Рене Энн Миллер
Коварный обольститель

Глава 6

На следующий день, когда каминные часы в спальне Хейдена пробили три раза, он уже знал, что ровно через пятнадцать минут мисс Камден войдет в комнату с полуденным чаем. Эта женщина была точна и организованна, как офицер военно-морского флота. Раздался негромкий стук в дверь, та медленно отворилась, и Мэтьюз, словно вор в ночи, стараясь не производить ни малейшего шума, прокрался в комнату. Хейден увидел в руках лакея костыли и усмехнулся.

– Где ты их нашел?

– Она спрятала их за шкафом в прачечной.

Хитрая бестия. Прошлой ночью он прислонил костыли к прикроватному столику, а утром их там уже не было. На его вопрос, куда делись его вторые ноги, София лишь улыбнулась своими полными, чувственными губами. Хейден свесил ноги с кровати и одернул ночную рубашку. Это одеяние было чертовски неудобным.

– Где она?

Мэтьюз на цыпочках подошел к кровати, словно опасаясь, что София Камден ворвется в комнату, вырвет деревянные подпорки из его рук и обрушит на голову слуги.

– Она на кухне о чем-то беседует с горничной. Наверное, скоро появится.

С губ Хейдена сорвался смешок. Прекрасно. Ему не терпелось увидеть выражение хорошенького личика сиделки, когда она обнаружит, что он вновь на ногах. Балансируя на здоровой ноге, он засунул костыли под мышки и поковылял в свою приватную гостиную. Он уже дошел до дверей, когда услышал позади себя оханье. Проклятье, ему хотелось увидеть выражение ее лица, но разворачиваться на этих чертовых костылях было по меньшей мере опасно. И он продолжил свой путь.

– Милорд!

В ее резком тоне нельзя было не услышать неудовольствия. Мэтьюз, этот трус, пискнул и бросился вон из комнаты. Дойдя до стола из красного дерева, Хейден опустился на стоящий за ним стул с высокой спинкой. Он пытался сохранить на лице выражение невозмутимости, но это было достаточно трудно из-за постоянно пульсирующей боли, возникшей в ноге. Подбоченившись, мисс Камден направилась к своему подопечному. Ее медового цвета щеки окрасились розовым. Надо было признать, что в своем негодовании она выглядела прелестно.

– Вы хоть понимаете, какой вред можете себе причинить?

На скулах Хейдена заходили желваки. Черт побери, эта девчонка выглядела бы еще более привлекательной, если бы предстала перед ним с кляпом во рту. Он выдвинул верхний ящик стола и достал деловые письма, которые требовали скорейшего ответа.

– Мадам, я не собираюсь весь день лежать в постели.

– Вы невероятный упрямец!

– Значит, мы друг друга стоим, не так ли, моя дорогая?

Уголки ее губ слегка приподнялись.

– Если вы настаиваете на своем безрассудстве, нужно хотя бы приподнять ногу.

София подхватила стоявший в углу пуфик и поставила рядом со стулом.

– Пожалуйста, положите сюда ногу.

Боль в бедре была такой сильной, что он не мог пошевелиться. Словно почувствовав это, девушка опустилась на колени, осторожно приподняла его ногу и водрузила на мягкое сиденье. Почти тотчас пульсация прекратилась, и он ощущал лишь приятное тепло ее пальцев на своей икроножной мышце. Склоненная голова Софии оказалась под его подбородком, и он почуял аромат лимона и лаванды. Слегка подавшись вперед, Хейден вдохнул соблазнительный запах, и именно в этот момент она подняла голову и их взгляды встретились. Лишь несколько дюймов разделяли их губы. Ее миндалевидные глаза широко распахнулись, и стало видно, что радужка лишь ненамного светлее зрачка – насыщенного цвета теплого шоколада. Внезапно Хейден почувствовал, что ему хочется провести пальцами по этой шелковой нежной коже. Словно сбрасывая наваждение, граф мотнул головой и откинулся на спинку стула. Дьявольщина, эта женщина его противник, и он обязан выиграть это чертово пари. Он хочет, чтобы она ушла. Действительно хочет? София встала, в некотором замешательстве теребя свой белый накрахмаленный фартучек. Уэстфилд тоже испытывал подобное чувство.

