло? Она увидела отца, которого уже три года как не было в живых. Этому было лишь одно рациональное объяснение.

– Это был герацион? – слабым голосом спросила она Лиссона.

– Да, Ваше Высочество. Мы все его видели, – казалось, каждое слово давалось партиону с трудом. – Он пришёл за вами, – наконец подытожил он и зачем-то добавил:

– Мне очень жаль.

Стелла, которая многие годы вверяла Лиссону свою жизнь, теперь смотрела на него, как на предателя.

– Ах, что же это такое?… – задыхаясь, спросила она и судорожно оправила испорченное платье Али. – Неужели она прямо так и поедет?

– Герапартион выдаст Её Высочеству всё необходимое, – не сводя хмурого взгляда со Стеллы, сказал Лиссон.

Волна паники окатила Али. Так это правда? Ей и впрямь нужно лететь на Герацею?

– Но Марка, ей же уже шестнадцать – это нелепость какая-то! – не выдержала Королева, обречённо глядя на своего верного телохранителя.

Лиссон опустил глаза. Али судорожно сглотнула. Герационы и впрямь являлись будущим партионам гораздо раньше – в основном, между восьмью и двенадцатью годами.

– Это был один из них, – наконец выговорил партион, снова глядя на Королеву. – Если мы не исполним его волю, будет только хуже.

– И что же вы, поедете прямо сейчас?

Очередной бессмысленный вопрос. Али трясло. Всё так же ярко и радостно светили Литий с Ленаром, но отчаянье стремительно затапливало красивую парковую дорожку.

– Ваше Высочество, – Лиссон как-то устало обратился к Али, как будто боялся, что она станет сопротивляться, – нам нужно немедленно на корабль.

Али слабо улыбнулась в ответ. Какая насмешка. Лиссон обращается с ней так же уважительно, как прежде. К чему это? Теперь, в новой реальности, она – пешка, а он – король. Должно быть, с его стороны это простая вежливость.

– Об охране Дворца я распоряжусь, – серьёзно сказал Лиссон Королеве и, аккуратно взяв Али за плечо, подтолкнул её в обратном от Тронного Зала направлении.

Али и не думала упорствовать. Она лишь обернулась напоследок: вон они, её мама и Эми, стоят посреди шикарной розовой аллеи и с тревогой глядят ей вслед. Это конец: больше не будет ни Королевского Дворца, ни Академии Искусств в горах. Али Флюгистон, ты серьёзно попала. Хочешь ты того или нет, ты избрана Слугой Геры, и твоя жизнь больше тебе не принадлежит.

Глава 2. Ночь в музее

На Островах Эвы, расположенных к Юго-Востоку от Большого Материка, ночь плавно сменялась ранним утром. По горизонту полз крошечный Ленар, окрашивая предрассветный небосвод в алые тона. Несмотря на долгое торжество и обилие приятных эмоций, Кета не мог уснуть. Чему тут удивляться? Он летал из системы в систему, с планеты на планету, и львиную долю времени проводил на своём корабле. Его биоритмы совсем потеряли ориентиры! Вот и теперь усталость навалилась, и он, вроде бы, расслабленно сидел перед огромным камином в своих покоях, но сон не шёл.

С моря дул влажный ветер, предвестник грозы, и, поднимаясь из кожаного кресла, Кета натянул на голый торс полоне, свитер традиционной эвийской вязки. Он вышел на внешнюю сторожевую дорожку и двинулся вдоль зубчатого парапета. Ветер трепал знамёна его рода, развешенные в честь юбилея Лорда Леона-старшего, и неистово раздувал огни в чашах, расставленных по углам здания.

То, что он задумал, потребует много вложений. И без Бастии не обойтись. Его глобальный план требует участия державы, равной по силе Островам Эвы. Лишь у Бастии есть необходимые ему ресурсы. Но как добиться расположения королевской семьи?

Его отец, Брейдон Леон, регулярно пересекался с Её Величеством Стеллой Флюгистон в Консилиуме, но двое лидеров оставались по разную сторону баррикад по целому ряду вопросов. Но только ли было дело в теперешних разногласиях? Или ответы стоило искать в прошлом? С чего началась неприязнь между Леонами и Флюгистонами?

Кета спустился по крутой лестнице на уровень суши и, пройдя сквозь внутренний двор, оказался у двери, ведущей в подземелье. Здесь он столкнулся с охранником, который денно и нощно стоял на страже личного музея Леонов, расположенного в древнем фундаменте крепости.

