Роман Дингер
Пёс ниоткуда

– Больно…

Я вздохнул и присел перед ней:

– Дай посмотрю…

Она осторожно протянула мне руку, глядя на меня глазами, полными слез:

– Почему так грубо? Что я тебе сделала?

– Ты же сказала отпустить тебя. Я отпустил. Чего ноешь теперь?

Повозки продолжали гудеть, объезжая нас. Кусочек кожи, содранный при ударе, висел, наливаясь крупными каплями крови. Я аккуратно прижал его обратно и прошептал несколько слов. Погладил пальцем розовую полоску и отпустил руку:

– Все.

Девушка удивленно посмотрела на свой локоть. Потом на меня:

– Как… это… Как ты это сделал?!

– Словами специальными, – пожал я плечами. – А тебе-то что?

– Ничего… – она оглянулась и испуганно вздрогнула. – Тебе надо бежать…

– Это еще почему?

– Сейчас тебя арестуют. В чем я теперь сильно сомневаюсь, – улыбнулась девушка, но снова помрачнела. – Но зачем ты убил милиционеров?

– Кого?

– Ну… – она кивнула головой назад. – Милиционеров, патрульных… Зачем?

– А, стражников, что ли? Сами виноваты. Заметь, я их честно предупредил!

Позади взвыла уже знакомым воем повозка с синими мигающими колпачками на крыше.

– Тебя как зовут? – вдруг спросила девушка.

– Пес.

– Как?!

– Пес. Чем тебе не нравится имя?

– Это не имя! – удивилась девушка.

– Мне нравится.

– Пес… Это прозвище, да? Тебе надо бежать, Пес, – повторила она.

– Почему?

– Что? Бежать? Потому что…

– Нет, я не про это. Почему ты не кричишь, не требуешь отпустить тебя? Почему ты предлагаешь мне бежать? Я ведь убил стражников. Или у вас любят убийц?

Она молча смотрела на меня, потом сказала, поглаживая локоть, который я только что вылечил:

– А ты не задумывался, что таким образом я отвлекаю тебя? Может, ты начнешь сбегать, а я тоже сбегу? В другую сторону. – Она вдруг сорвалась на крик. – Отпусти меня!!!

– Стоять! – раздался позади уже знакомый окрик.

Как вы мне надоели! Я развернулся в сторону стражей, стекающихся со всех сторон.

– Ну беги же уже, ну… – жалобно сказала девушка.

Я взглянул на нее.

Вернусь. Потом. Интересно мне здесь. Только для Бо След оставлю. Он смышленый, догадается, как вернуться…

Стражи подходили со всех сторон, держа свои крюки перед лицом. В черных масках, в черной одежде. Я закрыл глаза, быстро проговорил Слово, мысленно найдя след Бо. Нарисовал ему дорогу назад. Потом наклонился к девушке и посмотрел ей прямо в глаза:

– А если я вернусь, ты меня будешь ждать?

– Нет.

– А я вернусь.

Повернулся и взмахнул посохом…

– Стоять!!! – крики слились с грохотом из крюков.

Поздно…

Я шагнул в портал, сделал пару шагов и обернулся.

Успев заметить, как один из стражей попал девушке прямо в горло…

*******

Портал – штука непредсказуемая. Когда ты хочешь что-либо сделать вопреки правилам прохода, то он может выкинуть какой-нибудь фокус. Например – не вернуть тебя обратно. Или выбросить не в твоем мире. Или еще что-нибудь… Из всех, кого я знал, только Мримо мог управлять порталами по своему желанию.

На этот раз портал не подвел. Он только немного затруднил мой прыжок обратно, но я был настолько зол, что даже не заметил навалившуюся тяжесть…

Стражник, попавший в девушку, умер быстро и легко. Я разнес его посохом в клочья, вложив всю ярость. Другие стражники, которые удивленно вертели головами еще секунду назад, оторопели, когда увидели это. Снова вскинули свои крюки… Я развернулся, выкрикивая Слово. То заветное, иногда выручавшее в беде. Подбросил посох, поймал его и плашмя ударил по земле…

Ярко-алая вспышка разломила воздух. Подхватив кончиком посоха зазмеившуюся алую полосу швырнул ее в стражников. И закрыл глаза, выискивая всех, кто сейчас целился в меня. Их мысли и образы. А потом дал команду.

Стало очень-очень тихо.

А потом в тишине раздался хруст ломаемых костей…

Алая полоса, широкой лентой опоясавшая стражников, в мгновение ока свернулась в тонкий жгут, в одно мгновение переломав всех, кого обхватила…

Я предупреждал, стражники.

