Роберт Абернати
Заложники будущего

Мэннинг недоверчиво спросил:

– Что значит "убили"?

– Технический термин – "геноцид". Они делали это с помощью оружия, газа и, когда было необходимо, атомной пыли. Уничтожить целую нацию – задача не из легких, и немцы не справились с Россией, встретив гораздо более жесткое сопротивление, чем ожидали, а многие люди – например, родители Игоря – уехали в другие страны. Но с тех пор они усовершенствовали метод.

– Скоро, может быть, через несколько дней, где-то в Германии взлетит ракета и направится в точку пространства, находящуюся на расстоянии около пятидесяти тысяч километров от Земли. Там она сбросит пятнадцать сотен тонн радиоактивной пыли – новую смесь ингредиентов с периодом полураспада в несколько дней для достижения первоначального разрушительного эффекта, и других ингредиентов с периодом около года, чтобы расправиться со всеми, кто попытается отсидеться под землей. Пыль будет двигаться к Земле в виде расширяющегося облака, размер и форму которого они рассчитали до последнего десятичного знака, и которое, когда обрушится на поверхность Земли, покроет площадь, немногим превышающую площадь Соединенных Штатов. К тому времени оно будет распределено тонким слоем – примерно один грамм на акр, – но этого будет достаточно.

Мэннинг хранил молчание. Мысль об этих новых способах полномасштабного уничтожения была слишком тяжела для ума, который привык считать взрывчатку, пулеметы и огнеметы вполне достаточными средствами убийства. План уничтожения целой нации был слишком чудовищен, чтобы размышлять о нем, разве только в том свете, в каком его должны были видеть те, кто его задумал, – что-то вроде посыпания полей пылью, чтобы уничтожить насекомых, единственное преступление которых состоит в том, что они едят то, что хотят есть люди.

– И вы знали об этом и не помешали? – спросил он наконец.

– Они занимаются изготовлением и переработкой этой пыли уже год, и мы знаем об этом почти столько же времени. И мы пытались их остановить.

– Мы пытались убить тех, кто отвечал за этот план. Но правящая клика, например ваш знакомый Швинцог, не строит иллюзий и не собирается уступать власть. Мы пытались их достать, но по большей части безуспешно.

– Наконец, один из наших людей проник в Рейхминистериум федеральной службы вооружений и узнал, что космический корабль "Зигфрид" был направлен на переоснащение для использования в рамках проекта. В ходе рейда, на который вы наткнулись, его пытались найти и уничтожить, но не нашли и вместо этого взорвали здание. Это наш последний шанс выиграть время – если мы не сможем уничтожить пылевой корабль, то я не знаю, что мы можем еще предпринять.

Игорь Взрывов нарушил тягостное молчание.

– Делайте то же, что и мы, – провозгласил он с непоколебимой убежденностью. – Спасите все, что сможете, бегством в другие земли, где вы сможете продолжить схватку насмерть, но без ограничений, налагаемых миллионами заложников.

Кейн посмотрел на него пылающими глазами.

– За что же тогда бороться?

– Подождите и увидите, – непримиримо настаивал русский. – Вы действительно начнете бороться, когда не будет больше Америки, которую нужно спасать, а будет только Германия, которую нужно уничтожить.

Мэннинг поспешно добавил:

– Ваши люди не обнаружили космический корабль. Откуда вы знаете, что он вообще находится в Шварцвальде?

Кейн нахмурился, затем пожал плечами.

– Мы не знаем. Но больше ему быть негде. Мы проверили все космопорты Рейха.

– Может, он находится за пределами Германии?

– В подвластных странах нет ни одного космопорта. А если бы один из них и был построен, и "Зигфрид" приземлился там, то это просто невозможно было бы сделать незаметно. У нас есть психоэлектронные коммуникаторы, разбросанные по всему миру, и, что еще важнее, самые лучшие каналы связи. Мы бы услышали.

– А как насчет полярных регионов? Антарктида, например?

