Рафаэль Май
Парк

– Я пытаюсь получить право на реализацию проекта уже третий раз, и сейчас все, что мне необходимо сделать, – убрать эти чертовы недочеты. От качества проработки замечаний Совета зависит результат моей работы, – она ругалась.

– Я неудачно презентовала семь вариантов проекта, прежде чем утвердили восьмой, – успокаивала подругу Ким.

– Но ты реализовала уже четыре и все это за семь лет.

– Но сколько неудач я потерпела. Я выносила на обсуждение Совету девятнадцать проектов. Только представь себе! Девятнадцать! – Ким сама недоумевала над цифрой. – Я скажу, неудачи здорово бьют по самооценке и силе воли. Да и в целом неблаготворно влияют на настроение…

– Я завидую твоей стойкости.

– Именно за нее я получила привилегированное право на посещение Парка, – Ким поделилась новостью, которая стала известна ей самой всего несколько часов назад.

– Ты шутишь?!

– Нет! Сегодня утром мне вручили электронный билет на 29 сентября, – Ким достала его из подарочной коробки.

– Как это здорово!

– Да уж. Я всю жизнь училась космическому ландшафтному дизайну, сначала у своих родителей, затем в университете, потом на специальных курсах переподготовки и повышения квалификации, – рассказывала Ким, рассматривая свой билет. – Я дизайнер в пятнадцатом поколении. В пятнадцатом! Вся моя семья посвятила свою жизнь работе над строительством и обустройством Парка. Нам принадлежит дизайн одной стационарной гавани и трех блуждающих. Жаль, что только одна я смогу увидеть то, что строили мы почти десять веков.

– Так ты будешь в числе первой космической десятки?

– Да, но на самом деле все немного не так, как муссируется в СМИ. Мы будем первые, кто отправится в Парк, но не единственные. Следом за нами через каждые шестьдесят минут будут точно также отправлять последующих посетителей. Всего за сутки в Парк отправят двести сорок человек. А с каждым днем интервал между отправкой будет только сокращаться, а значит, и количество посетителей будет только увеличиваться.

– То есть ты в первой, но не в единственной десятке?

– Именно так. Но даже если я была бы в последней десятке, я все равно была бы счастлива.

– И как долго вы будете в Парке?

– Мне сказали, что мы отправляемся по четырехмесячному маршруту.

– И что за маршрут?

– Пока не имею понятия, – радостная Ким закрыла проектный альбом. – Через неделю начнется плановый инструктаж, и тогда я все узнаю.

– Как бы я хотела оказаться на твоем месте, – подруга расстроилась. – А ты единственная, кто получила пропуск в Парк?

– Нет, еще несколько человек.

– А по какому принципу отбирали?

– По количеству реализованных в парке идей дизайнеров, по стажу работы и преданности компании, как они сказали. Я попала под все критерии.

– А я пролетаю мимо по всем пунктам, – подруга покачала головой. – Да и эта чертова система снабжения гавани не дает возможность установить искусственные фильтры света.

– Не переживай. Ты всего-то работаешь два года. У тебя все впереди, – успокоила ее Ким. – А по поводу искусственных фильтров света, могу посоветовать использовать имитаторы структур, там есть и те, которые могут создать иллюзию определенного света или цветов.

– Точно, об этом я даже как-то не подумала, – коллега снова с головой погрузилась в работу.

Ким рассматривала свой электронный билет, а потом, отложив его, наклеила в альбом последние чертежи, сделанные вручную.

– Вот и все, – сказала он. – Собрание работ пятнадцати поколений моей семьи готово.

– Ты что-то сказала? – спросила подруга, которая ухватила конец фразы.

– Нет, ничего.

– О, боже, ты, наверное, единственный дизайнер из всех, кто до сих пор использует карандаши, ручки и бумагу, – она улыбнулась.

– Да, в современных музеях до сих пор висят полотна, созданные на бумаге. И пока нет ни одного музея, в котором были бы представлены электронные проекции произведений искусства.

– Это все потому, что человечество в последнее тысячелетие было увлечено созданием Парка. Я слышала, что сорок семь процентов людей на Земле сейчас занято в сфере космического строительства и смежных отраслях. По-моему, это беспрецедентная цифра.

