Рена Яловецкая
Сердолики. Стихи разных лет

Посвящаю книгу памяти моего мужа Адика Яловецкого

Я не поэт. Я стихотворец.
Мне далеко до Юнны Мориц.
Хожу по жизни налегке:
Ношу я рифмы в рюкзаке.

Рена Яловецкая

Благодарю за помощь в создании книги: Елену Моргунову, Ольгу Клюге, Татьяну Циркину, Юлию Шотохину

* * *

Предисловие

«Сердолики» – тёплая, душевная книга, объединившая два удивительных мира графики и поэзии, которые хранят в себе память счастливой дружбы, мироощущение больших художников – Кирилла Шейнкмана и Рены Яловецкой.

Тонкая выверенность линий в рисунках разрастается в символику пластических решений, наполняя поэзией каждый образ. В них звучат доброта, нежность, иногда грусть, воспоминания детства и понимание хрупкости человеческой жизни.

Прошло уже двадцать лет после моего знакомства с Кириллом Рувимовичем, но я до сих пор нахожусь под огромным впечатлением от его творчества, многообразия идей, придуманных форм, свободы, с которой мастер изобретал новые техники в искусстве, создавая художественное пространство на холсте, бумаге, металле несравненно более яркое, чем реальный мир. Я горжусь тем, что он был моим учителем.

Эта книга для тех, кто ценит глубокую изысканную литературу и безупречно талантливую графику.

Елена Моргунова, член Союза художников РФ,

Московского союза художников (МОСХ)

I. Сердолики

Города

Городу детства

Бульвар сквозной и Енисей.
Узор решёток без затей:
Чугунных череда овалов.
Далёк Версаль и Летний сад.
Наивно-прост сибирский лад,
Но в нём гармонии начало
Для нас торжественно звучало
И город превращало в Град.

Ледоход на Енисее

Истошные гудки, как роженицы,
Оповещают о явленьи чада.
Тревожны лица. Мука длится.
И за чугунного оградой
Ледовая расколота громада.
Треск, рокот, хруст и рык, и гул —
Весны шальная канонада,
Власть ледохода, ледопада,
Шуги разнузданной разгул.
Эй, покорители природы,
Всё это в памяти оставьте!
(Не замерзают ныне воды.)
Слагайте ледоходу оды:
Наступит время эпитафий.

Семисвечник
Лудзинские мотивы

Герцу Франку

Как шар в лузу,
В сердце – Лудза.
Городок малый —
Мольберт Шагала.

Заблудилась Лудза
Не в лесах —
Заплуталась Лудза
В небесах.

Змеем бумажным взмыли дома.
Взлетают сонмы невест и суженых.
Вспорхнули скрипки, сойдя с ума.
И пляшут рыбы, смычком разбужены.

В синем воздухе реют стрекозы.
Белые козы в небе пасутся.
А кто-то неслышно роняет слёзы.
Не плачь, Лудза…

Малого озера блеск слюдяной.
Пусть к тебе дети твои вернутся
Мартовской, ветряной, стылой весной.
Ты примешь их, Лудза?

В детство всегда трудна переправа:
Спину подставь – и градом колючки.
Жаль, не играют в «девятое ава»^[1]
Внуки твои и внучки.

Янтарный маятник в лихорадке.
Где ритм твой, мерный и строгий?
Время, как ткань, дает усадку.
Остроги полны – пусты синагоги.

Кто же зажжёт твой семисвечник?
Пекарь без печи?
Ребе без речи?
Без скрипки скрипач?
Без злата богач?
Без Торы раввин?
Сколько кончин…
Тысячи спят в земной утробе
Под тяжестью плит и замшелых надгробий.

Древней молитвы выбиты строчки:
«Пребудет душа твоя
В мягком мешочке».
Здесь вечный покой
И вечный мятеж.
Здесь вечный постой
Бредовых надежд.

Как шар в лузу,
В сердце – Лудза.
Городок-кроха,
Короче вздоха.
Городок-капля,
Что камень точит.

Слеза-город,
Что память мучит.

В осеннем Ашхабаде

Опавшие стручки, как кожаные ножны,
Засыпаны засохшие арыки.
А я в руке сжимаю сердолики,
Оранжевую облачность.
Ηичтожность.
Знак памяти. Её улики.

Туркменки носят сердолики
Как амулет – от нищеты и сглазу.
А мне к чему? Не вспомнила ни разу
Тебя в осеннем, душном Ашхабаде —
Базаре пряном, дынями пропахшем.
Ни боли, ни рубцов, ни ссадин
В душе моей, когда-то здесь пропавшей.
Ничто не памятно, не горько и не страшно.

Туркменки носят сердолики
Как талисман любви – от сглазу.
А я тебя не вспомнила ни разу…
Прими выздоровления улики.

Тверь

Город Тверь —
В счастье дверь.
Это Волга.
Это солнце.

Это значит, на оконцах
Помидорам зреть недолго.

Красный бочок,
Зеленая щёчка.
Окраина – песни тихая строчка.
Здесь ставни резные и кружев подзор
Скрывают улыбку, потупленный взор.

Да полно, тверянки,
Любовью богаты вы.
Дайте пригубить из ваших ковшей,
Чтоб перепутать зори с закатами.
Вы щедры и скажете: «Пей!»

Ах, летняя Тверь:
Небо и твердь.
Чудо повтори,
Двери отвори.