Хелен Расселл
Хюгге, или Уютное счастье по-датски. Как я целый год баловала себя «улитками», ужинала при свечах и читала на подоконнике

– Знаю! И это только начало! – воскликнул Лего-Мен. – Еще у них есть шоколадные булочки! А вон в том углу стойки лежат самые красивые…

– Так это была самая обычная булочка? – хлопнула я себя масляной ладонью по лбу. – Господи! К Пасхе мне придется покупать утягивающее белье!

– Забудь про детокс^[23] после Рождества, – заявила я после второй булочки. – Если датская жизнь именно такая, то нам будет тут хорошо. И неважно, что говорила Пернилле. Мы устроим себе хюгге, что бы это ни значило.

– Я до сих пор не понял, что это такое, – ответил Лего-Мен. – Но мне оно нравится. – И он отправил в рот вторую «улитку», чтобы закрепить результат.

Мы выползли из пекарни, загрузившись несколькими тысячами калорий, и отправились на встречу с агентом по поиску жилья. Нас встретила стройная женщина с выгоревшими светлыми волосами, собранными в обязательный скандинавский пучок. Под толстым пуховиком на ней были надеты черный кожаный пиджак и брюки, которые показались мне легковоспламеняющимися. Она уже договорилась о нескольких показах, чтобы мы могли посмотреть датские дома. Мы сразу поняли, что все они практически одинаковы: белые стены, некрашеные деревянные полы (причем теплые!) и отсутствие всякого хлама. И везде было очень тепло.

Ютландцы любят ходить по дому в футболках даже в январе. На пороге каждого дома мы разматывали шарфы и снимали пальто, но все равно покрывались пóтом, словно из зимней стужи попадали в тропическое бунгало. В Лондоне мы пять лет прожили в холодной эдвардианской^[24] квартире. В детстве нам постоянно твердили: «Если тебе холодно, надень еще один джемпер». Наша одежда напоминала кочан капусты. Центральное отопление считалось расточительной причудой.

– Слишком… жарко… – пробормотала я Лего-Мену, отплевываясь от шерсти с шарфа, когда мы раздевались во втором доме.

– Интересно почему? – муж оттянул воротник, чтобы выпустить жар тела, и протер запотевшие очки.

Я подумала, что датчане привыкли к жарким домам в силу исторических причин, ведь они живут в холодном климате. Чем холоднее климат, тем больше люди умеют приспосабливаться к нему. Возможно, умеренно прохладные, влажные британские зимы отучили нас бороться с холодом. Свои соображения я изложила Лего-Мену, но агент, услышав мои предположения, вмешалась в наш диалог.

– Дания славится своим центральным отоплением, – сказала дама. – У нас превосходные двери и окна, – она указала на двери и окна на случай, если мы не поняли, – с идеальной термоизоляцией. В Англии, как мне кажется, повсюду сквозняки, – она с отвращением поморщилась. – Датчане этого не любят.

Потом она объяснила, что в системах отопления используется тепло, выделяемое при сжигании мусора, ветряные генераторы и энергия солнечных батарей. Практически в каждом доме Ютландии имеются теплые деревянные полы.

– Это эффективная энергосберегающая система, так что вам не придется отключать отопление!

Я не была уверена, что подобный подход к энергопотреблению можно назвать эффективным, но энтузиазм агента произвел на меня впечатление.

В каждом доме, куда приходили, мы видели безупречный порядок. Обстановка была минималистической, но с массой интересных и стильных деталей. Одна хозяйка, в доме которой царила настоящая дзен-атмосфера, с безукоризненно чистыми рабочими поверхностями, с гордостью распахнула все кухонные ящики, чтобы продемонстрировать в действии плавный механизм открывания. Я заметила, что кухонная утварь и столовые приборы разложены в таком же идеальном порядке, как и все остальное в доме.

– Это ненормально! – прошипела я на ухо мужу, когда мы переходили в другую комнату.