– Я принесла ваш полуденный чай, но поднос остался в спальне. Сейчас я подам чай сюда.

Она повернулась и направилась в спальню, а Хейден едва не свалился со стула, следя за покачиванием ее бедер. Лишь в последний момент ему удалось ухватиться за край стола.

– Проклятье! Держи себя в руках, старина!

Мисс Камден вновь вошла в гостиную.

– Вы меня о чем-то спросили?

– Нет, – проворчал он.

– Налить вам чаю?

Она поставила серебряный чайный сервиз на стол.

Он утвердительно кивнул, следя за уверенными движениями ее изящных рук. Длинным тонким пальцам могла бы позавидовать любая аристократка, и Хейден тут же представил, как они скользят по его животу к…

– Осторожно, милорд, чай очень горячий, – предупредила София, отвлекая его от озорных грез и ставя чашку и молочник на книгу записей. Чуть наклонив голову, она кончиком языка облизнула губы. Эта невинная привычка заставляла реагировать расположившийся ниже пояса глупый придаток Хейдена. К счастью, она смотрела не на него, внимание молодой женщины привлекло кое-что на столе. Она склонилась над столешницей.

– Мне знакома эта эмблема.

Он положил руку на лист бумаги, украшенный изображением Херефордского быка и подписью под ним: Дж. Х. Мейсон.

– Не возражаете?

– Прошу прощения, милорд. Просто в миссии в Уайтчепел я вижу большое количество ящиков и бочек, отмеченных этим символом. Вы ведете дела с этим оптовиком-бакалейщиком?

– Какое это имеет отношение к вам?

Она поджала губы.

– Конечно, никакого. Однако мистер Мейсон – наш благотворитель, он жертвует большое количество продуктов. И миссис Гэмблин, экономка миссии, говорит, что все, что он присылает, превосходного качества, а не протухшие продукты, как большинство пожертвований, которые получает миссия.

Он собрал письма и сложил их.

– Мисс Камден, Мейсон далеко не святой. Он закупает товары оптом, что позволяет ему поставлять их по лучшей цене. Более того, когда он открывает новый продуктовый магазин, он немедленно подрезает своих конкурентов, сбивая цены. Поверьте мне, люди, подобные Мейсону, не достигают успеха, какого достиг он, если не идут по головам других людей, так что, если у него и есть сердце, то оно черного цвета.

София прищурилась.

– Прошу заметить, сэр, что человек, который проявляет великодушие по отношению к бедным и одиноким, не может не иметь достоинств.

– Если бы вы познакомились с ним, вы бы изменили свое мнение. А сейчас, прошу меня извинить, я должен заняться делами.

Он взял чистый листок бумаги, собираясь писать письмо своему банкиру.

– Я могу перед уходом еще что-нибудь для вас сделать?

– Вы собираетесь уйти? – Он удивленно взглянул на нее. – Куда? Надеюсь, не в эту чертову клоаку.

У него внутри все сжалось.

– Вы имеете в виду Уайтчепел?

– Да.

Она улыбнулась, и на щеках появились две обворожительные ямочки.

– Нет, я лишь собиралась выпить чашку чая на кухне.

– Хорошо, вы можете быть свободны.

Сказав это, Хейден вдруг понял, что будет с нетерпением ждать ее возвращения. София пробуждала в нем странное двойственное чувство. Порой ему хотелось свернуть ее изящную шейку, а временами, когда ее не было рядом, он испытывал чувство одиночества, которое никак не мог объяснить.

София прошла из гостиной в спальню лорда Уэстфилда. Ее черный медицинский саквояж стоял на низеньком столике красного дерева, и она раскрыла его. Алиса, та самая словоохотливая горничная, страдала от ужасной зубной боли. «Ага, вот он». София достала из саквояжа бутылочку с зубным эликсиром от доктора Янга. Она не была сторонницей этой настойки, но надо дать горничной несколько капель, чтобы уменьшить боль. Спустившись по черной лестнице на кухню, она застала Алису сидящей за длинным столом. Рыжеволосая девушка была бледна, как привидение, и все время держалась за щеку.

– Тебе нужно посетить дантиста, – сказала София. – Ну а пока я дам тебе ложку лекарства, и тебе станет полегче.