– Да, – безразлично ответила Ким и положила свой билет на альбом.

* * *

Рассел зашел в просторную гостиную, в которой так же, как и в его офисе, через панорамные окна можно было увидеть весь город. Он развязал галстук, расстегнул несколько первых пуговиц рубашки и снял платиновые запонки с манжет. Рухнув на огромный белый диван, он раскинул руки и смотрел на бар, который располагался прямо напротив него, думая, какой алкоголь выбрать себе под настроение. В глаза бросилась бутылка виски, которая стояла прямо на барной стойке, и почти пустой бокал с отпечатком розовой помады.

– Джесси! – окликнул он официантку, которая подошла, чтобы спросить, можно ли подавать ужин.

– Да, Мистер Стоун, – она догадалась, что сейчас получит выговор. Хозяин никогда ни за что не благодарил, ни о чем не спрашивал, ничем не интересовался, никогда не называл ее по имени. Она вообще не была уверена, что он знает ее имя, хотя она каждый день подавала ему и его жене завтрак, обед и ужин. Он был убежден, что хорошая прислуга не задает вопросы, она должна сама догадаться, когда и что нужно сделать, и со временем она к этому привыкла.

– Почему на барной стойке стоит бутылка, а я рядом грязный бокал? – спросил он. – Ты настолько занята, что у тебя не было времени убрать все это?

– Я не допила свой бокал! – в разговор вмешалась Доминик. – Джесси, ты свободна.

– Хорошо, когда допьешь, убери его сама. Я не люблю беспорядок в доме, и ты об этом знаешь, – произнес он равнодушно, словно обращался не к своей жене, а к уборщице или официантке.

– Я забыла. В этом доме все всё вылизывают до блеска! – она взяла бокал и демонстративно облизала отпечаток помады, который оставила на бокале. – Начиная с этого дурацкого бокала, заканчивая твоей задницей!

Рассел смотрел сквозь жену, державшей в руке газету, которую швырнула ему в лицо.

– «Мистер Рассел, а были ли случаи, когда вы кого-то покупали? – Да. Свою жену», – она процитировала фразу, которая стала заголовком к статье.

– И?

– Ты хочешь сказать, что ты меня купил?! – крикнула она, бросив бокал на глянцевый пол. – Простите, мистер Стоун. Я испортила ваш идеальный мраморный пол. Я вылижу его позднее, чтобы вы сейчас на нем не поскользнулись.

– А разве я что-то сказал не так?

– Ты шутишь?! – Доминик закипала, как чайник. – Я предала свое призвание, бросила карьеру, переехала в другой город ради тебя!

– Не стоит преувеличивать, – Рассел усмехнулся. – Ты бросила все не ради меня. А ради будущего изобилия.

– Да что ты несешь?!

– Если бы не было всех этих дорогих подарков, была бы ты здесь? – Рассел налил себе бокал виски. – Я ответ знаю, поэтому ответь прежде всего себе.

– Какой же ты идиот! – Доминик сорвала с шеи украшения и кинула ими в лицо мужу. – Меня покорил ты! Твои красивые, но, как оказалось, пустые жесты! Твоя уверенность, но не в себе, а своем желании быть со мной.

– Доминик, я тебя не понимаю. Раз я такое чудовище, почему ты до сих пор здесь. По твоим словам, ты влюбилась в одного человека, а теперь живешь с совершенно другим, – Рассел равнодушно потягивал свой виски. – Мой дом – это не золотая клетка. В нем всегда была, есть и будет дверь. Почему ты до сих пор здесь, если я такое чудовище?

– Наверное, потому что еще люблю тебя, – Доминик успокоилась и сбавила тон.

– Я думаю, это не любовь, а остатки привязанности, – Рассел тоже стал говорить тише.

– Ты хочешь сказать, что ты меня не любишь?

Он сделал еще один глоток виски, но бокал оказался пустым.

– Ответь мне, Рассел, – Доминик не унималась. – Ты любишь меня?