На английской кухне невозможно было открыть ни одного шкафчика, не прикрыв заранее лицо свободной рукой, потому что отовсюду что-то сыпалось. Сломанные ящики скрипели так зловеще, что казалось, они только и ждут удобного момента, чтобы обрушиться на того, кто посягнет на их покой. Но в этом доме все выглядело идеально и находилось в полном порядке.

– Скажите, – спросила я у агента, – ведь эти люди сдают жилье, верно? У них нет причины устраивать генеральную уборку перед приходом посетителей?

Дама-агент удивилась наивному вопросу.

– Уборка? Перед приходом посетителей? Разве британцы так поступают? – В ее голосе звучало явное осуждение нашего образа жизни. – У датчан в доме порядок всегда.

Мне сразу же захотелось оправдаться и сказать, что мы тоже пытаемся так поступать, чтобы она не подумала, будто у себя дома мы размазываем грязь по стенам ради забавы. Лего-Мен, почувствовав мое раздражение, положил руку мне на плечо, желая предотвратить возможную битву.

Дама-агент также сказала, что перед входом в датский дом принято снимать обувь. Вся обувь должна аккуратно стоять на специальной полке у дверей.

– Чтобы грязь и пыль с улицы не проникали в дом, – пояснила она Лего-Мену, решив не обращаться к его неряхе-жене.

Очень скоро стало ясно, что чистота – отличительная особенность датского образа жизни. Элегантные, простые, идеально чистые интерьеры мы встречали повсюду. Подвешенные на стене унитазы со скрытыми за фальшпанелями бачками, множество встроенных шкафов и освещение, достойное художественной галереи. Однако нигде не было видно ванн. Дама-агент сказала, что в Дании все избавились от ванн лет десять назад, заменив их более современным устройством. («Кроме того, душ гораздо гигиеничнее», – добавила она.) Похоже, в моем проекте «Счастье» появились новые вопросы.

Как датчане могут быть счастливыми без ванн? Лего-Мен с пониманием отнесся к моим страданиям и пообещал, что мы обязательно закажем по Интернету ванну на ножках в стиле «аббатства Даунтон». Он уже внес ванну в список покупок для обустройства нового датского дома.

В конце первого дня большой домовой охоты я задумалась: не является ли такое стремление к чистому, просторному, элегантному дому с дизайнерским интерьером частью общепризнанного высокого стандарта жизни в Дании? Мне захотелось узнать побольше, и я обратилась к Анне-Луизе Зоммер, директору датского музея дизайна. Она изучала обусловленность дизайна интерьера культурными традициями, национальной идентичностью и идеологией. У Анны-Луизы на этот счет есть несколько любопытных теорий.

– Дания – страна дизайна, – сказала она. – И это играет важную роль в нашем мировосприятии счастья.

Анна-Луиза объяснила мне, какое влияние на датскую эстетику оказала немецкая школа Баухаус^[25]. Качественный дизайн стал датской традицией еще в 1920-е годы.

– В то время Дания переживала экономический спад. Возникли серьезные социальные проблемы, но правительство страны все же решило отдать приоритет дизайну. Было ясно, насколько велика роль дизайна для ощущения благополучия и счастья.

Датчане явно опередили время. В 2011 году ученые из лондонского Университетского колледжа исследовали этот феномен. Они научно доказали, что любование красотой делает человека счастливее, поскольку стимулирует выработку допамина. («Прямо как булочки!» – подумала я.) Как показало исследование, произведения искусства и дизайна стимулируют ту же мозговую активность, что и состояние влюбленности, но датчане пришли к этому выводу девяносто лет назад.

– Молодому социал-демократическому правительству было важно преподнести профессиональный дизайн как часть плана по возрождению страны, – пояснила Анна-Луиза.

Больших успехов добились наши талантливые дизайнеры: архитектор и дизайнер Арне Якобсен (это он придумал кресло-яйцо); Поуль Хеннингсен, настоящая легенда в мире освещения; а также мебельщики Ханс Вегнер и Финн Юль. Они сделали себе имя на родине и познакомили с образчиками датского дизайна весь мир. Я спросила, осознают ли рядовые датчане, каких успехов добилась их страна в области дизайна. Анна-Луиза на минуту задумалась.

