Брендон Сандерсон
Колесо Времени. Книга 12. Грядущая буря
Глава 4
Наступление ночи
Гавин смотрел, как солнце сжигает дотла облака на западе и как гаснут последние солнечные лучи. Туман вечной мглы оставался непроницаемым даже для солнца. Точно так же сумрачная пелена ночью скрывала от его взора звезды. Сегодня облака были неестественно высокими. Нередко в пасмурные дни тучи полностью скрывали верхушку Драконовой горы, но этот густой серый туман почти все время висел так высоко, что едва задевал ее зазубренный обломанный пик.
– Пора начинать, – прошептал Джисао, затаившийся вместе с Гавином на вершине холма.
Гавин отвел взгляд от заката и снова посмотрел на деревушку внизу. Там должно было быть тихо, разве что какой-нибудь добросовестный хозяин в последний раз перед сном проверит скот в загоне. Там должно было быть темно, разве что светилось в домах несколько окон, где при сальных свечах селяне заканчивали бы ужин.
Но там не было темно. Там не было тихо. Деревню озаряла дюжина факелов в руках у крепких фигур. В свете этих факелов и угасающего солнца Гавин мог разглядеть, что каждый из них был одет в черно-коричневую, ничем не примечательную форму. Гавин не мог разглядеть на солдатах эмблему из трех звезд, но знал, что она там есть.
Со своего отдаленного наблюдательного пункта Гавин смотрел, как несколько припоздавших жителей, выйдя из дома, направляются на небольшую площадь, к собравшимся уже там соседям. Вид у всех был встревоженный и испуганный. Жители деревни встречали вооруженных людей без радости. Женщины прижимали к себе детей, мужчины старательно опускали взоры. Всем своим видом они говорили: «Мы не хотим неприятностей». Несомненно, из других деревень до них доходили слухи, что эти захватчики вели себя мирно и дисциплинированно. Солдаты платили за то, что брали, юношей в рекруты силком не забирали и в войско вступать не уговаривали – хотя желающим и не отказывали. И в самом деле, очень необычная армия завоевателей. Но Гавин знал, что думают эти люди. Армию вели Айз Седай, и кто возьмется сказать, что нормально, а что странно, когда дело касается Айз Седай?
Благодарение Свету, с этим патрулем не было сестер. Вежливые, но суровые солдаты выстроили жителей деревни в ряд и принялись их осматривать. Затем солдаты по двое проверили внутри каждый дом и сарай. Ничего не было взято, ничего не было сломано. Все очень аккуратно и любезно. Гавин с готовностью поклялся бы, что командир извинялся перед деревенским мэром.
– Гавин? – спросил Джисао. – Их там от силы дюжина. Если с севера отправить отряд Родика, мы отрежем их с обеих сторон и раздавим. Уже стемнело, они даже не заметят нашего приближения. Мы покончим с ними, даже не вспотев.
– А селяне? – спросил Гавин. – Там дети есть.
– В прошлом нас это не останавливало.
– Тогда было по-другому, – заметил Гавин, покачав головой. – Последние три деревни, которые они обыскали, ведут прямой дорогой к Дорлану. Если этот отряд исчезнет, другие заинтересуются, что же такое те там обнаружили. Мы привлечем внимание целой армии.
– Но…
– Нет, Джисао, – тихо сказал Гавин. – Нужно уметь вовремя отступить.
– Значит, мы проделали весь этот путь впустую.
– Мы проделали этот путь ради возможности, – возразил Гавин, спускаясь по обратному склону холма так, чтобы его силуэт не выделялся на фоне неба. – Сейчас я эту возможность изучил, и мы ею не воспользуемся. Только дурак потратит стрелу лишь потому, что обнаружил перед собой птицу.
– Почему бы и не потратить, коли она у тебя прямо под носом? – спросил Джисао, спускаясь вслед за Гавином.
– Иногда трофей не стоит стрелы, – сказал Гавин. – Идем.