– Думаю, технически это было бы возможно – хотя и чрезвычайно сложно и дорого – построить там космопорт. Но это просто нецелесообразно. Они не настолько боятся нашего вмешательства.

Мэннинг прикусил губу.

– Одна маленькая деталь, – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, – заставляет меня думать, что этот корабль вовсе не в Шварцвальде. Герр Швинцог позлорадствовал, что ваш рейд обошел стороной нефтеперерабатывающий завод; должно быть, он на мгновение забыл, что вы должны поверить в то, что космический корабль находится там же…

Он резко поднял голову.

– Послушай, может быть, есть какая-то область Германии, которую вы не исследовали?

– Что ты имеешь в виду?

– Там, где мы с Эдди были сегодня днем. Лонг-Айленд.

Кейн и Взрывов уставились на него в полном недоумении.

– Может, вы и правы, – отрывисто сказал Кейн. – Там есть поле, которое могло бы подойти. Но приземляющийся космический корабль был бы виден за сотни миль…

Его глаза расширились от пришедшей в голову невероятной идеи.

– Впрочем, им не обязательно было сажать его там. Они могли бы посадить его в океане и отбуксировать!

– Безусловно, – сказал Мэннинг, хотя он и не думал об этом. – Десантная операция. Остров хорошо охраняется?

– Как-то подозрительно, что вы об этом заговорили. У нас там нет ни одного агента – конечно, мы были сосредоточены на экспедиции в Европу, и предполагали, что дополнительные оборонительные сооружения на Лонг-Айленде были установлены просто в страхе перед нападением на немецкую колонию, когда люди услышат… Но ведь это может быть именно так! Они могли спрятать корабль у нас под носом!

Он вскочил на ноги; на его лице было написано нечто вроде радости, но в глазах горели лихорадочные огоньки.

– Если бы мы только могли отправиться за ним сегодня вечером! Но все требует подготовки. Они будут готовы ко всему, к невидимости в том числе. Но мы должны попробовать завтра ночью. Если корабль там – возможно, это ненадолго.

Мэннинг и Дуган обменялись взглядами. Мэннинг решительно спросил:

– Мы участвуем в этой операции? Мы были солдатами в свое время, и американцы…

По выражению лица Кейна он понял, что спрашивать было необязательно.

V

Лодка бесшумно скользила, подгоняемая веслами, к темному и, казалось, совершенно безжизненному берегу в полутора километрах от нее. У нью-йоркского подполья была пара моторных лодок, но на том берегу могли быть звуковые детекторы, которых не обманет мощный прибор невидимости, который тихо урчал, закрепленный на середине корабля. Так что пришлось грести.

Лодка была набита людьми, оружием и взрывчаткой. Люди выглядели просто монстрами, потому что под бесформенными капюшонами у них были надеты противогазы; но настороженная фигура Кейна, сидевшего на носу, когда он просматривал черный берег и негромко указывал Взрывову на весла, выражала все их нетерпение на пороге верного решения. Мэннинг и Дуган сидели бок о бок; перед первым расположился долговязый Кларк, а рядом с ним химик по имени Ларраби, который зажимал между коленями ящик, полный бомб собственного изготовления – канистр с универсальным составом, который с детонатором обладал силой тротила, а без него был отличным заменителем термита.

Мэннингу пришлось вспомнить, что когда-то он участвовал в другой высадке на завоеванный берег – в Нормандии в 1944 году, когда воздух был полон самолетов, а море – кораблей, и десант накатывался на берег, как неукротимый джаггернаут..... Если те миллионы потерпели неудачу, что могли сделать шесть человек в гребной лодке?

