Рина Осинкина
Телохранитель для души

Случайно услышала Нюся или нет, Светке было по фигу. Хоть бы и подслушивала, важен результат.

Оказывается, все не так лучезарно. Оказывается, предки спланировали абсолютно неблагородную акцию. Они наняли детектива, чтобы тот докладывал в режиме онлайн подробности дочкиных похождений.

А резон у пиарентов был таков: ну, откуда мы знаем? Может, Светланочка и вправду будет вести себя скромно и с достоинством. И без похождений. Вот проведем этот эксперимент и сделаем выводы. А то как-то глупо получается: не пускать. А что толку не пускать? Пусть уж раскроет свой потенциал, чтобы потом не стала делать удивленных глаз, когда и если ее отправят к тетке в деревню.

Никаких родственников на селе у Клинкиных нет и не было, но уж как-нибудь предки нашли бы на Светку управу, уж как-нибудь бы да извратились.

От всей души поблагодарив Нюсю за предупреждение, Светка задумалась.

Вот ведь чума! Поездка испорчена, к бабке не ходи. И девкам что-то объяснять придется, коли Светик начнет раз за разом пропускать каникулярные мероприятия.

Перечень мероприятий девицы уже согласовали. В нем значились и посещения ночных дискотек, и дегустация напитков на фестивале местных вин, и селфи на нудистском пляже, если он там имеется. Имеется, скорее всего, как не иметься. Вообще-то, это был не план, а вехи. Юные леди по прибытии его уточнят и оторвутся на славу.

И вот теперь Светику придется с кислым видом и в отдалении наблюдать с горечью за резвящимися подругами. Или ворочаться в кровати, если подруги будут резвиться ночью. Или вовсе не наблюдать, если резвиться девчонки решат среди раскованных нудистов. А она тем временем будет сидеть на скамейке в городском парке в компании с местными пенсионерами и читать произведение Тургенева Ивана Сергеевича. Бррр…

Но тут в атмосферу унылой безнадеги, воцарившейся в ее голове, впорхнула вполне жизнеспособная мысль: не кисни, оттянешься после. И на славу.

Когда именно после? А все следующие разы и всю дальнейшую жизнь.

Никто не спорит, данная поездка будет загублена, тут уж ничего не поделаешь. Следует отнестись к этому философски и ею сознательно пожертвовать. Но не бесполезно. Светлана проявит себя эталоном скромности, в отличие от легкомысленных подруг, которые отжигать будут на всю катушку. Предки на Светкин счет успокоятся и больше никогда не станут встревать в ее личную жизнь. Больше не будет ревизий косметики и одежды, внезапных проверок айфона и последующих жестких дознаний.

Как сказал какой-то американец: «Если судьба подсунула тебе лимон, делай из него лимонад». Умный дядька.

И Светка принялась просматривать свой гардеробчик.

На курорт Клинкина отправилась одетой, как чучело. Сделано это было не без умысла. Чтобы не психануть и не сорваться, наплевав на сыщика с его ежедневными отчетами, ей необходимы были тормоза. Шмотки она одолжила у Нюси.

Это было клево…

В грустном смысле, конечно. Мешковатый сарафан из дешевой джинсовой ткани длиной до щиколоток и с вырезом под горло, сандалии на сплошной подошве «здравствуй, пенсия», бордовые треники плюс несколько не особенно новых футболок с фруктовым принтом на пузе. Косметичку оставила в Москве. Купальники тоже.

С такой экипировкой Светке не страшны никакие приключения, они сами будут от нее шарахаться. Издевательство полное, но это издевательство нужно вытерпеть, на кон поставлено слишком много. Перед ее мысленным взором попеременно маячили кнут и пряник. Оба цинично ухмылялись.

Когда Светик поведала о своих обстоятельствах подругам, девки отнеслись с пониманием, хотя и поржали.

– Только, знаешь, – проговорила, отсмеявшись, Настена, – ты лучше рядом с нами не маячь. А то своим экстерьером всех нормальных парней распугаешь.

– Ой, да ладно! – не согласилась с Настеной Ларка. – Так даже прикольнее. Держись поближе, Светка, не дрейфь. Мы будем говорить, что ты наша, как ее… служанка!

Дебилка.