– Я устал, – он проигнорировал дважды заданный вопрос. – Завтра рано вставать. Причем не только мне, но и тебе. Завтра начинается инструктаж перед полетом. Поэтому давай закончим этот разговор.

– Я хочу знать.

– Ты знаешь.

– Я хочу услышать.

– А я хочу в душ, – Стоун стал на ходу расстегивать оставшиеся пуговицы.

– Прости, – Доминик бросилась к нему и обхватила шею. – Прости. Я просто не понимаю, как ты мог сказать такое про меня. Я, правда, не понимаю. Ты, наверное, сделал это на зло после той ссоры.

Стоун оторвал ее руки от своей шеи и посмотрел ей прямо в глаза. Она так надеялась, услышать хоть что-то, что могло помочь ей уснуть сегодняшней ночью, но он промолчал. И пройдя мимо нее, он словно ее растоптал.

Поднимаясь по лестнице, он вспомнил вечер, который изменил его жизнь. Он вспоминал его каждый раз, когда они с Доминик ссорились по пустякам или скандалили по-крупному. Он представлял, что на ее месте могла быть другая, но и он был бы тогда другим.

* * *

Нина сидела в украшенной огромными шарами детской комнате, в которой оставались нетронутыми разбросанные мягкие игрушки. На детском столике лежал тортик, украшенный девятью свечками, которые уже почти догорали.

Кругом было тихо, не так как должно быть на настоящем детском Дне рождения. Вместо именинника фотография мальчика с черной лентой. А единственный гость – мама, оплакивающая своего сына.

– Милая,– послышалось на пороге.

Нина повернулась и увидела свою мать.

– Ну, сколько ты можешь изводить себя? – спросила она. – Ведь уже два года прошло с тех пор, как Джима не стало.

– Лучше бы вместо него, была я, – сказала Нина сжатым от комка в горле голосом. – Я не могу смириться. Просто не могу. Пытаюсь каждый день принять факт, что его больше нет, но не могу.

– И не сможешь, если так будет продолжаться и дальше, – мама обняла ее и стала поглаживать по голове. – Ты должна отвлечься, должна снова вернуться к работе. Не ради славы, не ради признания или каких-то наград, а ради себя.

– Я потеряла себя, когда потеряла сына…

– Дорогая, я прошу тебя. Начни новую жизнь. Ты должна. Ты обязана это сделать. Ради него. Вспомни, каким он был. Всегда веселый, жизнерадостный. Он хотел жить. Но не смог. Потому на тебе двойная ответственность за то, чтобы прожить жизнь, которую у него отняли.

Нина молчала. Она знала, что мама была права.

– Я уже все решила, – наконец, она выдавила из себя.

– Что ты имеешь в виду? – мама испугалась, услышав эту фразу.

– Джим мечтал попасть в Парк. Он днями и ночами говорил об этом – за завтраком, обедом и ужином, во время прогулок и игр и даже перед сном. Фантазировал, каким он будет. Рисовал на картинках. У него есть даже целый альбом с картинками Парка, который он ни разу не видел и который так мечтал посетить, – Нина взяла с края кровати альбом для рисования и отдала его маме. – Он просил меня поклясться, что я куплю билеты на открытие, и мы непременно вместе туда пойдем. А когда он вырастет, то станет космонавтом или космическим инженером. Я купила билет.

– Что?

– Я купила билет в Парк на днях. 29 сентября я отправлюсь туда, чтобы сдержать свое обещание. А когда вернусь, я лично приберу комнату Джима. Раздам его игрушки нуждающимся деткам. И вернусь к работе.

– Как же я рада это слышать! – воскликнула мама. – Но почему ты раньше не сказала мне о своем намерении?

– Потому что я на днях купила билет, а решение приняла только что. Наверное, он мне подсказал.

Мама крепко прижала к себе дочь, и Нина в ее объятиях прекратилась в маленькую беззащитную девочку, которая всего лишь нуждалась в руках своей собственной матери.

– Давай я приготовлю нам что-нибудь, и мы с тобой перекусим, – предложила мама.

– Хорошо, – согласилась Нина.

– Поможешь мне?