– Если вы станете расспрашивать об этом прохожих, то вам вряд ли попадется человек, серьезно размышляющий о культуре и дизайне, поскольку людям это просто не нужно. Ощущение красоты давно стало неотъемлемой частью нашего сознания. Мы привыкли к красивой среде, – сказала она. – Это воспитывается с первых дней жизни. Когда дети приходят в школу, их окружают красивая архитектура и мебель. С самого раннего возраста они понимают, что функциональный и в то же время красивый дизайн очень важен для качества жизни. Потом дети вырастают и приходят на работу в офисы и общественные пространства. Большинство датчан работает в добротной среде, где функциональность сочетается с эстетикой.

Я понимала, что хочет сказать Анна-Луиза. Общественные пространства, которые я видела, поражали мое воображение и прекрасной архитектурой, и причудливым дизайном (вспомнить хотя бы фонтан с порнографическими пони).

– Конечно, большую роль в этом играет погода, – добавила Анна-Луиза. – На протяжении долгой зимы мы много времени проводим в помещении, поэтому готовы вкладывать средства в отделку окружающего пространства. Коль скоро мы так много времени проводим в стенах дома, он должен быть красивым!

И что, дизайнерский интерьер действительно делает датчан счастливыми? Анна-Луиза в этом убеждена:

– По-моему, между эстетической средой и мировосприятием человека есть прямая связь.

Сама она весь день проводит в музее, в окружении шедевров. Это делает Анну-Луизу счастливой. И как же она оценивает уровень своего счастья?

– Я бы сказала, на «девятку», – ответила Анна-Луиза и уточнила: – Впрочем, затрудняюсь сказать, что могло бы сделать меня счастливее. Так что, скорее «десятка»!

Нацелившись создать счастливый дом с датским дизайном, мы должны были решить, какое из предложений суровой дамы-агента следует нам принять. В конце концов нам удалось сократить список до двух вариантов: квартира в «большом городе» возле фонтана с порнографическими пони (мой фаворит) и домик у моря (выбор Лего-Мена), расположенный в квартале старых домов из красного кирпича (по словам агента, раньше там находилась больница).

Лего-Мену нравится жить за городом. Его манят просторы, где почти нет людей. Впрочем, это неудивительно для человека, который вырос в сельской местности Шотландии и Йоркшира. Однако мое представление о слиянии с природой сводилось к прогулке вдоль реки в Хаммерсмите. Естественно, принять взаимоприемлемое решение оказалось для нас непростой задачей.

– Жизнь здесь не должна походить на лондонскую, – заявил Лего-Мен. – Какой смысл жить в городе, который больше напоминает деревню в сравнении с мировой столицей, где мы прежде жили? (Простите меня, ютландцы!) Мы должны воспользоваться представившимися нам возможностями и поселиться у моря!

«Конечно, ему хорошо рассуждать, – думала я. – Он целый день будет проводить в офисе, а я – сидеть дома за компьютером. Единственной моей компанией будут собака и волны!»

Мы мечтали со временем поселиться на морском побережье. Но я считала, что это произойдет, когда:

а) нам будет лет по сто и б) посчастливится найти уютный домик с террасой рядом с изысканным кафе и пекарней в Брайтоне или Хоуве. Солнце здесь будет светить всегда, и у нас будет множество гостей. Никогда в жизни не думала, что наш дом у моря окажется бывшей больницей в датской глубинке, да еще зимой!

Лего-Мену все же удалось убедить меня. Или умаслить обещанием бесперебойно снабжать меня булочками. Или напоить, а может, обаять… Во всяком случае, на следующее утро я обнаружила, что мы пришли к согласию. А еще мы получили электронное письмо от транспортной компании, в котором сообщалось, что все наше имущество будет доставлено в Стиксвилль-на-Море в следующий вторник.