Склонился над девушкой, которая уже не дышала. Она лежала на боку, прижав руку к горлу, словно пыталась остановить тот металлический шарик. Но это ей не помогло. Я осторожно отвел ее пальцы. Небольшая дырка, но для нее хватило. Обернулся к стражникам. Вернее, к тому месиву, в которое их превратила алая полоса. Спасибо, Мримо. Хорошее оружие ты мне подарил.

Подхватил легко девушку и снова открыл Дорогу. Поискал мысленно Бо, и обнаружил, что он уже ушел, и теперь поджидал меня у выхода с другой стороны. Шагнул в мерцающий портал, который мягко окутал тишиной…

Я толкнул дверь ногой, и зашел, бережно держа девушку на руках. Бо протолкнулся следом, с шумом толкнув хвостом дверь. Та жалобно скрипнула, но выдержала.

Осторожно опустил тело на стол, закрыл дверь и зажег свечи. И снял с нее всю одежду…

– Бо, если помешаешь – убью!

Зверь тут же ретировался в свое корыто, расплескав воду.

Я склонился над девушкой и положил руки ей на грудь. Закрыл глаза и толкнул ее сердце. Девушка вздрогнула. Я напрягся, представляя, как сжимаю-разжимаю сердце, которое неохотно поддалось… Тут же из раны начала сочиться кровь, стекая на стол. Отлично. Не открывая глаз, я положил пальцы на горло, представив, как соединяю разорванные артерии, хрящи и мышцы. Провел ладонью над раной и заговорил, медленно, протягивая окончания слов, как научил один целитель, который умер много времени назад.

Девушка задышала. Тяжело, хрипло. Но задышала…

– Звереныш, чтобы на цыпочках ходил, понял? – присел я перед Бо, который высунул морду из корыта. – Она – моя. И попробуй ее обидеть только, хвост оторву!

Бо осторожно убрался под воду, оставив снаружи только глаза.

– Не смотри так. Не страшно.

Много дней назад я был в одном мире. Тяжелый и мрачный, с вечными облаками на низком небе. Но не это главное. А то, что там жили совершенно потрясающие целители. Правда, и жителей-то там было всего несколько сотен. Тощие, бледные, высокие… Но как один, каждый, и стар и млад, владели искусством исцеления. Меня поразило, что они использовали все, что росло у них на земле. У каждой травинки было свое предназначение, каждая лечила от чего-то… Условия жизни в том мире были тяжелые. И каждый умел лечить сам себя, если вдруг настигал его какой-нибудь недуг или травма. И войн не было, не за что было воевать. Иерархия странная была: все старшим, младшие довольствуются остатками. Это касалось жизни во всем.

Провел я там несколько лет, с интересом изучая искусство лекарей. Делились неохотно. Но потом как-то подобрели, когда подсказал им несколько способов выращивать на камнях рапир, крупные желтые злаки, которые были основной пищей жителей мира…

Я раздул в печи огонь и поставил большой медный кувшин с водой. Достал мешочки с травами, и начал высыпать потихоньку, щепотками, их в кувшин, осторожно помешивая длинной палочкой. Сыпанул горсть корня калипа, странного синего цветка, который произрастал в том мире лекарей. Они и подсказали про калипа, подарив мешочек с корнями… Понюхал смесь, подумал и добавил немного меда. Размешал и вылил все в большую чашу. Бо высунулся из корыта и с вожделением уставился на меня.

– Это не тебе, – сказал я, покосившись на него. – Обойдешься, обжора.

Зачерпнул немного и налил в стакан. Подошел к девушке и присел рядом, взяв ее руку в свою…

Ну вот зачем я это сделал, кто мне скажет? И чего вдруг такой добрый стал? Кто она мне? Я смотрел на нее, силясь понять, что меня в ней привлекло. Не знаю. Но у нее такие глаза…

Я испугался. Откуда у меня такие мысли?! Какие такие глаза?!

Осторожно приподняв голову, стал вливать девушке смесь, аккуратно, тонкой струйкой. Она закашлялась… Я вытер ей губы и погладил по волосам.

– Почему? – вдруг хрипло спросила она.

И открыла глаза.

– Что – почему? – поинтересовался я.

– Почему он стрелял в меня? За что?

– Тихо, тихо, успокойся! – сжал я ее руки, когда она хотела подняться. – Он уже мертвый.

Она замолчала, потом посмотрела на меня:

– Ты и его убил?

