Раймонд Чо
Юная шаманка Пом

Вечерний дозор

Полицейские из участка в районе Сонбук обнаруживают трупы каждые два дня. Чтобы попасть на работу в полицию, необходимо пройти строгий отбор. Конкурс составляет тридцать два человека на место. Те, кому все-таки удастся пробиться, будут все время находиться в зоне риска, к тому же страдать от постоянного переутомления, вызванного нескончаемыми обращениями граждан. Конечно, полицейским неловко жаловаться, но на их работе без любви к делу никак.

Тем не менее даже те, кто ловил матерых убийц и был готов пожертвовать собой во благо правосудия, порой при виде трупа не выдерживали. Время от времени полицейские того или иного отряда, отправленного на место преступления, получали глубокие психологические травмы, обнаружив разбухшего утопленника в водохранилище, сгнившего мертвеца в общежитии или изуродованное тело прыгнувшего под поезд метро человека. После такого опыта они просили перевести их в другое подразделение или направить на реабилитацию в психологический центр главного полицейского управления. Некоторые не справлялись с потрясением и кончали жизнь самоубийством. Конечно, полицейские должны действовать твердо, но ведь и они тоже люди.

Однако везде есть исключения. Если в районном участке попросить назвать того, кто не дрогнет при виде трупа, все укажут на Вечернего Дозора. Коллеги описывали его как человека замкнутого, хладнокровного, с каменным сердцем.

Район под снос соседствовал с жилыми домами, на крышах которых не было свободных парковочных мест. Следователи собрались в одном из домишек. Он был очень маленьким – семеро полицейских еле в него втиснулись. Они осматривали место преступления, а следователь Ли – труп во дворе.

Мужчина лет семидесяти. Еще не начал разлагаться, но насекомые уже отложили на лице личинки. Они заползали в самые уязвимые части – глазницы, уши, нос и рот. Новички, которые впервые видели кишащий опарышами труп, еле сдерживали рвоту.

За спиной следователя вдруг раздались знакомые шаги – вот уже и объявился всегда хладнокровный глава второго убойного отдела. В этом году ему исполнилось пятьдесят четыре. За спиной сотрудники называли его Восковым, потому что на его лице никогда не отображались эмоции, как у восковой фигуры из музея.

– Вечерний Дозор, есть идеи? – спросил он следователя Ли.

– Пока не знаю, – ответил следователь и посмотрел на собеседника. Когда их глаза встретились, начальник отвел взгляд. Начинало темнеть.

– Я могу забрать тело? – спросил судмедэксперт. – Патологоанатом сегодня специально задержался в лаборатории.

Восковой вопросительно взглянул на следователя.

– Можете подождать еще десять минут? – сказал Ли. На этот раз уже он не спешил смотреть в глаза начальнику. Восковой кивнул и извинился перед судмедэкспертом за неудобство.

Убийство точно произошло ночью. Младший сотрудник отдела вошел в комнату жертвы и включил лампу, которая осветила двор. Через некоторое время Ли произнес:

– А может…

Все во дворе уставились на него. Наступило время версий.

– Ливневка. Вы же видели воду?

Кровь убитого текла по канаве во дворе, а рядом с канавой на асфальте виднелись огромные серые следы от воды. Следователь включил кран. Журчащий поток хлынул вниз и смыл кровь. Но потом вода перестала уходить и начала выплескиваться за края.

– Труба забита, – сказал Ли.

Его обувь была вся в грязи. Он выключил кран.

– Я бы на вашем месте вызвал водопроводчиков. Завтра обещают последние заморозки, и, если вода замерзнет, вам придется заплатить в два раза больше.

Во дворе Ли поднял что-то с земли. Это был странный предмет раза в три толще бутылочной пробки. Его положили в контейнер и обозначили как «Вещдок № 11».

– Уверен, вы знаете, как устроена канализационная труба. Ее верх широкий, а книзу она сужается, как воронка. И наш предмет как раз такого размера. Видите на нем логотип? По нему можно определить название предмета и год выпуска. Товар специализированный, поэтому вы легко найдете продавца. Смотрите, поверхность еще чистая, значит, он куплен недавно.

Следователь Ли положил улику на место и поднял простыню, накрывавшую труп.

– Видите колотую рану в животе? Вы же понимаете, что она не от ножа. Нож острый, но не настолько. Значит, это был какой-то инструмент.

