Роман Фурман
Совы на мосту
– Аня, милая, будешь со мной встречаться? – он попытался изобразить улыбку.
Девушка за стойкой брезгливо отскочила и закричала. А для Артема все было, как в тумане. Он повернул голову и увидел, что к нему бежит толпа людей. Сознание прорезало воспоминание из коридора, когда их со Стасом застукал охранник. Артем рефлекторно бросился бежать. Он бежал сквозь фойе, поднимался на просторные широкие лестницы. Иногда сталкивался со встречными, которые уже не виделись ему мутными силуэтами. «Черт, я схожу с ума!» Артем натыкался на инопланетян, похожих на тех, которых он видел в фантастических фильмах. «Да что же это творится?!!» – мелькало в его сознании.
Потом он снова погружался в ватное мутное ощущение, но продолжал бежать. Он натыкался и на людей. Сталкиваясь с ними и падая, он вскакивал и, почти рыдая, задавал один тот же вопрос: «Вы любите природу?..» Он продолжал бежать, подниматься и опускаться по этажам. Ему казалось, что вокруг летают тысячи белоснежных с серыми вкраплениями сов, которые смотрят на него грозным взглядом молниеподобных бровей. Совы, совы, совы… И снова он продолжал бежать и натыкаться на встречных.
«ВЫ ЛЮБИТЕ ПРИРОДУ?» – чуть ли не кричал он на бегу.
Не помня, как он сюда попал, Артем оказался перед тупиком. Это была стена из гранитного кафеля, внизу и посередине которой размерами метр на метр был мраморный барельеф в стиле древнеримских статуй. Это был именно ПРАВИЛЬНЫЙ барельеф, цветной. Его по периметру украшали гроздья темно-синего винограда, различные мелочи и детали, которые присущи большинству такого рода творений. А в середине на троне, держа в руке золотой посох, восседал могучий Бог. «Наверное, Юпитер» – мелькнуло в затуманенном мозгу Артема. И тут же он услышал, как вдалеке сзади к нему бегут преследователи. «Блин, блин, блин» – Артем судорожно пытался понять, что вообще происходит и что ему делать.
Он посмотрел на Юпитера еще раз. Тот сидел не совсем в обычной позе. В правой руке он держал посох, а левая рука была поднята на уровень сердца и обращена раскрытой ладонью к зрителю. Артем рефлекторно приложил свою правую ладонь в таком же положении к ней. Эта часть барельефа вдавилась внутрь, как кнопка, и вся картина отъехала вбок и открылась, как дверь. Это был проход! На четвереньках он пополз внутрь.
Как только он оказался внутри, пластина за ним захлопнулась, включился свет. Он стоял в просторном лифте, стены которого были сплошь усеяны барельефами и выполнены из чистого янтаря. Потолок и пол были зеркальные. Артем ощутил, как лифт двинулся вверх. Сознание опять помутилось и его затошнило. Он снова оперся рукой о стену. «Да что же это…»
Безвременье…
Так же резко поездка прекратилась, как и началась. Позади него раскрылись раздвижные двери лифта. Артем пришел в себя, протер глаза и развернулся. Вышел из кабины в огромную просторную Г-образную квартиру с панорамными окнами, за которыми проплывали облака. В этот момент его тело начало двигаться самопроизвольно без прикладываемых волевых усилий. Артему стало страшно. Снова наплыли последние воспоминания… Спуск по улице, разговоры о музыке и девушках, незаконное проникновение на стройку, подъем, преследование, падение…
В квартире стоял огромный белоснежный рояль, дорогая мебель в итальянском стиле, висел огромный телевизор. А еще была целая куча техники, которую он не узнавал. Тело шагало медленно и в какой-то момент завернуло за угол.
Если бы Артем мог кричать, он бы закричал. Но как в страшном кошмаре его горло сдавило, и он просто уставился на четырех стоящих вдоль стены существ. Это были роботы! Не просто роботы, это были роботы, одетые, как прислуга. Что Артем мог еще делать, так это моргать, и он заморгал часто-часто.
– При-вет-ству-ем Вас, хо-зяин, – роботы почтительно поклонились.
– Произвести полное сканирование и вызвать нейромодель «Олди-файв», – Артем не узнавал своего голоса, хотя понимал, что эту фразу произнес он сам, но с какой-то хрипотцой, что-ли.
Роботы зашевелились, подхватили его и усадили в один из аппаратов, который он не мог идентифицировать. Это было что-то наподобие депривационной камеры, о которой он когда-то давно читал, и которую изобрел Джон Лилли. Только эта камера внутри содержала не жидкость, а какой-то сверхэластичный материал, наподобие детской игрушки – лизуна. Этот лизун полностью поглотил его, снаружи осталась только голова. Крышки, закрывающей камеру, так же не было. Его голова оказалась напротив огромного телевизора, совершенно плоского и … Прозрачного.