– Спасибо, мисс.

– Алиса, будет только хуже, если ты ничего не предпримешь. У тебя разовьется нагноение. На Странде есть дантист, доктор Вебер, он хороший врач и очень добрый человек.

Молодая женщина проглотила лекарство и встала.

– Миссис Бичем уже пообещала отпустить меня к врачу после обеда. Еще раз спасибо, мисс.

Все еще держась за щеку, Алиса вышла из комнаты. София налила себе чашку чая из фарфорового чайника, стоявшего на буфете. Сидя в пустой кухне, она видела, как в смежной комнате повар и его помощница мыли корнеплоды в огромной медной раковине. Крепыш француз что-то говорил молодой девушке, отчаянно жестикулируя свободной рукой. Сегодня утром вместо каши месье Лоран приготовил для прислуги теплые булочки с корицей и яйцами. Он был несколько раздражен из-за того, что такой завтрак прибавил ему работы, но все же время от времени он улыбался, замечая, как слуги охают и ахают от удовольствия. Очевидно, что такая смена обычного рациона была сделана по приказу Уэстфилда. Все-таки его светлость представлял собой определенную загадку.

Покончив с чаем, София поднялась наверх, в свою спальню: ее разместили в чудесной комнате с обоями цвета сливок, большой кроватью с шикарным балдахином и зеленым бархатным покрывалом. Кроме того, в комнате стоял огромный гардероб красного дерева. Такая комната не предназначалась для прислуги, просто она располагалась поблизости от покоев его светлости – через коридор. София присела на краешек кровати и коснулась щеки в том месте, где ощутила дыхание лорда Уэстфилда, когда его губы находились в нескольких дюймах от ее губ. Она вспомнила пристальный взгляд его голубых глаз, в тот момент ей на мгновение показалось, что он собирается поцеловать ее. Сердце у нее в груди забилось чаще. Может быть, такая тактика является частью плана, который сможет вывести ее из себя? Негодяй.

В этот момент откуда-то из-под кровати раздался шорох, который отвлек ее от бесплодных размышлений. Вздрогнув, София встала и на цыпочках отбежала в дальний угол комнаты. Под кроватью кто-то есть! Господи, сделай так, чтобы это была не крыса. Эти твари приводили ее в непреодолимый ужас. Она была вынуждена терпеть их, когда впервые вернулась в Лондон, поскольку грызуны весьма вольготно чувствовали себя в обиталище ее сестры Марии. Они сновали по темным, укромным уголкам убогой комнаты, их писк, особенно по ночам, раздавался даже из стен. При воспоминании об этом во рту у нее пересохло.

София напомнила себе, что она сильнее и больше любого грызуна и что в таком густонаселенном городе, как Лондон, где угодно можно увидеть крыс. Однако ее ладони вспотели, а сердце хотело вырваться из груди. Громкий шорох раздался снова. София, подхватив юбки, метнулась к маленькому позолоченному стульчику и запрыгнула на него в манере, совсем не подобающей леди. Изящный стульчик заскрипел, и на какое-то ужасное мгновение она испугалась, что он развалится и бесцеремонно отправит ее обратно на пол. В тишине комнаты вновь раздались звуки, но теперь это было не царапанье грызуна, а скорее хихиканье ребенка. Приподняв юбки, София осторожно сошла со своего постамента, подошла к кровати и подняла край покрывала. Маленькая девочка в белой шелковой полумаске, украшенной голубыми перьями, высунула голову из-под кровати, как черепашонок, выглядывающий из своего панциря.

– Почему вы запрыгнули на стул? – спросила девочка.

Взгляд Софии потеплел. Малышка явно считает ее ненормальной.

– Привет, – сказала София, игнорируя ее вопрос. Девочка, которой было лет семь или восемь, выползла из своего затемненного убежища.

– Вы не горничная. Горничные спят на четвертом этаже, и ваше платье цвета морской волны, это не уродливый серый, как у них.

– Спасибо. – София не обиделась. Она давно усвоила, что устами детей глаголет истина. Она вытерла влажные ладони о накрахмаленный фартук.