Он вышел за ворота. Остальные спешно последовали за ним. В переулке неподалеку виднелся ржавый ливневый сток. Ли включил фонарик на телефоне:

– Видите теннисный мячик? Он слишком большой, чтобы пройти через воронку. Вокруг много мусора, но воды нет. Мусор в стоке сухой.

Ли перекинул через локоть свой синий плащ, обхватил пальцами трубу и поднял ее:

– Любой человек, если он, конечно, не псих, после убийства начнет паниковать и захочет как можно скорее избавиться от орудия преступления.

Опустившись на одно колено, он принялся вытаскивать из стока мусор. Включилось уличное освещение. Остальные следователи, словно зрители в театре, ожидали его следующего шага.

– Мой отец был электриком. Привык работать руками, а не головой. Каждый день он проезжал мимо столбов электропередач. Человеком был неразговорчивым, но порой спрашивал меня: «Знаешь, сколько таких столбов в Пусане?» Даже когда не работал, видел вокруг только столбы и провода. Это была своего рода профессиональная деформация. Служба была непростой, но он дорожил своим местом. Если удержишься, гарантированно будешь получать пенсию, а она нужна, чтобы выплачивать долги мамы, пристрастившейся к азартными играм. Моя мать… Чего вы все на меня уставились? Заняться нечем? Или ждете, когда появится новая жертва?

Он достал из стока что-то темное. Это оказалась дохлая крыса. С непроницаемым выражением лица он положил ее обратно. В переулке было тихо.

Ли продолжил копаться в стоке.

– Почему именно тут? Может, преступник, как мой отец, страдал от профдеформации? Работа его была связана с канализацией, вот он и выбрал водосток? Как писал Ким Ёнха в своих «Мемуарах убийцы»^[12]: «Никому не интересна канализация. Пока она не забивается».

Наконец он вытащил из стока обертку от печенья, поднялся и указал на воронку. Следователи сразу ринулись к ней. Самый молодой сотрудник достал камеру и стал делать фотографии воронки под разным углом. Один из полицейских надел резиновые перчатки и извлек из отверстия длинный металлический напильник.

– Я вымою руку и подойду, – сказал следователь Ли.

Когда он вошел во двор, начальник уже кому-то звонил.

– Проверьте список звонков убитого. Он звонил сегодня кому-нибудь из сферы коммунальных услуг? – услышал Ли. – В одиннадцать двадцать восемь утра водопроводчикам? Частная фирма? Хорошо, установите личность владельца и адрес. Если дадут разрешение объявить его в розыск, сразу сообщите. До связи.

Следователи, слушавшие разговор начальника, были ошеломлены. Ли вернулся и подошел к коллегам, вытирая руки о плащ.

– Вечерний Дозор, слушай, – пробормотал детектив Пак, крепкий мужчина, который круглый год носил кожаную куртку и коротко стригся, – похоже, благодаря тебе мы сегодня покончим с этим делом.

Следователь Ли ответил, не меняя выражения лица:

– Вечером мне работается лучше.

– Ну да, как и положено выпускнику вечерки, – издевательски заметил Пак. Следователь Ли учился в провинциальном колледже, еще и на вечернем отделении. Его диплом давал возможность устроиться лишь на самую низкую должность в участке района Сонбук, но реальные навыки были на уровне лучших выпускников очных отделений. После окончания колледжа он в течение тридцати четырех недель проходил обучение в полицейской академии, а через год и четыре месяца после выпуска уже получил повышение до капрала. Он внес большой вклад в раскрытие убийства на рынке наркотиков, преступления, наделавшего много шума. После этого следователя Ли перевели из местного участка в полицейское управление района Сонбук, где он планомерно повышал раскрываемость самых сложных дел. Такими темпами к тридцати годам он мог бы дослужиться до сержанта. Его выдающиеся способности были очевидны. Всякий раз, когда он раскрывал громкое убийство, все члены второго управления получали золотые медали, а Восковой, будучи сам далеко не таким успешным, за счет этого повышал личный рейтинг. Но многие отказывались работать с Ли в одной команде. Он тяжело сходился с коллегами, как со старшими по званию, так и с младшими, и был своего рода изгоем в участке.

– И откуда ты все это узнал? – спросил Пак с ухмылкой.

Ли лишь молча смотрел на него.

– Я что, непонятно говорю? Откуда ты все это узнал? Еще скажи, что от призраков.