Светка вымученно улыбнулась. Лишь улыбаться ей и оставалось. И зачем она с ними корешается? Знает же, что девки за спинами друг про друга гадости говорят и секреты выбалтывают и сплетничают. Скорее всего, и ее, Светлану, тоже обсуждают. И обсуждают, и высмеивают.

Неужели только затем она в их компашке, что тут весело? Тогда она сама дебилка. Особенно если учесть, что играть в скромницу и умницу сподручнее, путешествуя в одиночку. Однако отматывать назад было затратно и поздно, и Светик решила не покидать обойму.

Как она и предполагала, отдых складывался мерзко. Тоска и скукотища, просто-таки космическая скукотища на фоне феерического курортного веселья.

Пальмы, море, солнце… Соленый ветерок, чайки… Медузы пузырчатые, противные. Барышни ярко одетые, и полуодетые, и почти голые, в солнцезащитных очках, шляпах, панамах, шортах, парео, без парео… И зрелые тетки, которые не отставали от молодых, выставляя напоказ округлые телеса… И мужики всех возрастов, кичащиеся бицепсами и бронзовым загаром.

А Светка даже на пляже сидела в трениках и футболке. Правда, треники она задирала до колен, а футболку завязывала узлом выше пупка, чтобы уж сильно не выделяться на общем раскрепощенном фоне. Но, естественно, выделялась.

Купить, что ли, купальник? И одежку нормальную?

Но этот вариант Светик раз за разом отметала, не без основания полагая, что девки ее тогда окончательно затроллят, найдя новую тему для острот. Типа, сломалась, ну и так далее.

Кислое однообразие этого так называемого отдыха было нарушено на пятый примерно день.

Светик сидела под навесом уличного кафе, потягивая через соломинку апельсиновый сок, и лениво перелистывала учебник. Ну, не брать же было, действительно, томик русского классика в дорогу? Вот, взяла «Курс биохимии». Хоть время с толком проведет. Дотерпеть осталось неделю с небольшим, а дальше – Москва и свобода, безграничная свобода как закономерный итог перенесенных моральных мук.

«Хвост» она так и не смогла обнаружить. Хорошо шифруется, сволочь. А может, это тетка какая-нибудь, а Светик высматривает мужика? А может, это вообще кто-то из девок? А что, у предков хватит ума подрядить на это Томусика или Настену. Ну, или Ларку. Хотя, скорее всего, это кто-то посторонний, и его Светик навряд ли определит. С другой стороны, а зачем? Что это ей даст, какие особые привилегии? Неприятно, конечно, знать, что ты все время у кого-то на виду, как голая посреди торгового центра. Но к этому ощущению Светка смогла притерпеться и даже находила некое удовольствие, водя за нос ничтожество, зарабатывающее на жизнь выведыванием чужих секретов.

А подруги резвятся. Им-то будет что вспомнить. Сегодня у них круиз вдоль побережья на двухмачтовой яхте. В компании трех фактурных представителей местной фауны. Чисто Голливуд. Синее небо, жаркое солнце, чайки подвякивают с высоты, пенные барашки волн легонько бодают борта плавсредства… Ты развалилась под парусом в шезлонге, а юный атлет в шортах и в хлопающей от порывов соленого ветерка аляпистой рубашке подносит тебе коктейль в высоком стакане, лаская влюбленным взглядом.

С ума сойти. Какая пошлятина. Когда они завтра сойдут на берег, нужно будет им непременно сказать, что это пошлятина.

– Я присяду? – отвлек Светку от желчных мыслей чей-то голос.

Мужик. Молодой мужик. Роста выше среднего. Лицо широкое, светло-рус, стрижен коротко. Небольшие залысины. Взгляд серых глаз насмешлив. Лет ему тридцать пять, ну, может, поменьше. Или чуть побольше. Типаж классического сангвиника, который не дурак вкусно выпить, хорошо закусить и поржать над своим же анекдотом. Если бы не нюансы.

Плотный, но без брюха. Ослепительно-белая сорочка с фирменным лейблом на коротком рукаве заправлена в джинсы. Джинсы – в такую жару! – весьма достойные, скорее всего «Wrangel». На ногах – нет, не кроссовки и не сандалии. Туфли. Остроносые, темно-коричневой кожи, в цвет брючному ремню. Запястье обвил ремешок борсетки, тоже фирменно-кожаной.