Девочка осмотрела свою собственную одежду, затем отряхнула юбку желтого платья и белые чулки, разметав небольшое облачко пыли. София, улыбнувшись, сняла большой комок пыли с длинных каштановых волос девочки и вынула сломавшееся перо из ее маски.

– Симпатичная у тебя маска. Не собираешься ли ты на бал сегодня вечером?

– Господи, нет! Я нашла эту маску, когда рылась в старых сундуках на чердаке. Я думала, что она принадлежала моей маме, но миссис Бичем говорит, что это бабушкина маска. – Это, очевидно, была дочь Уэстфилда. – Как вас зовут? – Не дождавшись ответа, девочка продолжила: – Я Селия.

– Приятно познакомиться, Селия, меня зовут София, я сиделка твоего папы.

– Я так и подумала. Предыдущей сиделкой был мужчина. Он тоже жил в этой комнате. Я бы не хотела быть сиделкой. – Селия провела маленькой ручкой по одному из перьев и закусила губу. – Я не люблю кровь, потому что, когда в моего папу выстрелили, из его ноги вытекло очень много крови.

Кто присматривает за этим ребенком? Почему ей позволили увидеть такую ужасную картину?

– Где твоя гувернантка, Селия?

– Папа ее уволил на прошлой неделе. Назвал ее глупой старой курицей.

Неудивительно, что леди Прескотт предложила такое щедрое жалованье; Уэстфилд, похоже, расстается с прислугой, как большинство людей с углем в холодном январе.

– Он ее как-то еще назвал. Я не знаю, что это означает, а когда я спросила тетю Эдит, та чуть в обморок не упала. Потом она взяла Библию и весь день молилась. Тетя Эдит говорит, что нехорошо подслушивать. Вы знаете мою тетю Эдит?

– Знаю, – ответила София, удивляясь, как у набожной леди Прескотт брат может быть таким шельмецом и как у него может быть такая прелестная дочь.

– Они с папой будут выбирать новую гувернантку, как только он поправится. Я сейчас живу у тети Эдит и дяди Генри. Но папа прислал записку, он написал, что хочет, чтобы я вернулась домой. Тетя Эдит считает, что это неразумно. Она с ним сейчас разговаривает. – Селия нахмурилась.

– А ты хочешь вернуться?

– Да, я по нему всегда скучаю. – Девочка вновь закусила губку. – Я знаю, что не должна находиться у вас в комнате, но когда я пошла в свою спальню навестить Альберта, его там не было, поэтому я обыскиваю дом.

– Альберт? Это твоя кошка?

– Нет, это ручная белая мышка.

Мышка? София сжала кулаки в карманах юбки. Она очень не любила мышей, хотя у них обычно хватало соображения удрать прочь.

– Думаешь, он может быть здесь?

Ребенок пожал узенькими плечиками.

– Он может быть где угодно.

– Действительно.

София осмотрела пол. У девочки загорелись глаза.

– Вы поможете мне найти его?

София с трудом удержалась, чтобы не содрогнуться.

– Нет, моя дорогая. Мне скоро нужно будет проведать твоего папу.

Селия поникла.

– Папе не нравится, что Альберт бегает по всему дому, где ему вздумается. – Она вздохнула. – Мне подарила его двоюродная бабушка Гортензия. Папа был недоволен. Он сказал, что Альберт деревенская мышь и ему будет лучше жить с бабушкой Гортензией в Кенте.

Эта деталь поразила Софию. Ей трудно было представить, что Уэстфилд способен мягко уговаривать свою дочку вернуть мышь. Она думала, что он скорей велит горничной или лакею просто прибить этого грызуна щеткой, когда ребенок этого не видит. Селия сняла маску, и София увидела сходство между Уэстфилдом и его дочерью. Только глаза Селии были карими, а не пронзительно синего цвета, как у отца.

– Я могу вместо мышки завести ручную крысу, – сказала Селия, направляясь к двери. – Им нравится в городе.

У Софии подогнулись ноги.

– Ручную крысу?

– Да, такая есть у леди Марли. Она держит ее в позолоченной клетке.

У Софии перехватило дыхание.

– Крысу? – переспросила она, невольно выдавая свое отвращение, которое пыталась скрыть, и всем своим видом выказывая полное неверие в возможность такой привязанности.

– Да! Я слышала, что у королевы тоже есть. – Голос ребенка звучал возбужденно.

