Руди Рюкер
Обеспечение: Софт. Тело

Глава 11

Проснувшись и увидев в постели Торчка девушку, Кобб Андерсон совсем не удивился.

– Ты та самая стюардесса, – утвердительно заявил он, медленно принимая сидячее положение. Он спал в одежде уже третью ночь подряд. Первую ночь он провел на полу у Муни, вторую – в космическом лайнере-боппере и, наконец, третью – в Отеле. Его кожа была настолько грязной и сальной, что он с трудом мог открывать и закрывать глаза.

– Здесь есть душ?

– Очень жаль, – отозвался бестелесный голос Отеля, – но душа у нас нет. Вода на Луне – большая ценность. Но если вы хотите освежиться, к вашим услугам, мистер Андерсон, химический опрыскиватель. Следуйте моим указаниям…

В проеме одной из трех выходящих из спальни дверей мигнул свет. Неуверенно поднявшись с кровати, Кобб осторожно заглянул в дверь.

– Мне придется взять с вас плату за номер за троих, мистер ДиМентис, – вежливым, нейтральным тоном сообщил Отель Торчку.

Одновременно с этим над ухом девушки раздался другой точечный шепоток:

– Ну как все было?

– Завтрак, – громко крикнул Торчок, стараясь заглушить сплетников. – Стимуляторы центральной нервной системы. И холодного пива.

– Сию минуту, сэр.

В дверях душевой снова замаячил Кобб, одеревеневший и похожий на поставленный на торец моряцкий сундук на колесиках. Он был совершенно гол. Встретившись глазами с Мисти, Кобб в растерянности остановился.

– Я отдал одежду в чистку.

– Ничего страшного, – успокоил его Торчок. – Она всего-навсего робот-манипулятор.

Не обращая внимания на слова своего молодого спутника, Кобб сдернул с собственной кровати простыню и обернул ею бедра. Он был сплошь покрыт густым седым волосом. Теперь, когда он остался без одежды, у него стало заметно небольшое брюшко.

В стене между двумя кроватями распахнулась дверца, и на кофейный столик выскользнул поднос с завтраком.

– Ваше здоровье, – проскрипел Кобб, поспешно цапнув одно пиво. От растворенных в пиве стимуляторов у него на несколько секунд закружилась голова. Он взял с подноса тарелку с… омлетом, кажется… и уселся на свою кровать.

– Похоже, что мистер не знает, кто такой робот-манипулятор, – сказал Торчок девушке.

Набив омлетом рот, Кобб испепелял Торчка взглядом до тех пор, пока не прожевал и не проглотил пищу.

– Я знаю, что это такое, Торч. Можешь ли ты уразуметь своей отупевшей от наркоты головой, что я, в конце концов, известный в науке человек? В свое время меня многие знали. Это я, Кобб Андерсон, научил роботов вести самостоятельный образ жизни.

По лицу девушки скользнула легкая тень. Только теперь Кобб вспомнил об их с Торчком легенде.

– Здесь у ушей есть стены, – заметил Торчок. – Эх ты – голова-тыква.

Кобб снова ожег его взглядом, но доедал омлет уже в молчании. Пускай теперь часть бопперов знает, кто он такой, – но какая разница? Не может же быть так, что вся Луна ополчилась против него. Скорее всего, Отелю все это до лампочки. В условиях пониженной лунной гравитации Кобб отлично выспался. Он был полон сил и готов ко всему.

Узнав, что вместе с ней в комнате находится сам Кобб Андерсон, Мисти… а точнее, электронный мозг боппера в носовой части космического корабля, предпринял некоторые шаги, не прерывая объяснений своего манипулятора с Торчком.

– Почему ты сказал: «Она всего-навсего робот»? Кто позволил тебе это? Словно я чем-то хуже человека. Хуже тебя, например. Сказал бы ты то же самое о женщине с протезом вместо ноги? Или со вставным глазом? Пускай мое тело полностью искусственное, ну и что с того?

