Рудольф Баландин
Малиновский
Оказывается, командующий Восточным фронтом М.А. Муравьев разработал план, по которому армия Тухачевского должна была нанести по Сызрани отвлекающий удар, а по Самаре – главный. В начале операции Сызрань действительно взяли на несколько дней, а затем Муравьев изменил советской власти, и вся операция захлебнулась.
Тухачевский был активным участником подавления Кронштадтского мятежа весной 1921 года, а чуть позже руководил зверскими карательными операциями в Центральной России, где подавлял крестьянское восстание с отменной жестокостью, расстреливая сотни заложников.
Не имея высшего военного образования, он в 28 лет стал начальником Военной академии РККА, был избран членом ВЦИК. Конечно, он занимался самообразованием, неучем и глупцом его не назовёшь. Однако странно, что ему было поручено руководство обучением высшего командного состава Красной Армии, тогда как были десятки специалистов, военных теоретиков значительно более высокого уровня, чем он. Но они, в отличие от него, не были карьеристами и приспособленцами.
Обстоятельно проанализировав восхождение Тухачевского на командные должности, Г.В. Смирнов пришел к выводу: «Стремление приукрасить события, представить себя в выгодном свете, пустить пыль в глаза… сопровождало его на протяжении всей жизни и породило множество связанных с его именем легенд, вольно или невольно распространяемых, развиваемых и дополняемых многочисленными почитателями и биографами. Но стоит попытаться привести эти легенды в согласие с житейской логикой и здравым смыслом, и меркнет обаятельный образ блестящего военачальника, усиленно насаждаемый лукавыми или искренне заблуждающимися людьми».
Лозунг Троцкого «Даешь мировую революцию!» Тухачевский выразил художественно: «Мы встряхнем Россию, как грязный ковер, а затем мы встряхнем весь мир!» Он разрабатывал стратегию агрессии против Польши в духе идей мировой революции. 28 марта 1927 года, находясь на посту начальника штаба РККА, писал военному атташе СССР в Германии Луневу о необходимости формировать красные вооруженные силы в треугольнике Киль – Бреслау – Штольп. По этому плану им следовало не только соединиться с наступающими войсками РККА в Польше, но в первый период также отвлекать внимание Польши к ее западной границе. «При известных условиях, возможно, будет даже необходимо открытое наступление красных немецких формирований на польскую границу со стороны коридора с целью вызвать общие политические осложнения в Западной Европе».
Столь грандиозные планы он предполагал осуществить в союзе с Германией, а также Италией и Венгрией. Он рассуждал не как военный, а как политик, причем недальновидный, упоённый собственными планами. Возможно, ему не терпелось отомстить полякам за то сокрушительное поражение, которое они нанесли его армии в августе 1920 года. Тогда поражение Красной Армии было во многом предопределено неспособностью Тухачевского реально оценивать обстановку и осмысливать поведение противника.
Вот что писал о том эпизоде бывший царский генерал Г. Иссерсон: «Тухачевского по своей молодости и недостаточной еще опытности в ведении крупных стратегических операций в тяжелые дни поражений его армий на Висле не смог оказаться на должной высоте. В то время как на Висле разыгрывалась тяжелая драма и когда обессиленные войска Западного фронта без патронов и снарядов, без снабжения и управления сверху дрались за свое существование, прижатые к восточнопрусской границе, Тухачевский со своим штабом находился глубоко в тылу. Всё его управление ходом операции держалось на телеграфных проводах, и когда проводная связь была прервана, командующий остался без войск, так как не мог больше передать им ни одного приказа. А войска фронта остались без командующего и без управления. Весь финал операции разыгрался поэтому без его участия».
Даже поражения не мешали Тухачевскому получать повышения по службе. Его немецкий знакомый, генерал-майор К. Шпальке по этой причине предполагал в нем «чрезвычайную способность подстраиваться, позволившую ему обойти стороной все неисчислимые рифы в водовороте революции».
