Роман Елиава
Наследники

1. Харсал

Муравей упорно карабкался по выцветшему желтому стеблю. Вот он соскользнул по капле еще не испарившейся росы, но удержался, перевернулся туловищем вниз и пополз дальше, наверх к излому стебля. Настойчивость насекомого позволяла развеять скуку человеку, лежащему в высокой траве поля. Но сейчас этот человек сфокусировал взгляд на дворе, стоявшего вдали белого деревенского дома с небогатой соломенной крышей. Судьба муравья перестала заботить наблюдателя. Он внимательно следил за вышедшим во двор крестьянином. Тот, не подозревая о соглядатае, скинул грязную с прорехами рубаху с мускулистого торса и взялся за топор.

Вскоре разнесся отзвук первого удара по полену. Наблюдатель сощурил серые глаза и, не отрываясь, следил за действиями крестьянина. Казалось, он хочет запечатлеть каждое движение, каждый удар. Или быть может он хотел научиться виртуозному владению топором, которое выказывал крестьянин. Но не нет, любой, кто взглянул бы в эти стального цвета глаза, не увидел бы там ничего такого, взгляд был холодным и оценивающим. Он пронзал летний воздух и не предвещал ничего хорошего. Внезапно крестьянин будто бы почувствовал, что за ним наблюдают. Он престал работать, опустив руку с топором вниз. Левой рукой он утер пот, обильно струившийся по его лбу и уже посеребренным сединой, но некогда совсем черным вискам. Вытерев пот, крестьянин оглядел поле перед своим домом. Но ничего не увидел. Зуд, который неприятно щекотал спину, пропал. Крестьянин повернулся, последним размашистым ударом вогнал острие топора в полено и пошел в дом.

Вжавшийся в землю наблюдатель поднял голову. Он еще раз внимательно и никуда не торопясь осмотрел дом, двор и окрестности. Затем встал и неторопливо, насвистывая песенку, пошел в сторону деревни.

Вечером того же дня наш наблюдатель сидел в темном углу деревенского трактира. Его добротный, но изрядно поношенный кафтан выдавал в нем приказчика или помощника купца, а может быть он и сам был мелким купцом. Однако, когда он приехал, ни хозяин трактира, ни его жена не заметили ни тюков, ни сумок, ни мешков у нового гостя, этих обычных атрибутов купца. У постояльца была запасная лошадь. Может быть, он торговал лошадьми. Так подумал хозяин, успокоился, найдя объяснение.

В трактире этого северного села не подавали каких-то деликатесов. Здесь собирались вечером, после изнурительного дня летнего сезона, местные крестьяне, пропустить по паре кружек плохо сваренного местного пива и обсудить новости, прежде чем пойти спать.

Разговоры были незамысловатые. Крестьяне обсуждали погоду, посевы и местных девок на выданье.

Всё это было не интересно гостю постоялого двора, он сидел и скучал, делая вид, что прихлебывает кислый напиток. Его лицо выражало равнодушие и скуку, навеянную окружением. И это выражение не изменилось, когда в трактире показалась причина его пребывания здесь, тот крестьянин, что рубил днём дрова. Он знал, что крестьянина зовут Харсал, что он сирота, которого подкинули бездетной паре четыре десятка лет назад. Он знал, что мальчик вырос сильным и красивым и женился на первой красавице деревни. Но дальше вся его жизнь пошла наперекосяк. Молодая жена зимой, а зимы здесь бывают суровые, поскользнулась на льду и упала. Да упала как-то не удачно, что-то ушибла и больше не могла двигаться, всё, что ниже пояса отнялось. Детей у них не было и больше не народилось. Ухаживал Харсал за женой калекой и кое-как перебивался из года в год, не нажив никаких богатств даже по здешним меркам.

Всё это знал наш наблюдатель. И сегодня, как и раньше он наблюдал за Харсалом, которого в основном любили в деревне. Вот и сейчас, мужики весело поприветствовали вошедшего Харсала и сдвинулись с мест, чтобы тот мог протиснуться на скамью.