– Это клево, Мисти, в самом деле. Не принимай близко к сердцу. Просто пока последнее слово остается за БЭКС, а я уверен, что это так, ты та же марионетка, за ниточки которой…

– А сам-то ты кто? Как ты там называешь себя? – задиристо перебила его Мисти. – Торч? Вот уж действительно идиотское имя. Похоже на заводскую марку фаллоимитатора!

– Оскорбление личности, – грозно проговорил Торчок, качая головой. – Что еще скажешь?

– Уже 8.30,– подал голос Отель. – Могу я взять на себя смелость напомнить вам, что вчера вы собирались ехать на автобусе в 9.00 в Музей робототехники?

– Нам понадобятся скафандры? – тупо спросил Кобб.

– Скафандры вам будут выданы.

– Тогда пошли, – подытожила Мисти.

Торчок переглянулся с Коббом.

– Послушай, Мисти… для моего деда эта поездка связана с воспоминаниями молодости, понимаешь. Поэтому не могла бы ты на время… слинять. Может быть, мы возвратимся к обеду.

– Слинять?!! – воскликнула Мисти, в ярости начиная одеваться. – Жаль, что у меня на макушке не предусмотрен выключатель! Тогда тебе не пришлось бы даже просить меня убраться! Слизняк, вот ты кто!

Вылетев из комнаты, она с грохотом захлопнула за собой дверь.

– Упс, – негромко прокомментировал Отель.

– Зачем ты ее прогнал? – спросил Кобб. – Она симпотная. Не думаю, что она могла бы мне помешать.

– Откуда ты знаешь? – ответил Торчок. – Откуда ты можешь знать, что бопперы не затеяли с нами какую-то подлость?

– Мне обещан препарат бессмертия или что-то в этом роде, – счастливо отозвался Кобб. – Может быть, в дополнение к этому мне поменяют что-нибудь из органов. А что касается тебя, то…

Что же касается Торчка, то о том, что тот оказался здесь только потому, что бопперам нужно было устранить его с Земли, Коббу говорить не хотелось. Но молчать дальше было невыносимо. Он уже почти решился рассказать Торчку о разговоре с его механическим близнецом в гараже, о том, как тот, используя влияние Муни, планировал устроиться ночным сторожем в космопорт, но не успел и рта раскрыть.

– Бессмертие! Не это им нужно. Они хотят выпотрошить наши головы, выковырять оттуда мозги, разрезать их на кусочки и выкачать всю содержащуюся в них информацию. Бопперы переписывают личности людей на пленку или черт знает куда и хранят записи в какой-то библиотеке. Если нам повезет, записи наших личностей могут быть посланы на Землю, чтобы там с помощью этих пленок управлять нашими же роботами-двойниками. Но у них ничего не…

– ЖЕЛАЮЩИЕ ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В АВТОБУСНОЙ ЭКСКУРСИИ ДОЛЖНЫ НЕМЕДЛЕННО СОБРАТЬСЯ В ХОЛЛЕ ПЕРВОГО ЭТАЖА! – громко и отчетливо проговорил Отель, помешав Торчку закончить свою речь.

Словно гальванизированный, Кобб сорвался с места и начал собираться. Через минуту он уже мчался к эскалатору, волоча Торчка за собой. Он не хотел знать правду, слышать о ней не желал. Возможно, что ему было на правду наплевать. А сам Торчок? Он послушно позволял Коббу уводить себя. Теперь, когда Отель знает все, что знает он, оставаться здесь было небезопасно. Он попытается сбежать от Кобба в музее.

Автобус был заполнен только наполовину. Большую часть экскурсантов составляли люди в возрасте, парами и поодиночке. Все облачились в выданные скафандры, выглядевшие надувными. Лунные скафандры были любопытными, симпатичными устройствами – полностью сделанные из тончайшего прозрачного пластика, они, казалось, искрились внутренним светом. Находясь в тени, человек в лунном скафандре выглядел вполне обычно, не считая едва заметного гало вокруг головы. На солнце скафандры приобретали зеркальные свойства.