Я кивнул:

– Он сам виноват. Я честно всех предупредил, но они почему-то решили, что сильнее меня со своими крюками.

– С чем?

– Ну, эти… Как их… Из чего он в тебя выстрелил?

– Пистолет. Из пистолета стрелял.

– Пистолет? Странное слово.

Она вдруг побледнела и схватилась за горло:

– Я…

– Все нормально. Шрам будет.

Девушка долго ощупывала горло, искоса поглядывая на меня:

– Ну вот же… он же стрелял… это было больно, я помню!.. О, Господи… Но он ведь стрелял…

– Тебе не все равно? Горло цело? Цело. Болит где-нибудь? Нет? Ну вот видишь! А чего ты истерику тут устраиваешь тогда, трещотка?!

Она смотрела на меня большими глазами и шепотом спросила:

– Ты всегда такой грубый?

Я встал и пошел в чулан за мясом для Бо. Вытащил кусок и показал зверю. Тот чуть корыто не перевернул, увидев такое дело.

– Давай, Бо! Готов?

Подбросив вверх кусок, я шагнул назад. Зверь тяжело рванулся вверх, изворачиваясь в прыжке. Мощно клацнул челюстями, хватая кусок на лету, и грузно грохнулся на пол, задев стул хвостом. Стул тут же опрокинулся набок, а Бо утробно заворчал, глотая мясо целиком…

– Какой ужас! – поморщилась девушка, зажав рот рукой. – Зачем тебе крокодил?

– Какой крокодил? Это Бо.

Она с каким-то сожалением посмотрела на меня. Осторожно опустила ноги со стола и встала, схватившись за край. Сделал шаг, но вернулась, продолжая держаться за стол:

– Можно воды? В горле першит…

– За тобой кувшин. Пей понемногу, много сейчас нельзя, корень калипы не очень любит воду…

Девушка протянула руку к кувшину. Да так и замерла, когда дверь с треском распахнулась… Бо заворчал, и пополз задом к корыту, не сводя глаз с входящего Мримо.

– Хозяин, – склонил я голову.

– Пес, – вежливо ответил Мримо, и остановился, изучая глазами девушку. – Это кто?

– Женщина.

– Откуда?

– Из одного мира. Мой трофей. Ее убили там, я забрал с собой.

– Кто убил? – поинтересовался Мримо, подходя к девушке.

Она лишь дернула головой, когда он взял ее за подбородок, и посмотрела искоса на меня. А я лишь успел показать ей, чтобы стояла спокойно. Мримо немного сумасшедший, даже я не всегда знаю, что ему в голову взбредет…

– Убей и отдай тело собакам, – бросил хозяин. Вытер пальцы о ее одежду и повернулся ко мне. – Скажи мне, Пес, я могу уже говорить с гостями?

– Да, хозяин. Мы можем выступить на заре, после утренних омовений.

– Хорошо. Сегодня пир для гостей. Жду и тебя. Одного, зверя не нужно, не разрешаю.

Он не попрощался, уходя. Лишь бросил взгляд на девушку, продолжающую стоять неподвижно, толкнул двери и свистнул собакам, терпеливо ожидавшим его у входа…

– Это кто? – одними губами, шепотом, спросила девушка.

– Хозяин. Мримо.

– Хозяин чего? Твой хозяин?

– И мой тоже. Как тебя зовут?

– Оксана.

– Короче так: ты будешь делать все, что я тебе скажу. Скажу не дышать – даже не вздумай это делать.

Она подумала, потом гордо вздернула подбородок:

– И не подумаю! И с какой стати ты вообще мне указываешь?! Верни меня обратно!

А вот это уже интересно. Эмоции! Любопытство и страх!

– Ты знаешь, так и сделаю, наверное… – сказал я, внимательно изучая ее эмоции. – Отдам тебя собакам. Есть у хозяина парочка зверей. Им отдам.

– За что?

– Хозяин так сказал.

Тут ее прорвало… Сначала в меня полетел кувшин, потом она согнулась, закрыв лицо руками. И заплакала, горько, беззвучно, захлебываясь. Легла на пол, свернувшись клубочком, и продолжая всхлипывать.

– Бо! Присмотри за ней. Будет убегать – откуси ей ногу. Приду потом, мясо тебе принесу…

Звереныш поднял голову и засеменил к девушке, чуть приоткрыв пасть.

– Молодец. Стереги.