Понтярщик? Тогда должны быть часишки. Хорошенькие такие часишки, швейцарские, тысяч за несколько баксов. А нету. Выходит, не понтярщик. И золотой цепочки на шее в палец толщиной, и массивной печатки на мизинце тоже заметно не было. Значит, и не бандит. Хотя с бандитами Светику по жизни сталкиваться не приходилось, а все больше по сериалам.

Она пожала плечами, давая понять, что ей фиолетово.

Если этот весь упакованный почему-то решил, что сидеть со Светкой за одним столом будет козырнее, чем расположиться за любым из пустующих, то пусть.

Мысль о том, что он решил к ней подкатиться, даже на секунду не посетила ее трезвую голову, даже как вероятность не посетила. Она же реалист, Светка Клинкина.

Чтобы такой мужик запал на жалкое чмо, каким она сейчас себя являла, – это из разряда чего-то иррационального.

Подскакала официантка. Мужик заказал чашку кофе и апельсиновый сок. Поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. А потом, протянув через стол крепкую пятерню, цапнул из Светкиных рук учебник.

Не ожидавшая ничего подобного, та книгу выпустила и лишь смотрела негодующе.

Незнакомец, которого ее негодование вовсе не пробрало, сказал с усмешкой:

– Биохимия?! Внезапно…

– А что вы ожидали увидеть? – выдергивая у него учебник, огрызнулась Светлана. – Сборник сонетов Шекспира?

– Варианты были разные. Слащавый любовный романчик. Устав общины травоедов. Цитатник какого-нибудь учителя просветленного.

– Обидеть решили? – возмутилась Светка и, сунув «Биохимию» в сумку, собралась с гордым видом покинуть заведение.

Но тут он назвал ее по имени:

– Ну что вы, Светлана, какой там обидеть! Решил познакомиться, и что тут такого? Меня зовут Герман. А как зовут вас, я уже знаю, ваши спутницы просветили.

Светка, конечно же, не ушла. Ей захотелось узнать, до какой степени просветили этого нахального Германа ее спутницы.

– И что они вам про меня рассказали? – спросила она, стараясь выглядеть равнодушной.

Новый знакомый в веселом недоумении развел руками:

– Их показания разнятся. Рыженькая заявила, что вы их общая прислуга. Блондинка с длинными волосами сказала, что вы попали в лапы тоталитарной секты. Блондинка с короткой стрижкой опровергла и первую, и вторую и сообщила, что вы являетесь ярой приверженкой движения «Назад к природе» и в конце лета отправитесь на жительство в лесную общину, что, согласитесь, не так уж и отличается от секты. Такой разброс информации меня озадачил, ну, и заинтересовал одновременно. Вот решил сам у вас спросить.

– И зачем? Вам скучно отдыхается? Набор развлечений захотелось пополнить? – язвительно поинтересовалась Светлана.

Ситуация прояснилась, от шока Светка оправилась, хотя и шока-то никакого не было. И теперь она собиралась немножко хамить. А вот включать обаяние и тонкое кокетство не собиралась вовсе, хотя этим искусством владела виртуозно. Она сейчас чучело в экономкиных обносках, да еще и без косметики к тому же, какие тут могут быть ужимки? Так что Светик в своих поступках была вполне свободна, терять ей нечего.

– Не то чтобы скучно, – уклончиво ответил собеседник. – Но с любопытством решил не бороться. Ну же, давайте, колитесь. Не будьте врединой, это вам не идет. Может, я сам с собой поспорил, что угадаю, кто вы есть на самом деле. А за это я вам про себя что-нибудь расскажу.

Светке расхотелось ему хамить.

Ей стало горько и обидно, что, вот, заговорил с ней такой классный мужик, а она выглядит и вправду до дикости нелепо, а если бы не выглядела так, то он, возможно, и не обратил бы на нее никакого внимания. Прошел бы мимо, не заинтересовался. Не зацепила бы его стандартная блондинка Клинкина, нечем особенно цеплять.

