Рафаэль Май
Мироздание

Роза последовала совету своего преподавателя и решила проводить выставку в Санкт-Петербурге. Было очевидно, что Москва не так дружелюбна, как Северная Пальмира, и среди сотни молодых таких же талантливых, как и она сама, художников крайне высок риск затеряться. Роза давно мечтала заявить о себе, но сделать это во всеуслышание не давала нехватка денег. Лишь когда на помощь пришла Света, ее лучшая подруга, которая и нашла спонсора среди своих богатых поклонников, мечта стала осуществима.

Выставочный зал, на котором они остановили свой выбор, был скромный. Поэтому Розе пришлось отобрать среди  шестидесяти  своих работ только два десятка. Но это ее нисколько не огорчило: она с энтузиазмом взялась за оформление зала, чем заразила подругу, с которой они теперь вместе ломали голову. Света хоть и не очень смыслила в искусстве, но кое-что она все-таки понимала, например,  как важно создать атмосферу, которая наилучшим образом сможет отразить содержание картин и настроение художника.

– Может, сделать стены пурпурными, – предложила она.

– Ты серьезно?

– Пурпурные стены создадут атмосферу, – Света не успела договорить.

– Публичного дома, – перебила подругу Роза и добавила. – Еще скажи, что они наилучшим образом отразят творческое «Я» художника.

– Ну почему сразу публичного дома? Я бы сказала атмосферу… атмосферу, – она пыталась подобрать нужные ей слова, – интимности, что ли.

– Конечно, давай превратим выставочный зал в русский Амстердам, – Роза улыбнулась и добавила. – Я думаю, приглашенные гости не оценят.

– Ты же художник. Откуда в тебе столько пошлости?

– Это мой единственный шанс. Меня ждет или признание, или провал. Если сейчас ничего не получится, то, скорее всего, не получится никогда. А признания мне не добиться, если мы оформим зал в стиле улицы красных фонарей.

Подруги задумались. Света, достав из сумочки пачку сигарет, предложила:

– Может, немного отдохнем? На усталую голову лезут бредовые мысли, которые кажутся креативными.

– Не знаю. Выставка уже скоро, а у нас пока ничего не готово. Столько всего  еще нужно сделать. И времени не хватает.

– Это точно, – согласилась Света. – Если хочешь, давай продолжим, только на воздухе. Надоело в четырех стенах сидеть. Голова болит.

– Хорошо.

Подруги вышли из небольшого домика, который принадлежал одному из любовников тридцатилетней красотки, и расположились на летней веранде. Света медленно сделала пару затяжек, а Роза принялась рассматривать  усыпанное звездами небо.

* * *

Первым нарушил молчание Лео?

– Знаешь, что меня всегда поражало?

– Что? – Марта знала, что сейчас Лео скажет что-то, что ей, как всегда, понравится.

– Небо… Что такое небо? – он задал вопрос, на который сам же и ответил. – Небо – это вечность. Оно будет всегда, даже когда нас не станет, не станет наших детей.

– Всегда, – добавила Марта.

Они оба  замолчали.

– А звезды… Они смотрят на нас. Как и мы на них. Но видят гораздо больше. Они наблюдают за нами уже тысячи лет. Они многое видели и еще многое увидят, – Лео задумался. – И этим взглядам, нашим и звезд, никогда не суждено встретится.

– Забавно, – Марта воспользовалась моментом. – Ты говоришь о них, как о людях.

– Да. Мы очень похожи, – хотя Лео отвечал, мыслями он был где-то очень далеко.

– Смотри!  Звезда падает! Скорее загадывай желание! – вскрикнула  Марта. Она  увидела, как точка на небе превратилась в светящийся хвост и затем погасла.

Она восторженным взглядом проводила мелькнувшее на мгновение светило и закрыла глаза. Лео впервые  посмотрел на подругу. Та загадывала желание. Он улыбнулся и снова устремил взгляд наверх.

* * *

– Ну что? Успела загадать желание? – спросила Роза.

– Я тебя умоляю. Ты веришь в эту ерунду? – Света усмехнулась.

– Конечно. А вдруг сбудется…

– У меня никогда не сбывается.

