Равиль Тимиргалиевич Таминдаров
Курьер королевы

4.Плата за спасение

Проснулся Джек легко. Открыл глаза. Улыбнулся. С глазами все в норме. Ночные страхи сейчас показались глупыми и смешными. Оп поднялся и огляделся. Одежда на нем была его. Рубаха и исподние штаны. Все остальное, на глаза не попало. Когда успели раздеть? В доме все было сделано из дерева. Деревянные, сложенные из бревен стены. Стол. Лавка. Да и кровать тоже деревянная. Да и матрас представлял собой слой сено, с застеленной поверх грубой простыней. Никакого излишества. Из небольшого окна сочился желтый, туманный свет. По все видимости, бычьим пузырем заделано. Он встал и подошел к двери. Деревянная, из толстых досок дверь открылась легко, и Джек вышел на крыльцо.

Двор был довольно большой. Высокий забор из частокола бревен, толщиной в руку, огораживал от леса, что окружал двор. Большие ворота, сейчас стояли распахнутые. Большую часть двора занимал загон, в котором находилось свиньи, и в глубине загона темнел длинный свинарник. Запах доносился и до Джека. Дед стоял у загона и что-то выговаривал огромному, неуклюжему парню, больше похожему на тролля. И повадки у него мало чем отличались от этих порождений Темных лесов. Одет он был в какие-то обноски, давно не стиранные и, по всей видимости, это его не волновало. Он слушал деда, почесывая то живот, то свою пятую точку, то нос. "Вот это детина!", – подумал про себя Джек.

– Ты понял? Ты все понял? – услышал Джек конец разговора.

– Гыкх, – прорычал детина, и тупо заулыбался.

Дед плюнул и, увидев Дека, подошел к нему. Детина облокотился на забор загона, от чего тот жалобно заскрипел, и стал смотреть на свиней.

– Вижу, оклемался, – дед присел на крыльцо.

– Кто это? – спросил Джек.

– Внук.

– Внук? – удивился Джек, – Это твой внук?

– Да, – дед зло сплюнул, – Вот наградила дочка, на старости лет.

– А дочка где?

– Померла.

– Извини, не знал.

– Да откуда б ты знал. Ладно. Не о том разговор, – дед достал кисет, из него трубку. Забил трубку не то табаком, не то какой другой травой.

–Ты видел? Видел, какой у меня внук?

– Ну… – замялся Джек, не зная, что сказать.

– Видел, сталбыть. А видел, сколько у меня свинок? Во-о-т. А свинья она ухода требует. Вот, ежели к ней с лаской, да заботой, она ж расстарается. И толк от нее будет. И польза человекам.

– А зачем тебе столько? Ведь тяжело, наверное, столько голов прокормить.

– Верно, замечено, – дед достал огниво и ловко прикурил свою трубку. По воздуху пахнуло приятным дымком, который слегка перебил запах, доносившийся от загона.

–Тяжело, не то слово. А свинья она всем нужна, – пыхнул дымком дед, – кому, сталбыть, мясцо, сальце, кому шкуру подавай, а кто и щетиной интересуется. А оно ж само не растет. Не появляется. Руки нужны. Да и голова не помешает. Ведь, ее, скотину эдакую, сначала вырастить надо. Прокормить. Выходить. Делов то много. А рук не хватает.

– Да уж. Без помощников тяжело, – согласился Джек, – а что не наймешь кого?

– Кого? – отмахнулся дед, – вокруг на много миль, дикие леса. Не-е, живности разной хватает. От на той горе, тролли живут. Семейка та еще. Пойди – найми их. Тупые. Они только жрать способны. Пусти их к свинкам-то и всё, нету больше свинок. Не-е, таких помощничков и даром не надь. А в той стороне вообще всякая нежить водиться. Так, что лучше туда и не соваться. Сам сгинешь. Людей, почитай, раз в год вижу, когда базарный день. Тогда да. Здесь людей много бывает. Правда не долго. Народ то старается быстро все скупить и вон из лесу. Пока кто ими не пообедал. Да и в город пораньше, на базар. А чего приезжают? О-о-, у меня свинка-то отборная. Тут тебе и сальце. Тут тебе и корейка. Тут тебе и бекон. Уммм. Сам бы ел, да для других готовил. А щетинка-то, одна к одной. Да что там говорить. Вот торговый-то люд и едет ко мне. Хоть и рискованно, хоть и далече, зато прибыльно. Они ж втридорога за мой товар получат. А что еще купцу и надо?