Руководители РОВС ещё в октябре 1923 года получили от философа-эмигранта и антисоветчика И.А. Ильина основанные на разных сведениях характеристики на деятелей Красной Армии. О Тухачевском там было сказано: «…очень честолюбив, фаталистичен, молчалив; кажется, не умен; может стать центром заговора; вряд ли справится». (Судя по всему, посредственный философ и злой человек И.А. Ильин чутко уловил суть личности Тухачевского.)
Немецкий полковник В. фон Бломберг в донесении своему берлинскому начальству в августе 1928 года писал, что существуют две версии отставки Тухачевского с поста начальника Штаба РККА: «Согласно первой, он был сторонником превентивной войны против Польши, что не могло удовлетворить правительство; согласно второй – его политическая благонадежность была поставлена под сомнение». По его словам, «общеизвестно, что он является коммунистом лишь исключительно по карьерным причинам».
Агент ОГПУ, встречавшийся с руководителем РОВС (Российского общевойскового союза – белогвардейцев) генералом А. Кутеповым в октябре 1926 года, доносил: «В отношении Красной Армии Кутепов интерес проявлял только в области настроений – преимущественно командного состава… Особенный интерес проявлял почему-то к т. Тухачевскому». Французский публицист П. Фервак написал в 1927 году книгу с характерным заглавием: «Михаил Тухачевский – вождь Красной Армии».
На этого красного командира обратили внимание советские органы внутренних дел. В декабре 1925 года поступило сообщение секретного сотрудника ОГПУ Овсянникова: «В настоящее время среди кадрового офицерства и генералитета наиболее выявилось два течения: монархическое и бонапартистское, концентрация которого происходит вокруг М.Н. Тухачевского».
Когда авторитет Троцкого пошатнулся, Михаил Николаевич сумел «подстроиться» и к Сталину, который утвердил его летом 1931 года заместителем председателя РВС СССР и начальником вооружения РККА. Через два года он был награжден орденом Ленина и принимал военный парад на Красной площади 7 ноября 1933 года. Еще через два года ему присвоили звание Маршала Советского Союза…
За рубежом восхваляли подлинные и мнимые заслуги Михаила Николаевича в Гражданской войне и подчеркивали его авторитет в Красной Армии, вбивая клин между группой авторитетных военачальников, поддерживающих Тухачевского, и сторонниками наркома Ворошилова, а также партийным руководством во главе со Сталиным.
В 1927 году правительство Великобритании (консерваторы) разорвало дипломатические отношения с Москвой. На Западе ужесточилась антисоветская пропаганда. О нависшей угрозе нового крестового похода на СССР твердили центральные московские газеты. В городах и селах население запасалось продуктами, предполагая очередные бедствия. Это усиливало экономическую нестабильность.
Троцкий, «демон революции», у которого оставалось немало сторонников среди руководителей партийных, военных, хозяйственных и карательных органов, заявил о своей решимости свергнуть Сталина. На Западе полагали: СССР находится в кризисе, в ВКП(б) усиливаются разброд и шатание, народ разуверился в большевиках (что было отчасти верно), в армии господствуют антисталинские настроения. Казалось, ещё немного, и произойдет государственный переворот. Одним из его руководителей и организаторов мог быть Тухачевский.
Судя по тому, как о нём в те времена отозвался Р.Я. Малиновский, в армии авторитет Тухачевского был на высоте. Разобраться в политических манёврах и хитростях в руководстве страной, партией и РККА кадровому боевому офицеру было непросто. Можно даже сказать, невозможно.
Кризис в стране и в РККА
В 1926 году молодой командир Красной Армии Родион Яковлевич Малиновский вступил в коммунистическую партию. Его жизненный опыт и совесть, представление о свободном труде, справедливости, равенстве вполне отвечали основам идеологии партии большевиков.
…По обычаю времён «перестройки» в двух книгах, посвящённых Р.Я. Малиновскому, и в Военной энциклопедии (1996) о его вступлении в партию не упоминается. Словно для него, будущего члена ЦК КПСС, это было решение вынужденное, ради повышения по службе.