Четыре могучих викинга выгрузили 132 коробки из контейнера. Они сняли обувь и расстелили коврики, чтобы не повредить деревянные полы во время распаковки нашего багажа. Кстати, викинги очень живо все обсуждали. Вот такой разговор я услышала возле моей вазы:

– Мне нравится. А другая не очень.

Картину обсуждали более загадочно:

– Она дорогая?

– Нет.

– Хорошо.

Коробки мы нумеровали в соответствии с тем, в какой комнате они были собраны. Я с удовольствием посмотрела на коробки с надписью «Платья леди Расселл», в которых находится мой лондонский гардероб. (Надеюсь, в будущем ко мне чаще будут обращаться именно так.) Эти коробки викинги любезно перенесли в спальню. Однако впоследствии обнаружилось, что они не столь деликатно обошлись с содержимым моего бельевого ящика, а мой любимый кружевной бюстгальтер темно-синего цвета вообще пропал. Впрочем, если забыть о пропаже белья, то грузчики оказались самыми вежливыми, воспитанными, образованными и аккуратными из всех, каких нам только довелось повидать. Они задавали нам массу вопросов о политике коалиции, а также их интересовало, что мы думаем о прическе Дэвида Кэмерона (как выяснилось, его прическа забавляет датчан) и как относимся к Евросоюзу.

Когда грузчики ушли, мы решили больше узнать о состоянии политики Евросоюза, чтобы в дальнейшем достойно поддержать разговор на эту тему. А потом мы начали разбирать наши вещи и подыскивать им новое место. И тут я с ужасом поняла, какое все грязное.

– Как ты думаешь, все перепачкалось во время перевозки? – с надеждой спросила я, пытаясь стереть въевшуюся серую грязь с нашего белого книжного шкафа.

– Возможно, – скептически ответил Лего-Мен. – А может быть, это из-за того, что в Лондоне мы жили на первом этаже и просто не замечали этой грязи.

Я посчитала свою версию более предпочтительной, и мы начали оттирать самые заметные пятна, гадая, удастся ли нам приблизиться к стандарту датского дома. Через несколько часов уборки мебель стала немного чище, но нам явно не хватало декора, и интерьер нового дома казался незавершенным. Выяснилось, что в квартире в центре Лондона помещается мебели ровно в два раза меньше, чем в обычном датском доме.

В три часа стало смеркаться, и мы погрузились в темноту. Дело в том, что, когда прежние жильцы покидают дом, они забирают с собой не только лампочки, но и всю электрику. Я не увидела нигде ни одной розетки и не знала, как нам жить с оголенными проводами, торчащими из разных мест.

При свете фонарика мы выпили чаю и вынужденно отправились за покупками. Лего-Мен был в восторге. Для рукодельного йоркширца нет большего удовольствия, чем заняться отделкой интерьера. Несколько лет он утаивал правду, позволяя всем знакомым думать, что подписка на журнал “Livingetc” и наша красивая квартира – это целиком моя заслуга. В конце концов он вышел из подполья и признался в своей тайной страсти, а сейчас надеялся, что год жизни по-датски позволит ему в полной мере выразить себя, и он с гордостью сможет стильно осветить наш новый дом. Скандинавская эстетика давно его привлекала, и он решил, что заполнит наше жилище дорогими дизайнерскими штучками.

Запал Лего-Мена встревожил меня: если позволить ему разойтись, на «улитки» денег уже не останется. Поэтому я позвонила дизайнеру по интерьерам и решила посоветоваться, что именно нужно купить, чтобы в нашем доме можно было предаваться хюгге.

Шарлотта Равнхольт работает в крупнейшем журнале интерьеров “Bo Bedre”. Она предложила простое решение.

– Не нужно сразу же покупать массу вещей, чтобы дом выглядел по-датски, – сказала она. – Лучше всего начать с нескольких базовых предметов и дополнить их тем, что у вас уже есть.

Это вселяло надежду. Так что же нам нужно в первую очередь?