У подножия холма, в темноте, заслонив плащами фонари, стояли несколько человек – тех самых, кого искали в деревне солдаты. Наверняка Гарет Брин совсем не обрадовался, узнав, что где-то поблизости скрывается отряд, который совершает набеги на его войска. Брин прилагал все усилия, чтобы избавиться от них, но местность вокруг Тар Валона была просто усеяна деревнями, лесами и уединенными долинами, где мог спрятаться небольшой подвижный отряд. До сих пор Гавину удавалось скрывать своих Отроков от чужих глаз, время от времени устраивая рейды и засады на солдат Брина. Однако большего, имея три сотни человек, не сделаешь. Особенно если приходится противостоять одному из пяти великих капитанов – выдающихся военачальников своего времени.
«Неужели такова моя судьба – все время сражаться с теми, кто были моими наставниками и учителями?» Гавин взял своего коня под уздцы и вскинул правую руку, отдавая безмолвный приказ к отходу, потом резким жестом указал в сторону от деревни. Люди беспрекословно повиновались; они спешились и, ведя коней в поводу, чтобы не производить лишнего шума, двинулись прочь.
Гавин думал, что сумел оставить в прошлом гибель Хаммара и Коулина; сам Брин учил Гавина, что порой на поле боя соратники могут нежданно превратиться в противников. Гавин сразился со своими бывшими учителями и победил. На этом все кончено.
Но память его, похоже, решила вдруг вновь вытащить их тени и не давала покоя. Почему сейчас, спустя столько времени?
Гавин подозревал, что муки совести имеют отношение к столкновению с Брином, со своим первым и наиболее влиятельным наставником в делах войны. Ведя Неукротимого по погруженной в сумрак местности, Гавин качал головой. Свой отряд он решил вести подальше от дороги, на случай если разведчики Брина выставили дозорных. Полсотни человек шагали за Гавином как можно тише, и мягкая весенняя почва заглушала стук копыт.
Если Брин был неприятно удивлен, узнав, что кто-то наносит удары по его конным разведчикам, то Гавин поразился не меньше, обнаружив на униформе убитых им солдат эти три звезды. Каким образом врагам Белой Башни удалось нанять величайший военный ум во всем Андоре? И прежде всего, почему вообще капитан-генерал гвардии королевы сражается на стороне кучки мятежных Айз Седай? Его место – в Кэймлине, он должен оберегать Илэйн.
Да ниспошлет Свет, чтобы Илэйн уже прибыла в Андор. Не может быть, чтобы она до сих пор была с мятежницами. Не сейчас, когда ее страна оставалась без королевы. Ее долг перед Андором перевешивает долг перед Белой Башней.
«А как обстоит дело с твоим долгом, Гавин Траканд?» – мысленно спросил он себя.
Гавин не был уверен, остались ли у него долг или честь. Может быть, вина за гибель Хаммара, кошмары войны и смерти у Колодцев Дюмай мучили его оттого, что он, как начинал понимать Гавин, неправильно выбрал сторону. Его верность принадлежала Илэйн и Эгвейн. Так почему же он продолжает сражаться в битве, до которой ему не было дела, почему он помогает стороне, которая – по всем имеющимся у него сведениям – была совершенно противоположна той, какую выбрали Илэйн и Эгвейн?
«Они – всего лишь принятые, – сказал он себе. – Илэйн и Эгвейн не выбирали, на какую сторону встать, они просто выполняют чужие приказы!» Но слова, сказанные ему Эгвейн тогда, много месяцев назад в Кайриэне, заставляли предполагать, что выбор она сделала по своей воле.
Она сделала выбор. Хаммар сделал выбор. Гарет Брин, со всей очевидностью, тоже. Но Гавин по-прежнему хотел оказаться на обеих сторонах. И это разрывало его на части.
Когда от деревни отряд отделял час пути, Гавин приказал сесть на коней и выехать на дорогу. Остается надеяться, что разведчики Брина не станут осматривать местность за околицей деревни. Если они возьмутся за поиски следов, то наверняка обнаружат следы пятидесяти всадников – такое сложно не заметить. Сейчас лучше всего добраться до твердой земли, где на наезженной дороге их следы затеряются среди тысяч прошедших по ней чужих сапог и башмаков, копыт и колес. Две пары солдат из отряда Гавина ехали в дозоре впереди и еще две держались позади. Остальные сохраняли молчание, хотя лошади теперь неслись шумным галопом. Никто не спросил, почему они отступили, но Гавин знал, что они, как Джисао, тоже теряются в догадках и мучаются сомнениями.