– Я спущусь через пять минут…

Мать Нины вышла из детской спальни, оставив дверь открытой. В комнате, которая освещалась лишь девятью поздравительными свечками, стало немного светлей. Нина достала из кармана медальон и нажала кнопочку. Снова послышалось: «Мамочка, я тебя люблю». Мальчик поцеловал ее в щечку и обнял, после чего исчез. Она встала, подошла к столу и задула последние четыре не погасшие свечки, прошептав:

– С днем рождения, малыш. Я загадала желание вместо тебя. Надеюсь, ты не обидишься.

* * *

– Привет, привет всем, кто сейчас нас смотрит или слушает. Это Крис и Джастин!

Молодые люди стояли посередине большого пустого помещения с голыми стенами и, подбросив камеру в воздух, снимали видео.

– Мы снова рады приветствовать вас в нашем видеоблоге, – Крис импровизировал свою речь прямо на ходу, именно по этой причине говорил всегда он, а не Джастин, который и слова выдавить не мог, если не записал его до этого на бумаге и не заучил наизусть.

– Итак, вы спросите, что это за склад. А я уверен, вы подумали, что это именно какой-то бесхозный склад. Признаюсь честно, сначала мы тоже так решили. Но на самом деле это помещение намного приличней, чем может показаться сначала. Хотя бы по той причине, что здесь есть туалет, – Крис указал рукой на правый угол, в котором виднелась табличка с маленькими человечками. Камера сразу повернулась в ту сторону, в которую он указал, и сфокусировалась на двери.

– Но собственно, какого черта мы здесь делаем? Наверняка, спросите вы, – Крис продолжал сочинять на ходу. – А мы всего лишь два часа назад купили это помещение. И вы, между прочим, становитесь свидетелями исторического события, ведь именно здесь через четыре года… Джастин, через четыре? Все верно?

Камера навела объектив на Джастина, который одобрительно кивнул головой.

– Через четыре года здесь будет мощнейшая частная инновационно-научная лаборатория, которая направит ход развития жизни в совершенно другом, ранее неизвестном направлении. Поэтому вы, как и мы, сейчас находитесь у истоков новой науки, – Крис прикрыл рот рукой, чтобы камера не запечатлела ехидную улыбку, которую вызвали его же собственные слова. – В общем, если вы помните, мы выиграли премию «Голос поколения» и вот теперь пытаемся что-то сказать, но пока не совсем связно. А если без шуток, то мы с Джастином по возращении из Парка начнем здесь ремонт. Мы планируем построить лабораторию, в которой будем воссоздавать новые формы и виды жизни, альтернативные уже имеющимся, для решения задач, поставленных перед человечеством. Именно благодаря этой нашей с Джастином идее мы стали лауреатами премии и ко всему прочему заручились поддержкой спонсоров, которые уже профинансировали часть расходов на создание оборудования по индивидуальным проектным разработкам. Поэтому первой приобретенной нами станет главная единица оборудования, от которой будет зависеть работа всей лаборатории.

Джастин засмеялся. Они с Крисом продолжали вести себя, как подростки, несмотря на то, что дело касалось науки, от которой зависела вся их дальнейшая жизнь.

– В общем, впереди нас ждет много интересного, – заключил Крис. – Но прежде, чем мы вплотную приступим к работе, мы немного повеселимся. И в этом нам помогут вот эти два электронных билета….

– В Па-а-а-рк, – протянули они с Джастином в один голос.

– Мы отправляемся в четырехмесячное путешествие по Парку. Постараемся вести свой видеоблог, чтобы вы могли видеть все своими собственными глазами. Обещаем каждый день выкладывать веселые фотки и видео. Там же будет доступ в сеть, Джастин, как ты думаешь?

– Думаю, да, мы же построили Парк в космосе, с чего бы там не должно быть интернета…

– В общем, надеемся, что вы будете следить за нами, – заключил Крис и добавил. – Ну а мы за вами. В любом случае, из космоса виднее.

Крис хлопнул ладонями и камера, закрыв объектив, упала ему прямо в руку.

– Впереди столько интересного. Мне трудно поверить, что все это происходит с нами, – признался он. – Буквально на днях мы только предвкушали победу, а теперь наслаждаемся лаврами, которые она нам принесла.