Накануне вечером в комнате, которую им отвел Кейн, Мэннинг долго лежал без сна и коротал время, перелистывая книги Кейна по истории – с такими названиями, как "Aufstieg Deutschlands zur Weltherrschaft", "Eroberung der Erde", "Das deutsche Jahrhundert"²⁰… Одна вещь в странно закрученной истории, которую они рассказывали, возбудила его любопытство, и он долго искал, пока не нашел упоминание в сноске о том, что некий Адольф Гитлер (1889-1945) занимал гражданскую должность рейхсканцлера (позже упраздненную) во время Завоевания. Но лидерами того периода, согласно истории, были генералы и военные, такие как Рундштедт, Роммель, Кейтель и Дёниц.

Будущее явно не соответствовало чьим-либо планам, составленным до 1949 года. Появился новый фактор – чудовищная реальность атомного оружия, которое внезапно сделало возможным для нескольких человек в одной стране поставить под угрозу смерти все живое на Земле. Америка получила его первой и использовала для покорения Японии. Но натиск немцев был слишком стремительным; сочетание атомной пыли и атомных бомб парализовало США прежде, чем они смогли нанести ответный удар.

– Поднять весла", – прошептал Кейн.

Лодка проскользила вперед последние несколько ярдов, когда весла поднялись над водой, а затем под килем захрустел песок.

Они осторожно выбрались на берег. Взрывов еще с полминуты стоял на коленях в лодке, работая с проводами и одним из небольших свертков Ларраби, в котором находилась смертельная ловушка – бесценный блок невидимости на случай возможного обнаружения.

Каждый нес на себе автомат, три бомбы и длинный нож. Человек-невидимка мог убить ножом находясь прямо в толпе и уйти, прежде чем кто-то это заметит.

Они двинулись в путь, не теряя времени на совещания и размышления. Все изучили имеющиеся карты местности до рези в глазах; к тому же взошла луна, что давало им особое преимущество.

На этом участке берега располагались приморские виллы господ из Германии; до главной колонии и ракетного порта было около часа ходьбы. Вряд ли немцы могли защитить всю береговую линию автоматической сигнализацией.

Но когда они взобрались на прибрежный склон, невдалеке, где в тени высился дом, раздался лай сторожевой собаки. Диверсанты замерли; Кейн отрывисто выругался и коротко сказал:

– Продвигайтесь вперед. Собаки могут нас увидеть или, по крайней мере, учуять. Похоже, эта еще никого не учуяла…

Они двинулись дальше, топая по лугам и лесам, избегая дорог, за которыми могли наблюдать электрические глаза – как, несомненно, и за ракетным портом, если там находился корабль с пылью.

В полумиле от немецкой колонии, в виду ее огней и их мерцающего отражения в воде Ист-Ривер, путь им преградил высокий барьер. Это была обычная проволока, тянущаяся направо и налево – возможно, через весь остров.

– Этого не было на карте, – сказал Дуган.

– Конечно, нет, – ответил Кейн. – Это первая линия обороны. Коснись ее, и ты оповестишь все вокруг.

Он не выглядел обеспокоенным по этому поводу, судя по мелькнувшей в лунном свете ухмылке.

– Братец, кажется, мы пришли по адресу! – невозмутимо заметил Взрывов, – Вон там должна проходить дорога.

Он жестом указал туда, где изредка мелькал движущийся огонек.

– Точно, – сказал Кейн.

Они направились вдоль забора, держась на почтительном расстоянии от проволоки.

Въезд на шоссе был освещен прожектором и надежно защищен подвижными ограждениями, подобными тем, что используются на железнодорожных переездах. Они, а также сонный отряд немецких солдат, стоявший на страже за забором, не вызвали бы беспокойства у невидимых людей. Но и невидимые средства защиты должны были существовать.

Они выжидали на обочине проезжей части. Мэннинг и Дуган с трудом подавляли дрожь от ощущения, что они выставлены на виду у врага, но остальных это не волновало.