Проходя мимо гостя, крестьянин кивнул ему. Они познакомились два дня назад, и приезжий уже успел угостить Харсала пивом и перекинуться парой веселых историй из жизни, не из своей жизни. Хотя собственная жизнь у Галива была очень насыщена. Один из лучших в мире наемников, мастер на все руки. Его услуги стоили очень дорого. Каждый его день обходился заказчику в кругленькую сумму. Но Галив в делах был честен, он не собирался затягивать с этим делом. Он нашел цель, всё о ней узнал и всё продумал. Сейчас пора отдохнуть. Он встал, кинул хозяину мелкую монету и, не дожидаясь его благодарностей, пошел в тот сарай, который здесь назывался спальней. Спальня для гостей была общей и занимала небольшую часть деревянного сруба. В комнате стояло восемь лавок, в углу были свалены тюфяки, набитые соломой. На одной из лавок тюфяк уже лежал, Галив был сейчас единственным постояльцем из восьми возможных. Он улегся прямо в одежде на тюфяк и вздохнул, представив сколько насекомых устремились из тюфяка в новое жилище. Ничего, подумал Галив, как только дело будет закончено, он первым делом пойдет в баню, а одежду просто сожжет.

Наёмник закрыл глаза и быстро заснул, не дожидаясь, когда укусы начнут чесаться, при этом его рука мягко легла на рукоять поясного ножа, который он тоже не снимал на сон.

Солнце пекло нещадно. И это на севере, Галив был удивлен. Но жара не мешала ему выполнять свою функцию. Наоборот, она была кстати. Галив всегда был аккуратен, внимателен и полностью подчинен своей цели. К порядку и дисциплине его приучил еще отец, входивший в гильдию наемных убийц. Отец кончил, как и ожидалось, несмотря на порядок, тренировки и организованность. Однажды он наткнулся на более организованную и тренированную жертву, чем он сам и поменялся с ней местами. Тогда Галив понял, что целеустремленности и организованности мало, нужен еще и ум. Все убийцы заканчивали так, как и его отец. Рано или поздно. Но сильные мира сего нуждались не только в убийствах. Была масса дел, которые также не должны были всплыть на поверхность, но при том главными в их исполнении были ловкость и ум, а не только умение убивать. Галив старался выбирать именно такие дела, и постепенно слава о нём стала расти, как и его гонорары. Убийц было много. Но таких как он несколько человек.

Он обошел дом и оказался с подветренной стороны, достал кремень, и скоро солома на крыше задалась небольшим веселым огоньком, который гонимый ветром пополз сразу в несколько сторон. Галив понаблюдал за ним несколько мгновений, чтобы тот не потух, и, убедившись, что всё хорошо, пошел назад. Когда он проходил мимо окна, она, очевидно, увидела его тень.

– Кто здесь? – раздался испуганный, но очень приятный женский голос.

Он, конечно, не ответил. Зачем. Он ее никогда не видел. Она не была для него человеком, она была препятствием. Простым препятствием. Как ветка, упавшая на дорогу, когда вам нужно пройти. Вы, не задумываясь, переступаете через нее или отшвыриваете ногой. Галив устранял препятствие. Он знал, что Харсал сейчас с другой стороны деревни, помогает восстанавливать сгоревший дом другого крестьянина. Какая ирония. Галив знал, что в том пожаре все спаслись.

Просто выбежали во двор. Она выбежать не успеет. Просто не сможет. Галив ускорил шаг и вошел в трактир. Он заказал пива, было действительно жарко. На улице кто-то закричал. Хозяин вышел посмотреть, что там.

– Боже мой, – воскликнул он.

Галив вышел тоже, прихлебывая пиво. Над деревней поднимался дым. Языки пламени вырвались вверх из дома Харсала. К дому бежали крестьяне кто-то с криками, кто-то уже с ведрами. Хозяин трактира побежал туда. Галив отбросил кружку пива и тоже поспешил за ним. Когда они подбежали к дому, то увидели, что деревянный дом, обмазанный глиной, уже практически полностью сгорел. Вот-вот должны были рухнуть обугленные стены.

Подбежал Харсал. Остановился, а затем с диким воем кинулся в огонь. Трое мужиков повисли у него на плечах и, с трудом удерживая, пригнули к земле. Вокруг сновали с ведрами жители деревни, не сознавая бесполезности своей борьбы. Галив посмотрел на воющего Харсала, на успокаивающих его крестьян и понял, что говорить еще рано. Он повернулся и пошёл обратно в трактир.