– Да, именно так.

– Ты, придурок!

Пак в порыве злости схватил Ли за лацкан пиджака, но его быстро оттащили.

Восковой громко объявил:

– На сегодня достаточно, все молодцы! Следователь Ли, можете быть свободны.

Ли с каменным выражением лица поклонился и, не говоря ни слова, пошел вниз по переулку. Когда он скрылся из виду, начальник повернулся к Паку:

– Что ты себе позволяешь?

– Ну, все это правда странно. О том, что он сказал, может знать только преступник.

Пак окинул взглядом присутствующих в поисках поддержки.

– Хочешь сказать, что Ли совершил убийство и решил повесить вину на водопроводчика? Чтобы повысить мой рейтинг раскрываемости и заработать повышение?

Конечно, никто не верил, что Вечерний Дозор способен на такое, и все же слова Пака посеяли сомнения среди полицейских. Появившаяся в небе луна нависла над ними зловещим медным ликом.

Это произошло за шестнадцать дней до убийства в школьной лаборатории.

Весна

Это произошло в четверг утром. Чхве не мог скрыть радости при виде юной шаманки, вошедшей в его кабинет. Она подошла и с непроницаемым лицом села напротив.

– Вот, молодец, приняла правильное решение. – Чхве достал из ящика документы. – Я уже выделил нужные места. Заполни только их, а об остальном я позабочусь.

– Вы помните про мои условия? – произнесла Пом, медленно листая стопку бумаг.

– Ты сначала заполни все. – Чхве со стуком положил ручку на стол.

Шаманка недовольно сжала губы, но все же взяла ее.

Она никогда не заполняла ничего подобного, поэтому долго мучилась с документами. Чхве с победной улыбкой на лице наблюдал за ней.

– Что ж, посмотрим. – Он взял бумаги и начал чиркать в них красной ручкой. – Вот тут ошиблась, переписывай.

И он небрежно всучил ей новый комплект. Юная шаманка, еле сдерживая злость, переписала все заново. И так несколько раз.

– Да сколько можно! Мы тут что, ночевать будем? – раздраженно произнес Чхве.

Лицо девушки покраснело, лоб вспотел. Чхве самодовольно улыбался, заставляя ее переписывать все уже в шестой раз. Это стало своего рода местью за прошлое унижение.

– Успокойся, понимаю, тебе не нравится, но что ж поделать.

Наконец Чхве сложил все документы в файл и дал ей новый бланк.

– Теперь перейдем к твоим условиям. Ты хочешь поменять имя? У тебя есть на это веская причина?

Шаманка впилась в него взглядом. Чхве на секунду растерялся, но в этот раз он чувствовал себя увереннее: они находились на его территории.

– Ладно, что я пристал. Знаешь как тяжело поменять имя? Обычно я таким не занимаюсь, но ты еще слишком мало знаешь о мире, поэтому я тебе помогу. Ты должна быть благодарна за то, что я не монстр какой-нибудь. Насколько мне известно, ты ушла из школы, когда училась во втором классе. Давай за это и зацепимся. Ты бросила школу, потому что не хотела ходить туда из-за своего деревенского имени, поэтому хочешь его поменять. Давай продиктую. Хотя стой. Я не очень хорош в этом, лучше давай напечатаю. Перепиши точь-в-точь. Ты же умеешь?

Чхве начал быстро стучать по клавиатуре.

– Так, хорошо. Кстати, ты решила, какое имя хочешь?

Она молча сидела рядом, отвернувшись к окну. Сквозь жалюзи в кабинет пробивались золотистые лучи утреннего солнца. Цветы в саду поворачивали свои бутоны вслед за его теплым светом, а в весеннем воздухе порхали бабочки.

– Пом… – еле слышно прошептала она. – Мне нравится Пом. Это значит – весна.

Через две недели ее имя появилось в базе данных.

Адрес: Сеул, район Сонбук, улица ^***, дом ^***

Возраст: 15 лет

Фамилия, имя: Ким Пом

Часть 2

Всему свое время

В конце марта, в день весеннего равноденствия, школьный стадион был полон. У главных ворот стояли члены школьного актива и записывали имена опоздавших, а дежурные лениво собирали щипцами мусор во дворе. Отовсюду доносился стук и звуки резки по металлу – строили культурный центр, проект которого так давно хотел воплотить в жизнь школьный фонд. Этот центр планировали использовать вместо старого актового зала. Мимо пролетела бабочка-капустница, трепеща своими маленькими крылышками.