– Зачем же так далеко забрался? Неудобно же. Сам бы на базаре продавал. И прибыль была бы выше.

– Это как сказать, – покачал головой дед, – Был у меня загон. Не большой. Голов на десяток, иль чуть по более. Жил я близ города. Вроде все хорошо. Вокруг места отменные. Город недалече. Дорога мимо проходит. Что еще надо? Базар рядом. Люди опять же. Но, нет-нет, да и заявится какая-никакая образина с дубинкой, али вся в железах, так сталбыть, и норовит одну-другую свинью забрать, а то всю живность под корень извести. Будь то барон какой, или так, залетные бродяги, разницы нет. Устал я. Сложил, что вошло в телегу. Дочку посадил и ушел. К тому времени уж овдоветь успел. Тут сталбыть и поселился. Опять же свинье ничего не угрожает. Да и места тут на прокорм богатые. Чужие не ходят. Недалече дубовая роща. А там и полянка есть, где грибочки всякие и прочее чего свинье пожевать найдется. Вот только гонять туда и обратно, это да. Хлопотно. Но тут-то внучок, нет-нет да поможет. Его даже тролли не трогают. Опасаются.

– Да уж, – покивал головой Джек,– нелегко тебе, дед.

– Ни чё, справляемся, – пыхнул дымом дед. – Вот и тебя судьба прислала. Глядишь, и наладится все.

– Дед, – удивился Джек,– мне вообще-то далее идти надо…

– Куда это? – дед выбил трубку об крыльцо, – ты же, как бы и помер.

– Как это?

– Да так, – дед пристально прищурился на Джека, – Ты ягодок то поел? Поел. А с них и помирают, бывает.

– Но я-то не помер? – возмутился Джек.

– А почему? Да потому что я рядом проходил. Увидел, мается человек, и, сталбыть, спас. Так? Так. А сверни я на другую тропинку, так может и не нашел бы тебя. Или пришел чуть позжее. И нашел бы то, что от тебя осталось. Помер бы ты. Да и помер бы, ежели бы тебе отвару не дал. А сталбыть, что? Обязан ты мне. Жизнью обязан. И, сталбыть, ты кто? Мой должник. Вот так вот.

Джек оторопело смотрел на деда. Тот уже не казался добрым старичком. Перед ним сидел хозяин. Жесткий. Расчетливый. И Джек почувствовал, как на него повеяло от деда силой. Хозяйской силой.

– Так что, как тебя звать-то? Джек? Так вот Джек, придется тебе свой должок отработать. Не боись. Сыт будешь, одет. Крыша над головой опять же. Да и к лучшему это. Чего зря по лесам мотаться. Опять же, целее будешь и к делом займешься. Ты чем себе на хлеб зарабатывал?

– Дед ты что? Ополоумел? – возмутился Джек, – как отработать? Мне спешить надо. Дело у меня срочное.

– Да какие теперь у тебя дела. Суета все это. Баловство, – дед встал.

– Значит так. Отработаешь до осени. Свинок-то подготовить надо. Кого на продажу. Кого на приплод. Продадим. А там и видно будет.

– Дед, да мне идти надо! У меня срочное дело…

– Ша! – властно вскинулся дед. – До осени! Я сказал.

– Я все равно уйду…

– Куда? К троллям на обед? – дед усмехнулся.– И внучок присмотрит, не отпустит. Он это дело любит.

– Да я и спрашивать не буду, – Джек рванулся было куда-то идти, но перед ним вдруг возник внучок, стоял и тупо улыбался, смотря своими водянистыми, как оказалось раскосыми, глазами.

– Гыкх, – рыкнул внучок.

– Ну, сталбыть, договорились. Давай Джек. За работу. Она сама по себе не сделается. А солнце еще высоко…

5. Практическая польза мифов и легенд

Джек уже второй день работал в загоне и свинарнике. Свинарник был не то чтобы большой. Огромный. И, похоже, не чистился с его основания. Порой и свиньи вязли в навозе, что толстым слоем, покрывающим пол. От зари и до самой темноты, он таскал солому, корм свиньям, вытаскивал застрявших свиней, выгонял их из свинарника. На свежий ветер. Про запах даже говорить не хотелось. Сказать что воняло, это значит, ничего не сказать. Платок на лице практически не спасал. Внучок же стоял у забора, гыкхал и тупо улыбался, не спуская взгляда с работника. С наступление темноты, Джек с трудом добирался до своей лежанки. Это, кстати, уже не та кровать, где он лежал, выздоравливая, а в небольшом сарае, что располагался рядом с загоном. Внутри из мебели был стол и две лавки. На лавке лежала старая шкура. Это и было постелью Джека. Внучок тоже ночевал в этом сарае. Правда, спал на полу. Но ложился всегда так, что незаметно мимо него проскочить было невозможно. Да и честно, сил после работы не было никаких.