Оксана не шевелилась, продолжая тихо всхлипывать. Бо плюхнулся рядом, развернув морду к девушке и затих. Быстро собрав черепки разбитого кувшина, я обернулся напоследок и вышел, прихватив посох…

Я еще помню, как появился этот мир. Когда я пришел в него, он был пуст, лишь камни и желтая, блеклая трава. Побродив по нему и не обнаружив никаких признаков живых людей и животных, я отправился обратно. И привел сюда Мримо. Мир хозяину понравился, и он сказал, что создаст здесь дом…

Теперь здесь хорошо. Есть реки, есть деревья, еда в достатке. Но скучно Мримо, вот и ищу для него миры, где можно поохотиться.

Дорога к дому хозяина плавно поднималась на пригорок, уходя за низкорослые деревья. Пройдя еще несколько метров, я остановился у потемневшего валуна, оглянувшись на свой дом. Надеюсь, девушка будет благоразумной и не вздумает убегать. Мне хотелось шепнуть Бо, чтобы он лишь напугал ее, если та надумает сбежать, но забыл. А ведь звереныш может и ногу ей откусить, команды выполняет он хорошо… Ладно, пусть. Даже если откусит – верну обратно, лишь бы зверь не сожрал ее целиком. Мне было б жалко потерять девушку…

Я пошел дальше к Мримо, вдруг задумавшись об Оксане. Почему она кинула в меня кувшином, когда сказал, что скормлю ее собакам? А потом заплакала? Почему? И ведь не бросилась в ноги, не молила о прощении, не хватала за руки, но швырнула кувшин! Странная она, если честно. Может, зря ее забрал оттуда? Пусть умирала бы, судьбу нельзя менять. Хотя, это она из-за меня рану получила, вот и вернулся. А почему вернулся, Пес? Это просто девушка. Женщина. Ни сестра тебе, ни жена, никто, а ты вернулся. Прав хозяин, убить ее, отдать собакам. Или оставить в портале, пусть ищет дорогу домой…

Но в груди с каждом шагом нарастало что-то протестующее. Не знаю, что это. Я остановился, когда увидел бегущих ко мне собак Мримо и присел на корточки, наблюдая их приближение. Собаки узнали, завертелись у ног, норовя подсунуть башку под мои ладони, чтобы погладил.

– Что такое? Услышали, что хозяин приказал скормить вам девушку? Подавитесь… Моя. Всё.

Собаки тут же отстали, обиженно чихнув, и понеслись обратно к дому, на крыльце которого стоял хозяин. Сели у его ног, заглядывая ему в лицо, и виляя обрубками хвостов.

– Здравствуй, Мримо, – чуть поклонился я, остановившись у крыльца.

– Здравствуй, Пес. Ты слуга дома моего, но сегодня гость. Входи, будь как у себя, не стесняйся.

– Спасибо, хозяин…

Мримо щелкнул пальцами, отгоняя собак, и пошел впереди меня, открывая двери. И вдруг остановился и резко развернулся ко мне:

– Ты убил ее?

– Нет.

– Ты ослушался, Пес. Почему не убил?

– А обязательно делать это сразу? Я пришел к хозяину, почтить его пир перед Охотой. А жертвоприношение – вещь тонкая. Успею еще.

Хозяин смерил меня взглядом и рассмеялся:

– Ладно. Входи.

Я шагнул вслед за ним и зажмурился от яркого света ламп, висящих над длинным рядом столов. А вот и гости…

На этот раз Мримо постарался, пригласив на Охоту владык Каменного мира. Быстрые, тяжелые, эти ящеры были до удивления прожорливы и агрессивны. Даже сейчас, сидя за столом, они негромко рычали друг на друга, жадно пожирая огромные куски мяса, поджаренные слугами Мримо…

– Гости мои! – громко произнес хозяин, подняв руку. – Представлю вам слугу моего, который нашел нам мир для Охоты. Вот он, добрый и верный слуга мой, по имени Пес! Поблагодарим!

Дружный рык, вперемешку с чавканьем, огласил огромный зал. Гости развернулись в нашу сторону, поднимая чаши с напитками. Я усмехнулся и кивнул всем. Мримо наклонился ко мне и тихо сказал:

– Чванливые зажравшиеся звери. Но они нам нужны, Пес. Будь повежливее. Иди, найди себе место, отдохни и поешь, сил наберись.

Он пошел к своему трону.

– Эй, как тебя! – рыкнул один из гостей, темно-синий здоровенный ящер, не разобравшись, кто я такой. – Мяса, слуга! Бегом!

– Под носом посмотри, – ответил я, ища глазами место подальше от них.