Прошло целых два дня, прежде чем Галив снова увидел Харсала. От дома крестьянина осталась одна зола. Его жена погибла в пожаре. Харсал жил теперь у ее двоюродного брата. Сегодня он опять ходил на пепелище и молча сидел там до темноты. Когда солнце скрылось в полях и холодный воздух начал пробираться в его тело, пытаясь вызвать дрожь, вдовец поднялся и направился в трактир. Там он надеялся залить своё горе, чтобы не думать и не вспоминать.

В трактире крестьянина застал Галив. Харсал был еще не пьян, но блеск глаз выдавал, что кружка, стоявшая перед ним на деревянном столе, была совсем не первая.

– Я могу присесть? – спросил Харсала Галив.

Крестьянин поднял голову, а затем снова опустил глаза к почти пустой кружке, так ничего и не ответив. Галив опустился на скамью, напротив крестьянина.

– Хозяин, два пива! Мне и моему другу, – крикнул он.

Харсал опять никак не отреагировал.

– Послушай, – повернулся к нему Галив, – я сочувствую твоей потере. Но жизнь на этом не заканчивается. Я знаю, я тоже потерял семью.

Харсал наконец-то оторвал взгляд от пива и посмотрел на Галива с интересом.

– Да Харсал, да, – подтвердил свои слова Галив, сдувая пену с пива, принесенного хозяином трактира. Не ты один. Когда-то у меня была семья, дети, – на правом веке Галива набухла слеза.

– И что случилось? – подал голос крестьянин.

– Они, погибли. Утонули в реке. Плот через реку отвязался и перевернулся. Они не умели плавать, – Галив вытер глаза рукавом.

– И что было дальше? – спросил Харсал.

– Дальше? Дальше я здесь. Я стал жить дальше, немного разбогател, – Галив сделал паузу. Снова женился, дома меня ждет сын. Ему скоро два года. Ты хочешь, сына Харсал?

– Хочу, – сглотнув комок, ответил тот.

– Тогда прекрати топить свои печали, живи дальше. Кто знает, может всё лучшее у тебя только впереди.

– Но что же мне делать у меня ничего не осталось, даже дома? – растерялся Харсал.

Галив сделал вид, что задумался, хотя сам подвел дело к этому вопросу. Вопросу, который он давно ждал.

– Я могу взять тебя с собой, – ответил Галив и внимательно посмотрел на крестьянина, ожидая его реакцию.

– С собой? Но что я буду делать? Куда? – снова растерялся Харсал.

– Я служу одному богатому купцу, – пожав плечами, сказал Галив, -ему нужны работящие люди.

– Но, – начал было Харсал.

Он замолчал и задумался. Галив не торопил его, чтобы не отпугнуть. Пока всё шло в соответствии с его планами.

– У меня нет денег на дорогу, – наконец произнес крестьянин.

– Ну что ты, я одолжу тебе, – облегченно сказал Галив.

Но Харсал вдруг забеспокоился.

– А если купец не примет меня на работу, то как я тебе верну деньги?

– Примет, вот увидишь. Готов поспорить. А если нет, то значит я виноват перед тобой, и ты мне ничего не должен. Хорошо.

– Спасибо тебе Галив. Ты очень добр ко мне. Наверное, там, где ты живешь, очень много хороших людей.

– Вот и отлично, – уже не слушая крестьянина, сказал Галив, он хлопнул Харсала по плечу, обдумывая обратный путь. Когда ты можешь собраться?

– Да мне и собирать нечего.

– Тогда не будем ждать, я и так здесь задержался. Завтра утром заходи сюда отправимся в путь.

Утром Галив и Харсал отправились в долгое путешествие. Крестьянин, который никогда не выезжал из своей деревни не переставал удивляться всему, что встречалось им на пути. Иногда он поражал Галива свежим взглядом на окружающие предметы и поведения людей. А иногда наивность крестьянина веселила наемника до слёз. В результате совместное путешествие было не скучным для них обоих, Харсал развлекал Галива, а наёмник поведал крестьянину об устройстве этого мира столько, сколько тот не узнал за всю свою предыдущую жизнь.

Когда они достигли цели своего путешествия, не перестающий удивляться Харсал, был в очередной раз поражен.

– Не может быть, – воскликнул он, стоя перед резными воротами изящного замка, – здесь, наверное, живёт сам король, а не купец!

– Идём, идем, – потянул крестьянина за рукав Галив.