Они были славными парнями. Пожалуй, даже слишком. С Гавином, пришпорив коня, поравнялся Раджар. Всего несколько месяцев назад он был едва ли не мальчишкой. Теперь же Гавин не мог не считать его – как и всех прочих – солдатом. Ветераном. Одни набираются опыта за долгие годы жизни. Другие обретают опыт в течение считаных месяцев, глядя на то, как гибнут их друзья и товарищи.
Гавин поднял взгляд вверх. Ему не хватало звезд. Свой блеск они прятали от него за этими облаками. Точно как айильцы прячут лица за своими черными вуалями.
– Раджар, что мы сделали не так? – продолжая скакать, спросил Гавин.
– Не так, лорд Гавин? – переспросил Раджар. – Не думаю, что мы совершили ошибку. Мы же не могли заранее узнать, какие деревни патруль выберет для проверки или что они не свернут на старую Фургонную дорогу, как вы надеялись. Может, кто-то и сомневается, но мы правильно сделали, что отступили.
– Я не о набеге, – сказал Гавин, покачав головой. – Я обо всей этой треклятой ситуации. Ты же должен был не на фуражиров набеги устраивать и не разведчиков убивать. К этому времени ты должен был стать Стражем какой-нибудь новоиспеченной Айз Седай.
«А я должен был быть в Кэймлине, подле Илэйн».
– Колесо плетет так, как желает Колесо, – заметил Гавину его соратник.
– Оно заплело нас и затянуло в яму, – пробормотал Гавин, снова поглядев на хмурое небо. – И Элайда, похоже, вытаскивать нас не торопится.
Раджар, уступавший в росте Гавину, укоризненно посмотрел на командира снизу вверх.
– У Белой Башни свои методы, лорд Гавин, и свои мотивы. Не нам о них задумываться. Что толку от Стража, если он станет сомневаться в приказах своей Айз Седай? Сомнение погубит обоих – и его, и ее.
«Ты не Страж, Раджар. В этом-то все и дело!» Но вслух Гавин ничего не сказал. Казалось, никто из остальных Отроков подобными вопросами не терзался. Для них мир был гораздо проще. Поступать следует так, как велит Белая Башня – и Престол Амерлин. Ну и что, если эти приказы как будто имеют целью тебя погубить.
Три сотни юнцов против армии из пятидесяти тысяч закаленных солдат под предводительством самого Гарета Брина? Такова воля Амерлин или нет, но это смертельная западня. Отроки до сих пор живы единственно лишь потому, что Гавину известно, как действует его прежний наставник. Он знал, как Брин мыслит, куда направит патрули и верховую разведку, и знал, как избежать его поисковых отрядов.
И все же это безнадежная затея и его старания тщетны. Гавин даже и близко не имел в своем распоряжении сил, необходимых для того, чтобы вести по-настоящему серьезные действия и изматывать противника, а не просто беспокоить его, особенно если учесть, что Брин давно ведет осаду и успел укрепить свои позиции. Кроме того, возможностей снабжать такую армию, по сути, не имелось. Откуда войскам Гавина брать продовольствие? Да, они покупали съестные припасы в окрестных деревнях, но этого едва хватало, чтобы самим прокормиться. Как среди зимы они могли нести на себе все необходимое и при этом достаточно быстро передвигаться, чтобы совершать неожиданные набеги?
Атаки Гавина были практически бесполезны. Одного этого достаточно, чтобы задуматься о том, не захотела ли Амерлин попросту убрать с дороги Гавина – и прочих Отроков. Еще до Колодцев Дюмай у Гавина начали зарождаться определенные подозрения. Теперь догадка превратилась в уверенность, которая только крепла.
«Но ты продолжаешь по-прежнему исполнять ее приказы», – сказал сам себе Гавин.
Юноша покачал головой. Разведчики Брина подбирались опасно близко к убежищу, откуда действовали Отроки. Гавин не мог больше их убивать, не рискуя обнаружить себя. Пора возвращаться в Дорлан. Возможно, там Айз Седай подскажут, как действовать дальше.