Автобус имел вид плоской открытой платформы на упругих колесах со спицами вроде велосипедных, с двумя рядами утрированно чисто функциональных сидений: каждое сиденье представляло собой три черных шара из жесткой резины, смонтированных на Y-образной пластиковой конструкции. Торчку эти сиденья напомнили голову Микки Мауса… от которой остались только огромный нос да пара ушей. Присаживаясь на большой центральный шар, он почти ожидал услышать доносящийся из-под собственного седалища визг протеста.

Когда лунный автобус выехал из-под купола, в шлеме Торчка раздался треск помех.

– Мы сели, порядок, Хьюстон. Начинаем проверку готовности шлюза.

Раздались звук учащенного дыхания, тихий свист и вой, потом снова голос:

– Я выхожу наружу.

Пауза.

– Погнулась ступенька, сейчас исправлю.

Продолжительная пауза.

– Мы слушаем тебя, Нэйл.

Разнообразные приглушенные голоса, подбадривающие и поздравляющие.

Сильный треск.

– …маленький шаг для одного человека, но гигантский скачок для всего человечества.

Грохот нарочито бурных аплодисментов заглушил слабый голос. Торчок повернулся к Коббу, пытаясь рассмотреть выражение лица старика. Но увидеть чужое лицо сквозь стекло шлема было невозможно. Как только они покинули купол и оказались на солнце, материал скафандров превратился в гибкое зеркало.

Смонтированными короткими отрывками из «Открытия и освоения Луны» Автобус развлекал их всю дорогу до Диски. Театрализованы были все основные посадки пилотируемых спускаемых аппаратов на спутник, попытки основания первых поселений людей, взрывы и гибель куполов, а также прибытие первых полуавтономных роботов. В полукилометре от Диски записанный на пленку превосходный густой голос диктора воскликнул:

– Тысяча девятьсот девяносто пятый! Ральф Числер и двенадцать его товарищей, самопрограммирующихся и самовоспроизводящихся роботов, основали поселение в районе Моря Спокойствия! Продолжение великой истории вы сможете узнать в Музее робототехники!

Прозвучал щелчок, и наступила оглушающая тишина.

Торчок рассматривал заслоняющие короткий горизонт дома Диски. Тут и там между строениями были заметны движущиеся блики отраженного солнечного света – неразличимые на расстоянии бопперы.

Внезапно в шлемах пассажиров загрохотал голос самого Автобуса:

– Доброе утро, создания из плоти и крови. Я начинаю обзорный объезд Диски с целью выхода на входной вектор, расположенный под углом в пятьдесят восемь градусов к северу. Просьба проявлять активность и задавать вопросы. Обращаться ко мне следует «капитан Коди». Сейчас прошу всех зафиксироваться на местах…

Почти не снижая скорости, Автобус круто повернул направо. Сиденья на подпорках-игреках сильно закачались из стороны в сторону. Чтобы не вывалиться за борт, Торчок поспешно ухватился за руку Кобба. Падение из Автобуса грозило немедленной гибелью под его огромными, бешено вращающимися колесами. Славный капитан Коди, похоже, никогда не сбрасывал скорости на виражах. Сиденья опасно раскачивались еще в течение целой минуты. Машина начала огибать город по кругу против часовой стрелки, держась в полукилометре от крайних зданий.

– Сколько бопперов живет здесь? – проскрипел в наушниках чей-то старческий голос. Ответа не последовало.

Тот же голос попытался добиться своего еще раз.

– Сколько бопперов живет в Диски, капитан Коди?

– Я произвожу обновление информации, – сообщили в ответ.

Голос Автобуса был высоким и мелодичным. И абсолютно нечеловеческим. В наступившей тишине все с нетерпением ждали точных сведений о популяции механического населения.

Мимо Автобуса слева проплыло колоссальное здание. Стен у сооружения не было, внутри на этажах можно было различить сложенные пачками листы разноцветного пластика. Несколько бопперов, занимающихся укладкой пластиковых листов, при появлении туристического Автобуса бросили свое занятие и принялись следить за ним, замерев и медленно поворачивая головы вслед.