– Нам нужно поймать попутку, – негромко объяснил Кейн. – Просто проскочить за машиной будет неправильно, можете поставить…

Из темноты вынырнула машина и, взвизгнув шинами, остановилась. Это была сверкающая машина для развлечений – прозрачный пластиковый верх откинут назад, чтобы ночной воздух охлаждал разгоряченные лица трех молодых пар, которые в ней находились, очевидно, направляясь в город, чтобы продолжить вечеринку, которая уже исчерпала возможности сельской местности.

– Посмотрите хорошенько на процедуру пропуска, – приказал Кейн.

Охранники оживились: один привел в действие механизм ворот, остальные окружили машину, схватив блестящие стальные клинки на длинных древках, утыканных колючками, как средневековые алебарды. Они размахивали своим архаичным оружием вокруг и над машиной, злобно рассекая воздух. Девушки в машине завизжали и прижались друг к другу, когда водитель проехал вперед под сцепленными стальными арками.

Мэннинг сказал:

– Они караулят нас, все в порядке!

Кейн кивнул, затем напрягся, когда к нему подкатил еще один автомобиль и остановился.

– Этот подойдет, – сказал он вслух. – Быстрее, забирайтесь в него!

Они бросились вперед. Кейн открыл заднюю дверь машины – седана с одиноким мужчиной за рулем – и все шестеро втиснулись на заднее сиденье, тихо потянув за собой дверь. Они затаили дыхание, но криков удивления или тревоги не последовало. Солдаты неторопливо, но тщательно проделали ритуал с алебардами. Любой невидимка, уцепившийся за внешнюю сторону машины, должен был свалиться или быть схвачен клинками.

Машина проехала через ворота и набрала скорость с мощным гулом электромотора. Человек, сгорбившийся на переднем сиденье, вел машину с деловитой сосредоточенностью, не обращая внимания на своих шестерых незваных пассажиров. Диверсанты ухмыльнулись друг другу, немного изменили свои стесненные положения и стали ждать.

Вскоре мимо стали проплывать огни города. Кейн, сидевший так, чтобы наблюдать за происходящим через левое окно, пробормотал: "Мы проезжаем мимо ракетного поля – они поставили вокруг него совершенно новую стену. Если бы этот парень только притормозил… Что ж, придется нам самим останавливать машину". Он приподнялся, чтобы облокотиться на переднее сиденье, и застыл. Сзади послышался вой сирены.

– Доннерветтер! – прорычал шофер и нажал на тормоза. В нескольких футах позади показалась пара фар и прожектор, безжалостно освещающий машину впереди.

– Выходите! – резко сказал Кейн, распахивая левую дверцу.

Они выскочили наружу и, инстинктивно пригибаясь, побежали через полосу света. Немцы в форме вылезали из другой машины и начинали формировать оцепление.

Дуган, выходивший последним, на мгновение задержался, чтобы закрыть дверь машины, а затем бросился за остальными. Они прижались к стене, возведенной вокруг ракетного порта. Ларраби, не сводя глаз с ярко освещенной местности, нервно перебирал в руках бомбу. Кейн покачал головой.

– Времени достаточно, чтобы произвести большой шум, когда мы окажемся внутри, – напутствовал он.

И обратился ко всей группе:

– Я заметил вход в паре сотен ярдов позади. Идемте!

Они двинулись в колонну по одному вдоль бетонной стены. Возможно, можно было бы выстроить людскую цепочку и перебраться через стену, но на ее вершине, несомненно, находилась сигнализация и стояли наготове пушки.

За стеной раздался свист. Все вокруг было поднято по тревоге.

Кейн поморщился:

– Не знаю, что их насторожило, но, вероятно, нас срисовали у тех ворот.

Вход на поле был надежно перекрыт массивной железной решеткой. За ней виднелись бегущие люди, занявшие позиции за бетонным редутом, сквозь который угрожающе торчал пулемет, прикрывая брешь в стене.

– Черт! – сказал Кейн. – Больше нет времени на хитрости. Придется выбить их.

Эдди Дуган уже отцеплял от пояса одну из самодельных гранат.

– Встань в стороне от ворот, – мрачно сказал он, – а я пока что открою их.