– А ты загадывала? – поинтересовалась Роза.

– Да.

– И? Что за желание?

– Неважно.

– Не люблю, когда ты оставляешь вопросы без ответа.

– Знаешь, о чем я подумала. Иногда нам доводится видеть как, падая, гаснет звезда, прямо как сейчас, – Света стряхнула пепел. – Она находится от нас на расстоянии миллионов километров и кажется крошечной в сравнении с Солнцем. Для нас это всего лишь зрелище, редкое, но красивое, и мы спешим загадывать желание. Но не думаю, что если бы то же самое произошло с нашим Солнцем, мы также восторженно смотрели на происходящее.

– Пожалуй, – согласилась Роза.

– Его угасание стало бы нашей гибелью. И, возможно, также падение неизвестных для нас звезд становится гибелью для таких же неизвестных, как и сами эти звезды, планет и цивилизаций, – Света произнесла это так цинично и равнодушно, словно рассказала анекдот.

– Не думала, что, – Роза посмотрела на подругу.

– Что я могу думать о чем-то, кроме денег и бриллиантов? – Света затушила сигарету и продолжила. – Может быть, существует множество звездных систем, подобных нашей солнечной. И разные планеты, бесконечно удаленные друг от друга, имеют схожую с нашей Землей структуру: атмосферу, флору и фауну. Наверняка полноправные обитатели этих планет считают себя единственными во Вселенной, как и мы. И наше родное Солнце кажется им таким же крошечным, как и нам все остальные звезды. Миллионы уникальных миров, о которых мы ничего не знаем…

Роза нравился монолог Светы, поэтому она  не перебивала.

– То есть не исключено, что одновременно, параллельно существуют сотни внеземных цивилизаций, которые развиваются аналогично человеческой. Каждый раз, когда гаснет какая-то звезда, приходит и закат неизвестной цивилизации. И когда погаснет наше Солнце, для нас наступит конец света, а где-то очень-очень далеко другие в этот момент загадают желание, – Света ухмыльнулась. – Наверное, так происходит каждый раз, когда зажигается новая звезда, зарождается новая жизнь. И сейчас население какой-нибудь планеты в одной из двухсот миллиардов галактик находится на стадии первобытного общества. Сотни планет… Миллионы цивилизаций… Среди которых, возможно, мы долгожители. Просто наше время пока не пришло: Солнцу рано гаснуть....

– Не знаю даже, что сказать! – Розу переполняли эмоции.

– Ничего и не надо говорить, – подруга укуталась пледом.

– Все это как-то не очень похоже на тебя…

– Это все свежий воздух, – Света взглянула на юную подругу, снова достала из сумки пачку и нервно выкурила последнюю из оставшихся сигарет.

* * *

Лео и Марта продолжали глазами изучать точки на небе.

– А чем мы похожи? – она не выдержала и спросила.

– Кто?

– Люди и звезды.

– Сложно объяснить.

– А ты попробуй, – она настаивала.

– Представь, что погаснет звезда. На небе на одну точку станет меньше, но ты этого не заметишь. Небо не поменяется. Не поменяется и Вселенная. Так?

– Так.

– Так и тут на Земле. Если ты умрешь, мало кто заметит это. Мир почти не изменится… И Вселенная тоже. Люди будут жить как жили. И даже те, кто когда-то тебя любил, со временем забудет.

 Все, о чем Лео говорил, всегда было очень сложным. Иногда его было невозможно понять. Но сегодня его слова были понятны Марте как никогда.

* * *

– Зря ты не загадала желание, – сказала Роза.

– Точно! Почему  мне это раньше не пришло в голову? Именно так мы и сделаем! – Свету будто осенило.

– Что ты опять придумала?

– Млечный путь. Мы создадим в зале площадью сто квадратных метров иллюзию открытого космоса. Только представь, какая будет красота!

Роза уже и забыла, что десять минут назад больше всего ее волновала выставка. А Свету настолько увлекла новая мысль, что она мгновенно переключилась с внеземных цивилизаций на вполне земные вопросы.

– Вот увидишь, это будет просто нечто! Ночное небо, звезды, – не переставая, твердила она.

– Ты предлагаешь…

– Да, именно это, – Света даже недослушала. – Я все возьму на себя. Соглашайся!