– Я предпочитаю кошек.

София открыла дверь. Она не стала уточнять, что у нее их несколько для контроля за грызунами. Ребенок сочтет ее бессердечной.

Они вышли в коридор, и Селия посмотрела на закрытую дверь в спальню отца. Из комнаты доносился голос леди Прескотт.

– Я люблю кошек, но если заводить кошку, то сначала надо отвезти Альберта к бабушке Гортензии.

Селия побежала по коридору, но скоро остановилась, чтобы заглянуть под стоявший в холле стол. Изображая строгость, девочка проговорила:

– Альберт, маленький непоседа, папе не понравится, если он узнает, что ты бродишь по всему дому. – Малышка обернулась к Софии. – Я принесу Альберта, когда найду. Он любит, когда его гладят по хвостику.

У Софии вновь вспотели ладони. Она кивнула, но, как только Селия отвернулась, непроизвольно содрогнулась.

Час спустя, когда София зашла проведать лорда Уэстфилда, она обнаружила, что он сидит на диване в приватной гостиной и читает Селии «Красавицу и чудовище». Его светлость был одет в бархатный халат сапфирового цвета с шелковыми отворотами поверх ночной рубашки. Ребенок удобно примостился на сгибе локтя у отца, а ноги в чулках лежали на спине Леди Оливии, словно на оттоманке. София смотрела на них, стоя в дверном проеме. От этой сцены веяло умиротворением и безмятежностью. Какой резкий контраст с образом Уэстфилда, который сформировался у нее после разговора с Томасом в экипаже.

– София! – позвала Селия. – Вы знакомы с Леди Оливией?

Собака подняла голову и возбужденно застучала хвостом по оттоманке, на которой покоилась раненая нога Уэстфилда. Их светлость опустил книгу и, прищурившись, посмотрел на животное.

– Знакома.

София старалась не рассмеяться, глядя на сердитое лицо Уэстфилда. Селия погладила собаку по спине своей маленькой ножкой.

– Ну разве она не милашка.

Уэстфилд помрачнел еще больше.

– Да, – ответила София, не в силах укротить улыбку, растягивавшую уголки ее рта.

– Я сегодня остаюсь дома, – восторженно объявила Селия. – И Леди Оливия будет спать в моей комнате. – Она повернулась к отцу. – Правда, папа?

– Только если тебе захочется, иначе она будет согревать постель Хоторна.

Селия хихикнула.

– Ох, папа, ты опять дурачишься!

София удивленно моргнула. Неужели Уэстфилд позволяет Селии такие вольности?

– Вы что-то хотели, мисс Камден? – спросил граф.

– Только узнать, как вы себя чувствуете.

Он посмотрел на дочь и улыбнулся.

– Вполне прилично.

– Тогда не буду вам мешать, наслаждайтесь историей, – ответила она.

Уэстфилд продолжил чтение, но вдруг остановился и посмотрел на Софию.

– Вы любите книги, мисс Камден?

– Очень люблю.

Он кивком указал на ряд шкафов из красного дерева, которые поднимались от пола до потолка. Они были заполнены романами, и еще две большие полки, ростом с Селию, стояли на полу. Очевидно, граф был заядлым книгочеем.

– Не стесняйтесь, и если вам будет угодно, берите любые книги отсюда или из нижней библиотеки. – Не дожидаясь ответа, он вновь обнял ребенка и вернулся к чтению.

– Спасибо.

София подошла к книжным шкафам. Она внимательно осмотрела кожаные переплеты, и ее взгляд остановился на знакомой коричневой обложке с позолоченным тиснением: «Робинзон Крузо». Она моргнула, чтобы стряхнуть выступившие слезинки, и сняла книгу с полки. Дедушка любил читать эту историю ей и ее сестре Марии. На короткое мгновение она прижала роман к своей груди. Ощутив на себе жар взгляда Уэстфилда, София обернулась. Граф внимательно смотрел на нее, слегка прикрывшись книгой, которую держал в руках. Ее сердце затрепетало. Может, таким образом он пытается определить ее слабое место?

– Я с удовольствием возьму эту книгу. – София направилась к двери.

– София, останьтесь, пожалуйста, – окликнула ее Селия.