Сквозь стеклянный проем в двери ученики заметили учительницу Сон, которая шла по коридору. Она работала в школе первый год: пришла сразу после университета. Подростки относились к ней как к старшей сестре. Все разговоры сразу прекратились. Дверь открылась, и Сонби, лучший ученик параллели и по совместительству староста одного из девятых классов, поднялся и громко произнес:

– Всем встать! Поприветствуем учителя.

– Мы рады приветствовать вас! – хором закричали ученики.

– Ну зачем так официально, с этого момента мы… – Учительница еще не договорила, а все взгляды уже были прикованы к новой ученице, стоящей за ее спиной. Она была невысокого роста, поэтому дети не увидели ее сквозь окно в двери. Все оторопели.

– Это еще что на ней?

По классу прокатился громкий шепот. Новенькая пришла в розовой юбке и жилетке от ханбока.

– Ребята, не судите строго. Форма вашей одноклассницы еще не готова, это традиционный наряд… Она хотела вам понравиться, – пояснила учительница, переживая, что ученики станут дразнить новенькую. – Она будет учиться с вами. А теперь время познакомиться.

– Пом, – произнесла новенькая высокомерно, словно обращаясь к официанту в ресторане. Это было самое короткое знакомство с классом за всю историю школы Чонмун.

– Нет, Пом, не так. Надо назвать еще и фамилию. Может, еще что-нибудь про себя расскажешь? – Учительница положила руку на плечо шаманки.

Та резко обернулась и бросила недовольный взгляд.

– Ну ладно, не будем на тебя давить. У нас очень дружный класс. Ах да… – Учительница Сон вдруг растерялась. Она готова была расплакаться: забыла представить дочь председателя школьного фонда. А может, ее выбило из колеи появление странной новенькой, которая без предупреждения ворвалась в ее жизнь?

Когда с формальностями было покончено, начался урок. Всем учителям недавно отправили уведомление, что у них появилась ученица, которая по определенным причинам почти не ходила до этого в школу, поэтому ей следует уделять как можно больше внимания. Ученики тоже старались вести себя с ней как можно тактичнее. Но сверлящий взгляд Пом, которым она пронизывала учеников и учителей, заставлял всех чувствовать себя неуютно, словно в классе сидел проверяющий.

В итоге у всех учеников испортилось настроение. Посреди урока они украдкой изучали новую одноклассницу, но Пом лишь гордо смотрела на них свысока.

В начале третьего урока учительница английского в длинной юбке, напустив на себя строгий вид, скомандовала:

– Выньте все из рюкзаков и положите на стол. Hurry up!^[13]

Класс шумно вздохнул. Это был досмотр, по-другому – проверка личных вещей, которую устраивали раз в семестр. После осмотра шкафчиков в классе учительница прошлась по рядам. В результате были конфискованы три мобильных телефона, не сданных в начале урока, один глянцевый журнал и пять недорогих наборов косметики. Наконец она остановилась рядом с Пом и удивленно посмотрела на ее парту – там лежали тетради и пенал для начальной школы с мультяшными персонажами и компас. Непохоже на вещи девятиклассницы. Рядом с компасом лежала зажигалка. Учительница английского взяла ее в руки:

– Такая юная, а уже куришь?

– Зачем мне курить? Чтобы выглядеть старше? – огрызнулась Пом.

– Тогда зачем тебе зажигалка?

– В мире есть много вещей, которые должны исчезнуть.

Учительница опешила. Ответ был настолько нелепым, что она даже не рассердилась. Она посмотрела на рюкзак новенькой – тот тоже был розовым и больше подошел бы первокласснице.

– Я же ясно сказала выложить все на парту.

Учительница потянулась к рюкзаку, но Пом сказала:

– Вы не можете этого сделать.

– Убери руки! – Учительница резко схватила рюкзак.

Взгляды учеников были прикованы к ней. Она принялась шарить в рюкзаке Пом и наконец что-то вынула.

– А-а-а-а! – От неожиданности она оступилась и упала на пол. На ее юбке извивалось нечто длинное, похожее на змею. Учительница английского визжала, словно жертва маньяка в фильмах ужасов.