Она отчаянно пыталась убедить подругу-художницу. Но Роза не могла сразу дать согласие. Она привыкла все тщательно взвешивать, прежде чем принимать окончательное решение, и иногда думала так много, что в итоге ничего не успевала делать. Роза представила, как в иссиня-черных красках зажигаются созвездия Ориона, брезжит бликами звездная пыль, комета прошивает иллюзорное небо – и так в выставочном зале все обретает невесомость. Предположив, какой будет реакция посетителей выставки, когда границы замкнутого пространства сотрет иллюзия открытого космоса, она  наконец решила дать добро.

– Я согласна.

– Отлично, значит, завтра же, когда прилетим в Петербург, я вызову дизайнеров. И можно будет приступать к списку гостей и подготовке приглашений, – с абсолютным удовлетворением заявила подруга.

– Как тебе пришло такое в голову?

– Звезды подсказали, – Света  улыбнулась.

Они обе снова вонзили  взгляд в ночную бездну, но каждая задумалась о своем. Свету  унесли творческие мысли. А о чем думала Роза, стало ясно лишь позже, когда она начала бормотать:

– Смешно…

– О чем это ты?

– Я подумала… Вот мы сейчас сидим и смотрим на звезды. И наверняка кто-то за сотни километров отсюда тоже разглядывает небо и думает о том же самом, что и мы, – сказала Роза почти шепотом.

* * *

– Может, на эти же точки смотрит кто-то с  другой планеты и думает о том же, что и мы. Мы не видим друг друга, но есть нечто, что всех нас объединяет: наши взгляды устремлены к одним и тем же звездам, – пока Лео рассуждал, он ни разу не взглянул на Марту, но ощущал, что эти слова западают глубоко в ее душу. – Наверное, мы смотрим на те звезды, которые разглядывали сотни лет назад еще в прошлой своей жизни. Их наверняка рассматривали наши родители. Ими будут любоваться и наши дети. Звезды видят разные поколения людей, а люди видят одни и те же звезды. Забавно. Правда?

– Забавно, но не это.

– А что же? – спросил Лео, хотя ответ на этот вопрос его ни капли не интересовал.

– Твои мысли. Вот что забавно, – Марта произнесла эти слова так тихо, что он еле их разобрал. – Ты странный…

И действительно в ее словах была некоторая правда. Странный, именно так называли Лео те, кто не мог его понять. Он был другой. И, казалось, мир его не принимал. Никто бы и не подумал, что быть как все в его возрасте на самом деле так сложно. Он стал индивидуальностью, которая была вынуждена оставаться в тени жизни, в то время как у заурядностей эта жизнь била ключом. А он всего лишь мыслил по-другому и много раз пытался сделать себя похожим на остальных. Его желание было очень простым – ему всего лишь хотелось быть, как все, мыслить и относиться к жизни, как все. Лео мечтал жить по-другому, а для него это значило – жить как все. Но чем больше он пытался стать похожим на других, тем больше становилась пропасть, которая отделяла его от окружающих. Чем больше он старался думать, как сверстники, тем сильней его размышления отличались от их мыслей.

– Извини, мне пора! – Лео не стал ничего отвечать, а решил лишь попрощаться.

– А знаешь, что еще интереснее? – она бросила напоследок, – То, как ты разговариваешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Твой разговор больше похож на монолог. Не знаю, заметил ты или нет, я не так много говорю, но даже то немногое, что я решаюсь тебе сказать, ты словно не слышишь. Задаешь вопросы и часто, не дожидаясь ответа, сам же на них отвечаешь. Ты ведешь диалог скорее с самим собой, чем с реальным человеком, – Марта сама не знала, почему решила высказать все накопившееся именно сегодня.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Сама не знаю.

– Тогда до завтра. Мне действительно пора домой.

Он поцеловал ее в лоб, как делал это обычно, и отправился по аллее, но уже в обратном направлении.

– Ведь дома его ждут дурацкие книжки, – подумала Марта, посмотрев ему вслед. На глазах у нее налились слезы то ли оттого, что ее променяли на учебники, то ли оттого, что снова не сбылось желание, которое она загадала уже в сотый раз.