Пригнувшись к шее коня, Гавин продолжил свой путь в ночи. «О Свет, как же мне хочется увидеть звезды», – подумал он.
Глава 5
Рассказ о крови
Ранд пересек истоптанную лужайку перед особняком. Вокруг стояли шатры и палатки, колыхались и хлопали знамена, с западной стороны, от коновязей, доносилось лошадиное ржание. Воздух был наполнен запахами хорошо устроенного военного лагеря, когда ароматы дыма и горячего варева от котлов гораздо сильнее, чем изредка доносившиеся запахи конского навоза или немытого тела.
Люди Башира содержали свой бивак в опрятности и занимались сотней мелких, но важных дел, необходимых для того, чтобы армия оставалась армией: точили мечи, промасливали кожу, чинили седла, носили воду из ручья. Слева, на дальней стороне лужайки, между рядами палаток и росшими вдоль ручья чахлыми деревцами, солдаты отрабатывали маневры. Вскидывались сверкающие пики, и выстроившиеся в ряд лошади неслись вперед, топча копытами мокрую землю. Тренировки оттачивали навыки не только бойцов, но и коней.
Как всегда, за Рандом тянулся шлейф сопровождающих. Охраняли его Девы, и айилки настороженно смотрели на салдэйских солдат. Рядом с Рандом шли несколько Айз Седай. Теперь они всегда находились поблизости. Когда-то Ранд потребовал, чтобы они держались от него на расстоянии вытянутой руки, но Узор сплетался, не считаясь с его желаниями, и опыт показал, что Ранд нуждался в Айз Седай. Хотел он того или нет, уже не имело значения. Теперь он понимал это.
Многие из находившихся в лагере Айз Седай поклялись Ранду в верности, но это мало обнадеживало. Всем известно: данные ими клятвы Айз Седай понимают и исполняют по-своему, и они сами решают, чего требует их «верность».
Элза Пенфелл, сопровождавшая сегодня Ранда, была из числа тех сестер, которые присягнули ему. Принадлежала она к Зеленой Айя, и ее лицо можно было счесть привлекательным, если бы не свойственная всем Айз Седай печать безвозрастности. Женщина была довольно миловидной – для Айз Седай, несмотря даже на тот факт, что она участвовала в похищении Ранда, когда его целыми днями держали в сундуке, откуда время от времени вытаскивали лишь для того, чтобы избить.
В глубине сознания Ранда возмущенно заворчал Льюс Тэрин.
Дело прошлое. Элза дала клятву, и этого достаточно, чтобы Ранд использовал ее. Вторая из Айз Седай в эскорте Ранда была менее предсказуема – она принадлежала к окружению Кадсуане. Кореле Ховиан из Желтой Айя – стройная, с голубыми глазами, копной черных волос и вечной улыбкой – повиноваться ему не обещала. Тем не менее Ранду хотелось доверять ей, так как однажды она пыталась спасти ему жизнь. Выжил Ранд только благодаря ей, Самитзу и Дамеру Флинну. Одна из двух незаживающих ран в боку Ранда – «подарок» от прóклятого кинжала Падана Фейна – по-прежнему ныла, напоминая о том дне. Непроходящая пульсирующая боль от этого мучительного источника зла накладывалась на не меньшую боль от застарелой раны под ним, которую Ранд так давно получил в битве с Ишамаэлем.
Скоро из одной из этих ран – а возможно, и из обеих – кровь Ранда прольется на скалы Шайол Гул. Он не знал, станут ли причиной его гибели эти раны или нет. Столь разные силы и столь многие чуть ли не наперебой стремились лишить Ранда жизни, что даже Мэт не знал бы, на что ставить.
Едва только Ранд подумал о Мэте, как закружившиеся в голове цветные пятна сложились в образ гибкого кареглазого молодого человека в широкополой шляпе, бросающего игральные кости в окружении небольшой группы наблюдавших за ним солдат. Мэт, как всегда, ухмылялся и будто позерствовал, но не было видно, чтобы перед его бросками делали ставки.