Ящер удивленно хрюкнул, фокусируя взгляд перед собой, схватил кусок мяса и вцепился в него мелкими зубами. Потом до него дошло, что слуга осмелился дерзить, и он вскочил, опрокинув тяжелый стул. Поздно… Я уже пробирался поближе к Мримо, не обращая внимания на рёв гостя, который не обнаружил дерзкого.

Увидев за маленьким столом два свободных места, я пропихнулся между спинами, и тяжело плюхнулся на стул. Кивнул слуге, который подскочил ко мне, приветливо улыбнувшись, и показал пальцем на кувшин с вином. Слуга послушно склонился и убежал на кухню…

Я огляделся в ожидании вина. Скучно… Все жрут и пьют, лишь сам хозяин объясняет что-то невысокому юноше, с маленькой лирой в руках. Слуга вернулся, поставив передо мной кувшин и большую тарелку. Ловко отрезал от зажаренной туши приличный кусок мяса и положил на тарелку.

– Господин Пес желает еще что-нибудь? – склонился он передо мной.

– Спасибо, не нужно.

– Наслаждайтесь, господин, – опять поклонился слуга и отошел.

Внезапно шум стих. Все обернулись к хозяину, который хлопнул в ладоши, привлекая внимание.

– Гости мои! Слушайте! – громко сказал Мримо со своего места. – Певца слушайте, гости! Песнь посвящается вам, моим друзьям!

Юноша с лирой вышел вперед, высокий, бледный, с отстраненным взглядом. Сел на ступени перед троном и тронул струны. Гости перестали жевать, наблюдая за ним, но юноша не торопился. Помолчал минуту, потом откашлялся, и, тронув струны, запел, тонким, но чистым голосом:

Где суровы ветра, где суровы дожди,

И жизнь так опасна между камней,

Достань свой меч и просто ты жди

Того, кто свет зажжет огней.

Тех жертвенных, во славу Пильма,

Мы воздадим ему хвалу…

И не коснется нас десница Л’лима

На каменном, сыром валу.

И мы направим наши силы

На всех врагов! Тому и быть!

Да воссвятится имя Пильма!

Врагов заставив всех застыть!

Мда… Кто, интересно, эту песню выдумал? Глупее ничего не слышал.

– Да! – взревел какой-то толстый ящер, вскочив. – Да, во имя Пильма нашего!

– Заткнись, – мрачно сказал другой, сидящий напротив. – Не мешай слушать!

Ящер поперхнулся, и сел, бросив недобрый взгляд на другого. Но тот даже не обратил внимания, продолжая слушать певца… Зато еще один вскочил, молча, с размаху вбив короткий нож в доску стола и оглядев всех горящими угольками глаз. Но и на него не обратили внимания.

Дни тяжелейшие как-то настали,

Рушились скалы, ломая остов…

Твердым мечом врагов выжигали,

Но и тогда не жалели хвостов.

И гибли все братья, сотнями тысяч,

В битве великой, что шла среди скал.

Пильма услышал, Пильма увидел,

И на подмогу нам войско прислал!

Да воссвятится же имя Великое!

Нашего Бога, пославшего ад,

На наших врагов, войско безликое,

На сотни чужих, неизвестных солдат!

Теперь вскочили все, шипя и улюлюкая, кто-то размахивал коротким мечом, кто-то полез на стол, но свалился, кто-то требовал вина… Мримо взирал на все это поистине с каменным спокойствием, даже не предприняв попыток успокоить гостей. А юноша все продолжал петь, перебирая тонкими пальцами струны, и его голос становился все выше и выше, запросто перекрывая шум…

Мы усмехнемся, мечи доставая,

Обрушим на головы злобных врагов!

Прорвемся, несемся, не отставая,

За ними, кошмарные всадники снов.

И воспылают сердца наши местью,

Пильма над нами, сильна его длань…

Затопчем обидчиков наших на месте,

Соберем их голов кровавую дань…

Ящеры бесновались. Я успел увернуться от тяжелого стула, который швырнул в меня кто-то из гостей. Встал и посмотрел на Мримо. Тот отрицательно покачал головой, увидев, что я приподнял посох. Ну и ладно…

Мримо поднялся во весь рост и хлопнул в ладоши. Но его не услышали. Всем было не до него: летали стулья, кто-то уже бился на мечах, забрызгивая столы кровью, кого-то уже отправили под стол… Тот самый толстый ящер, который в начале вскочил, схватил баранью ногу и крутил ею над головой, шипя что-то нечленораздельное и ища соперника. Но не успел подраться, как его огрели сзади по голове. Он звонко булькнул и рухнул на пол, выронив ногу.