– В датских домах всегда много натуральных материалов – дерева и кожи. И еще у нас много светильников. В остальном мире люстру обычно размещают по центру комнаты, но мы прокладываем проводку таким образом, чтобы осветить различные зоны помещения. Так мы создаем световые пятна и выделяем зоны хюг-ге – зоны уюта. У нас есть подвесные, напольные и настольные светильники – вот об этом и подумайте в первую очередь.

Ее рекомендации я записала на клочке бумаги. Лего-Мен пытался послушать наш разговор, но это вышло неудачно: он придвинулся так близко, что мне пришлось отстраниться. И лишь закончив телефонный разговор, смогла сделать запись в блокноте: «Нам нужно начать с НЕСКОЛЬКИХ БАЗОВЫХ ПРЕДМЕТОВ».

Отложив ручку, я попыталась сосредоточиться на рекомендации Шарлотты. Но, заглянув в блокнот, увидела, что Лего-Мен нарисовал рядом с моей записью хмурый смайлик. А потом он отправился бродить по дому, выискивая способы потратить деньги, которых у нас еще не было, на вещи, которые нам вовсе не нужны, для дома, который нам не принадлежит.

Я спросила у Шарлотты, что такое хюгге, и она ответила, что в датских домах на диванах всегда лежат покрывала или одеяла для дополнительного уюта и множество подушек.

– У датчан даже есть деление на зимние и летние подушки, – сказала Шарлотта. – Выбор подушек огромен: когда у семьи мало денег и купить новую мебель не получается, можно потратить 500 крон на красивую подушку – она сразу придаст комнате яркий акцент.

Платить 50 фунтов или 90 долларов за подушку? Идея показалась мне довольно странной. Я уже начала подумывать, что слишком бедна для этой суперстильной страны.

– Значит, обычные датчане тратят на декор домов много денег?

– Да, действительно, дизайн интерьера стоит в нашем бюджете на первом месте, – подтвердила Шарлотта. – До финансового кризиса в пересчете на душу населения мы тратили на мебель больше всех в мире. Кроме того, датчане ценят добротный дизайн, мастерство и качество. Мы готовы покупать такие вещи, которые прослужат нам много лет, и их можно будет передать нашим детям.

Она снова назвала известных датских дизайнеров – Арне Якобсена, Финна Юля, Поуля Хеннингсена. Я уже была знакома с этими именами из разговора с Анной-Луизой и по тем журналам, которыми увлекался мой муж. Узнать их творения с первого взгляда или выбрать светильник Поуля Хеннингсена в ряду подобных товаров мне пока не удавалось, но датчане, по словам Шарлотты, прекрасно разбираются в творчестве своих дизайнеров.

– В Дании всем известно, кто такой Арне Якобсен и что он делает, – сказала она. – Это выходит за узкие рамки знатоков дизайна.

То обстоятельство, что дизайн является частью национального самосознания датчан, помогло мне понять, почему увиденные нами дома выглядели так, словно только что сошли со страниц модных журналов. Светильники Поуля Хеннингсена здесь настолько популярны, что в половине датских домов есть хотя бы одна такая лампа.

– Люди с удовольствием поддерживают отечественные бренды, – объяснила Шарлотта. – Они хотят иметь вещи, сделанные в их стране. Мы гордимся нашим дизайном и ценим его, поэтому с удовольствием тратим на него деньги. С 1960-х годов, когда все больше датчан начали приобретать собственные дома, а работать стали не только мужчины, но и женщины, мы смогли позволить себе тратить больше средств на разработку дизайна и покупку мебели.

Понимая, что Лего-Мен внимательно слушает наш разговор и уже мысленно прикидывает, как пустить в ход нашу английскую кредитную карту для экстренных платежей, я попросила Шарлотту посоветовать нам пять основных элементов датского дизайна, которые удовлетворят моего домашнего скандофила и помогут нам воссоздать атмосферу хюгге. Шарлотта с энтузиазмом взялась за эту непростую задачу.

– Я бы начала с покупки хорошего деревянного стола, за которым вы будете каждый день обедать и ужинать, разговаривать и отдыхать, – сказала она. Я уже приготовилась сказать о дубовом столе на шесть персон, который мы привезли с собой, как она добавила: – В Дании столы обычно продаются с восемью стульями, чтобы можно было принять много народу.