* * *

Комната Джуны была темной даже в светлое время суток. Находясь внутри, трудно было догадаться, что на улице солнце: свет сюда  почти не проникал. В такой обстановке она быстрей сосредотачивалась. Вокруг почти не было мебели. Никакие предметы не должны были отвлекать ее от работы. А вот зеркала были везде, большие и маленькие. Казалось, что из комнаты выходят миллионы коридоров, и куда они ведут, не известно было даже самой гадалке. Стола и двух удобных кресел было достаточно, чтобы вести приемы весь день, и, потому ее маленькое ремесло приносило ей неплохие деньги.

Она всегда сама решала, в какие дни работает, в какие – нет. Ей не нужно было просить отгулы и придумывать оправдания, – в этом и было преимущество ее работы. Сегодня как раз и был тот день, когда Джуна отменила все приемы. К ней наведалась университетская подруга, приехавшая из Тулона в Лион на пару недель по каким-то важным делам. За обедом они обсудили то, как сложилась их жизнь после окончания университета. Однокурсница по имени Софи, рассказала о своем первом не совсем удачном замужестве, о втором совсем неудачном замужестве и о нынешнем браке, который оказался благополучней двух предыдущих. Жизнь самой же Джуны была ровной и спокойной все это время, поэтому, когда пришла ее очередь делиться новостями, весь рассказ занял не больше двух минут.

Она, по происхождению арабка, приехала во Францию из Марокко. Состоятельные родители положительно отнеслись к ее намерению получить образование в Европе и полностью его оплатили. Так она, используя свои способности к иностранным языкам, получила диплом переводчика и после семи лет вольной жизни возвращаться в Марокко отказалась. Единственная перспектива, которая ее там ожидала – это выбранный родителями муж, куча различных обязанностей и полное отсутствие всяких прав. Это решение ее мать и отец не одобрили, но приняли, ведь  у них было еще три дочери, которых нужно было как-то устроить в жизни, а для своей первой они уже и без того сделали все, что смогли. Оставшись во Франции, Джуна перебралась в городок поменьше. Работу по духу найти она тут не смогла, во многом помешало ее происхождение. Найти спутника жизни за пятнадцать лет ей также не удалось. Однако  огорчало ее скорее не отсутствие мужа, а отсутствие детей. Она любила их больше всего на свете. Первое время даже преподавала иностранные языки во французской школе. Ее забавляла ребятня, но со временем  работа наскучила. Жизни со своим первым да и, впрочем, единственным мужем не вышло, родить от него детей она тоже не сумела, что и послужило причиной разрыва.

 Так она  осталась одна, и одиночество это нарушали лишь клиенты, которых за день бывало порядка девяти. Сеанс она проводила около часа. Джуна никогда ничего у них не спрашивала, а лишь сама рассказывала то, что видела. Гадала она на всем –  на игральных картах, рунах, таро, на кофейной и чайной гуще, даже бобах. Она знала множество способов узнать о человеке все с помощью гадания и порой ей открывалось больше, чем ожидали сами клиенты, многие из которых становились постоянными. Однако любила она тех, кто гаданиями не злоупотребляет.

– Уж не думала я, что лучшая студентка в группе будет зарабатывать себе на жизнь, гадая на таро и кофейной гуще, – с удивлением сказала Софи.

– Могу и для тебя пару раз раскинуть карты, – предложила Джуна.

– О нет! Ничего не хочу знать о своем будущем, – категорически отказалась гостья.

– Почему же?

– Буду знать, буду ждать. Пусть лучше все, что должно случиться, произойдет неожиданно. Не хочу отсчитывать дни до каких-то событий. Тем более, моя жизнь и без того хороша. Гадают те, кто надеется, что в будущем все будет лучше, чем в настоящем. Это унылое занятие для унылых людей. Люди приходят к тебе не за гаданием, Джуна. Люди приходят к тебе за надеждой.

– И то верно.

– Что насчет тебя? Ты раскидывала карты на себя?

– Да, было пару раз.

– И что?

– Ничего вразумительного.

– Как это?

– На картах выходит: новое лицо решит вашу судьбу.