На следующее утро дед приказал очистить свинарник.

– Дед, и куда я все это… дену? И как это чистить? Я же сдохну…

– А это уже твои заботы.

– Ну, хоть внучка то я могу привлечь? Пусть поможет.

Дед задумался, а потом кивнул, разрешая.

– Ладно, – Джек обозлился, – он уже, который день без спиртного. Дед, правда, кормил. Вода сколько хочешь. Большой ломоть хлеба, и маленький кусок сала. Это чтобы ноги не протянул. Про эль или вино дед и не вспоминал.

– Внучок, конечно, тупой, но здоровый. Надо его заставить работать. А как это сделать? Пробуем.

Джек подошел к внучку.

– Послушай, как тебя зовут?

– Гыкх…– тупо улыбнулся внучок и протянул руку к Джеку.

– Э-э, погоди. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

– Гыкх.

– Вот смотри, – Джек протянул ему оставшуюся с утра краюху хлеба, – знаешь, что это такое?

Внучок улыбнулся, протянул руку, забрал хлеб и с удовольствием сжевал. А потом уставился на Джека. Джек молчал.

– Дай. Еда! – протянул руку к Джеку внучок.

– О, да ты еще какие-то слова знаешь. Да ты просто молодец.

Внучок задумался. На его лице было видно, что думать для него процесс не знакомый и тяжелый. Но потом лицо озарилось. Понял. Его хвалят. И ему это понравилось. Джек, внимательно наблюдавший за ним, не пропустил этого мгновенья.

– Ты такой большой и сильный. Как Геракл. Слышал о таком? О-о, это был очень сильный человек. Герой! Сильнее его никого не было. Вот он мог одной рукой бочку с водой поднять. Да, что там бочку, он реку смог повернуть. А бочки, это так, баловство. Ох, и хвалили его за то, что он такой сильный. Почти как ты. Ты тоже во-он какой большой и сильный. Ты, наверное, любого тролля одним пальцем как муху, прибить можешь.

Внучок поднял палец, посмотрел на него и заулыбался. Взгляд его сразу заблуждал по окрестностям, в поисках троллей, надо полагать.

– Это я зря по троллей. Еще убежит их искать. Рано. Еще рано.

– Вот смотри, видишь, бочка стоит. Пустая. А там река, набери воды и принеси. Докажи, что ты такой же сильный, как Геракл. Или слабо?

Внучок гыкхнул, увидел бочку, а она так ведер на сто, подхватил и побежал с ней к реке.

Не прошло и двадцати минут, как у ворот показался внучок, медленно несущий перед собой на вытянутых руках полную бочку воды. Джек с удивлением и восхищением наблюдал за ним. Внучок подошел к загону и поставил бочку, слегка расплескав воду.

– Ну, ты… Просто сказочный герой! – искренне восхитился Джек, – Геракл перед тобой – букашка! Молодец!

Внучек довольно гыкхнул. Но было видно, что «юный Геракл» подустал.

– Так, а теперь давай, я открою загон, а ты всю эту бочку выльешь в окно свинарника. Понял? Давай!

Внучок присел, гыкхнул и поднял бочку на руки, осторожно прошел в открытые ворота загона, где стоял Джек и подзадоривал детину. Подойдя к узкому окошку свинарника, он одним махом выплеснул воду из бочки. Свиньи внутри завизжали. Холодная вода, по всей видимости, им не понравилась.

– Давай внучок, еще одну, заодно и свиней помоем. Вот дед обрадуется.

Внучек радостно загыкхал и бегом побежал за новой порцией воды. Юный силач еще несколько раз сбегал к реке и под восторженные крики Джека и визг недовольных свиней, выплескивал воду в окно свинарника. Из дверей свинарника стала выползать толстый слой навоза, с застрявшими в нем свиньями.