В отличие от Тухачевского, он двигался вверх по служебной лестнице без резких скачков. Кстати, немало беспартийных военных занимали высокие должности. Б.М. Шапошников до вступления в партию полтора года был начальником штаба РККА, а раньше возглавлял Оперативный отдел.
Родион Малиновский искренне поддерживал программу партии. Поэтому, когда начались репрессии среди высшего командного состава, они его не затронули (как, впрочем, более 98 % командиров).
В стране назрели острейшие конфликты в связи с резким изменением организации сельского хозяйства. Переход от единоличных крестьянских наделов к колхозам не был причудой марксисткой теории. В царское время единоличники едва сводили концы с концами, а товарную продукцию давали крупные хозяйства, оснащённые техникой.
Курс на ускоренную индустриализацию под угрозой экономической блокады и иностранной агрессии захватывал и сельское хозяйство. Одновременно осуществлялся государственный контроль над крестьянами и ценами на продукты питания. Но многие крестьяне предпочитали забивать скот, не отдавая его в общее владение, и не очень-то усердствовали, трудясь на государство (поначалу оно мало что могло им дать). А тут ещё два года засухи. Последовал страшный голод, крестьянские бунты и жестокие репрессии со стороны властей.
В 1929 году в РСФСР было более 30 тысяч поджогов. На Украине произошло вчетверо больше вооруженных нападений, «террористических актов», чем в 1927 году. Начались крестьянские бунты в разных регионах СССР. К концу февраля 1930 года единоличники забили 15 млн голов крупного рогатого скота, треть поголовья свиней и четверть – овец. Под угрозой срыва оказался весенний сев. Всё шло к надвигающемуся голоду и антисоветскому восстанию крестьян – к новой Гражданской войне, но уже между городом и деревней, рабочими и крестьянами, к развалу России.
«Путь к повышению низкого уровня производительности сельского хозяйства, – пишет буржуазный историк Д. Боффа, – лежал через крупное хозяйство, объединение усилий и материальных средств, широкое внедрение механизации – кто-кто, а большевики всегда исходили из этого убеждения. Идея была разумной. Однако, даже прозябая в далеко не блестящих условиях, крестьянин – и в особенности пресловутый середняк – сохранял недоверчивость к такого рода проектам. Помимо привязанности к недавно обретенному земельному наделу в его психологии была заложена еще глубинная враждебность к крупному хозяйству. Из-за многовекового опыта угнетения оно ассоциировалось у крестьянина с невозможностью трудиться на себя, с обязанностью работать на других, чуть ли не с возвратом крепостного права. Мотив этот, кстати, не случайно был использован противниками коллективизации».
Как в решающий период сражения, тогда на «внутреннем фронте», говоря словами Суворова, промедление было смерти подобно. Поэтому коллективизация проводилась «революционными методами».
Когда после Великой Отечественной войны Черчилль спросил у Сталина, какой период был для него самым трудными, то удивился ответу. Оказывается, это были не первые месяцы войны, а начало 30-х годов.
В письмах к Сталину Михаил Шолохов сообщал о злоупотреблениях представителей властей, «наводящих социалистический порядок» в деревне. Отчасти соглашаясь с писателем, Сталин отмечал порой доходящее до преступлений противодействие значительного числа крестьян.
Напряженная ситуация сложилась и среди военачальников. В РККА после Гражданской войны оставалось около 50 тысяч офицеров и генералов старой армии; из них примерно четвертую часть составляли бывшие белогвардейцы, перешедшие на сторону красных. Против таких «редисок» (красных снаружи, белых внутри) ополчились некоторые прославленные герои Гражданской войны. У них оставалось недоверие и некоторая ревность в отношении офицеров и генералов царской армии.
В такой обстановке по стране прокатилась первая волна репрессий среди военных, получившая название «Дело Генштабистов» или «Весна». Кто был её инициатором, остается только догадываться. Сталину она могла лишь навредить. Ему нужна была стабильность в стране.