– Господин? – удивлённо спросил он, сонно глядя на своего хозяина. Обычно после столь бурного пира лорды и их гости крепко спали в Каменном Зале.

– Я хочу спуститься в хранилище.

Кета оказался в прохладной комнате, где при его появлении зажглась подсветка, грамотно расставленная вокруг древних реликвий.

Бастийцы недолюбливали эвийцев исторически. В Древние Века, ещё до Великого Объединения, обитатели архипелага в основном промышляли пиратством и разбоем, захватывая торговые суда, курсировавшие между процветающими центрами Большого Материка. С развитием цивилизации почти все распри прошлого остались позади. Теперь Острова Эвы были благополучным государством и важным экономическим партнером как Бастии, так и других крупнейших держав Межпланетного Союза. И всё же, прошлое давало о себе знать и теперь.

Кета прошёл мимо древних военных облачений, рыбацких сетей и оружия и остановился перед горизонтальным застеклённым стендом. Подняв крышку, он вытащил лежавшую там старинную книгу в кожаном переплёте – дневник своего дальнего предка, Джамы Леона. Историки прозвали его «Тёмным Магом» за склонность выносить пророчества, которые рождались у него после раскуривания наркотических трав. Кета уселся в глубокое кресло неподалёку, открыл фолиант и достал из внутреннего кармана травокур. Потребность что-то курить была, видимо, у него в крови. Главное, не кончить столь же жалко, как и его дальний предок! Усмехнувшись, партион активировал дорогую безделушку и присмотрелся к письменам.

У Джамы был просто кошмарный почерк! Однако самостоятельно прочесть мемуары, написанные несколько столетий назад, всё равно было бы невозможно, поэтому стоило сразу обратиться к переводу. Благо, он был заботливо вложен на каждую страницу профессиональным переводчиком с древнеэвийского. В детстве Кета подробно изучал мемуары и в целом помнил содержание. Теперь же его интересовал конкретный эпизод, посвящённый одному из самых ярких видений Джамы.

«Я ясно созерцал её – прекрасную девочку с жемчужной кожей и глазами, словно воды в чистейшей лагуне у южного берега острова Циппин. Её белые волосы были точь-в-точь нити, из которых плетутся парадные паруса. Вокруг нас клубился то ли дым, то ли пар, и волосы девочки, собранные в странный объёмный пук, завивались, обрамляя её сладкое лицо. Я обомлел. Никогда, никогда я не видел ничего подобного! В её глазах была и любовь, и страх, и вожделение, и я тут же понял, что ей суждено стать моей женой. Но вот видение переменилось. Девушка пропала. Я увидел юношу с белыми волосами и золотыми, как у настоящего эвийца, глазами. Я тут же догадался, что это наш с красавицей сын! «Белый Младенец» прозвал я его. В его взгляде отображалась немыслимая сила – это был могущественный воин. Мы стояли посреди пустыни, но когда я опустил глаза, то чуть не вскрикнул: вместо песка и раковин земля была сплошь покрыта толстым слоем мёртвых человеческих тел. Я силился что-то сказать, но звуки не покидали моего рта. Кем был наш сын? Спасителем или убийцей? Мне стало всё равно – я залюбовался им. В нём было величие, какого я прежде не видал».

Кета широко зевнул: пожалуй, этот дневник будет подейственней алкоголя. Вот невезуха! Теперь, когда он вознамерился освежить в голове историю, накатила сонливость! Партион припоминал, что было дальше. Сновидение запало Джаме в душу, и он стал одержим идеей родить Белого Младенца. Красота девушки казалась лорду экзотической и даже нереальной – всю жизнь он видел лишь златоглазых эвийек да рабынь с ближайших земель. Узнав о мечте своего господина, преданные воины-моряки начали доставлять ему похожих по описанию женщин, девушек и даже девочек со всех концов Валириона, но Джама всех их забраковал. Прошло несколько лет, прежде чем он наконец нашёл то, что искал.

Открытие лорда случилось во время первого дипломатического визита в Бастию. Королева Флюгистон и её дочери явились на переговоры и ошеломили эвийца своим обликом. В отличие от своих русых и сероглазых подданных потомки коллои по женской линии имели платиновые волосы и изумрудные глаза. Именно так и выглядела дева из видения Тёмного Мага.