– Выдумывают девчонки, – звенящим голосом проговорила она. – Дело в том… Дело в том, Герман, что это секрет. Придется вам домысливать мою историю без меня. Извините, но мне пора.

И приподнялась со стула, чтобы на этот раз выполнить намерение. Светка совсем не злилась на подружек. Они, вообще-то, молодцы. К чему этому Герману знать, что вырядилась она пугалом исключительно и только ради психологической самой себя поддержки, чтобы не сорваться и не кинуться в гущу курортных похождений? И о том, что ей нужна положительная характеристика от приставленного к ней соглядатая, Герману тоже знать не обязательно. Стыдно все это, унизительно. И для Светкиных родителей, кстати, тоже. Как предки этого не понимают?.. Хотя это их проблемы.

– А я никому не скажу, – поспешно проговорил новый знакомый и чуть не силой усадил ее обратно. – Давайте, выкладывайте. Вы совсем мое любопытство раздразнили. Если ни один из трех вариантов не проходит, то остается мой собственный, а он вам может не понравиться. Я, видите ли, предположил, что девицы по доброте душевной взяли с собой на отдых дочь потомственных алкоголиков. Так сказать, из мотивов благотворительности. Но на самом деле они держат вас рядом, чтобы в свое удовольствие унижать. Вот такая моя суровая догадка.

Светка растерялась. И как ей ответить? Согласиться, что ее родители и вправду алкоголики? И удрать поскорее, стерев из памяти эту встречу?

Но собеседник избавил ее от мук выбора, проговорив с усмешкой:

– Расслабьтесь. Данная версия не объясняет факта, что за вами следят.

«Кто?!» – чуть было не вырвалось у Светланы.

– Кто вам такое сказал?! – воскликнула она, а у самой пульс скакать припустился, как будто она пробежала стометровку.

– Никто не говорил, – пожал плечами собеседник. – Сам сделал вывод. Вы все время осматриваетесь, а это неспроста. И придирчиво всех оглядываете. Значит, подозреваете, что за вами ведется слежка. Мисс, вы террористка и скрываетесь от органов госбезопасности?

И тут на Светку, наконец, снизошло спасительное вдохновение. Она произнесла с тонкой улыбкой:

– Только ради вашего спокойствия. Чтобы вам не думалось, что в сумке у меня динамит. Видите ли, Герман… Сразу уточню, что обычно я выгляжу иначе. Мне нравится модная одежда и хорошая косметика. Но мои папа и мама… они… они очень обеспеченные люди. Были. А в последнее время им что-то в бизнесе не везло.

И Светик выложила горестную историю, как ее родители предприняли попытку выдать свою девочку за пожилого, но богатого промышленника с севера, чтобы как-то поправить финансовые дела. А он противный и бабник к тому же. Уговоры на предков не подействовали, и Светлана решилась на крайнюю меру: принялась одеваться нелепо и изображать легкое психическое отклонение. Зачем олигарху женушка с закидоном? Олигарху с ней в свет выходить, а она учудит что-нибудь во время раута, красней потом перед гостями.

– И он где-то тут? – понизил голос ее новый знакомый.

– В том-то и дело! Я получила надежную информацию, что он собрался на побережье для каких-то деловых переговоров, поэтому воспользовалась случаем и поехала следом. И позаботилась, чтобы он об этом узнал, но узнал как бы по секрету. Ему доложили, будто я нестандартно люблю отдыхать, а что под этим подразумевается, не уточнили. Старый перечник напрягся, а мне этого и надо. Сам он за мной следить, конечно, не будет, приставит кого-то, вот я и озираюсь. Нужно же мне знать, срабатывает мой план или я напрасно себя уродую.

Вика подумала с досадой: и отчего она сама не догадалась вырядиться поужаснее для Вальки-биохимика, изображая блаженную идиотку? И не пришлось бы тогда ссориться с мамой и отцом. Хотя, нет, пришлось бы. Иная у нее ситуация и подробности другие.

– Герман спросил, а в курсе ли всего происходящего мои подруги, – продолжила повествование Светлана.

– И как ты выкрутилась? Ведь девки тебя заложили бы с превеликим удовольствием.