Некоторую ясность могут внести показания, которые дал в 1937 году арестованный нарком безопасности Генрих Ягода (Енох Гершевич Иегуда). По его словам, он 9 лет назад, будучи зампредом ОГПУ, начал тайно сотрудничать с правой оппозицией, конкретно с Рыковым и Бухариным, стремившимися свергнуть сталинский ЦК.
Не была ли тогда была задумана акция против «Генштабистов» с целью дестабилизировать ситуацию в Красной Армии и поставить во главе её вместо Ворошилова своего человека? Им мог быть Тухачевский.
В 1930 году началась операция ОГПУ «Весна». За несколько месяцев было арестовано более трех тысяч бывших «военспецов».
Впрочем, репрессии против офицеров и генералов старой армии начались год назад, когда чекисты принялись «чистить» руководство Главного управления военной промышленности, где служило особенно много квалифицированных военных специалистов. В конце марта «взяли» одного из руководителей оружейно-арсенального треста бывшего генерала Н.Г. Высочанского, а затем еще ряд сотрудников управления. Из них в октябре расстреляли, кроме упомянутого, ещё четырех генералов: В.С. Михайлова, В.Н. Деханова, В.Л. Дыммана, Н.В. Шульгу. В январе 1931 года та же участь постигла их коллег Б.К. Корниловича, Н.М. Шафрова.
Трудно сказать, насколько обосновано было обвинение их в контрреволюционной деятельности. Многие «старорежимные» офицеры и генералы собирались вместе, обменивались мнениями и наверняка позволяли себе критические замечания в адрес советской власти. Среди них могли быть, конечно, сторонники РОВС, а также тайные доносители ОГПУ.
Против «военспецов» было заведено около 3,5 тысячи уголовных дел, по которым проходило десять тысяч человек. Тем удивительней, что до сих пор засекречены (или были хорошо законспирированы) имена инициаторов. Кому это было нужно? Почему выбрали время, когда страна переживала критический период?
Вот, к примеру, признания бывшего генерала и крупного военного теоретика А. Свечина. Арестованный в начале 1931 года, он назвал себя «участником офицерской антисоветской организации». Цель определил так:
«Объединение и сплочение посредством пропаганды бывшего офицерства, которое могло бы в критические моменты послужить своей Родине… В нашей организации я играл только роль одного из идеологов и никакой практической работы не вел, за исключением агитационной работы… В моей научной литературной деятельности я проводил свои политические взгляды, находившиеся в части оппозиции и противоречившие установкам компартии и коммунистического Интернационала».
Объяснил он свое поведение тем, что советскую власть он всегда воспринимал враждебно. Его взгляды разделяли многие бывшие офицеры. Они потеряли привилегии, положение и перспективы, которые сулило им прошлое.
«Весна» могла быть упреждающим ударом по очагам предполагаемой контрреволюции. Например, как сообщил Свечин, вошли в обыкновение «георгиевские вечера». На них присутствовали бывшие генералы и полковники, кавалеры ордена Св. Георгия: А. Снесарев, Д. Надежный, А. Новиков, Я. Сиверс, А. Лигнау, В. Готовский, Н. Капустин, В. Сухов и др. Приходили в штатском, с наградами царских времен, но не советскими. Однажды Д. Надежный явился с орденом Красного Знамени. Ему заметили: это – знак сатаны. (Замечание глупое: «дьявольская» пентаграмма – перевернутая звезда, а та, что одним лучом вверх, следовательно, антисатанинская.)
В марте 1928 года парижская газета «Возрождение» опубликовала письма А. Деникина к неназванному «Красному командиру». Генерал оправдывал переход на сторону красных военспецов-патриотов и высказал мысль: сильную Красную Армию можно использовать для свержения большевиков. А вскоре после этой публикации Тухачевского сняли с поста начальника Штаба РККА и наступило время «Весны».