Он прикинул расстояние и вес бомбы и бросил с выверенной точностью. Бомба взлетела по дуге, как минометная мина, и упала на землю почти в тот же момент, когда Дуган нырнул в укрытие. Осколки разлетевшегося бетона и металла ударились о решетку и со свистом вылетели на улицу. Из домов напротив донесся звон стекла и испуганные крики, а в конце улицы снова взвыла сирена патрульной машины.

Кейн вскочил на ноги, проверил взглядом степень разрушения укрепления и швырнул в ворота еще одну бомбу. Взрыв был ослепительным, но через мгновение они увидели, что путь свободен, решетка сорвана с петель и перекручена, как спагетти. Одновременно с этим раздался треск выстрелов, ничтожно слабый после оглушительных взрывов фугасов, сообщивший о том, что патрульная машина, мчавшаяся по улице, открыла огонь на поражение.

Кларк опустился на одно колено, палец лег на спусковой крючок автомата. Встречная машина сорвалась в занос и перевернулась. Двое мужчин выскочили из машины и бросились в укрытие; Кларк завалил одного и не попал в другого.

Начался сильный грохот, и теперь главное – скорость. Диверсанты бросились вперед через разрушенные ворота.

– Чисто! – крикнул Кейн, и вслед за его криком раздался шквал пулеметного огня, сначала с одной стороны входа, потом с другой. Из стены посыпались клубы пыли, а рикошеты жалобно засвистели. Брешь прикрывали другие посты охраны, но немецкие пулеметчики, видимо, колебались, прежде чем открыть огонь без всякой цели, и опоздали на несколько секунд.

Американцы присели, укрывшись за разрушенным укреплением. Справа из скопления зданий доносились хриплые звуки тревожного сигнала, и сквозь непрекращающуюся стрельбу они слышали шум взволнованных голосов. Впереди простиралась широкая, вспаханная пустошь ракетного поля, границы которого были невидимы во мраке

– Мы на месте, – вздохнул Кейн, – а вот и корабль!

На поле, вдали от всех построек, возвышался огромный корабль, его тупой нос возвышался на пятьсот футов над почерневшей землей. Несмотря на то, что на него не падал свет, по его очертаниям можно было определить, что это тот самый корабль, чьи украденные планы они просматривали пункт за пунктом, – "Зигфрид", пылевой корабль.

– Должно быть, они подняли его на стартовую позицию буквально сегодня ночью, – мрачно сказал Кейн. – Иначе мы бы увидели его с другого берега реки. Значит, он уже заправлен и готов к старту!

Тысяча футов открытого и пустого поля отделяла их от космического корабля. Напрягая глаза, они видели, как в лунном свете крошечные человеческие фигурки снуют вокруг его основания, образуя своеобразный защитный круг. По всему полю зажглись прожекторы, не оставившие ни тени. Немцы знали или боялись, что невидимые нападающие пробрались внутрь их цитадели.

Стальной дождь по воротам прекратился, вместо него раздались глухие удары, а вход заслонила ползучая дымка. Газ.

К этому они были готовы. Но теперь дала о себе знать более грозная угроза: из соседних зданий доносился бешеный лай собак.

– Мы должны перебраться через открытое пространство, – прорычал Кейн. – Лучше держаться вместе и бежать. Если нам удастся пробраться сквозь эти отряды вокруг корабля – ни собаки, ни приборы не смогут отличить видимых людей от невидимых!

Они поднялись из укрытия и помчались по бескрайнему, как им казалось, полю. Справа от них двигались группы людей с собаками, но слишком медленно, чтобы перехватить диверсантов. Но вот до корабля оставалось всего половина пути, когда свет внезапно погас – на мгновение они, как ослепленные, застыли в темноте, – и снова ослепительно вспыхнули огни. Через несколько секунд загадочное действие повторилось.