Хозяин еще минуту понаблюдал за всеми, потом поднял руки и выкрикнул заклинание. И в ту же секунду стало неимоверно тихо – время остановилось. Замерли скалящиеся морды, занесенные лапы с зажатым оружием, замер не долетевший до пола гость, с выпученными глазами и разинутой пастью. Капли вина повисли в воздухе, вылетевшие из кувшина, огонь переливался светом, тоже застывший во времени. Слуга, вжавший голову в плечи, когда к нему бросился какой-то хилый ящер. Юноша-певец, замерший с открытым ртом…

Мримо устало вздохнул и посмотрел на меня:

– Что ж поделать, Пес. Их мир бурно развивается, и он нам еще пригодится. Да, они забияки, но они отличные бойцы, поэтому не будем скидывать их со счетов.

– Попроси кого-нибудь вынести их к реке. Можно их там оставить, а потом опять оживить время. Вот смеху-то будет… – ответил я, осторожно обходя застывший в полете кинжал.

– О! Хорошая идея! – Мримо тронул пальцем, обходя, нескольких слуг, которые, снова ожив, испуганно отшатнулись от него, прошептал им что-то на ухо, и повернулся ко мне: – А ты? Пойдешь отдыхать?

– Да, хозяин. Утром приду, вместе со зверем.

– Мясо ему возьми, все равно гости уже наелись…

– Спасибо, Мримо.

Слуги уже суетились, вынося ящеров по одному к маленькой, ледяной реке за домом. Ставили их там, словно скульптуры, следя, чтобы они не падали, и возвращались за новой ношей. А я, найдя на кухне небольшой кожаный мешок, засунул в него две бараньих ноги, большой хлеб, сыр и несколько крупных плодов аррту, желтых и сочных.

– Проголодался? – заинтересовался хозяин, наблюдая за мной со своего трона. – Твой зверь не есть аррту. Для себя берешь?

– И для себя тоже, хозяин.

– Ты хочешь накормить свой трофей? Эту женщину? Зачем? Скорми ее моим собакам или своему зверю.

Собаки заворчали, услышав хозяина, но тут же убрались за трон, увидев, как я приподнял посох…

– Успею. Мне интересна эта женщина, у нее эмоции незнакомые, хотелось бы знать некоторые из них…

– Пес, Пес… – покачал головой Мримо. – Когда-нибудь ты доиграешься. Ладно, решай сам. Но видеть в своем доме я ее не хочу! Уведи ее отсюда.

– Хозяин, я когда-нибудь подводил тебя? Ни одна из тех тварей, что я приносил сюда, не доставила тебе беспокойства, разве не так?

– Так. Но я же сказал – сам решай.

– Решил, Мримо. Поживет у меня. Я, может быть, посажу ее на цепь, не беспокойся, а потом уведу из дома.

– Так и быть. Иди, Пес.

Я поклонился хозяину и вышел. Но, пройдя с десяток шагов, остановился, решив посмотреть, как Мримо оживит своих гостей. И не обманулся в ожиданиях…

Когда слуги стащили всех гостей в реку, Мримо отогнал их в сторону, ухмыльнулся и выкрикнул Слово. Тут же ожили деревья, звуки, и раздался грохот падающих предметов в доме. И визг ящеров, вперемешку с бульканьем и брызгами. Те, кто летел в застывшем полете, полетели дальше, прямо в ледяную воду. Кто застыл, замахнувшись для удара, продолжили движение, по инерции, промазав по сопернику, стоявшему перед ними, и тоже падали в воду. Вой, шипение, вопли, бульканье… Забавно, ничего не скажешь. Мримо продолжал стоять на берегу, наблюдая за притихшими, мокрыми ящерами, выбиравшимися из воды. Кто-то еще стоял в воде, хлопая глазками, кто-то грозил кому-то кулаком, один из ящеров ползал на мелководье, зацепившись плащом за корягу, и никак не мог встать…

– Остыли, гости дорогие? – спросил хозяин. – Идите в свои комнаты, завтра рано вставать…

Усмехнувшись, я пошел дальше. Мримо прав – гости разные бывают, и каждый норовит показать себя. Ну-ну, посмотрим на вас завтра…

А вообще, я не очень понимал, для чего Мримо приглашает гостей поохотиться. Каждый раз новых, из других миров, иногда собственноручно открывая им портал-переход. При этом он делает так, чтобы переход был мягким и не таким страшным. Бывало, что гости долго не решались зайти в портал, пугаясь его света, но потом входили, любопытство побеждало. И так же уходили после Охоты, уставшие и довольные. Иногда не полной группой, которой сюда пришли, потому что гибли некоторые, менее расторопные при охоте. Но никто не жаловался…