– Да, но у меня какое-то странное предчувствие, – Джастин скуксился.

– Предчувствие?

– Не знаю… Это помещение… – он замялся.

– Что с ним не так? Мы потратили почти целый месяц, чтобы его найти. Теперь оно тебе не нравится?

– Не то, чтобы не нравится…

– Так объясни, что тогда? – Крис начинал нервничать.

– Мы оба знаем, что были варианты и лучше, – ответил Джастин.

– Были, но мы сошлись на том, что с функциональной и стоимостной точки зрения это помещение подходит нам лучше всех. Почему ты стал сейчас сомневаться?

– Я не сомневаюсь! – возразил Джастин. – Просто… Не понимаю, почему мы выбрали именно его. Хотя… Не обращай внимания… Я просто устал и не выспался. Наверное, поэтому мне в голову лезет всякая чепуха.

– Дружище, давай-ка я отвезу тебя сейчас домой, и ты, как следует, отоспишься, – предложил Крис. – Мне не нравится, когда ты начинаешь в чем-то сомневаться. Сомневаться могу я, но не ты. Договорились?

– Да, идет, так и сделаем.

Прежде, чем выключить свет, друзья посмотрели на пустующее здание так, как будто в следующий раз вернутся в готовую научно-исследовательскую лабораторию, хотя единственное, что они успели сделать перед поездкой в Парк, – это провести электричество, установить кодовую дверь и сделать заказ нескольких единиц оборудования. И хотя Крис уже забыл о том, что ему сказал друг, Джастин продолжал бороться с каким-то предчувствием, пытаясь понять, дурное оно или нет.

* * *

Эмили постучалась в дверь и, не дожидаясь разрешения войти, ворвалась в кабинет.

– Привет, Чарли, – она поприветствовала главного редактора и уселась в кресло напротив него.

– Черт возьми, Эмили, опять ты! – он кинул в нее проекцией следующего номера, который должен был утвердить. – Я же тебе сказал, что эта тема закрыта.

– Чарли, сегодня пришли рейтинги нашего издания. Они взлетели после того, как я напечатала интервью с Расселом Стоуном.

Она бесцеремонно начала рыться на его электронном столе, и найдя последнюю сводку, кинула в него проекцией рейтингов. Цифры растеклись у него прямо перед лицом. Он отмахнулся от них, и они тут же растворились прямо в воздухе.

– Эмили, послушай, помимо твоей статьи в номере напечатано еще с десяток других репортажей. С чего ты взяла, что рост тиража исключительно твоя заслуга?

– Ты серьезно? Да там читать нечего, кроме интервью, которое я взяла у Стоуна.

– Ну и что?

– Ты же знаешь, зачем я пришла, – Эмили коварно улыбалась.

– Подобные затраты слишком велики, а экономический эффект от них крайне сомнителен!

– Что? Да ты веришь в то, что говоришь?! – она была настроена решительно. – Если я окажусь в Парке в числе первых посетителей, я смогу каждый день писать потрясающие, ошеломительные, как ты привык говорить, статьи и обзоры. При этом я смогу брать интервью у Стоуна и Роксис. А ты сам видел, как отжигает Стоун. Более того, я смогу делать шикарные фото. Фото, которые пока не найти в Гугле. Что тебе еще надо? Да люди стопками будут скупать бумажные экземпляры газеты. А остальные оформят электронную подписку. В любом случае выгода очевидна.

– Эмили, ты знаешь, что ты самый наглый и навязчивый сотрудник во всей газете.

– А потому и лучший, – самоуверенно ответила она. – К тому же наглость и навязчивость – синонимы целеустремленности и настойчивости, а это самое главное в нашей профессии. Не так ли?

– Да, все верно, – согласился редактор.

– Так что? – Эмили не унималась. – Чарли, ты же понимаешь, что я буду ходить к тебе и днем и ночью, буду преследовать тебя дома и даже являться тебе во сне, пока не получу положительного ответа.

– Ладно-ладно, – наконец он согласился. – Вчера я отправил запрос в финансовый отдел. Если они согласятся выделить семнадцать миллионов долларов на представительские расходы и согласуют это с высшим руководством, в чем я откровенно очень сомневаюсь, считай, что билет у тебя уже в кармане.