…За последние десятилетия много пишут о волнах репрессий, как цунами терзавших нашу страну в сталинскую эпоху. При этом забывают о двух важных принципах (о честности, логике, объективности упоминать не станем): использование системы доказательств, основанных на комплексе фактов, а не мнениях и выборочных свидетельствах, эмоциях; учёт исторической обстановки, в которой происходили события.
Во время войны во всех государствах сурово караются действия (включая высказывания), помогающие врагу одержать победу. СССР находился на осадном положении, имея среди своих граждан миллионы недругов советской власти. Их приходилось выявлять и репрессировать или запугивать. Таковы были объективные предпосылки операций типа «Весна».
Военспецы типа А. Свечина заботились о боеспособности Красной Армии, оставаясь врагами большевиков. К этому призывал их Деникин. Сильная армия, считали они, способна свергнуть советскую власть, установив военную диктатуру.
…Нам приходится уделять много внимания событиям тех лет, чтобы понять, в каких условиях выдвигался на командные должности Родион Малиновский и другие, позже прославленные полководцы.
При арестах в связи с операцией «Весна», несмотря на серьезные основания заподозрить Тухачевского в причастности к заговору, он не пострадал, а поднялся по карьерной лестнице, став заместителем наркомвоенмора Ворошилова, ответственным за вооружение РККА.
Можно предложить, что после того, как он был снят с поста начальника Штаба РККА (не справился с этой работой), офицеры-заговорщики сочли его недовольным советской властью. Используя его честолюбие, ему могли посулить высшую должность в случае военного переворота.
Если так, то Тухачевский решил: лучше раскрыть заговор и выдать его участников, заручившись доверием Сталина. Возможно, он узнал, что за его группой ведется слежка и кто-то доносит НКВД об их разговорах. Ему предстоял выбор между сотрудничеством с чекистами или расстрелом.
Таковы догадки. До сих пор многое, относящееся к репрессиям тех времен, остается в секретных архивах или уничтожено в хрущёвский и ельцинский период. Почему уничтожено? Во всяком случае, не ради реабилитации Сталина.
В начале 30-х годов было немало желающих воспользоваться трудностями социалистического строительства и произвести переворот. Почему этого не произошло? Потому что круг недовольных охватывал только некоторую часть командного состава РККА. Они не нашли поддержку ни среди новых командиров, ни в армейских коллективах.
«Военспецов» царской армии стали сменять кадры «из низов». Среди них был Родион Малиновский. Он прошёл не только строевую службу от рядового до офицера, имея уникальный боевой опыт, но и прекрасную теоретическую подготовку. На новых должностях он стал приобретать опыт штабной работы. Для будущего полководца это было чрезвычайно полезно.
Как пишут Ю. Лубченков и В. Артёмов: «После окончания академии Малиновский некоторое время проходит службу в должности начальника штаба 67-го кавалерийского полка 10-й кавалерийской дивизии. Затем в течение нескольких лет служит в штабах Северо-Кавказского и Белорусского военных округов. Став начальником штаба 3-го кавалерийского корпуса, Малиновский работал вместе с С.К. Тимошенко, который был командиром корпуса. Эта совместная работа оказала большое влияние на дальнейшую военную карьеру Родиона Яковлевича».
На мой взгляд, несмотря на то, что он находился под командованием Тимошенко и Жукова, не это определяло его повышения по службе.
«Запомнилась моя первая встреча с Р.Я. Малиновским в Белорусском военном округе, – писал маршал Захаров. – В оперативный отдел, который я возглавлял в штабе округа, прибыл на должность начальника второго сектора сероглазый, подтянутый офицер. Даже короткая беседа свидетельствовала о его широком кругозоре и незаурядных способностях. За работу Родион Яковлевич взялся горячо, все делал основательно, вдумчиво. Скоро я убедился, что ответственный участок находится в надежных руках. К сожалению, на этот раз вместе нам пришлось работать недолго. Р.Я. Малиновский вскоре был назначен начальником штаба Третьего кавалерийского корпуса».
…То был период завершения февральского и октябрьского переворотов 1917 года.