Видения возникали всякий раз, как Ранд вспоминал Мэта или Перрина, и он перестал отгонять их. Он не знал, что порождает эти образы; возможно, природа та’верена давала ему связь с двумя другими та’веренами из его родной деревни. Чем бы ни было необычное явление, Ранд нашел ему применение. Просто еще один инструмент. В видении Мэт, похоже, по-прежнему оставался с Отрядом, но находился уже не в разбитом на лесной поляне военном лагере. Разглядеть детали было сложно, но кажется, все происходило в окрестностях какого-то города. По крайней мере, совсем неподалеку проходила широкая дорога.
Вот уже какое-то время Ранд не видел с Мэтом невысокой темнокожей женщины. Кто она такая? И куда делась?
Видение растаяло. Ранд надеялся, что Мэт скоро вернется к нему. У Шайол Гул ему будет нужен и сам Мэт, и его навыки в тактике.
Один из офицеров-квартирмейстеров Башира – кривоногий кавалерист с густыми усами и непропорционально широким туловищем, – заметив Ранда, быстрым шагом направился к нему. Ранд отмахнулся от салдэйца, сейчас ему не до отчетов о продовольственных запасах. Тот сразу же отсалютовал и ретировался. Когда-то Ранда удивляло, что ему мгновенно подчиняются, но не сейчас. Так и надо – солдаты должны повиноваться. Ранд был королем, даже если и не носил в настоящий момент Корону мечей.
Ранд прошел через луг, где теперь тесно стояли палатки и коновязи. Миновав незаконченный земляной вал, он оказался за пределами бивака. Здесь, спускаясь по пологому склону, росли сосны. Тут же справа, среди деревьев, находилась площадка для Перемещения – из предосторожности огороженный веревками квадратный участок земли, где открывали переходные врата.
Такие врата и сейчас висели в воздухе – портал для перехода в другое место. Через них на площадку, усеянную сосновыми шишками, только что вышла немногочисленная группа. Ранд ясно видел плетения, образовавшие эти врата; и создали их с помощью саидин.
На большинстве новоприбывших были яркие одежды Морского народа – мужчины, несмотря на прохладный весенний воздух, шли с голым торсом, на женщинах были свободные цветные блузы. Все были облачены в широкие штаны, и у всех в носу или в ушах сверкали золотые кольца. Сложность этих украшений указывала на занимаемое каждым место в иерархии Ата’ан Миэйр.
К Ранду, дожидавшемуся гостей из Морского народа, подошел один из солдат, охранявших площадку для Перемещения, и вручил запечатанное письмо. Вероятно, его передали через Аша’манов кем-то из сторонников Ранда на востоке. И в самом деле, вскрыв послание, он обнаружил, что оно от Дарлина, тайренского короля. Ранд оставил ему приказы собирать войска и готовиться к выступлению в Арад Доман. Армию давно собрали, и Дарлин – в который уже раз – интересовался дальнейшими указаниями. Неужели нельзя просто сделать так, как сказано?
– Отправьте гонца, – сказал Ранд солдату, нетерпеливо запихивая письмо в карман. – Передайте Дарлину, чтобы продолжал набирать людей. Пусть каждого тайренца, способного держать меч, отправляет либо учиться воевать, либо работать в кузнице. Грядет Последняя битва. Очень скоро.
– Будет исполнено, милорд Дракон, – ответил солдат, отсалютовав.
– Известите его, что я пришлю Аша’мана, когда надо будет выступать, – сказал Ранд. – Я по-прежнему намерен использовать его в Арад Домане, но сначала нужно узнать, что обнаружили айильцы.
Солдат поклонился и ушел. Ранд снова повернулся к представителям Морского народа. Одна из женщин приблизилась к нему.
– Корамур! – произнесла она, кивком поприветствовав юношу.
Харине была красивой женщиной средних лет, в волосах ее уже пробивалась седина. Блуза Ата’ан Миэйр была такого ярко-синего цвета, что позавидовали бы Лудильщики, в каждом ухе висело по пять массивных колец, а цепочку, соединявшую серьги с колечком в носу, украшали золотые подвески.
– Не ожидала, что ты встретишь нас лично, – продолжила Харине.
– У меня есть к тебе вопросы, которые не могут ждать.