– Я ответила, что они, разумеется, в курсе, но в корне не согласны с моей методой. С их точки зрения, мне, напротив, нужно демонстрировать разнузданность, чтобы отпугнуть нежелательного претендента. Подруги даже собирались пустить слух, будто осведомленные об этой моей слабости родители отправили следом соглядатая, чтобы хоть как-то держать ситуацию под контролем.

– Гениально. И как Герман отреагировал на этот водевиль?

Самодовольно улыбнувшись, Светка ответила:

– Он поверил! Более того, всерьез воспринял. Сказал, что подруги мыслят правильно, а моя стратегия хромает. Вдруг пожилому джентльмену нравятся девушки скромные и сторонящиеся общества? Тогда чудачества невесты его не остановят. И вообще, зачем так все усложнять? Вот если бы у него, у Германа, родители на эту тему ели мозг, то он бы просто ушел, хлопнув дверью.

Затем, выполняя обещание, он кратко рассказал о себе.

Москвич, холост, хотя по молодости был целых полтора года женат. С тех пор не пришлось, поскольку выбор ограничен, как ни странно. Прекрасная половина везде и всюду тычет в нос свою полуголую сексуальность, приманивая на нее самцов, ну а Герман данный статус брать на себя не согласен совершенно. Косметика, опять же, не на стороне девиц, поскольку злоупотребляют, отчего натурального лица не различить, а он не дурак, чтобы на макияже жениться. В манерах – жеманство и сленг интернетный. Смешно и скучно, и зло берет временами. Зато работой Герман доволен – состоит водителем у одного важного перца. На побережье оказался, потому что привез босса на переговоры по поставкам чего-то там откуда-то там. Этим летом в Крыму много деловых встреч, так сказал Герман.

Говорить с ним было легко и приятно. И совершенно было не страшно ляпнуть несусветную чушь, спутав Тайвань с Тунисом, а Тунис с Лаосом. Или Рамблер с Врубелем.

Они проговорили, наверное, целый час, пока у ее нового знакомого не закончился обеденный перерыв.

К тому моменту Светка успела ему рассказать про учебу в Стомате, про вредную декантессу, которая ненавидит симпатичных девчонок, отчего студенткам приходится одеваться на зачеты так же, примерно, как сейчас одета Светлана. Про домработницу Нюсю, которая под видеоролики с Ютуба осваивает искусство боевого бразильского танца капоэйра и наивно верит всем медицинским байкам, принесенным Светкой из института. И про много чего еще.

В приступе щенячьей откровенности она даже продемонстрировала собеседнику фотки забавных глиняных существ, похожих на заек, белочек и медведей, которые под настроение любила лепить, обжигать и раскрашивать незабудками.

Он молча смотрел на нее и улыбался.

Светка подумала, что ему все это неинтересно и он ее вовсе не слушает, но решила не комплексовать.

Ну и подумаешь, ну и разговорилась! Скорее всего, больше они не пересекутся, так что и стыдиться своей болтливой откровенности она не станет.

Жаль, что не пересекутся. Но она не стала предлагать Герману набрать номер ее сотового. Казалось бы: чего проще? Так все делают, и она так неоднократно делала, познакомившись с кем-нибудь симпатичным на клубной вечеринке. А тут не захотела. Что ли вжилась в образ девушки строгих правил?

Прощаясь, ее новый знакомый произнес:

– Я освобожусь в семнадцать тридцать. Давайте, Светлана, мы с вами встретимся часиков в шесть. Я не очень понял, как нужно обжигать глину, чтобы она не растрескалась. И переоденьтесь во что-нибудь попроще. У вас, кажется, трикотажные брюки имеются? Я тоже, наконец, скину с себя этот «кожух». Станем бегать по пляжу и орать дурными голосами. Когда набегаемся, пойдем в закусочную хавать чебуреки и пить пиво из одноразовой посуды. Вот таким нехитрым способом мы вашего жениха и отпугнем, это с гарантией. Если, конечно, вам не будет скучно провести вечер с простым водителем.

И они встретились, и валяли дурака, и болтали о всякой ерунде.

Поздним вечером Герман проводил ее до двухэтажного отеля, где девчонки снимали апартаменты.

Легонько коснувшись губами уголка ее губ, пожелал «мисс» спокойной ночи и исчез, растворился в желтых фонарных сумерках.