Вот и ящеры эти… Для чего нужны они Мримо, если он одним движением пальца может их мир в порошок стереть? Для чего ему бойцы, как эти ящеры? Собирается войну с кем-нибудь затеять, развлечься, проверяя, кто из них, гостей разных, сильнее? В любом случае, я пас, если начнется какая-нибудь война, с участием всех этих пришельцев. Мне не с кем воевать…

Девушка спала, когда я вернулся. Причем, спала, положив голову на пузо Бо. Зверь даже не шелохнулся, когда я тихо открыл дверь, лишь повернул голову. Поставив посох, я подошел к ним, и показал кулак зверю, который зашевелился:

– Лежи тихо! Пусть спит.

Бо опустил башку на пол, глядя на мешок, который я водрузил на стол. И, не выдержав, перевернулся на лапы, умудрившись при этом не задеть Оксану. И кинулся ко мне, щелкнув челюстью.

Оксана ударилась головой о пол и подскочила, хлопая глазами.

– Ушиблась? – посочувствовал я, раскладывая хлеб и сыр на столе. – Не обижайся на Бо, такое бывает…

– Ничего страшного, – буркнула она, потирая затылок. – Хорошо, хоть не затоптал.

Мой звереныш уже громко сопел возле ноги, широко открыв пасть, и следя за моими движениями. Проглот этакий! Я вытащил нож, быстро отрезал приличный кусок мяса с бараньей ноги и показал ему:

– Опять есть хочешь? Ты когда-нибудь лопнешь…

Мне всегда нравилось смотреть, как эта огромная туша умудряется делать такие прыжки. Моих ожиданий Бо не обманул: он на лету как-то тяжело извернулся, схватив кусок мяса, и слопал его в один присест. Довольно царапнул пол когтями и развернулся ко мне.

– Хватит! – прикрикнул я. – Ты не один здесь! Марш к себе!

Бо подумал немного, глядя на мои ноги, развернулся и, обиженно порыкивая, потопал к корыту, на ходу перевернув хвостом стул. С шумом влез в воду и погрузился в нее полностью, оставив только кончик хвоста…

– Жадина… – пробормотал я и посмотрел на Оксану. – Есть хочешь?

Она кивнула и поднялась.

– Стул возьми. Я принесу вино. Садись, не обижу…

– Я знаю.

– Откуда?

– А зачем тогда тащил сюда?

Я пожал плечами и пошел к буфету. Вытащил запыленный кувшин с вином, два глиняных стакана и две маленьких деревянных чашки. Поставил всё на стол и кивнул на мясо:

– Ешь. Мясо свежее, Мримо сегодня приказал забить. Вот хлеб, сыр, аррту…

– Аррту? Что это?

Усевшись напротив, я открыл кувшин:

– Аррту? Вот эти ягоды. Вкусные.

– Это ж яблоки! – удивилась она, взяв один из плодов. – Ой, как вкусно пахнут…

Яблоки так яблоки, мне все равно. Я разлил вино по стаканам и протянул ей:

– Вино.

– Я не пью! – как-то испуганно отозвалась она, глядя на вино.

– А как ты есть будешь? – удивился я. – Мясо без вина тяжело есть.

– Как-нибудь справлюсь. Поставь на стол. Можно, я твой нож возьму? Ой… острый!

Оксана ловко отрезала кусочек мяса, так же быстро отрезала кусок хлеба. Подумала, взяла стакан, понюхала и улыбнулась:

– Полусладкое? Сколько лет выдержки?

– А говоришь, что не пьешь.

– Ну, от хорошего вина редко можно отказаться. Это виноградное?

– Не знаю. Ему лет пятнадцать уже. Вообще-то, из ягод присы. Это ягода такая, в гроздьях растет. Приса.

– Такие ягоды, иногда розовые, иногда сизые, иногда черные, да? В гроздьях? Ну, точно, виноград! – Она отхлебнула глоток и скривилась. – Кислит…

– Что уж есть… Ешь!

Бо высунулся из корыта, но напоровшись на мой взгляд, снова исчез, громко булькнув.

– М-м-м… вкусно! А соль есть?

– Что есть?!

– Соль. Белые такие кристаллики, в еду добавляют.

– Не знаю, – удивился я. – А зачем кристаллы в еду добавлять?!

– Ладно, забудь. Будем считать, что Министерство здравоохранения не врет и соль вредна для моего организма…

Запутавшись окончательно в ее словах, я решил промолчать.