Ну надо же! Оказывается, мы недостаточно общительны! Я записала на листочке: «Еще два стула и, возможно, стол побольше». Глаза Лего-Мена загорелись.

– Затем я купила бы кресло ручной работы Арне Якобсена, Ханса Вегнера или Борге Могенсена, – продолжила Шарлотта. – Вашему датскому дому также потребуется дизайнерская лампа от Поуля Хеннингсена или Арне Якобсена. Ну и, конечно, подсвечник «Кубус», типично датская вещь. Такие подсвечники есть во многих домах. Наконец, я бы посоветовала вам купить тарелки Royal Copenhagen^[26].

Поглядев на нашу белую посуду из ИКЕА, разложенную возле посудомоечной машины, я поняла, что нам есть над чем работать.

– Отлично, – жизнерадостно ответила я, решив отойти от стиля ИКЕА в новом доме. – И что, все эти дизайнерские вещи действительно делают датчан счастливее?

Лего-Мен уже одевался и сейчас разыскивал ключи от машины, чтобы начать свою ритейл-терапию.

– Думаю, да, – ответила Шарлотта. – Когда мы окружаем себя добротными дизайнерскими изделиями, интерьер начинает оказывать влияние на наше настроение. Когда вокруг красиво, на душе становится уютно и тепло. Да, это делает нас счастливее.

Я спросила, а счастлива ли она сама.

– Конечно! Я бы сказала девять баллов из десяти – всегда есть место для чего-то большего…

– Например? – не удержалась я от вопроса.

– Это личное, – сдержанно сказала Шарлотта. Я испугалась, что невольно вторглась в личное пространство, но она все же ответила: – Мне бы хотелось жить у океана… А еще, чтобы мой бойфренд сделал мне предложение. Тогда была бы твердая «десятка»!

Поблагодарив Шарлотту, я попрощалась, а потом взглянула на мужа, который уже натягивал ботинки. Его контрастный силуэт вырисовывался на фоне живописной панорамы идеального заката над морем. Может, стоит начать проект «Счастье» с большей благодарности за то, что у меня уже есть? – подумала я. Но тут Лего-Мен написал на стикере: «ПОСПЕШИ!» – и приклеил листочек мне на лоб. Это вернуло меня к действительности, и я сразу вспомнила, что следующие двенадцать месяцев мне придется убирать с постели оставленные им влажные полотенца, ругаться из-за его нежелания класть грязное белье в корзину и так далее, и тому подобное. И махнув рукой, взяла пальто и отправилась вслед за мужем.

Это был День Великих Покупок – именно так, с прописной буквы, несмотря на предупреждения банковского клерка по имени Аллан. Покупки определенно сделали Лего-Мена счастливым. А когда разместил все купленное, он почувствовал себя еще счастливее. За несколько дней наше жилище стало больше напоминать обжитой дом. Я тоже старалась настроиться на позитивный лад, но в моем собственном проекте под названием «Поллианна»^[27] явно имелись недоработки.

Первый датский промах я совершила, когда бросила бумагу не в тот мусорный бак. Из-за этого инцидента мне пришлось познакомиться с нашими новыми соседями.

В понедельник в восемь утра два бородатых джентльмена позвонили в наш дом. Я еще не оделась и даже не успела включить кофеварку, и уж тем более не была готова к приходу визитеров. Но два бородача проявляли настойчивость. Они звонили в дверь до тех пор, пока я не открыла, – в доме были огромные панорамные окна, и спрятаться было негде. Дяди в анораках и совсем нескандинавского вида очках быстро заговорили по-датски. Я с трудом смогла объяснить, что еще не успела освоить их замечательный язык.

Постепенно они успокоились. Мистер Бородач I на ломаном английском сообщил, что соседи заметили, что в одном из баков мусора накопилось больше, чем обычно. Поэтому они решили проверить, в чем причина.