А Светкино сердце колотилось так бешено, что, казалось, вышибет сейчас пару-тройку ребер и птицей вырвется наружу. Забавно…

Домой, в Москву, она приехала раньше намеченного срока, и не поездом, а автомобилем. Компаньонок предупреждать не стала, слиняв из номера по-тихому, а с дороги отправила Ларке месседж, чтобы девки особо не волновались.

Новый знакомый, который все еще был для нее шофером важного перца, предложил Светке место в машине босса, поскольку тот решил вернуться в столицу авиарейсом.

Она скушала это нелепое вранье, не поморщившись. И ей было плевать – шофер, не шофер… Она влюбилась. Не знала только, как ему сказать об этом. Потому что сказать очень хотелось. Эта новость не желала существовать втайне, не давала покоя и требовала огласки.

От излияний Светку удерживало лишь то, что она понятия не имела, какие у Германа на нее планы. Может, нет у него планов. Может, довезет ее до дома и распрощается. Потому что никакой недвусмысленной конкретики между ними не произошло, как ни странно. Лишь дружеский треп и ребячливое веселье, не считая ежевечерних легких поцелуев на прощание, которые тоже можно расценивать как дружеские. Или даже братские. А значит, она со своим неуместным «люблю» рискует застыть густо оплеванной на тротуаре возле собственного подъезда.

– А скажи, пожалуйста, Света, – вытаскивая из багажника ее колесный чемодан, произнес Герман. – В продолжение разговора о пожилом промышленнике. А могла бы ты выйти замуж за небогатого? По твоим меркам, конечно. За хозяина сапожной мастерской? Или чьего-то личного водителя, к примеру? Чисто гипотетически.

Вопрос Светика ошарашил. Замуж…

Перед ее мысленным взором проплыла череда размытых образов.

Сашка, Лешка, Антон, Илья – кто-то из них остался в прошлом, кто-то маячил в перспективе.

То есть от свободы отказаться? От веселого разнообразия? От полноты жизни и спектра возможностей? И ради чего? Ну, чисто гипотетически?.. Да и всерьез ли он спрашивает? Конечно, не всерьез. Проверять реакцию – его излюбленное занятие.

– Чисто гипотетически? – переспросила Светлана, медля с ответом. – Мне не наплевать на статус. А ты как думал? Поэтому, если хочешь мне предложить выйти замуж за какого-нибудь молодого, но сантехника, чтобы избежать замужества со старым, но миллионером, то не утруждайся.

– А за меня пошла бы? – продолжал допытываться Герман, и в глазах его плясали смешинки, как в начале знакомства.

Светка разозлилась:

– Да иди ты на фиг, Галактионов. Тоже мне, секс-символ всемирного масштаба нашелся! Если тебе что-то там приглючилось, это не значит, что я в тебя втрескалась. Это значит, что у тебя мания величия. Чао!

И выхватив у него из рук поклажу, сердитыми шагами направилась к подъезду.

Всю вторую половину дня Светлана приводила себя в порядок: маникюр, педикюр, спа-процедуры… Назавтра запланировала прогуляться по бутикам, чтобы уж окончательно восстановить душевное равновесие. Старалась вообще ни о чем не вспоминать и не думать. Даже о том, какую характеристику отправит мамаше на электронку неизвестный сыщик, налюбовавшийся вволю Светкиной беготней по пляжу и посиделками в пивнушках с мужиком.

Нюся с вопросами не приставала, что-то такое проинтуичив, а родители даже и не удивились, что доча дома. Ну, приехала и приехала, выводы будем делать потом.

На следующее утро ее разбудила растерянная экономка, постучавшая костяшками пальцев в дверь спальни. Извиняющимся тоном проговорила, что звонит консьерж Толик. Спрашивает, пропускать или нет какого-то Галактионова. Поскольку Нюся никого из хозяйских знакомых с такой фамилией не знает, то и решилась потревожить девочку, а вдруг это важно.

Светик трепыхнулась было: волосы в разные стороны торчат, морда со сна мятая, но заставила себя угомониться.

Да и фиг с ним. В конце концов, она его не ждала и не приглашала. Какая есть. Не хуже, чем днями раньше.