Поясню. Дворцовый переворот скоротечен. Это смена власти, не меняющая государственную систему. Революция – не только смена власти, но и глубокие преобразования общества. Она продолжается до укрепления нового государства. В России это произошло в декабре 1936 года, когда была принята Конституция СССР (сталинская).
На это событие восторженно отозвался Иосиф Мандельштам:
Но это ощущенье сдвига,
Происходящего в веках,
И эта сталинская книга
В горячих солнечных руках…
Да, сдвиг произошёл мощный и для многих (в том числе и для поэта) трагический. Именно тогда завершилась Гражданская война в России. После победы большевиков она приняла форму внутренней борьбы, главным образом между троцкистами, готовыми разжигать мировой революционный пожар, и сторонниками строительства социализма в одной стране.
Со времён «перестройки» по канонам западной пропаганды стали называть 1937 год рубежом установления в СССР тоталитарного режима с чудовищными репрессиями ни в чём не повинных людей. И тогда тех, кто тогда служил этому режиму, получая повышения по службе (как Р.Я. Малиновский), следует признать пособниками «империи зла».
Реальные цифры заключённых ГУЛАГа на 1 января каждого года были впервые опубликованы в 1991 году.
Показатели вовсе не огромные для большой страны, пережившей Гражданскую войну. Процент «политических» в 1933 году был выше, чем в 1937-м. Почему антисоветская пропаганда выбрала как символ жесточайших репрессий 1937 год? Потому что тогда СССР достиг необычайных успехов в социалистическом строительстве.
Из армии в 1937–1939 годах было уволено 37 тысяч командиров, из них большинство по политическим мотивам. 3–4 тысячи были расстреляны как заговорщики, 6–8 тысяч было осуждено; 13 тысяч возвратили в РККА. Перед войной армия из 680 тысяч командиров потеряла не более 10 тысяч – 1,5 %. (5 марта 1945 года Геббельс записал мнение Гитлера: Сталин вовремя провёл военную реформу «и поэтому пользуется сейчас её выгодами».)
…Вторая половина 30-х годов для советского народа (исключая руководящие круги) представлялась временем больших успехов, улучшения жизненного уровня, веры в светлое будущее. Например, в проникнутой антисоветским духом «Хронике человечества» Бодо Харенберга (1996) события в СССР 1937 года описаны так:
«Начала работу первая советская дрейфующая исследовательская станция Северный полюс…
Опубликовано сообщение о вынесении смертного приговора Маршалу Советского Союза М.Н. Тухачевскому и группе других военачальников, обвиненных в шпионаже и предательстве…
Советские летчики совершили беспосадочные перелеты из Москвы в США…
Открыт судоходный канал Москва – Волга, построенный в основном заключенными…
Состоялись выборы в Верховный Совет СССР».
Земляными работами на строительстве канала занимались в основном уголовники. Мне довелось встречаться с двумя замечательными людьми, трудившимися на канале: другом В.И. Вернадского геологом и географом профессором Ленинградского университета Б.Л. Личковым и академиком Белорусской АН Г.И. Гарецким. Их осудили в 1934 году как националистов (русского и белорусского). Об ужасах того времени они мне не говорили.
Обширная переписка тех лет Личкова с Вернадским доказывает, что у политического заключенного условия жизни были совсем не каторжные. А многие из тех, кто участвовал в расправах над русскими интеллигентами и бывшими царскими офицерами, поплатилась за это в 1937 и 1938 годах.
Вот что записал в своем дневнике 7 июля 1937 года ученый-мыслитель В.И. Вернадский: «Вчера впервые более точные сведения, которым можно верить, о закрытом заседании судебного процесса (по делу Тухачевского. – Р.Б.)… Ягода входил в заговорщический центр и принимал меры, создавая ложные судебные процессы, и губил людей, чтобы охранить центр: “Тухачевский – Гамарник – Ягода”… Среди интеллигенции ясно слышится и распространено убеждение, что политика Сталина – Молотова – русская и нужна для государства. Их партийные враги – враги и русского народа, если брать его государственное выражение, несомненно связанное с русской культурой».