Учитель из соседнего класса услышал крики и заглянул к ним. Увидев его, учительница попыталась успокоиться и жестами объяснила, что произошло.

Наконец встав на ноги, она подняла с пола предмет, который приняла за змею. Он был длинный и тяжелый, хотя по его виду так не казалось.

– Это что, кнут? – спросила она.

– Ну да, обычно это так называется, – ответила Пом.

– Что он вообще делает в школе?

Пом поправила бантик на жилетке и торжественно объявила:

– Во все времена кнут был лучшим лекарством от глупости.

Атмосфера накалилась еще сильнее. Класс погрузился в тишину. Но ненадолго: очень скоро снова воцарился обычный шум и гам. Одна ученица не смогла сдержаться, вскочила с места и крикнула:

– Теперь она – главная чудачка класса!

После пятого урока толпа школьниц в коротких юбках окружила парту Пом. Одна из них постучала ее по плечу и принялась задирать:

– Эй ты, гостья из прошлого!

Пом удивленно посмотрела на нее:

– Что ты имеешь в виду?

– Сумасшедшая, ты чего в ханбоке в школу притащилась? И вообще, одеваешься и говоришь так, будто родилась в другую эпоху?!

Разозлившись, Пом вынула из рюкзака кнут.

Все инстинктивно отпрянули от нее.

Сделав вид, что не заметила, Пом достала тетрадь. На обложке появились и тотчас исчезли непонятные красные иероглифы. Открыв тетрадь, Пом сказала:

– Ты, ну и как тебя зовут?

– Ли Ёнчжу. И что ты мне сделаешь?

Пом записала ее имя в тетрадь. Соседка по парте с удивлением наблюдала за ней.

– Эй, ты записываешь мое имя, чтобы потом учительнице показать? Да еще и красным цветом?^[14]Слышишь, ты, гостья из прошлого, поговорим об этом после классного часа. Если сбежишь, тебе крышка.

Ёнчжу вырвала лист со своим именем, а тетрадь бросила на пол. После чего демонстративно вышла в коридор.

В этот момент в класс вошел Сонби. Он сразу почувствовал неладное. Подняв тетрадь, Сонби подошел к Пом:

– Это же твоя?

Пом взглянула на него в упор. Казалось, она смотрела в самую душу, ни на секунду не отводя глаз, – совсем не так, как обычно смотрят подростки.

– Меня зовут Сонби, я староста. Если будут трудности – обращайся.

– Посмотрите на него, рыцарь нашелся. Ты что, отвечаешь за все, что в школе происходит?

Сонби пришел в замешательство.

– Я не в силах отвечать за все. В мои обязанности входит следить за порядком в классе. А насчет твоего тона… он слишком дерзкий, это всех раздражает. Постарайся разговаривать с людьми повежливее. Наша школа теперь смешанная, ее устав гласит, что ребята и девушки должны уважать друг друга…

– Принеси мне завтра этот устав.

– Принесу, – пообещал староста автоматически.

– Милый мальчик.

Сонби на секунду застыл. Ну и фамильярность! Словно больная соседская бабушка попросила его в магазин сбегать…

Пом еще раз посмотрела на одноклассника. Было заметно, что всякий раз, когда он натыкался на ее колкий взгляд, ему становилось не по себе.

– Отдай мою тетрадь, – сказала она.

Он наконец пришел в себя и положил тетрадь на парту Пом. Его легкомысленные одноклассницы не обратили внимания на три иероглифа на обложке, но, будучи образцовым учеником, он прочитал их – и не поверил своим глазам.

«СПИСОК… ПРИГОВОРЕННЫХ К СМЕРТИ?!»

Для любого ритуала есть свое правильное время. Это относится и к сиесте в Испании, когда работники прерываются на дневной сон, и к Новому году по лунному календарю в Азии, когда одновременно закрываются все рынки в Китае, и к отдыху на крыше после занятий в Корее.

После уроков группа одноклассниц в коротких юбках затащила Пом на крышу. Они окружили ее и начали по очереди толкать, будто мячик.

– Ненормальная! Что, ведешь себя в школе как у себя дома?

– Не повезло тебе, выпендрежница!

– Терпеть не могу выскочек!

Лицо Пом раскраснелось. Они всё издевались над новенькой, а та не понимала и половины их слов. В конце концов она разозлилась и стиснула кулаки. Шаманка была вне себя от ярости, но сейчас ей оставалось только терпеть.