И тут из оцепления вокруг корабля, уже совсем близко, раздался истерический крик: "Da lauft einer!²¹". За ним последовал гром выстрелов, и пули пронеслись прямо над бегущими американцами.

Они плашмя упали на выжженную землю. Свет вспыхивал снова и снова, как будто безумная рука находилась у главного выключателя.

– Что случилось? – выкрикнул Мэннинг. – Они нас заметили?

– Они узнали или догадались об одной из наших уязвимостей, – сказал Кейн ему на ухо. – Когда все поле зрения внезапно освещается, мозг может зарегистрировать невидимый объект, особенно если он движется, на мгновение, прежде чем он растает на заднем плане.

В нескольких ярдах от них что-то зашипело в воздухе и разорвалось с оглушительным грохотом, осыпав рейдеров землей.

– Они засекли нашу позицию. Уходим – немедленно! – прозвучало в ответ на вспышку света.

Пальцы Кейна были заняты запалом бомбы, и, поднявшись, он швырнул ее прямо в оцепление. За грохотом взрыва последовали крики, а затем, когда снова зажглись огни, – продолжительный залп выстрелов.

Ларраби подпрыгнул на месте и покатился по земле. Длинноногий Кларк вытянул руку и подался вперед.

– Возьмите…

Его голос оборвался.

Оставшиеся в живых бросились в брешь, где бомба нанесла кровавый погром. Немцы приближались к ним с разных сторон. Мэннинг разглядел потные лица, остекленевшие от страха глаза врага, которого они не могли увидеть; и еще он заметил огромную громаду космического корабля над собой. Он судорожно нащупал гильзу с детонатором.

Пальцы Кейна впились в его руку.

– В корабль! – прохрипел он. – Иначе ты не сможешь ничего сделать.

Между ними и корпусом, где высоко над головой виднелся черный диск открытого шлюза, никого не было.

Мэннинг оглянулся через плечо и в мерцающем свете фонаря увидел распростертое на земле в судорогах тело Ларраби и стоящую над ним, запрокинув голову, огромную гончую. Черная масса орущих людей приближалась к ним.

Потом они вчетвером взбирались по лестнице, которая головокружительно поднималась к шлюзу космического корабля на высоте сорока футов над землей. При каждой вспышке света их силуэты вырисовывались на фоне огромного корпуса, и казалось невозможным, чтобы их не заметили и не расправились с ними, пока они беспомощно карабкались. Но вот Мэннинг увидел над собой Дугана, исчезающего в шлюзе; он подтянулся и, спотыкаясь, бросился в спасительную черноту, за ним последовала пыхтящая громадина, должно быть, Взрывов.

Голос Кейна, на удивление ровный, доносился из глубины тоннеля, похожего на шлюз, где, как только они сориентировались, стало видно слабое свечение, просачивающееся, несомненно, из прохода за дверью.

– Это был главный погрузочный шлюз, и, полагаю, до сих пор остается таковым. Очевидно, они разобрали все грузовые палубы и заменили их цистернами со свинцовой облицовкой для пыли, а загружали ее через люк прямо напротив периметрального прохода. Но люк теперь запечатан.

Ему не нужно было объяснять, что это значит. "Зигфрид" принял свой смертоносный груз и был готов к взлету.

– Тогда, – сказал Взрывов, – давайте взрывом вскроем резервуар и засыплем его оставшимися бомбами. Это не позволит немцам ни спасти корабль, ни даже использовать это поле, пока пыль не выветрится за год или около того.

Когда Кейн не ответил, русский нетерпеливо прорычал:

– Мы должны сделать это, и быстро. Там тела наших товарищей, а вместе с ними и секрет невидимости. Мы должны сделать эту зону абсолютно недоступной!

– Подождите, – сказал Кейн с неожиданной настойчивостью.

Мэннинг мимолетно подумал, не отмахнулся ли лидер подпольщиков от самоубийственного поступка, к которому его призывал другой; затем он понял, что Кейн прислушивается, и тоже стал внимательно слушать.