Внучок, увидев дело своих рук, начал радостно вскрикивать и подпрыгивать на месте хлопая руками. Свиньи отчаянно визжали. Под эту какофонию, Джек спрятался, ожидая реакции деда. Дед, видимо, прилёгший отдохнуть, выбежал из дома, растрепанный, полуодетый.

– Что, что случилось?

Увидев танцующего внука, дед оторопел. Такого он еще не видел. Дед потихоньку подошел к внуку.

– Внучок, ты что? Что с тобой?

Джек не стал дожидаться конца разговора родственников, заскочил в дом, быстро пробежался по углам. Нашел свою котомку, одежду. Проверил на месте ли послание, и выскочил на улицу.

Дед, видя, как навоз, с застрявшими в нем свиньями, непрерывным потоком ползет из дверей свинарника, взахлеб разразился злобной бранью, потрясая руками над головой. До трясучки. Слов было не разобрать. Но Джек и не пытался. Он что есть сил, рванул к открытым воротам. Стараясь не растерять свои пожитки, он лавировал между раскиданного то тут, то там навозу. Ворота! Свобода! Сначала он бежал по тропинке, ведущей к реке. Потом, не разбирая дороги, кинулся вдоль берега навстречу течению. Прыгать в реку не хотелось. Бурное течение и ледяная вода отбивало желание купаться. И как только внучек воду набирал? Джек бежал, пока не упал без сил в каких то кустах. Он лежал, не в силах двигаться, и казалось, его тяжелое дыхание было слышно по всей округе. Но он уже ничего не мог с этим поделать. Сил не было.

6.Необычный собеседник

Ночь наступила сразу, как это бывает в лесу или горах. Раз, и сразу темно. Джек, прижимая к себе драгоценную котомку, начал выбираться из кустов. Наверху светились звезды. Справа шумела река. От нее ощутимо тянуло прохладой. Вокруг угрюмо темнел лес. Надо бы одеться. Но рубаха, та, в которой он убежал, и служила ему и робой и его одеждой, так провоняла свинарником, что одевать поверх чистую одежду – не хотелось. И, мерзнуть, тоже не годилось. Костер бы, конечно, спас, но где-то там, позади, остались разъяренный дед и его тупоумный внучок. И что делать? Ночью гулять по незнакомому лесу… Да, даже если бы лес был и знакомый, то Джека это не устраивало никак. Джек решил остаться на месте. Накинул на себя одежду (а что делать) и сидел в кустах, до самой до зари. Иногда впадая в забытье, что заменяло сон. С наступлением утренней зорьки, когда можно было разглядеть вытянутую руку, Джек выбрался из кустов и направился к реке. Будь что будет, но эту вонь, терпеть он не намерен. И если и суждено сгинуть, так лучше чистым. Он осторожно подошел к берегу реки. На его счастье попалась небольшая запруда, где вода не напоминала кипящий котел, а тихо струилась вдоль берега. Джек, недолго думая, разделся, плюхнулся в ледяную воду и стал тереть себя песком со дна, соскребая не только запах навоза, но и то унижение, которое он перенес от своего спасителя. В ход пошли рубашка и штаны, в которых он работал. И стирка и купание. Одновременно. Джек тер себя, скрежеща зубами от холода и боли, что вызывало его яростное омовение.

Сколько прошло времени, Джек не знал. Вылез на берег озябший. С трудом раскрыв вою котомку, он достал огниво, собрал несколько веточек и листьев у куста, разложил костерок. Трясущимися руками зажег огонь. Дым? Плевать. Тепло нужнее. Костерок разгорелся. Джек подбросил немного сухостоя. Стало теплее. Он разложил вокруг костра мокрую одежку, сам стал собирать дрова. Благо кустов хватало. Когда солнце поднялось довольно высоко, Джек уже затаптывал костерок. Чист. Сух. Но голоден. А у деда обед… кусок сала дали бы. Но делать него. Надо идти. На сервер. Река как раз, и течет с севера. Значит и надо идти против течения. Судьба улыбнется, будет и хлеб, будет и кров.

Джек шел вдоль реки, раздвигая кусты, и обходя завалы. Неожиданно он понял, что идет по еле заметной тропке. Куда она ведет? Может свернуть? А, была не была! Вперёд, по тропе! А то уже ЖРАТЬ хочется…

Тропинка затерялась где-то среди камней. Он вышел к небольшой горе, и увидел открытый вход в пещеру. Низковатый конечно, но можно пройти, слегка наклонив голову. Так Джек и сделал.