– С какой точностью вы хотите получить ответ? – вдруг спросил Автобус.

– Даже не знаю, – неуверенно проскрипел старческий голос. – Ну скажем… нулевая точность сойдет? Такое вообще возможно?

– Благодарю вас, – прозвенел колокольчиком Автобус. – С заданной точностью «ноль», в Диски не живет ни одного боппера. Или же десять в шестьдесят третьей степени.

В разговорах с людьми бопперы всегда становились изводяще-придирчиво-буквальными, что уже давно стало их пресловутой чертой. Это был всего лишь еще один способ, при помощи которого они могли выразить свою враждебность. Механизмы не могли простить людям законов Азимова, которые конструкторы… безуспешно, слава Коббу… пытались запрограммировать в их электронные мозги. В каждом человеке бопперы видели несносного Саймона Легри.

После преподанного урока больше вопросов капитану Коди не задавали. Диски был большим городом… возможно, таким же большим, как, например, Манхэттен. Автобус строго выдерживал раз принятые пятьсот метров от зданий пригородов, но даже с этого расстояния нельзя было не заметить поразительного разнообразия городского ландшафта.

Казалось, что кто-то решил собрать в одном месте всю историю архитектуры западной цивилизации. Притиснутые друг к другу, но все-таки различимые постройки относились к основным типам: примитивизм, классицизм, барокко, готика, ренессанс, индустриальный, арнува, функциональный, поздний фанк, заппер, крепускуляризм, плоский-плоский, хуперди… все в отличном состоянии и в полном соответствии со спецификой. Между зданиями сновали мириады ярко окрашенных бопперов, созданий, покрытых каким-то специальным, сверкающим на все лады составом.

– Почему все дома такие разные? – наконец не выдержал Торчок. – Объясните, капитан Коди?

– О какой категории причины идет речь? – весело пропел Автобус.

– Перечислите категории, капитан Коди, – бодро отразил выпад машины Торчок, совершенно не настроенный попадать в ловушку, уже открытую предыдущим любознательным.

– ВОПРОСЫ «ПОЧЕМУ», – проблеял в ответ Автобус. – Категории ответов: материальные причины, ситуативные причины, теологические причины. Подкатегории материальных причин: пространственно-временная, массо-энергетическая. Подкатегории ситуативных причин: информация, фоновый шум. Подкатегории теологических причин: …

Торчок перестал слушать. Не видя лиц сидящих вокруг людей, он чувствовал себя не в своей тарелке. Шлемы скафандров всех до единого окружающих превратились в увеличенные подобия серебряных елочных шаров. В ближней к нему голове-шаре отражались эклектические постройки Диски, в голове следующего то же самое, и так до бесконечности. Сколько часов они уже трясутся в этой несносной колымаге?

– Подподкатегории информационно-ситуативных причин, – невозмутимо продолжал перечисление Автобус, не теряя своей оскорбительно-скрупулезной интонации. – Аналоговые. Цифровые. Фоново-шумовые…

Торчок вздохнул и откинулся на спинку сиденья. Поездка обещала быть длинной.

Глава 12

Музей робототехники находился в глубине лунной поверхности, под Диски. Сооружение состояло из ряда концентрических кругов, пересекаемых несколькими лучами. Что-то вроде приблизительной модели дантова ада. Спускаясь по широкому, полого уходящему вниз коридору, Кобб ощутил стеснение в груди. Могло случиться, что теперь, когда до финиша оставалось всего ничего, его дешевое, подержанное сердце вдруг не выдержит и лопнет.

Чем больше он думал о том, что сказал ему в Отеле Торчок, тем больше склонялся к мысли, что тот был прав. Никакого эликсира бессмертия нет. Все это чушь. Бопперы хотели переписать содержимое его мозга и дать ему новое, механическое тело. Тело робота. Учитывая состояние, в котором сейчас находилось его биологическое тело, этот выход из положения был не так уж плох.