Тот позволил себя увлечь внутрь, боязливо оглянувшись на двух стражей в железных шлемах и кирасах, неподвижно стоявших с двух сторон от ворот. Под броней у них были пышные фиолетовые кафтаны. А в руках стражники держали грозные алебарды, украшенные желтыми флажками.

Когда Харсал хотел броситься в ноги статному пожилому человеку вышедшему встречать их в обшитом золотом одеянии, наёмник удержал его под мышку.

– Погоди это только камердинер, – прошептал на ухо Галив.

Крестьянин затих, пытаясь понять, кто такой этот камердинер, и насколько ниже этот титул титула короля. Тем временем Галив представил их, и они прошли в просторную залу с тремя окнами. Стекла окон были сделаны из какого-то особого стекла, они причудливо преломляли солнечный свет так, что, казалось, светились сами по себе. Неотесанный крестьянин, первый раз попавший в такой богатый дом, был настолько поражен, что пропустил момент, когда полноватый, уже в возрасте мужчина вошел в зал, остановился и с любопытством стал рассматривать Харсала. А когда тот отвернулся от окон, приветствовал крестьянина чудной фразой.

– Добрый день, рад оказать Вам своё гостеприимство, Ваше Величество.

Харасал начал озираться, пытаясь понять, где находится это Величество, которому окажут гостеприимство. Но увидел только Галива, который, хитро улыбаясь, смотрел на него. Крестьянин понял, что человек с уже тронутыми сединой волосами обращается именно к нему. И словно в подтверждение его мыслей тот снова заговорил.

– Да, да. Это я Вам, Ваше Величество, – повторил Валиан, согнувшись в легком поклоне.

2. Корс

Высохшая и пожухлая трава покрывала сухую и потрескавшуюся кое-где землю. Порывистый ветер поднимал пыль на проплешинах травяного ковра. В степи над зеленым уже стали преобладать серые и желтые тона. Скоро осень. Горизонт уходил вдаль во всех направлениях, взгляд могли задержать разве что пожухлые кусты и фигура одинокого всадника. Он медленно ехал, внимательно оглядывая землю. Его черный конь со стремительными линиями мышц выдавал породу рыдонских скакунов, самых быстрых лошадей этих степей. Вот и сейчас конь с нетерпением резкими движениями перебирал копытами, словно передвигался в чем-то вязком, преодолевая сопротивление. Натянутый повод не давал ему воли, сдерживая благородное животное, делая из него натянутую струну лука, готовую в любой момент сорваться.

Повод был накручен на сильную жилистую руку человека, одетого в черную кожаную куртку. Глаза на худом и красном от долго пребывания на ветру лице буквально ощупывали землю под копытами скакуна.

– Где же они, – прошептали его тонкие губы. Ага, вот!

Легким пружинистым движением молодой человек соскочил с коня на землю, повод остался в руке и скакун вынужден был остановиться. Молодой мужчина, проведя второй рукой по жестким черным волосам, присел на корточки, чтобы лучше видеть.

Он внимательно изучал что-то на земле, затем встал и прошел, согнувшись чуть дальше.

– Мы снова нашли их, Ураган, – сказал он своему коню. Удача не оставила нас сегодня.

Всадник откинул назад ножны легкой кривой сабли и опять невероятно легким движением взлетел в седло, к которому был приторочен лук с колчаном стрел и полупустой бурдюк воды. Пятки человека, одетые в мягкие кожаные сапоги, ударили по бокам Урагана. Конь радостно ринулся вперед, выбивая копытами пыль из-под степной травы.

Четвертый день всадник выслеживал группу нулгов. Вчера он потерял их следы, пришлось вернуться назад и проверить несколько направлений. К вечеру он уже готов был бы бросить поиски, но вот неожиданная удача.