Судя по виду, Харине будто застигли врасплох. Она была послом Морского народа к Корамуру – так они называли Ранда. Их страшно возмутило, что Ранд несколько недель провел без их «опекуна», – и он пообещал, что всегда будет держать кого-то из Морского народа при себе, – но Логайн упомянул, что предводители Ата’ан Миэйр сомневались, стоит ли отправлять Харине обратно. С чего бы? Может, она удостоилась более высокого ранга и стала слишком важной особой для того, чтобы сопровождать Ранда? Разве кто-то может занимать настолько важное положение, что для него стало бы неподобающим сопровождать Корамура? Многое в обычаях Морского народа представлялось Ранду странным и непонятным.
– Если смогу, отвечу, – сдержанно промолвила Харине.
Через переходные врата позади женщины носильщики заканчивали переносить оставшиеся вещи Харине. По ту сторону портала, держа его открытым, стоял Флинн.
– Хорошо, – сказал Ранд, принявшись расхаживать перед ней туда-сюда. Временами он чувствовал себя таким усталым – изможденным до костей, – что ему просто необходимо было двигаться. Не останавливаться ни на миг. Если он остановится, враги найдут его. Или же его раздавит собственная усталость, физическая и душевная. – Скажи мне вот что, – требовательным тоном произнес Ранд, так и не перестав ходить. – Где обещанные вами корабли? На востоке гниет зерно, а народ Арад Домана умирает от голода. Логайн сказал, что вы согласны на мои условия, но я не видел ни единого корабля. Прошло уже несколько недель!
– Наши корабли быстры, – с раздражением сказала Харине, – но нужно преодолеть огромное расстояние. И мы должны пройти через моря, которые контролируют шончан. Захватчики чрезвычайно бдительны и всюду рассылают патрули, так что несколько раз нашим кораблям приходилось поворачивать вспять. Не ожидаешь же ты, что мы доставим продовольствие в мгновение ока? Возможно, Корамур, удобство этих переходных врат сделало тебя нетерпеливым. Нам же приходится преодолевать трудности войны и больших расстояний. Даже если ты избавлен от этого.
Ее тон предполагал, что иначе ему пришлось бы столкнуться с этими трудностями.
– Я ожидаю результатов, – покачал головой Ранд, – а не проволочек. Я знаю, вам не нравится, когда вас заставляют выполнять договоренности, но я не потерплю задержек, как бы вы ни стремились еще раз настоять на своем. Из-за вашей медлительности умирают люди.
Харине выглядела так, будто ей дали пощечину.
– Уверена, – произнесла она, – Корамур не хочет сказать, что мы не выполняем свою часть сделки.
Морской народ славится упрямством и гордостью, а Госпожи Волн – самые упрямые из Морского народа. В этом отношении все эти женщины были под стать Айз Седай. Ранд помедлил. «Мне не стоит так ее оскорблять и вымещать на ней свое раздражение».
– Нет, – наконец сказал Ранд. – Нет, я не имею этого в виду. Скажи мне, Харине, тебя сильно наказали за наше соглашение?
– Меня нагой подвесили за лодыжки и хлестали до тех пор, пока я не смогла больше кричать. – Произнося эти слова, она в ужасе распахнула глаза.
Что ж, Ранд – та’верен, а оказываемое та’вереном воздействие проявляется и в том, что зачастую люди раскрывают то, о чем не хотят говорить.
– Так жестоко? – Ранд был искренне потрясен.
– Не так плохо, как могло бы быть. Я сохранила пост Госпожи Волн своего клана.
Но было очевидно, что Харине сильно потеряла лицо, или навлекла на себя большой тох, или утратила уважение, в общем, случившееся плохо сказалось на том, что этот треклятый Морской народ называл честью. Даже там, где Ранда и рядом не было, он причинял страдания и приносил боль!
– Рад, что ты вернулась, – сделав над собой усилие, произнес он. Без улыбки, но гораздо более мягким тоном. Лучшего он сделать не мог. – Восхищен твоей способностью здраво и рассудительно мыслить, Харине.
Она кивнула в знак благодарности.
– Мы выполним нашу сделку, Корамур. Не беспокойся.