– Да, София, – голос Уэстфилда был гладким как шелк. – Присоединяйтесь к нам.

От бархатистого тона голоса его светлости у нее по спине побежали мурашки. Она встретилась с взглядом его синих глаз и с немалым удивлением узнала, как тепло может улыбаться этот человек. Действительно, это был настоящий соблазнитель – человек, который мог заставить даму даже из высшего общества потерять голову. По венам разлилось странное тепло. Она молилась, чтобы не покраснеть, как юная школьница. Ей следовало отговориться от этого предложения. Но отчего-то с языка слетели совсем другие слова.

– Спасибо, София, – сказала Селия. – Садитесь рядом с папой на диван.

Рядом с его светлостью? Боже, нет. Уэстфилд перевел взгляд на дочь. Он казался таким же пораженным ее предложением, как и София.

– Селия, у твоего папы болит нога, поэтому я лучше сяду здесь.

София подошла к креслу, обитому бархатом цвета морской волны, стоявшему напротив дивана. Она села и открыла томик «Робинзона Крузо» в массивном переплете. Кожаный переплет скрипнул, и комната наполнилась запахом легкой затхлости, присущей почти всем старым книгам.

В открытую дверь гостиной тихонько постучали. На пороге стояла седая экономка.

– Прошу прощения, милорд, – сказала миссис Бичем. – Пришел мистер Тальбот и ждет леди Селию на урок фортепьяно.

– Ох, папа, разве у меня сегодня урок? Мистер Тальбот воняет, как грязные носки.

Уэстфилд рассмеялся.

– В самом деле?

Селия кивнула.

– Хорошо, если бы от него пахло, как от Софии. София так приятно пахнет, правда?

Его светлость посмотрел на Софию, в глазах заиграли искорки.

– Действительно очень приятно.

Сердце Софии затрепетало. Как глупо позволять с такой легкостью принимать лесть этого негодяя.

Уэстфилд поцеловал дочку в лоб.

– Извини, дорогая. Сегодня тебе придется мириться с запахом мистера Тальбота, столь далеким от садового аромата.

Селия наморщила носик, но все же нехотя соскользнула с дивана. Она погладила Леди Оливию по голове.

– Хочешь пойти со мной? – спросила она. Сенбернар потрусил к двери, с радостным возбуждением виляя хвостом.

Селия заулыбалась.

– Все-таки какая она умница!

Улыбка на лице Уэстфилда погасла. Очевидно, он понял, что чем дольше собака будет у них, тем сильнее к ней привяжется девочка.

– Я вернусь после ужина, папа. – Селия стрелой помчалась из комнаты.

София закрыла книгу и поднялась из кресла.

– Вы можете не торопиться. – На лице графа вспыхнула мальчишеская улыбка.

«Каким невинным он выглядит. Впрочем, медведи тоже выглядят очаровательными – если не думать об их когтях. Что еще у него припрятано в рукаве? Может, он намеревается задать еще парочку неприличных вопросов об анатомии человека?» Она подняла подбородок и опустилась обратно на мягкую подушку.

– Вы хотите меня о чем-то спросить?

– Да.

Она насторожилась, готовясь к его новому коварному выпаду.

– Хотелось бы знать, почему из всех моих книг вы выбрали именно «Робинзона Крузо»?

Вопрос застал ее врасплох. Она этого никак не ожидала.

– Это та книга, которую любил читать мой дедушка.

– Теперь понятно, почему на лице у вас появилось такое выражение, когда вы увидели ее. Можете оставить себе.

– Оставить? Спасибо, но я не могу.

– У меня есть еще один экземпляр в библиотеке внизу.

Словно считая вопрос решенным, он взял лежащий рядом с ним томик в сафьяновом переплете и раскрыл его.

– Вы слишком добры.

Он кивнул в ответ, но не поднял головы. Они читали, и в комнате воцарилась спокойная дружелюбная тишина. Комфортное недолгое перемирие.

История потерпевшего кораблекрушение Крузо пробудила у Софии отзвуки прошлого. Дедушка низким баритоном читает английские слова с сильным акцентом, и Мария поправляет его, когда он изредка сбивается на итальянский. От воспоминаний у нее перехватило горло. Она перевела взгляд на картину деда, висящую на стене. Как удивительно, что эта картина оказалась здесь, в доме лорда Уэстфилда. Хотя она и не была такой большой, как «Река Темза», но являлась одной из его лучших работ. Он писал ее стоя на набережной Челси.