Нулгов было четверо. Четыре коня, все с людьми, об этом говорили следы. Нулги шли на юг. Из степей Корсы в свои земли. Хотя какие степи Корсы, подумал всадник. Корсы больше нет. Он один из последних корсов, его даже звали давно просто Корс, и он привык к этой кличке, гордился ею. Вся земля на юг от Тьора несколько лет назад была превращена в сплошное пепелище. Некогда гордый и свободный народ корсов перестал существовать, оказавшись на пути орды нулгов. На огромной территории не осталось ни городов, ни сёл. Только остатки орды нулгов еще кочевали по ней. Они и были целью Корса, смыслом его существования. Уже несколько лет его жизнь состояла только из охоты на убийц своего народа. Он достиг в этом огромных успехов. Его черный силуэт на черном Урагане вызывал панический страх в становищах нулгов. Они его звали «Черная Смерть». Он понимал, что никогда не сможет перебить всех нулгов, но постоянно совершенствовался в этом. Корс не вёл счет убитым и не брал трофеев. Он знал, что когда-нибудь они его остановят. Удача изменит ему, и нулги убьют его. Но до этого дня он должен забрать как можно больше их жизней. На него несколько раз устраивали облавы, но ему всегда везло. Как повезло с Ураганом. Наверное, самый быстрый конь в степи. Вот и сейчас они как одно целое, как вихрь. Они догонят нулгов, Корс был уверен.

Вдали на фоне голубого неба он увидел небольшой дымок. Остановились на привал, подумал он.

– Ну что же, Ураган, мы у цели. Давай, вперед.

Самой большой проблемой был день. То есть солнце. В степи видно далеко. Неожиданно напасть не удастся. Ну что же, тем ценнее будет победа. В свете дня он будет наслаждаться глазами врагов, когда из них будет уходить жизнь. Четверо это – немного, но и не мало, – подумал он, доставая лук.

Стрелком он был средним и на лук не наделся. Это нулги виртуозно стреляли с седла. А ему не было равных во владении саблей. Это было излюбленное оружие Корса. Быстрота, вот залог победы. Корс не носил доспехов, чтобы не сковывать себя.

Однажды он встретил двух крестианских купцов, ведущих какие-то дела с нулгами. Они были одеты в кольчуги с железными нагрудниками и вооружены тяжелыми мечами. Они усмехались, представляя, как будут рубить его на части. Но улыбки прошли уже через две секунды, когда они поняли, что пока поднимают меч для замаха, их противник может нанести три или четыре удара саблей, при этом переместившись в другое место. Он быстро убил обоих. Но это ему не принесло удовлетворения. Удовлетворение приносили только нулги. Они на некоторое время притупляли боль воспоминаний о родителях, братьях и сестрах, о его народе. Хотя женщин и детей он убивать не любил. Но убивал. Убивал всех, до кого могла дотянуться его сабля.

Нулги сидели у огня и что-то обсуждали. Кони стреноженные стояли недалеко. Ему опять повезло, нулги из-за чего-то ругались и заметили его не сразу. Он приблизился достаточно, чтобы понять, что убежать они от него не смогут.

Наконец один из нулгов поднял голову и после секундного удивления что-то закричал. Потом закричали все нулги. Корс надеялся, что его узнают. Страх был его союзником. Три нулга кинулись к лошадям. Они вскочили в седла, и, голося на своём языке, выхватили сабли.

А что же четвертый?! Корс кинул на него взгляд. Не воин. Маленький на воина не похож. Ребенок или женщина. Хорошо, одним меньше. Он натянул тетиву и выстрелил. Мимо. Как и ожидал. Все трое нулгов с саблями поскакали на него. Без луков. Не узнали, подумал Корс и еще раз выстрелил из лука. На этот раз удачнее, он попал в руку одному нулгу. Тот от неожиданности свалился с коня. Но тут же вскочил и выдернул стрелу из плеча. Очевидно, ничего страшного.

В это время на Корса налетели два оставшихся кочевника. Он пригнулся, увернувшись от сабли левого, и ловко полоснул по горлу второго, одним движением вытягивая саблю и ножен. Нулг стал валиться назад. Но Корс уже отвернулся, в бою нельзя зевать. Первый кочевник успел остановиться и атаковал со спины. Корс парировал удар саблей и тут же с огромной скоростью уколол острием нулга в горло. Глаза врага расширились, из его рта потекла струйка крови.

Корс оглянулся. Третий нулг удирал. Ну, уж нет, – подумал всадник.

– Ураган, – пятки ударили по бокам.