Ранду припомнилось еще кое-что – один из тех вопросов, ради которых он и пришел сюда.
– Харине! Я хочу задать тебе довольно деликатный вопрос о твоем народе.
– Спрашивай, – с настороженностью произнесла она.
– Как Морской народ относится к мужчинам, способным направлять Силу?
Женщина помедлила, потом произнесла:
– Этого не следует знать сухопутникам.
Ранд посмотрел Харине в глаза.
– Если ты ответишь, взамен я отвечу на твой вопрос.
Лучший способ вести дела с Ата’ан Миэйр – не сила и угрозы, а торговля и обмен.
Она помолчала, потом сказала:
– Если ты ответишь мне на два вопроса, тогда я дам ответ.
– Я отвечу на один вопрос, Харине, – заявил Ранд, подняв палец. – Но обещаю отвечать как можно искренней. Уговор честный, и ты это знаешь. Сейчас у меня маловато терпения.
Харине коснулась пальцами своих губ:
– Ладно, договорились, и Свет тому свидетель.
– Договорились, – согласно обычаю, произнес Ранд. – Свет свидетель. Итак, каков ответ на мой вопрос?
– Мужчинам, способным направлять Силу, предоставляют выбор, – сказала Харине. – Они могут шагнуть с носа своего корабля, держа в руках камень, привязанный к ногам, либо их высадят на пустынном острове без воды и пищи. Второе считается более постыдным, но некоторые поступают именно так, чтобы ненадолго продлить себе жизнь.
По правде говоря, все это мало отличалось от того, как у него в стране обращались с такими мужчинами – подвергая их укрощению.
– Саидин теперь очищена, – заявил он Харине. – От этого обычая нужно отказаться.
Харине поджала губы, разглядывая Ранда.
– Тот твой… человек говорил об этом, Корамур. Не всем будет легко это принять.
– Это правда, – твердо сказал он.
– Я не сомневаюсь, что ты в это веришь.
Ранд заскрежетал зубами и стиснул кулак, с трудом подавив очередную вспышку ярости. Он избавил саидин от порчи! Он, Ранд ал’Тор, совершил деяние, неслыханное со времен Эпохи легенд. И что в благодарность? Сомнения и подозрения. Большинство решило, что он теряет рассудок, а значит, никакого «очищения» и в помине не было.
Мужчинам, способным направлять Силу, никогда не доверяли. Однако только они могли подтвердить слова Ранда! Он воображал себе радость и восторг победы, но глубоко заблуждался. Некогда мужчины Айз Седай пользовались таким же уважением, как и наделенные подобным званием женщины, но было то давным-давно. Дни Джорлена Корбесана затеряны во времени. Все, что люди теперь помнят, – Разлом Мира и Безумие.
Таких мужчин ненавидели. Но все же, идя за Рандом, служили одному из них. Разве они не видят противоречия? Как убедить их, что больше нет причин убивать мужчин, способных коснуться Единой Силы? Они нужны ему! Среди тех, кого Морской народ швырнул в океан, мог оказаться еще один Джорлен Корбесан.
Ранд застыл на месте. Джорлен Корбесан был до Разлома Мира одним из самых талантливых Айз Седай, человеком, создавшим некоторые из наиболее удивительных тер’ангриалов, которые Ранд когда-либо видел. Вот только Ранд никак не мог их видеть. Это – воспоминания Льюса Тэрина, а не его. Исследовательская лаборатория Джорлена в Шероме была уничтожена, а сам он погиб в результате обратного выплеска Силы из Скважины.
«О Свет, – с отчаянием подумал Ранд. – Я теряю самого себя. Теряю себя в нем».
Самым ужасным и пугающим было то, что Ранд больше не мог заставлять себя прогонять Льюса Тэрина. Льюс Тэрин знал способ запечатать Скважину, пусть не идеально, но сам Ранд и вовсе не представлял, как подступиться к такой задаче. Весьма возможно, судьба всего мира зависит от воспоминаний давно умершего безумца.
На лицах окружающих Ранд вдруг заметил испуг, а взгляд Харине был одновременно неловким и слегка встревоженным. Ранд понял, что вновь что-то еле слышно бормочет, и сразу же умолк.