– Я на минутку, – сухо проговорил ее курортный знакомый, остановившись в центре просторного холла. – Ты мне свой сотовый не оставила, пришлось нагрянуть. Не обессудь, сама виновата. Набери, я сохраню.

И протянул ей визитку. И посмотрел выжидательно. Или требовательно? Похоже, что в смеси того и другого. Нахал.

Светка нехотя визитку приняла, Нюся возникла откуда-то сбоку и сунула ей мобильник.

Сверяясь с цифрами на картонке, Светка набрала номер. Мягко загудел коммуникатор Германа, тот его держал наготове.

И все.

– В смысле, что – все? – не поняла Виктория.

– Ну, как «что – все»? Начали встречаться. Потом он мне замуж предложил. Я согласилась.

Светик улыбнулась счастливой улыбкой.

– А чем история с частным сыщиком закончилась? Получили твои родители отчет? – с непонятной для себя самой неприязнью поинтересовалась Вика.

– Представления не имею. Может, и получили, но смолчали, поскольку я с курорта жениха привезла. А может, Нюся что-то напутала и никакого сыщика никогда не было, но за эту путаницу я должна ее лишь благодарить. Кабы не ее джинсовый сарафан, не сложилась бы моя жизнь, как сложилась. Хотя Герману мне пришлось кое в чем признаться. На тот случай, если бы ему захотелось извиниться перед тестем с тещей, что помешал выдать дочь за престарелого мультимиллионера.

Вика приподняла бровь:

– Решила поведать ему истинную причину?

Светик фыркнула:

– Я же не сумасшедшая. Я ему сказала, будто поспорила с подружками, что смогу продержаться в таком затрапезном виде не менее недели. Условием пари была полная секретность, поэтому мы и сочиняли всякие небылицы. Ну, а если девкам поближе к свадьбе захотелось бы рассказать Герману, как оно все было на самом деле, то он все равно не поверил бы им, потому что однажды они уже врали.

– Отличный ход. А что Саши, Пети всякие? Как же ты с ними рассталась? Или не планировала вовсе?

Светка, в замешательстве на нее взглянув, спросила с растерянным негодованием:

– Да что ты такое говоришь, Викочка?!

– Я тебя цитирую, – невозмутимо ответила Вика.

– Понятно, что цитируешь. Только я тебе душу открыла, а ты так неблагородно со мной поступаешь. Макаешь в грязь. Напрасно я с тобой разоткровенничалась.

«Неслабую подмордовину я ей отвесила», – мрачно подумала Вика.

И сказала, помедлив:

– Это я от зависти, Свет. Извини, неправа. Я очень за тебя рада, правда рада. Ты из визитки узнала, кто Герман есть на самом деле?

– Ну да, из визитки, – промямлила Светка, еще не отойдя от обиды.

– И что ты от меня хочешь?

Светик сидела, ссутулившись, молчала.

– Я хотела спросить, в чем твоя проблема и как я могу помочь? – поторопилась исправить сухость тона Виктория.

Вот что на нее накатило? Видно, и вправду завидует. Нехорошо это. Если зависть привяжется, потом житья не даст. Про сон и еду забудешь.

– Понимаешь, Вик… – тихо начала Светлана. – Я ведь Германа… полюбила. Не, типа, запала на него, а полюбила. Со мной такого с шестнадцати лет не случалось. Как я из-за Никиты Портнова страдала, помнишь? Из 10-го «Б». Такая идиотка была, призналась ему. А Кит сразу замечать меня перестал. Целый год душа по нему болела, а он на моих глазах со всеми нашими шалавами перетусовался… Потом… Потом я в Кольку Тарасова была влюблена, потом в Сережку Максимова. Была влюблена, а не любила – улавливаешь разницу? Когда любишь, хочется для любимого все сделать, все ему отдать, согласна? А когда влюбляешься, только и знаешь, что использовать парня на всю катушку и отжимать права с привилегиями. Потому что не парня любишь, а приятности, которыми он тебя может обеспечить. Он, между прочим, на твой счет мыслит то же самое, но уже с позиции собственной выгоды. Хотя поначалу начхать тебе на все его запросы с претензиями. До первых скандалов начхать или чуть дольше. Я, по крайней мере, дольше второго скандала ни с кем не оставалась, очень мне надо их истерики сносить. Так оно и получилось, что Саши, Пети чередой пошли. Как ты говоришь.