Наконец Пом упала. Вдруг открылась железная дверь на крышу и вошла высокая, как модель, ученица. Ее лицо не выражало никаких эмоций.

– Иран!

Школьницы в коротких юбках вежливо поклонились. Все девятиклассницы восхищались ею. Они считали Иран старшей сестрой – холодной, но красивой. Она была идеалом для тех, кто хотел присоединиться к ее банде, и королевой стиля для тех, кто хотел повысить самооценку. Без Чо Иран ее подруги чувствовали себя просто заигравшимися детьми.

Она подошла к лежащей Пом:

– Почему она в ханбоке? Сегодня что, выступает ансамбль народной песни и танца?

– Не обращай внимания. Она просто чокнутая, – пожала плечами Ли Ёнчжу.

В это время за ее спиной Пом встала, отряхивая свою жилетку, и прошептала:

– Призраки, демоны, злобные духи, с собой принесите тяжкие муки…

Наблюдавшая за этим Иран повернулась к подругам и закричала на Ёнчжу:

– Я же сказала не прикасаться к группе поддержки, они живут в своем особом мире!

– Да нет же, это новенькая, первый день в школе, а уже хамит…

Иран подошла к Пом и окинула ее взглядом. Она была сантиметров на двадцать выше шаманки.

– Если ты больная, так и скажи. Не хочу распускать слухи, поэтому давай честно: лечишься у психиатра?

– Больной всегда узнает больного, – невинно ответила Пом.

Иран замахнулась – по крыше разнесся звонкий шлепок.

– Не смей больше меня так называть! Я предупредила.

Пом прижала ладонь к покрасневшей щеке. Она до сих пор не осознавала, что произошло. Где та шаманка, которая заставляла взрослых трястись от страха? Сейчас она была всего лишь маленькой девочкой в самом низу социальной пирамиды. По ее лицу полились слезы.

– Мне скучно. Пошли вниз, – сказала Иран.

Ее свита заспешила к лестнице. Когда они скрылись из виду, Иран засунула руки в карманы и тоже направилась к железной двери. Вдруг Пом положила руку ей на плечо.

– Тебе что, жить надоело?

Иран, Иран…

Усмешка исчезла с лица Иран, она побледнела. Облака вдруг поплыли быстрее. Она медленно обернулась: Пом странно улыбалась.

– Ты… ты что творишь? – дрожащим голосом спросила Иран.

– Как меня зовут?

Она не могла этого знать. Да и ее припевалы не обращались к новенькой по имени. Иран посмотрела на ее одежду в надежде увидеть бейджик с именем, но там ничего не было. Этот голос…

– Я тебя спрашиваю.

Иран, Иран…

Пом прошла мимо растерянной Иран, покачивая подолом юбки. Обидчица осталась одна. Казалось, она превратилась в каменное изваяние. В голове вдруг стало пусто – она не могла ни о чем думать. Крышу накрыла тень – близился закат.

Вдруг, словно откуда-то сверху, раздался голос. Иран похолодела. Звенящий голос. Плачущий голос. Это… что-то другое. Кто-то другой.

Сестричка, сестричка, сегодня День детей^[15]. Больно, страшно, ударился… Ай!

Девятиклассники, ответственные за уборку, принесли инвентарь в кабинет и принялись перешептываться. Обсуждали недавнее убийство в школе. Администрация запретила распространять слухи, но это не мешало детям собираться вместе и делиться версиями.

– Я верю в историю с проклятием.

– Если выучишь проклятие…

– Ну выучишь ты, и что дальше? Дневника-то нет…

– Надо все вместе – и проклятие и дневник. Без него проклятие силы не имеет.

– Сочжун, а вот в прошлом месяце ты упал с велосипеда. Тебя, случайно, не прокляли?

– Зачем меня проклинать? Я ничего такого не сделал, нет повода для ненависти. А вот ты на уроке физкультуры чуть в голову мячом не получил. Может, это ты проклят?

– Я играл с одноклассником из жалости, а он оказался настоящим придурком. Ты тоже по голове захотел?

– Ребят, может, хватит?

– А если опять произойдет что-то подобное?

– И так страшно, а тут еще эта школа старая… Как же я хочу перевестись в другую!

– Тише, учительница Сон идет!

Увидев ее силуэт в стеклянном проеме, подростки принялись за уборку.