– Я жду…

– Чего?

– Чарли, – протянула она. – Звони в финансовый отдел. Вдруг они откажут, значит, мне придется искать другой способ попасть в Парк.

– А они откажут, – с уверенностью ответил он.

– Вот я и хочу услышать это собственными ушами. И поставь на громкую связь.

Чарли хорошо относился к Эмили, потому что ее рейтинги были выше рейтингов всех остальных журналистов, поэтому позволял ей некоторую наглость и фамильярность в общении.

– Привет, Мила. У тебя готов ответ на мой вчерашний вопрос? – спросил он.

– А Чарли прости, я замоталась, и забыла вчера тебе перезвонить. В целом есть такая возможность, но придется тогда пересогласовать смету других расходов, потому что статьи придется перераспределить. Если ты согласен, то сегодня можем перевести деньги на счет «Гэлакси билдинг». Только мне нужны реквизиты счета.

Эмили даже не пыталась скрыть своей улыбки. Она нашла в своем электронном ежедневнике реквизиты и, вытянув из него их проекцию, кинула на стол Чарли.

– Спасибо, Мила. Реквизиты есть, сейчас я тебе пришлю их, – ответил он и отключился.

– Ты – мой самый любимый редактор из всех, что я знала, – Эмили вскочила со своего стула и поцеловала его.

– Я могу считать это комплиментом? Ты ведь всю свою жизнь на нас работаешь, и других ты просто не знаешь, – ухмыльнулся он.

– И все равно где бы я ни оказалась потом, тебя я всегда буду вспоминать с теплотой в душе.

– Милочка, с учетом этих расходов на тебя, ты всю жизнь будешь работать на нас. Считай, что я дал тебе кредит на семнадцать миллионов, и теперь тебе нужно погасить эту долговую кабалу!

– Есть, сэр, – Эмили отдала ему честь. – И я приступлю к этому прямо сейчас.

Эмили подошла к двери и еще раз повернулась к Чарли, чтобы послать ему воздушный поцелуй. «Обожаю тебя», – подумала она. – «Жаль, что ты не понимаешь, насколько сильно».

Чарли подмигнул ей и махнул на нее рукой, велев уходить.

– Теперь из-за этих расходов, у меня будет куча работы с корректировкой и согласованием смет. Черт возьми, – пробурчал он, ругая себя за то, что в очередной раз поддался обаянию своего любимчика.

* * *

Алекс снял рабочие перчатки и закинул их в коробку. Он стряхнул с себя остатки строительной пыли, которые оставили следы на его одежде, когда он переносил огромные коробки.

– Эй, Люк! – крикнул он.

К нему подошел молодой мужчина в каске, аккуратно одетый и, судя по его виду, руководивший всем рабочим процессом, который протекал вокруг.

– Если у тебя найдется еще работенка, дай мне знать. Я на мели, – признался Алекс.

– Да, конечно, скоро будет много работы. Поэтому можно будет срубить неплохие деньги.

– Отлично, – ответил Алекс и пожал его руку.

Он еще раз проверил, не осталось ли на нем пыльной грязи, и, убедившись, что все в порядке сел в старенький «Мерседес», который тысячу лет назад был мечтой миллионов, а теперь едва передвигался. Алекс относился к числу тех, кому за недостатком денег приходилось передвигаться на наземном транспорте, в то время как все остальные ездили на воздушных шоссе, трассах и автомагистралях. Хотя таких, как он, было еще довольно много – прогресс развивался не такими быстрыми темпами, как представляло человечество во втором тысячелетии, но в этом Алекс находил огромное преимущество – на дорогах почти никогда не было пробок. Он посмотрел на автомобиль, припаркованный рядом с ним, шикарный BMW последней воздушной серии, рекламу которого гоняли по всем каналам.

«Вот это тачка, – подумал он про себя. – Хотел бы я на такой прокатиться».

– Это не проблема, – ответил Люк. – Я сейчас еду на соседний объект, можешь, прокатить меня, как мой личный водитель, пока я буду просматривать документы. Я буду тебе благодарен, ну а ты реализуешь свое желание.