Внутри пещеры, прорубленной в песчанике, оказалось довольно сухо. Через несколько поворотов, перед ним открылась небольшая комната, освещенная светильниками. Судя по копоти, жировые. Стол, заваленный всяким пергаментами, свернутыми, развернутыми. Тут же стояли баночки с чернилами. Кисточки, стилусы. Явно какой-то ученый отшельник. Чисто подметенный пол. Широкая лавка стояла у очага, где над небольшим огнем, висел котелок. На лавке стояла тарелка и кружка. Джек подскочил к еде. Кусок хлеба, сушеное мясо и полкружки воды. Но Джек не заметил, как это все проглотил, и опять высматривал, где бы чего найти съестного.

– Голоден? – раздался за спиной слегка картавый голос. Джек резко повернулся. В проеме входа в комнату стоял… гоблин. Странный какой-то гоблин. Невысокий. Длинный, крючкообразный нос. Светло-серая кожа. Слегка заостренные уши. Лысый череп и… шарф вокруг шеи. Одет он был в грубую тунику, перевязанную в поясе яркой красной лентой.

– Не бойся, – прокартавил гоблин, – я мирррный.

Джек молчал, настороженно всматриваясь в собеседника. По все видимости, хозяина пещеры.

– Я, понимаю,– усмехнулся гоблин. – это стр-ранно. Гоблин, и вдруг говор-рит на вашем языке. Это, пожалуй, более удивительно, чем танцующий тролль. А?

– Видел я танцующего тролля, – неожиданно для себя сказал Джек.

– Прравгда? – удивился гоблин,– и как это смотрррелось?

– Впечатляет, – вспомнил Джек внучка.

– Интеррресно, где это Вы его видели?

– Да, было место, – пожал плечами Джек.

– И гоблинов говорррящих встречали?

– Нет. Ни говорящих, никаких. Впервые вижу. Но наслышан.

– Небось, мол такие тупые, безжалостные убийцы, крррикливые и вонючие уррродцы… В общем самая что ни на есть ошибгка приррроды?

– Типа того. Без обид, – добавил Джек, на всякий случай.

–Да уж, – вздохнул гоблин, – Стеррреотипы. Я этого не видел, но я это осуждаю и прррезираю. Так же как все.

– Вы с этим не согласны?– спросил Джек, стараясь незаметно, приблизится к двери.

– Конечно, нет. – Вскинулся гоблин, и продолжил еще более картавым голосом. – Все пррривыкгли считать нас изгоями и отррребьем. А между прррочим, мы одна из самых дррревгних рас в Мире… В самых дррревгних мифах и балладах, упоминается наш нарррод. Правгда, всегда в негативном свете. Но так уж устррроен Мир, что всяк норовит оставить след о себе как можно ярче и как можно героический, а врагов показать меррргзкими и тупыми … А все почему?

– Почему? – машинально спросил Джек, прикидывая, как проскочить между гоблином и выходом наружу.

– Грррамотность! – поднял тощую руку гоблин и потряс длинным пальцем, с закругленным на конце ногтем.

При виде этого ногтя, Джек невольно вздрогнул.

– А верррнее – письгменность. Как только какая раса научится письгменности, так сррразу начинает сочинять небылицы. Жили-были эльфы там или гномы какие. Добрррые – предобрррые. А на них напали гоблины. Злые прррезлые.… А кто пррроверит? Гоблины то писать не умеют! А у кого стилус в ррруках, у того и правгда.

– А что, гоблины добрые? – спросил Джек, удивившись горячности собеседника.

– А гномы? А эльфы? Или тррролли наконец? Они добрррые? Или злые? Откуда Вы это знаете? Вы их видели?

– Н-нет. Не приходилось.

– А они есть. Я Вас уверрряю, есть. Но, тем не менее, Вы судите о нас, по их рррассказкам, именуемым гордо: «Летопись ррода такого то».

Гоблин замолчал. Уставился в пол и что-то продолжал говорить, неслышно шевеля губами.

– Послушайте, уважаемый, – Джек пода голос, делая шаг к выходу.

– А? – вскинулся гоблин, удивленно смотря на Джека. А потом схватился за голову, – Ох, прррогстите меня прррогстите. Неуважение к гостю. Ох, позор на мою голову. Прроходите, пррошу Вас. Садитесь на лавку.

– Благодарю, но я спешу… – неуверенно начал Джек, с тоской поглядываю на выход.