– Я принимаю твой ответ, – сухо промолвил он. – Каким будет твой вопрос?
– Я задам его позже, – сказала Харине. – Мне нужно время подумать.
– Как пожелаешь. – Ранд повернулся, и следом потянулась свита из Айз Седай, Дев и прочих сопровождающих. – Караульные проводят тебя в комнату и принесут вещи. – Пожитков у Харине оказалась целая гора. – Флинн, за мной!
Пожилой Аша’ман прыгнул в переходные врата, знаком велев последним носильщикам возвращаться на причал на той стороне. Затем портал свернулся в светящуюся полоску и исчез, и Флинн поспешил за Рандом, успев обменяться взглядами и улыбками с Кореле, которая связала его узами как своего Стража.
– Прошу простить, что возвращение затянулось, лорд Дракон. – У Флинна было обветренное лицо и редкие пучки волос на голове. Он походил на тех фермеров, которых Ранд знал в Эмондовом Лугу, хотя бóльшую часть жизни тянул солдатскую лямку. Флинн пришел к Ранду, потому что хотел научиться Исцелению. Вместо этого Ранд превратил его в оружие.
– Ты сделал все, как приказано, – заметил Ранд, направляясь обратно к лугу. Ему хотелось взвалить на Харине вину за предрассудки целого мира, но это несправедливо. Нужен способ получше, надо найти способ заставить всех увидеть.
– Никогда не был силен в создании переходных врат, – продолжал Флинн. – Не то что Андрол. Нужно было…
– Флинн, – прервал его Ранд. – Хватит.
Аша’ман покраснел:
– Прошу прощения, милорд Дракон.
Кореле, шедшая рядом, тихонько засмеялась и похлопала Флинна по плечу.
– Не обращай внимания, Дамер, – сказала она с певучим мурандийским выговором. – Он все утро мрачнее зимней тучи.
Ранд метнул на нее сердитый взгляд, но она лишь добродушно улыбнулась. Независимо от того, что думали Айз Седай о способных направлять Силу мужчинах, те из них, кто взяли в Стражи Аша’манов, казалось, опекали и оберегали их, как мать ребенка. Она связала его узами, но это не отменяло факта, что Флинн был одним из его людей. Прежде всего – Аша’ман и лишь потом Страж.
– А что ты думаешь, Элза? – промолвил Ранд, поворачиваясь от Кореле к другой Айз Седай. – О порче и о том, что сказала Харине?
Круглолицая женщина помолчала, медля с ответом. Она шагала, заложив руки за спину, ее темно-зеленое платье украшала лишь легкая вышивка. Практичный наряд, но скромный для Айз Седай.
– Если милорд Дракон утверждает, что порча отчищена, – осторожно произнесла она, – негоже в этом сомневаться в присутствии других.
Ранд поморщился. Ответ, достойный Айз Седай. Дала она клятву или нет, Элза все равно поступала так, как ей заблагорассудится.
– Мы же обе были там, у Шадар Логота, – сказала Кореле, закатывая глаза. – Мы видели, что ты сделал, Ранд. К тому же я чувствую мужскую половину Силы через узы с Дамером. Она действительно изменилась. Порча исчезла. Это верно, как солнечный свет, хотя по ощущениям направлять мужскую половину все равно что бороться с ураганом.
– Да, – сказала Элза, – но даже будь так, ты должен понимать, как трудно в это поверить другим, милорд Дракон. Во Времена безумия десятилетия ушли на то, чтобы некоторые уяснили, что мужчины Айз Седай обречены сойти с ума. Вероятнее всего, чтобы преодолеть недоверие, укоренившееся в людях так прочно, потребуется еще больше времени.
Ранд стиснул зубы. Дойдя до небольшого холма у лагеря, возле самого вала, он начал взбираться на него; Айз Седай шли следом. Здесь была возведена короткая деревянная платформа – небольшая башня для стрельбы поверх вала.
Ранд остановился на вершине холма, и Девы окружили его. Несколько солдат отсалютовали ему, но юноша едва обратил на них внимание, обводя взглядом салдэйский лагерь с аккуратными рядами палаток.