– Пес?

– Что?

– А налей еще вина…

– Давай стакан.

Оксана отхлебнула напиток, потом задумчиво уставилась на меня:

– Можно спросить?

– Валяй.

– Ты отпустишь меня?

Откинувшись на стуле, я покачал головой:

– Пока нет.

– Можно спросить – почему?

– Нет.

И в следующую секунду я слетел кубарем со стула, когда она прыгнула на меня, с моим же ножом…

– Бо, сидеть!!! – заорал я, услышав, как громко хрустнуло корыто и тяжелый шлепок о пол возвестил о том, что зверь кинулся мне на подмогу.

При этом я успел перехватить руку девушки с занесенным ножом, вывернуть ее и спихнуть Оксану с себя. Сел на нее сверху и склонился к ее лицу, глаза в глаза:

– Почему?

– Потому… Пусти, а? Пусти!!! Пес, ну будь ты человеком… – забилась она, больно лягая меня коленом в спину. – Пес, ну отпусти же! Я домой хочу!

А я почему-то не мог отвести взгляд от ее зареванных, больших глаз. Вызывающе-беззащитных, беспомощных…

– Пусти… я домой хочу, Пес…

Медленно встал с нее, вытащив нож из руки, и швырнул его прямо в корыто Бо. Пусть теперь попробует взять.

А она продолжала реветь, опять свернувшись клубочком, размазывая слезы на запачканном лице. Как побитая собака с человеческим лицом, у которой отняли щенков.

Подняв стул, я сел, и оторвал от бараньей ноги кусок мяса. Так же, пальцами, разделил на несколько кусков поменьше, и стал есть, запивая вином. Потом тронул девушку за плечо:

– Хватит. Садись и ешь.

Она не пошевелилась.

– Как хочешь.

– Почему ты не отпускаешь меня? Зачем я тебе?

– Просто так. Интересно, понимаешь ли…

– Что интересно? – подняла она голову. – Наблюдать, как мне тут плохо?

– Вот не понимаю, серьезно! – отбросил я косточку и сел перед девушкой на корточки. – Ты хочешь домой, так? А зачем? Там тебя убили. Воздух плохой. Люди тебе даже не родственники. Никто не защитил тебя, когда тебе стражники угрожали. Что тебе там делать? А тут, смотри, кормят, поят, врагов нет, я убью любого, кто зайдет сюда, не требую от тебя ничего. Благодать! Так зачем тебе туда возвращаться?!

– Дурак ты… – всхлипнула она, и села, обхватив колени. – У меня там семья осталась.

– И что?

– А то! Если у тебя нет семьи, это не значит, что у других ее не может быть!

Странная она. Или я чего-то не понимаю. Семья, это понятно. Или настолько у них развита привязанность матери к ребенку, что она без семьи не может?

– Лера… – всхлипнула опять Оксана.

– Что?

– Дочь у меня там, Лера. Лерочка… Отпусти, а?

– Ты по ней скучаешь?

– Очень.

– Почему? Она настолько важна для тебя, что ты готова поступиться сытой и спокойной жизнью?

Девушка медленно подняла голову и уставилась на меня долгим-долгим взглядом. Теперь он был совсем другой. Жесткий, серьезный. Ледяной. Я внутренне поежился и спросил:

– Тебе неприятны такие вопросы? Мне просто интересно…

Оксана встала во весь рост, сжав кулаки, и тихо, сквозь зубы, произнесла:

– Вот заведешь ребенка – тогда и поговорим… А сейчас я требую отправить меня домой, Пес.

– Нет. Завтра охота будет. Мне нужно поспать – это раз. Второе – мне надо настроиться на переход. Вернусь с охоты, тогда и поговорим. Ты, кстати, будешь спать там… – показал я на огромный ворох соломы в углу. – Одеяло я тебе дам. Все.

Она молча пошла к соломе, опустив голову. Ногой разворошила кучу, устроив что-то вроде лежанки, и легла, опять свернувшись в клубочек. И как ей не надоест так лежать?

Допив вино, я принес толстое одеяло, которым укрывался зимой. Бережно накрыл девушку, так и не открывшую глаза, постоял немного и пошел в свою комнату, прихватив посох. Зажег две толстые свечи. Посидел немного, обдумывая слова Оксаны. Но чаще всего почему-то вспоминал ее взгляд, тот, такой ледяной. И, сообразив, что сейчас все равно не смогу ничего связать воедино, махнул рукой и завалился спать, дунув на свечи…