Мистер Бородач II предъявил мне магазинный чек на имя Лего-Мена в качестве доказательства. Сама мысль, что мои новые соседи рылись в нашем мусорном баке (правда, потом выяснилось, в их баке), поразила меня до глубины души. Взяв себя в руки, я вежливо спросила, куда же следует выбрасывать бумагу. Они указали на такой же бак, стоявший немного левее.

Я пообещала исправиться. Тем не менее мне преподали бесплатный урок по раздельному сбору мусора. Как оказалось, датчане одержимы идеей переработки мусора. Почти девяносто процентов упаковочных материалов здесь перерабатывают. Бумагу, жестяные банки, бутылки, пищевые отходы и органический мусор бросают в разные баки. Сортировка мусора здесь доведена до уровня искусства, которым я пока не овладела, но уже начала над этим работать.

В местном супермаркете я заметила специальный автомат для приема бутылок, и мы решили его испытать. Нас ожидало настоящее лазерное шоу, сразившее нас наповал. Бутылку просканировали на предмет пригодности ее к повторному использованию, а затем волшебный автомат выплюнул ваучер, который гарантировал нам скидку в 20 центов при следующих покупках. Это вызвало у меня бурный восторг.

Об окружающей среде в Дании думают не только водители «приусов»^[28], любители конопли и хипстеры. Забота об окружающей среде здесь в порядке вещей, и только осознав этот естественный долг, можно стать полноправным членом датского общества. Вдохновленная рвением своих соседей, я начала собирать факты и обнаружила, что Дания стала первой страной в мире, где было создано министерство по охране окружающей среды^[29]. Это произошло в 1971 году.

Сегодня экологичная датская энергетика является одной из самых совершенных. Около 30 процентов электроэнергии вырабатывают ветряные установки. В 2013 году Дания была удостоена престижной премии Всемирного фонда дикой природы «Дар Земле». Премия была присуждена за достижения в области использования возобновляемых источников энергии и заботу о климате. ООН признала Данию самой ответственной страной в сфере экологической безопасности. Последние два года Дания оказывалась в числе лидеров по индексу борьбы с изменением климата. Датское правительство поставило своей целью к 2020 году сократить выбросы углекислого газа в атмосферу на 40 процентов, а к 2050 году превратить страну в безотходное производство. В то время как большинство стран пренебрегает своими обязательствами по защите окружающей среды, датчане ставят перед собой все более масштабные цели и уверенно идут к их достижению.

Все это произвело на меня глубочайшее впечатление. Я решила неукоснительно исполнять свой долг по раздельному сбору мусора, чтобы в будущем могла по праву гордиться собой. Когда господа Бородачи через неделю снова пришли ко мне, чтобы удостовериться, что банки лежат в нужных баках, с чувством собственного достоинства я сообщила им о своих успехах. Они доброжелательно кивнули в знак признания моего экологического крещения и тотчас ретировались.

За исключением этого случая с нами никто не общался. Если я ожидала, что жители самой счастливой страны мира окажутся коммуникабельными, то просчиталась.

Я скучала по Лондону, мне не хватало его гама. Раньше я работала под шум двигателей «боингов», взлетавших из аэропорта Хитроу, под вой сирены полицейских машин, прокладывающих себе путь по лондонским улицам. Теперь же слышала исключительно пение птиц или тарахтение тракторов, либо вообще стояла тишина, что было еще хуже. Вокруг было так тихо и спокойно, что единственный звук – звон в ушах: тиннит^[30] я заработала еще в юности, когда увлекалась тяжелым роком.

Из Англии наконец доставили нашего пса, но его так напугали олени, зайцы и лисицы, постоянно забегавшие к нам в садик, что он сразу же забился в прачечную. Там он скулил и выл, и успокоить его могла только стирка полного цикла с долгим отжимом. В конце концов он привык, правда, потом мы три ночи подряд не спали, потому что он гонял сов.