Лошадь, удиравшего нулга, была совсем плохая. Корс быстро нагонял его. Нулг постоянно в ужасе оглядывался, полы его халата хлопали по крупу лошади. Корс надеялся, что в последний момент нулг остановится и даст ему бой. Но нет. Ураган догнал коня нулга. Некоторое время они скакали рядом. Корс понял, что нулг узнал его и не остановится. Пришлось рубануть его по спине с оттяжкой. Нулг взвыл и упал с лошади, но тут же вскочил на ноги побежал, нелепо изгибаясь от боли. Корс легко его догнал и раскроил череп последним ударом. После чего втер саблю и посмотрел на лагерь нулгов, где оставалась сидеть у костра еще одна фигура.

Фигура не двигалась. Ну что же, время есть. Корс спрыгнул и обыскал мертвого нулга, ничего нет, только драный халат. Жаль, деньги у мстителя кончались. Он не гнушался собирать их с трупов. Ему надо было есть и содержать оружие, а времени зарабатывать деньги не было, слишком много нулгов еще топтали эту землю. Времени всей жизни не хватит, чтобы их перебить. Корс вздохнул, сел на коня и поехал к двум другим трупам. Фигура у костра оставалась на месте.

У одного из мертвецов он нашел несколько медяков. Нулги были далеко не молодые и, судя по многократно залатанным халатам, никогда не жили в достатке. Но Корсу их было не жаль, ничуть. Плохо то, что у него кончились припасы, а денег нет. Он снова посмотрел в сторону потухшего костра. Может там ему повезёт больше.

Ураган сделал последний шаг и остановился. Некоторое время Корс смотрел, не слезая с коня. Он видел уже очень много горя, что казалось его сердце должно привыкнуть. Но каждый раз оно продолжало тоскливо сжиматься при виде человеческой мерзости.

Это действительно была женщина, вернее девочка подросток. Она сидела на земле, положив подбородок на колени, которые обхватила связанными в запястьях руками. Ее лодыжки тоже были связаны. Голое тело покрывали запекшиеся и свежие ссадины, грязь и синяки. Всклоченные волосы торчали застывшим колтунов, в некоторых местах они были частично выдраны, на черепе засохла кровь. Девушка не никак не реагировала на его приезд. Даже не обернулась.

Корс спрыгнул с коня и осторожно обошел вокруг потухшего костра, чтобы оказаться напротив ее лица. Чтобы лучше рассмотреть его, он присел на корточки. Его глаза оказались на одном уровне с ее глазами.

Голубые глаза девушки были широко раскрыты и смотрели сквозь Корса. Может она мертва, подумал он и сделал перед ее лицом движение рукой. Девушка не среагировала. Тогда он дотронулся до ее руки, она была теплой. Из недров ее горла вырвался нечленораздельный звук, а из полуоткрытых губ показалась струйка слюны. При этом взгляд, устремленный в пустоту, так и не сфокусировался на подъехавшем всаднике.

Корс выпрямился.

– Ты меня видишь? – спросил он. Слышишь?

Он сильно хлопнул в ладоши. Никакого эффекта. Всадник задумался. Затем его рука потянулась к рукояти сабли. Но не опустившись на неё замерла на месте. Конечно, оставлять ее умирать от жажды и голода не гуманно. Но с другой стороны, имел ли он право прекратить мучения этого создания. Это же не нулг, а наоборот жертва. Да, разум возможно уже покинул это измученное тело, но при этом оно было до сих пор живо. Взять и отвезти ее куда-нибудь, мелькнула мысль. Но он ее сразу отбросил. Кому нужна безумная девушка, о которой нужно заботиться, лишний рот. Сейчас не времена империи. А у него есть миссия. Его кисть легла на рукоять сабли и потянула её из ножен. В последний момент что-то изменилось и вместо того, чтобы срубить голову с этими большими голубыми глазами, он разрубил её верёвки на руках и ногах. Теперь она была свободна и могла уйти. Если бы могла хотеть. Он оставил ей лошадь, хотя понимал, что она ею не сможет воспользоваться. Скорее всего, и лошадь и она умрут от голода и жажды. Но он был бессилен. Он орудие мести. Он не умеет исцелять души, как бы не хотел этого.

Корс сел на коня и обернулся осмотреться.

Вот дурак, -выругался он на себя. Распустил сопли!

Три десятка всадников неслись в его сторону, и у Корса не было повода считать их своими друзьями. Он отпустил поводья, Ураган рванулся вперед. Всадники поняли, что замечены. Раздались вой и улюлюканье. В степи начиналась новая охота, на этот раз за Корсом.