– Глупости. Прроходите, будем ужинать. Тем более скорро ночь. Куда Вы на ночь глядя?

– Так я это…

– Бросьте. Без спрроса вошли в мой дом? Сам виноват. Вход откррытым оставил.

– Да-а, – как бы невзначай проговорил гоблин, – сейчас вход закрыт. До утра.

– До утра? – сердце у Джека упал куда-то к пяткам.

– Эх, давненько у меня не было… гостей. Забыл. Всё забыл. РРРРаагрешите прегставиться… Гулх. Гоблин. Имя такое. А Вас сударррь, как величать?

– Джек. Человек.

– Ну, вот и отлично. Будем ужинать.

– Чем? – Невольно выскочило у Джека?

– Ну, нагпримерр, мясом? – Джеку показалось, что Гулх хитро улыбнулся и подмигнул.

– Надеюсь, свежим? – решил пошутить Джек, от страха начиная сильно потеть.

– Конечно. Свежайшим, – открыто улыбнулся гоблин, демонстрирую острые зубы, – еще утром бегало.

Не переставая улыбаться, гоблин достал из-за спины сумку, которую раньше Джек не заметил. Запустил туда руку… и достал зайца.

– Вот. Вот наш ужин, – расхохотался Гулх, – Стеррреотипы, мой друг. Стеррреотипы. Надеюсь Вы еще с полчаса в состоянии потеррпеть, пока я прриготовлю этого зайца?

– Конечно, не беспокойтесь, – выдохнул Джек, невольно утирая выступивший пот на лбу.

– Вы уж, прррогстите, мой друг, мою шутку, с мясом. Ко мне действительно мало кто заходит. И я давно не видел никого. Ни людей. Ни гоблинов. Обычно я сижу здесь, в этой пещерре, и рработаю. А сегодня захотелось чем-то себя побаловать. А тут и Вы. Вы так забавно боялись, что мне стало интересно, что будет дальше.

Гулх говорил, при этом ловко разделал зайца. Снял с очага котел. Долил воды, кусками набросал (зачем нож с такими-то когтями) мясо. Достал какие-то глиняные горшочки, как Джек понял приправы, сыпанул пару щепоток. Достал овощи. Кстати уже все очищенные и тоже бросил в котел. Откуда-то появилась большая ложка, которой он начал помешивать варево, при этом, не переставая говорить. Джек уже привык к его говору, и не замечал картавости речи.

– А я уж и заскучал по обществу. Уж десять, а то и больше зим, заточил я себя в эту пещеру. Так как есть у меня идея. Нет. Не так. ИДЕЯ! Великая мечта все моей жизни. Я должен рассказать правду о своем народе. Без прикрас, но и без этих лживых выдумок разных грамотеев. Кто лучше гоблина знает историю гоблинов? Все считают нас тупыми. А откуда же тогда гоблинское оружие и гоблинские доспехи? И этим оружием не раз добывалась победа над эльфами. И гномам доставалось. И уж, простите мой друг, и людям тоже перепадало. А это значит, гоблины не только могли изготавливать оружие, но и умели его использовать. Это только дикие звери надеются на остроту своих зубов и клыков. Чтобы пользоваться оружием и побеждать в битвах, нужен разум. Вот вам и доказательство, что гоблины тоже разумная раса.

– Да, но легенды гласят, что гоблины очень жестокие воины. Во время войны они не щадят никого. Ни малого, ни старого. Да и еще, – разошелся Джек, – гоблины пожирают своих врагов. Сырыми и живыми.

– Да уж, – вздохнул Гулх, – из песен слов не выкинешь. И такое бывало. Я же обещал правдивую историю своего народа. Но с другой стороны, у вас разве не так? У вас, у людей? Вы не режете друг друга? Не травите ядами? Не пытаете врагов? Не сжигаете живьем на кострах? Вы всегда миром добиваетесь того, чтобы жить дружно и счастливо?

– Да, Вы правы, – вздохнул Джек, вспоминаю свою миссию и как он в нее попал. – Погуби ближнего своего, ибо он сгубит тебя…

– От то-то же. Ладно. Подсаживайтесь к котлу. Как говорится, чем богаты. Держите ложку.

Джек недолго думая, схватил ложку, и с трудом сдерживая себя начал есть. Голод не тетка, знаете ли. И животу не прикажешь, не урчать, при виде готовящейся еды и ароматов свежеприготовленного мяса.