Я скучала по своим друзьям. Неожиданно обнаружилось, что пожаловаться на сов по Skype или в Facebook совсем не так весело, как посетовать на них за бокалом вина. Конечно, я была готова к тому, что придется все начинать с нуля. Мы убеждали себя, что это нас раскрепостит, заставит испытать нечто неизведанное, познакомит с новыми людьми и расширит горизонты. Но на деле все оказалось гораздо прозаичнее. Мы сидели в своем доме одни-одинешеньки и не знали, как нам влиться в датскую социальную жизнь.

– Население Дании равно населению Южного Лондона, – сказала я Лего-Мену. – Мы ограничены зоной радиусом примерно в 20 километров. Если сузить эту зону до тех, кто носил брекеты не более двадцати лет назад, то количество потенциальных людей, которые могут нам по-настоящему понравиться, станет еще меньше. Иными словами, коли пруд знакомств так невелик, то мы не обязаны любить всех, кто в нем обитает.

– Верно, – как-то неуверенно согласился Лего-Мен. Я дала ему возможность осмыслить сказанное мной, чтобы он ободрил и сказал, что все будет хорошо. Однако он этого не сделал. Вместо этого он заявил:

– Нужно еще учитывать и то, что мы сами можем не понравиться им. У них и без нас предостаточно друзей, как было у нас дома.

Класс! Теперь я почувствовала себя намного лучше!

– Все будет хорошо, – наконец успокоил меня Лего-Мен, придвигаясь ко мне и обнимая за плечи. – Нам просто нужно более основательно здесь устроиться. Тебе надо выходить и больше встречаться с людьми.

Разумеется, он был прав. Работа на дому и общение через Skype и FaceTime девушкам не идет на пользу. Но в Стиксвилле-на-Море неважно работал общественный транспорт – автобусы и электрички ходили крайне редко. Так как Лего-Мен добирался на работу на нашем единственном личном транспорте, арендованном Лего-мобиле, мне приходилось мерзнуть на остановках, кляня общественный транспорт. Я решила, настало время купить собственную машину.

Поскольку я приехала из Англии, то для меня это было довольно просто осуществить. Тем же, кто перебирается в Данию из стран, не входящих в Евросоюз, придется сдавать экзамены, прежде чем им будет позволено ездить по датским дорогам.

В 2013 году вступил в действие закон, согласно которому автомобилисты, прибывшие из стран, где уровень безопасности на дорогах сопоставим с Данией, могут просто обменять свои водительские права. Но есть определенные ограничения. Водительское удостоверение должно быть выдано после достижения человеком 18-летнего возраста (это отсекает большинство молодых американцев, которые получают права уже в шестнадцать лет). Кроме того, водители не должны иметь правонарушений за последние пять лет.

Как и все в Дании, содержание автомобиля обходится здесь очень дорого. За новые машины взимается налог с продаж в размере 180 процентов, то есть стоимость машины возрастает в три раза. Это означает, что простенький хетчбэк, который в Англии стоил бы 10 тысяч фунтов (или 17 тысяч долларов), в Дании стоит 30 тысяч фунтов (50 тысяч долларов). Так же взлетает цена и на подержанные машины.

– Поэтому датчане ездят в спичечных коробках? – спросила я у Лего-Мена, когда рассказывала ему о новых неприятных открытиях.

– Думаю, да. Ты по-прежнему хочешь выезжать? Ну, то есть купить машину?

– Конечно, – отрезала я. Правда, я не была полностью уверена в своем решении, тем не менее считала, что взрослая женщина просто обязана справиться с подобной проблемой. Собравшись с духом, я отправилась в ближайший автосалон. Обнаружив, что перелет в Лондон стоит дешевле, чем 20-минутная поездка на такси в Ютландии, решила воспользоваться автобусом и уже через два часа в целости и сохранности добралась до салона. Там я была вознаграждена ароматами кожзаменителя, освежителей воздуха и дешевых лосьонов после бритья. Доступный мне ценовой порог ограничил мой выбор всего двумя моделями. Первая оказалась поцарапанной жестяной банкой на колесах; она выглядела и пахла так, словно в ней жило семейство уличных кошек, которое к тому же использовало салон авто в качестве туалета.