– Это ты сама так говоришь.

– Ну да, сама… Не спорю. Я вот спросила себя: а чего я хочу, собственно? Ярких ощущений? Праздника жизни непрекращающегося? Так ничего яркого и праздничного! Все приедается рано или поздно, поскольку одинаково всегда, хоть и с небольшими отклонениями. Тогда, может быть, свободы? А на фига мне такая свобода?! Тоже мне радость – совокупляться с кем хочу и когда хочу… Мне, может, Бог последний шанс дал, вернул способность любить, а я этот подарок в унитаз спущу? Я идиотка?! А какое это счастье – жить любовью, Вик, ты знаешь?! Тем более взаимной любовью! Ты извини, что я обиделась на тебя сначала. Просто как-то из головы выскочило, что ты такой человек, без двойного дна, вилять не станешь, вот и не была готова, потому что отвыкла. Вопрос твой, конечно, неприятный, но логичный. И если уж я так с тобой разоткровенничалась, то выкладывать нужно все до конца. Кроме Геры, нет больше в моей жизни никого. И никогда не будет. Вот так вот.

«Да не вопрос это был. И даже не риторический, а подколка. Низкая и злая подколка, правильно Светка тебя поняла. А сейчас она еще тебя и выгораживает», – с досадой подумала Вика, мимоходом подивившись необычайной серьезности Светиковых высказываний, равно как и ей несвойственной лексике.

Криво улыбнувшись, сказала:

– Да ладно, Клинкина… Я бы тоже обиделась на твоем месте. Просто у меня полоса какая-то сейчас… Не все складывается, как хотелось бы. Ну это неважно. Но за то, что ты меня оправдываешь, спасибо. И я очень ценю твою откровенность.

– Это вынужденная откровенность, Медведева, но я действительно тебе верю и очень надеюсь, что ты мне поможешь. Ой, извини, Викочка, я хотела сказать «Демидова». Откуда это у меня вылетело? Конечно, Демидова.

Вика быстро на нее взглянула.

Светка Клинкина еще в школе отличалась завидной интуицией вкупе с отменной эмпатией. Отсюда и вырвалось у нее «Медведева», а не «Демидова».

Медведева – это прежняя Викина фамилия, под которой она до девятого класса жила. Пока ее тетя Катя не удочерила. Но сейчас об этом лучше не вспоминать. Незачем себя жалобить.

– Теперь о сути моей проблемы. Изложу, наконец, – продолжила Светлана. – Дело в том, что я очень боюсь за Германа. Дело в том, что я уверена, что ему грозит какая-то опасность. Или гадость какая-то, но с серьезными для него последствиями. Тебе нужно к нему устроиться на работу. Как бы под прикрытием. Уборщицей.

Вика удивленно вскинула брови.

Не референтом? И даже не секретарем? Уборщицей? Мило.

– Он не должен знать, о чем я тебя сейчас попрошу. Конечно, было бы лучше тебя секретаршей к нему пристроить, но у него секретарша есть и в декрет не собирается. И помощник тоже есть. Тогда хотя бы уборщицей. Ну Викочка, ну соглашайся! Я Герману скажу, что ты осталась без работы, что пропадаешь, а я не могу отвернуться от школьной подруги, не оказав помощи. Если в рабочее время ты будешь с ним рядом, мне будет спокойнее! Ну хотя бы недельку! А лучше – месяц. Или я не знаю сколько. У меня сердце за него изболелось! Я просто изнервничалась вся, который день места не нахожу!

С легким раздражением в голосе Виктория проговорила:

– Это не очень хорошая идея, Света. Разве ты не в курсе, что уборщица появляется один раз за день, если не реже? А потом торопится драить пол в соседнем продуктовом магазине или медклинике. Или сразу домой к внукам. Даже если я, пропылесосив, помыв и протерев, захочу остаться поблизости от твоего Геры, он первый попросит меня удалиться. И твое ходатайство тут не поможет, поскольку ты не сможешь дать хоть какое-то объяснение своему капризу. Так что я вынуждена отклонить столь привлекательное предложение. Ввиду его полной бессмысленности. Извини, не обижайся.