Кета хмыкнул: и что он в них нашёл? Обычные бабы… Хотя Королева Стелла и впрямь была перчинка. Только вот волосы у неё были вовсе не белые – она их окрашивала, вероятно, чтобы выглядеть «своей» для сограждан. Да и тёмный цвет шёл ей куда больше. Затянувшись травокуром, партион усмехнулся, припоминая одну из их с Королевой последних бесед – битву двух скорпионов, готовых зажалить друг друга насмерть. Это возбуждало. А вот что касалось её дочурки… Партион тихо рассмеялся. Вот так «краса»!

Видел он её пару-тройку лет назад. Лиссон был занят и попросил его, тогда ещё партиона Первого Круга, сопроводить принцессу из реабилитационного центра на Станце в какой-то дорогущий пансионат в Белейских Горах. Когда он её увидел, то его чуть не стошнило. Девчонка выглядела, как скелет, обтянутый бледной, почти прозрачной кожей. На тощем лице светились два чудных изумрудных глаза, а череп облепляли жидкие бесцветные волосы. Показать бы её Джаме – тут же дурь бы из головы выбило! Увы, историю не переписать.

Кета поворочался в кресле, разминая спину: что там было дальше? Не успев вернуться на родину, Джама рассказал сыновьям о своей находке и стал готовиться к похищению. Бастийцы к тому времени уже давно пожинали плоды цивилизации и не были готовы к столь варварскому поведению. Нагрянув, пираты ничего не взяли и даже никого не убили, но им удалось совершить то, ради чего они пробрались в Королевский Дворец – схватить Её Высочество Люси Флюгистон, младшую дочь тогдашней правительницы, и силой увезти девушку на Станцу.

Кета лениво пролистывал страницы с подробными описаниями того, что бедной принцессе пришлось пережить в Крон Леоне. До чего захватывающе было это читать в двенадцать лет! Как Джама ни старался, девушка никак не беременела. Считалось, что именно тогда зародилась чуть ли не львиная доля самых диких эвийских свадебных обрядов. На северной стороне Крон Леона сохранилась крошечная башенка с круглым столом, к которому Джама придумывал приковывать беднягу Люси. В помещении создавалась атмосфера из его видения – клубились дымы пьянящих трав, и волосы принцессы были собраны в пучок. Она смотрела на Джаму со страхом – это факт – но, увы, без особой любви и вожделения. Какие бы условности ни придумывал Тёмный Маг, ничего у него выходило. В конце концов он в ярости сбросил девушку из окна башни в океан и та утонула.

Кета перевёл взгляд на пометку историка. Причиной, по которой принцесса Люси не могла забеременеть, был поздний период полового созревания, типичный для расы коллои. Девушка была ещё девочкой. Всё у этих Флюгистонов не как у людей!

В конце дневника почерк Джамы превратился в сплошные каракули. Историк снова сделал сноску на полях, отметив, что по неизвестной причине Лорд начал терять рассудок. Кета обратился к переводу его финального слова:

«Потомки мои, великие Лорды Эвы! Закончите моё дело и родите на свет Белого Младенца. Сделайте это – и мир будет лежать у наших ног! Сделайте это – и наступят времена нашего величия!»

Ну, а как это водилось у эвийцев? Если отец или лорд что-то велел, его сыновья и подданные готовы были из кожи вон вылезти, лишь бы исполнить его волю! На протяжении нескольких веков разными фамилиями Островов Эвы предпринимались попытки выкрасть девушек Флюгистон и некоторые из них, к несчастью для королевской семьи, увенчались успехом. В особенности в этом деле преуспели сами Леоны. Кета устало усмехнулся: да, его род всегда отличался расчётливостью, бесстрашием и упрямством в достижении поставленных целей!

Однако в главном эвийские фамилии потерпели крах – им так и не удалось зачать ни Белого, ни какого-либо вообще младенца ни с одной из пленённых ими принцесс, каждая из которых оказалась слишком молода. После череды нанесённых их королевской семье оскорблений, бастийцы устроили Островам Великую Торговую Блокаду, в ходе которой погибла треть населения архипелага. Только тогда главы эвийских фамилий одумались и пошли на уступки, и в числе прочих обязательств, полностью отказались от выполнения «завещания Джамы».

Эпохи сменялись, народы Валириона пришли к органичному сосуществованию, а распри Древних Веков остались в прошлом. На протяжении столетий представители эвийских благородных фамилий предпринимали попытки – теперь уже цивилизованные – заключить политически выгодный брак с домом Флюгистонов, но ни одна из них не увенчалась успехом. В конце концов упрямые «златоглазые пираты» нашли другие способы укрепить свои позиции на Валирионе, а желание сблизиться с Бастийской королевской династией иссякло.