– Я же только подумал, – пробормотал Алекс, не понимая, как Люк догадался, что он произнес в своей голове.

– Ты очень громко думаешь. Ты сказал это вслух, Алекс, – Люку льстило, что ему завидовали, ведь он и покупал автомобиль, чтобы производить на окружающих впечатление, ведь никто не знал, что он копил на него целых семнадцать лет, и шестьдесят процентов его стоимости оплатил с помощью банковского кредита.

– Ну, так что? Ты едешь? – еще раз спросил он.

– Да, пожалуй, – Алекс вылез из своей развалюхи и, поймав ключи, которые ему кинул его начальник, сел за руль новенького BMW, от которого до сих пор пахло автосалоном.

Он осматривал машину. В ней была куча кнопок, о назначении которых он мог только догадываться, немного другой руль, который больше напоминал штурвал самолета, но во всем остальном те же самые педали и коробка передач.

– Ну, в общем, управлять им также легко, как и любой другой машиной, – начал объяснять Люк. – Все, что нам нужно сделать, это нажать вот эту кнопку «воздушный режим». Здесь еще есть обычный наземный режим и «гидро».

– Ничего себе, – Алекс слушал его, а сам продолжал осматривать все изнутри.

Через семь минут подробного рассказа о своем любимом автомобиле, Люк посмотрел на часы и, наконец, решил остановиться.

– Я не буду рассказывать суть всех остальных примочек. На это уйдет уйма времени, а мне надо успеть просмотреть документы.

Алекс повернул ключ зажигания и не сразу понял, что она завелась. Лишь по легкой вибрации под сидением он понял, что теперь может нажать на газ.

– Ты в первый раз на воздушке? – спросил Люк.

– Да…

Он включил на дисплее режим автокоманд, чтобы Алексу было легче управлять автомобилем.

– Адаптироваться к трассе, – произнес он.

Автомобиль по вертикальному сужению и примыканию второстепенной дороги выехал на воздушное шоссе, поменяв свое положение на горизонтальное, и тогда Алекс приступил к управлению. Ехать было совсем недолго, тем более по воздушной дороге, на которой никогда не было пробок. Через четыре минуты они были уже у места назначения.

– Здесь же есть режим автопилота, – сказал Алекс, когда припарковал автомобиль.

– И что?

– Ты мог просто его включить, а сам заниматься документами.

– Но ты же хотел прокатиться, – ответил Люк. – Я решил, почему бы и нет.

Алекс пожал его руку. Он понял, что на самом деле Люку больше хотелось покрасоваться своим автомобилем, нежели оказать ему услугу, но он все равно был рад предоставленной возможности. Они попрощались. Алекс достал зашарпанный брелок с ключами от своего «Мерседеса» и отправился пешком туда, где оставил свою машину.

Он шел не торопясь, вспоминая, какими были ощущения за рулем шикарного BMW. Наконец, когда он дошел до парковки, увидел одиноко стоящий «Мерседес» с отрытыми окнами без сигнализации, ведь такие машины не угоняли вот уже около четырехсот лет. А купить их можно было за сто-двести долларов. Он сел, повернул ключ зажигания, но автомобиль не завелся, издав лишь громкий скрежет.

– От розовой мечты к суровой серой реалии, – произнес Алекс и вышел из салона. Он открыл капот, что-то проверил и попытался опять завести, автомобиль, наконец, затарахтел, и он поехал домой. По дороге он завернул в какую-то забегаловку и купил себе два бургера, картошку и колу. Обходя кафе, он увидел небольшую вывеску на каком-то подвальчике «Лотереи», и сразу вспомнил BMW Люка и слова своего друга «ты хотя бы купи себе лотерейный билет».