Бормотание голосов, доносившееся с земли снаружи, стихло, и сквозь него пробился властный голос.

– Es waren ihrer nur zwei?²²

Другой голос ответил:

– Ja, Herr Oberst-wenigstens haben wir nur einen oder zwei bei der Blitzbeleuchtung gesehen…²³

– Ihr habt gar nichts Verlassliches gesehen. Aber wieviel zeigen die Photos?²⁴

– Zwei, Herr Oberst.²⁵

Они практически услышали порывистый вздох облегчения командира.

– Nun, so haben wir sie vor uns liegen, und die Sache ist erledigt. Noch dazu werde ich ein schones Geschenk nach Deutschland schicken konnen…²⁶

– Видите, – сказал Кейн, – они думают, что поймали нас всех. Очевидно, их камеры никогда не фиксировали больше двух человек одновременно, а в капюшонах мы все выглядим одинаково. Так что мы в полной безопасности.

– В безопасности! – закричал Взрывов. Он неловко поднялся на ноги в изогнутой горловине шлюза. – Если вы сошли с ума или струсили, я пойду и взорву пылевой отсек один.

– Подожди! – воскликнул Кейн. – Послушай, Игорь. Ты, похоже, не понимаешь, что удача и жертва двух наших лучших людей дали нам лучший шанс, на который мы даже не надеялись. "Зигфрид" ждет экипаж, который должен подняться на борт. Мы затаимся, пока корабль не окажется в космосе, потом позаботимся о команде и захватим управление… Конечно, блок невидимости окажется в руках немцев. Но что это им даст, если никакой Германии не останется?

В шлюзе они слышали дыхание друг друга. Потом Взрывов сказал:

– Понятно. Простите мою глупость.

Мэннинг осторожно спросил:

– Вы хотите обратить пыль против Германии? Уничтожить всю страну?

– Конечно. Это будет легко, как только мы захватим корабль; несколько градусов изменения курса…

– Даже ваших союзников?

– Немцы есть немцы, – прорычал Взрывов. – В лучшем случае они – запутавшиеся мечтатели, которые думают, что могут отдать свой должок миру каким-то незначительным поступком.

Мэннинг не мог видеть лица Кейна, но в голосе другого звучала торжественная серьезность.

– Мы сделаем с ними то же, что они пытаются сделать с Америкой. О, черт возьми, не самый веский аргумент. Но, Мэннинг, вы родом из той эпохи, когда еще не было атомного оружия, и такие вещи были немыслимы, потому что невозможны. Вы не можете думать так, как мы, которые всю жизнь прожили с осознанием того, на что способны… как мало стоит человеческая жизнь.

– И у вас нет за плечами ста лет рабства. Мы были таким же великим народом, как немцы в ваше время, как мне кажется, но нас втоптали в грязь, и у нас не осталось ни цивилизации, ни гордости, ни порядочности. И не будет еще долго, даже если Германия будет уничтожена. Но если этого не произойдет, у нас и у других народов мира больше никогда не будет этих ценностей – того, что делает человека чем-то значимым.

– Иногда я думаю, что было бы, если бы история повернулась по-другому – если бы мы, а не немцы, открыли атомную энергию. Стали бы мы лучше, чем они? Или мы использовали бы эту энергию, чтобы стать хозяевами Земли и монополизировать цивилизацию, как это сделала Германия?

– Пришлось бы, – фыркнул Взрывов. – Россия – да. Любой представитель народа того времени, получив такую власть, повел бы себя точно так же.

– Я не знаю, – замялся Мэннинг. – Может, вы и правы, но я не могу себе этого представить.

– Как бы то ни было, – тон Кейна стал суровым, – немцы сделали мир таким, каким хотели, а нас сделали такими, какие мы есть. И теперь мы собираемся разрушить их мир. Может быть, из его разрушения получится что-то лучшее. А может, и нет. Если нет – то мести нам будет достаточно.