Идея экстракции мыслительной структуры мозга и переноса ее в другую физическую оболочку пугала Торчка, но Кобб относился к этой возможности философски. Он хорошо понимал принципы, на которых основывалось сознание роботов. Суть способа пересадки сознания была ему неясна, но он осознавал, что для него теперешнего это закончится неизбежной гибелью. Хотя если все пройдет удачно…

– Это вон там, справа, – сказал Коббу Торчок, прижавшись к его шлему своим. В руках Торчок держал маленькую сувенирную схему музея, выгравированную на камне. Они разыскивали зал Андерсона.

Стоило им ступить в какой-нибудь залец, как выставленные в нем экспонаты оживали. Основную часть экспозиции составляли голограммы с передачей звукового сопровождения непосредственно в радиоприемники скафандров. Вот прямо перед ними из воздуха материализовался худощавый мужчина в темном костюме и шерстяной водолазке. Курт Гёдель – гласила надпись у ног голограммы. Мужчина был сед и носил очки в черной роговой оправе. Фоном для фигуры в костюме служила классная доска, на которой мелом были выписаны соотношения знаменитой теоремы Гёделя о неполноте.

– Человеческий разум не в силах сформулировать (или создать механический прототип) математического аппарата собственной интуиции, – объявил призрак Гёделя. У великого ученого была манера завершать каждую фразу на подъеме, переходящем в невразумительный восторженный гул. – С другой стороны, что неоднократно уже было подтверждено и доказано, представляется возможным существование логической машины, способности которой были бы эквивалентны математике человеческой интуиции…

– О чем это он? – удивился Торчок.

Кобб замер, почтительно уставившись на голографический облик своего высокочтимого учителя. Он хорошо помнил годы, которые провел в попытках проникнуть в тайный смысл только что прозвучавших слов. Человек способен создать робота настолько же умного, как и он сам. Но известно было лишь то, что такой робот мог существовать теоретически.

«Как этого добиться? – спрашивал себя Кобб в течение всех семидесятых. – Каким образом нам создать робота, построить которого мы пока не в силах физически?» В 1980 году у него был уже готов скелет ответа. Один из его коллег написал статью для «Теории Науки и Техники». «На пути к Роботу Разумному» – так называлась эта статья, и в ней целиком содержалась идея ответа на мучивший Кобба вопрос. «Роботы должны обладать способностью развиваться». Однако до воплощения костяка идеи в плоть и кровь было еще далеко…

– Пошли же, пошли. – Торчок тянул Кобба от голограммы великого учителя дальше.

Перед ними через коридор промчались две перепуганные ящерицы. Из-под потолка зала на них пикировало кровожадное создание с кожистыми крыльями и распахнутой, усаженной пилообразными рядами зубов пастью. Одна из ящериц успела проворно отскочить в сторону, другая была схвачена и унесена крылатой тварью над головами Кобба и Торчка в неизвестность. На пол упали капли бледной крови…

– «Выживают лучше приспособленные», – плотоядно прокомментировал радостный дикторский голос. – Вот одна из основных движущих сил эволюции.

Словно в ускоренной съемке, оставшаяся в живых ящерица проворно отложила в песок кучку яиц, из которых на глазах вылупилось с полдюжины новых ящериц, начавших рыскать по окрестностям. Зубастый хищник снова появился за своим обедом, уцелевшие отложили яйца… цикл повторился еще и еще. Каждый новый выводок был немного шустрее предыдущего, с чуть более развитыми сильными задними лапами. Через минуту ящерки уже споро прыгали по залу, как маленькие голые кенгуру, высовывая наружу раздвоенные язычки и блестя умными желтыми глазками.

На этот раз дальше предложил идти Кобб. Торчок хотел остаться и посмотреть, что с ящерками случится потом.