– Вам нравится? – спросил Уэстфилд, глядя на картину.

– Да, она чудесная.

– Это Джанни. Очень немногие его работы выставляются на продажу. Я нашел эту в одном магазинчике на Стрэнде. Вы знакомы с его работами?

– Очень хорошо знакома. Я видела несколько его картин в Национальной галерее.

София сама подарила коллекцию этому музею.

– Значит, когда вы не ухаживаете за больными и обездоленными, то посещаете музеи?

– Иногда.

– Как еще вы отдыхаете, София? Играете в вист? В триктрак? – Он улыбнулся. – Посещаете адское казино Винтона или танцуете на сцене мюзик-холла Морли?

Она поддержала его ироничный тон.

– Последнее, но только по понедельникам.

Он фыркнул, и она тоже зашлась смешком.

– Осторожно, София, ваше остроумие… небольшой перебор.

Он медленно поднял ноги на диван и вытянул их. Закрыв глаза, граф положил на раненую ногу свою сильную ладонь. Взгляд Софии прошелся по его оголенным ногам, по халату и широким плечам, затем остановился на его губах. В животе затрепетали бабочки. Усилием воли она перевела взгляд на книгу и заставила себя читать. Лежа с закрытыми глазами, Хейден слушал, как София тихо шелестит страницами. Время от времени она издавала легкий вздох, который звучал на удивление музыкально. Но, к его большому сожалению, она затихла. Безусловно, то, что он заинтересовался этой женщиной, можно объяснить только нескончаемой скукой. Хотя он действительно получал удовольствие от их перепалок и от того, как сверкали ее прелестные темные глаза, когда она возбуждалась, и от того, как легко краснели ее щеки. Он давно уже не общался с женщинами, которые умели так прелестно краснеть. Почему она затихла?

Он опустил руку и посмотрел на кресло, в котором она сидела. Теперь София уже не была одета в свое строгое одеяние цвета морской волны и накрахмаленный передник. На ней было плотно облегающее, как вторая кожа, ярко-зеленое платье. Низкое декольте открывало грудь, настолько сильно стянутую корсетом, что она грозила вывалиться из лифа. Взгляд переместился на распущенные волосы, которые больше не закрывал уродливый накрахмаленный чепец. Темные блестящие пряди ниспадали на плечи, притягивая к себе свет, струившийся через окно гостиной. София выглядела так, что захватывало дух. Она даже стояла и двигалась так, словно ее ноги плыли по воздуху. Уголки ее губ приподнимались, когда она бросала взгляд на лорда из-под завесы полуопущенных ресниц. Не говоря ни слова, она поднесла руку к обшитым шелком пуговицам лифа и начала расстегивать их. Горло Хейдена пересохло. Когда же он в последний раз испытывал такое сильное предвкушение и желание при виде обнаженного женского тела? Лиф ее платья раскрылся, и стал заметен теплый оттенок ее кожи и черные тонкие прутья ее корсета. На ней не было рубашки, и похожая на газовую ткань практически не скрывала рыжевато-коричневые ореолы ее сосков. В северном районе Парижа он видел танцовщиц в таких эротических одеяниях. Маленькая кокетка подалась вперед и легко провела пальцами по своей округлой груди. Быстрый прилив крови напряг его и так уже возбужденный орган. В этот момент София встала и, выпрямившись, легким движением изящного тела стряхнула переливающуюся ткань платья под ноги. Теперь она стояла перед ним в одном лишь тончайшем корсете и черных чулках с подвязками, которые обтягивали ее великолепные длинные стройные ноги. Его отяжелевшее достоинство болезненно сжалось от возбуждения. София плавно двинулась к дивану, через пару секунд она подошла так близко, что он почувствовал запах лаванды и лимона, исходящий от ее теплого шелкового тела и волос.

– Милорд, – сказала она нежным мечтательным голосом. – Милорд, пора вставать.

Хейден обхватил Софию за тонкую талию и, притянув, опрокинул женщину на себя.