Книга известного немецкого писателя Лиона Фейхтвангера «Москва. 1937» помогает понять то, что тогда происходило в СССР. «То, что акты вредительства были, – признавал Фейхтвангер, – не подлежит никакому сомнению. Многие, стоявшие раньше у власти – офицеры, промышленники, кулаки, – сумели окопаться на серьезных участках и занялись вредительством».
По его свидетельству, единство взглядов подавляющего большинства населения СССР сводилось: «к общности мнений по вопросу об основных принципах коммунизма, к всеобщей любви к Советскому Союзу и разделяемой всеми уверенности, что и в недалёком будущем Советский Союз станет самой счастливой и самой сильной страной в мире.
Таким образом, прежде всего, господствует единое мнение насчёт того, что лучше, когда средства производства являются не частной собственностью, а всенародным достоянием».
Суть генеральной линии партии, по Фейхтвангеру, «в том, что при проведении всех мероприятий она исходит из убеждения, что построение социализма в Советском Союзе на основных участках успешно завершено и что о поражении в грядущей войне не может быть и речи… Если сомнения в правильности генеральной линии еще имели какой-то смысл приблизительно до середины 1935 года, то после середины 1936 года они с такой очевидностью опровергнуты возрастающим процветанием страны и мощью Красной Армии, что всеобщее признание этого пункта равносильно всеобщему признанию здравого смысла».
Патриотизм советских людей имел крепкий фундамент: «Там жизнь человека с каждым днем явно улучшается, повышается не только количество получаемых им рублей, но и покупательная сила этого рубля. Средняя реальная заработная плата советского рабочего в 1936 году поднялась по сравнению с 1929 годом на 278 процентов, и у советского гражданина есть уверенность в том, что линия развития в течение еще многих лет будет идти вверх».
Он отметил необычайный для Запада интерес советских людей к литературе, театру, кино. Тиражи писателей-классиков были в десятки раз больше, чем в странах Запада. Но цензура пресекала даже слабые намеки на недовольство советской властью. Почему? «Тебе отвечают: что Советскому Союзу угрожает предстоящая в недалёком будущем война и нельзя медлить с моральным вооружением».
Фейхтвангер полагал: «Никогда Советскому Союзу не удалось бы достичь того, чего он достиг, если бы он допустил у себя парламентскую демократию западноевропейского толка. Никогда при неограниченной свободе ругани не было бы возможности построить социализм. Никогда правительство, постоянно подвергающееся нападкам со стороны парламента и печати и зависящее от исхода выборов, не смогло бы заставить население взять на себя тяготы, благодаря которым только и было возможно проведение этого строительства».
Буржуазная демократия – не власть народа, а демагогия – имитация демократии при господстве имущих капиталы. Она позволяет устанавливать диктатуру богатых. Приехав с Запада в Москву, Лион Фейхтвангер написал: «Когда из этой гнетущей атмосферы изолгавшейся демократии и лицемерной гуманности попадаешь в чистый воздух Советского Союза, дышать становится легко».
Но как же тогда великая могучая держава рухнула и её духовную атмосферу пронизали миазмы лжи, лицемерия, демагогии, алчности, предательства, эгоизма?
Частично ответ есть в книге «Москва. 1937». Там сказано: «У более высокооплачиваемых рабочих, крестьян и служащих развивается известное мелкобуржуазное мышление, весьма отличное от пролетарского героизма…» И ещё: «Общность мнений приведет к известному нивелированию личности, так что к концу осуществления социализма Советский Союз превратился в не что иное, как в гигантское государство, состоящее сплошь из посредственностей и мелких буржуа».
Аналогичную мысль – для исторических эпох вообще – высказал задолго до него философ и анархист М.А. Бакунин: «Но героические времена скоро проходят, наступают за ними времена прозаического пользования и наслаждения, когда привилегия, являясь в своем настоящем виде, порождает эгоизм, трусость, подлость и глупость. Сословная сила обращается мало-помалу в дряхлость, в разврат и бессилие».