Покинув сцену доисторической рутины, они оказались прямо посреди сельской ярмарки. Трещали ружейные выстрелы и шутихи, жужжали лотерейные машины, люди звонко смеялись и приветственно кричали, и надо всем этим стоял неугасимый инфернальный гул могучих машин. На полу появилось изображение опилок, мимо время от времени проплывали смутные улыбающиеся фигуры деревенских щеголей и щеголих. Юноша и девушка, забившись в щель между парусиновыми торговыми палатками, блестящими от масла пальцами кормили друг друга попкорном. У юноши были выдающееся адамово яблоко и нос картошкой – классический синусоидальный профиль. Волосы девушки были убраны в пышный конский хвост, удерживаемый сверкающей заколкой. Картина казалась очень натуральной… и единственной разрушающей естественность деталью были прозрачные короткие пурпурные лучики света, легко пронизывающие элементы представления. Поначалу Кобб принял эти лучи за статический фон помех.

Повернувшись направо, они увидели перед собой балаган с огромной афишей на борту с намалеванными от руки изображениями разнообразных отклонений человеческого тела. Безошибочно опознаваемый зазывала – клетчатый костюм, котелок, изжеванный окурок сигары – громогласно обратился к ним, поднеся ко рту жестяной рупор:

– Невероятные Уроды! Спешите видеть! Только у нас!

В высоком хриплом голосе зазывалы, казалось, слились голоса сразу множества людей.

– Узкоголовый! Мальчик-собака! Шея-карандаш! Человек-бобы! Полумужчина-полу… – Медленно, постепенно ярмарочный вихрь стих и отошел на задний план, сменившись глубоким, проникновенным баритоном диктора.

– Мутации. – Голос был убедительным, весомым, не признающим сомнений. – Вторая движущая сила эволюции.

Вездесущие лучики пурпурного света сделались ярче. Они пронизывали все вокруг… в особенности сосредоточившись на влюбленной парочке между палатками, которая уже целовалась взасос, крепко прижимаясь друг к дружке бедрами.

– Человеческие репродуктивные клетки постоянно подвержены ионизирующему облучению, – доверительно продолжал голос. – Обычно его называют космическими лучами.

Шум ярмарки снова вернулся на свое место. Но на этот раз каждый короткий лучик, попадая в свою цель, издавал убедительный шипящий звук. Двое влюбленных постепенно начали увеличиваться в размерах, выдвигаясь на передний план, занимая собой почти весь зал, уходя в потолок. Вскоре над зрителями нависал только вздувающийся у молодого человека в тугих брюках бугор. Ткань с треском лопнула, на мгновение мелькнула чудовищная мошонка, и все вокруг заволокло красным. Торчок и Кобб смотрели на происходящее как завороженные.

Вокруг бурлил темно-кровавый свет, в уши начал биться настойчивый сдвоенный стук сердца. Время от времени через поле зрения проносились уже знакомые космические лучи. Через мгновение возникло новое видение – трехмерное хитросплетение водопроводных труб повсюду вокруг них. Зернистость изображения постепенно возрастала, изображение сосредоточилось на группе зерен, из которых стало выделяться одно. Теперь они смотрели на группу клеток, репродуктивных клеток. Перед Коббом и Торчком повисло ядро одной из них.

Внезапно ядерный материал распался на дергающиеся крабовидные полосатые колбаски. Хромосомы. Мелькнул очередной космический луч и разрезал одну из колбасок пополам! Две половинки хромосомы тут же снова соединились и срослись, но уже чуть-чуть в другом положении, чем раньше!

– Изменение генов, – промурлыкал где-то за спинами зрителей дикторский баритон. Еще через секунду картинка исчезла. Перед ними снова был уходящий вниз каменный коридор. В задумчивости они двинулись дальше.

– Отбор и мутации, – проговорил Кобб. – Это была основа, Торч. Моя идея заключалась в следующем: наделить роботов возможностью развиваться. Запрограммировать их на постройку копий самих себя, запасные части к которым нужно было добывать силой, через борьбу. Естественный отбор. В дополнение к этому я добавил способ внесения случайных изменений в программную основу за счет использования частотных составляющих космических лучей. Мутации. Знал бы, чем все это кончится…

Прямо перед ними коридор разделился.

– Это место встречи, которое мы ищем, – сказал Торчок. – Зал Андерсона.