Алекс не был азартным авантюристом и никогда не стал бы тратить даже сотню на игру в покер или рулетку, но потратить семь долларов на один лотерейный билет он все-таки решился. Магазинчик с лотереями скорее был похож на коробку. Внутри было очень тесно, и у кассы едва могло поместиться два человека. Он рассматривал витрины, которые были усыпаны самыми разными электронными лотерейными билетами, различавшимися стоимостью. Но поскольку Алекс никогда не гонялся за легкой удачей в виде каких-то выигрышей, почти никакие названия лотерей ему ни о чем не говорили, кроме «Поувер Болл» и «Мегамиллионс», он нашел еще одно знакомое название – «Суперлотто», но почему-то ни одна из них, несмотря на свою невиданную популярность, не заставила Алекса раскошелиться на семь долларов. «Американ Дрим» – прочитал он название на небольшой пластиковой карточке. Он попросил рассказать продавца, что это за лотерея и в чем ее суть. Консультантом оказался молодой разрисованный цветными татуировками парень с дредами и пирсингом в носу, на подбородке и губе.

– О-о! По вам сразу видно, что вы впервые собираетесь попытать удачу, – он, не стесняясь, чавкал, жуя жвачку. – Вам повезло, что вы попали ко мне!

– Что-то ты не особо похож на того, кто продает удачу и везение, – съязвил Алекс.

– Вы меня недооцениваете!

– Ну, так какую лотерею ты мне посоветуешь купить? – Алекс так и не дождался рассказа про «Американ Дрим».

– Вот, собственно, «Американ Дрим» я и рекомендую, – молодой человек достал билет, чтобы показать Алексу его ближе, как будто он продавал не лотерейные билеты, а золотые кольца с бриллиантами. – Конечно, вероятность выиграть в «Поувер Болл» или «Мегамиллионс» больше. Но зато ни в той, ни другой не сорвать такого джекпота, как в «Американ Дрим». Да тут даже название говорит само за себя!

Продавец демонстративно провел руками по билету, как какая-то гадалка – по своему хрустальному шару, но на Алекса это не произвело никакого впечатления.

– Стоимость билета чуть выше. Двенадцать долларов. Суть заключается в том, что нужно угадать тринадцать чисел из девяноста четырех и три числа из пятидесяти трех. И если эти цифры совпадут с теми, что назовут случайные прохожие, вы сможете выиграть джекпот. Ну, а если не совпадут, то утешительный приз от двух долларов.

– Но это же нереально!

– На сегодняшний день сумма джекпота составляет семьсот девятнадцать миллионов долларов! – продавец был определенно сам восхищен.

– Тринадцать к девяноста четырем и три к пятидесяти трем, – повторил про себя Алекс.

– Да, именно и семьсот девятнадцать миллионов к двенадцати долларам, – молодой человек словно искушал своего покупателя. – Ну, в любом случае, если вы не верите в большую удачу, удача поменьше ждет вас в «Повер Болл». Стоимость билета – семь долларов. Джекпот на сегодня – двести тридцать пять миллионов долларов.

Алекс покачал головой, словно отрицая возможность выиграть.

– Если вы не верите в удачу, то удача не выберет вас в качестве победителя. Поэтому лучше не тратьте ни семь, ни двенадцать долларов, – ответил продавец.

– Вас зовут Макс? – спросил Алекс, увидев татуировку на плече.

– Да, – продавец сразу оживился. – Татушка вместо бейджика. Креативно, да?

– Дальше некуда, – протянул Алекс. – Дайте мне билет «Американ Дрим».

– Сами выберете или мне доверите? – Макс засмеялся так, как будто только выкурил целый фургон травы.

– Давай договоримся так, – Алекс положил деньги. – Раз уж ты продаешь удачу, билет мне выберешь ты сам и сам впишешь мне все числа. А я заплачу вместо двенадцати долларов пятьдесят. То есть тридцать восемь долларов твои. Но если я ничего не выиграю или выиграю меньше пятидесяти долларов, ты вернешь мне сотню.

– Идет! – Макс в отличие от Алекса оказался авантюристом. – Но есть одно «но»: если вы выиграете джекпот, один процент от его суммы достанется мне.

– Ты настолько уверен в себе?

– Я же говорю, я продаю удачу, – Макс снова начал смеяться, продолжая жевать, от чего стал еще больше походить на обкурившегося наркомана. Он начал вписывать числа, не дождавшись ответа, потому что был уверен, что тот согласится.