– Что же это? Роковое знакомство со знойным французом? Интересно…

– Может быть, но пока ничего не происходит. Никаких новых знакомств. – Джуна взорвалась смехом.

– И это все?

– Почему же. Карты ложатся так, что постоянно выпадает шестерка треф.

– И что это значит? Я не понимаю вашу профессиональную терминологию.

– А это значит, что случится то, чего я не ожидаю.

– Ты права, ничего вразумительного.

– На рунических картах  еще хуже. Выпадает колесо, буря, мудрость и судьба. Мудрость означает познание.

– Может быть, это как-то связано с твоей работой. Ты гадаешь, то есть что-то познаешь.

– Не похоже. Мудрость в будущем. А гадаю я в настоящем.

– Как сложно…А что значит все остальное: колесо, судьба и… Как ты там сказала? буря?

– Колесо означает перемещение.

– Ты домой в Марокко не собираешься?

– Меня там никто не ждет.

– Я бы, конечно, предположила, что перемещение означает  командировку, но  у тебя наверняка их не бывает.

– Это точно. Судьба означает, что нечто должно остаться для меня тайным.

– А буря?

– А буря предвещает внезапные ошеломляющие события.

– Из всего этого я поняла, что грядут большие перемены в твоей жизни.

– Не знаю…

– Забавно. Вначале ты гадаешь, чтобы узнать, что ждет тебя в будущем, а потом гадаешь, что все это могло бы значить.

– Это точно. И так из раза в раз. Выпадают одни и те же карты.

– А давно делала расклад?

– Я не гадаю часто. Не люблю. И смысла в этом не вижу.

– Так, когда?

– Около полугода назад.

– Может, все-таки что-то поменялось за это время. Попробуй снова.

– Я сделаю это только для того, чтобы ты убедилась, – согласилась Джуна.

– Отлично. Если снова выпадут те же карты, я буду должна тебе… Ну не знаю. Сама придумаешь.

Джуна пригласила Софи пройти в комнату, в которой она обычно проводила сеансы. Подруга была впечатлена тем, что увидела. Зеркальные коридоры были бесконечными, а в тусклом свете зажженных свечей комната вызывала воспаление воображения.

– Жутковато у тебя тут.

– Зато помогает в работе.

– Каким образом?

– Не знаю. Просто помогает. Присаживайся!

Софи села в мягкое красное кресло и осмотрелась по сторонам.

– Не боишься увидеть что-нибудь в зеркалах?

– Что я могу там увидеть, кроме своего отражения?

– Что-нибудь, чего там быть не должно.

– Послушай, это всего лишь зеркала.

– Я бы не рискнула сидеть тут в темноте.

– А мы и не в темноте сидим.

– Ну да, если считать эти две свечки. У одной, кажется, фитилек сейчас потухнет.

– Не думала, что у тебя фобия темноты.

– А еще фобия зеркал и замкнутого пространства. А твоя комната – это просто уникальное собрание всех моих страхов.

Софи чувствовала себя некомфортно и не могла дождаться, когда  подруга выложит карты. Ей уже было неважно, будут ли они такими, как говорила Джуна, или что-то поменяется. Единственным желанием подруги было скорее покинуть комнату. Она не смотрела в зеркала, потому что бесконечность, которую она там видела, вызывала у нее панический страх. Джуна же привыкла делать все, не торопясь, и не любила, когда ее подгоняют. Она несколько раз медленно перетасовала колоду и принялась выкладывать одну руническую карту за другой. Софи за всем этим пристально наблюдала, но мысли ее были не о гадании.

Наконец Джуна выложила три ряда по четыре карты. В первом ряду карты  рассказывали о ее прошлом, во втором – о настоящем, в третьем – о будущем. Джуна говорила, что означает карта, и проводила параллель с событиями своей жизни. Так  она  растолковала  и отложила в  сторону все карты, пока не осталось четыре последних.

* * *

Солнце уже зашло. Дождь продолжался, но гроза закончилась. Катя встала на самый край. Она решилась. Еще один шаг. И все. Уже ничто не могло помешать ей сделать это. Она не хотела смотреть вниз, но почему-то опустила глаза. По улице шел мужчина в зеленом клетчатом пиджаке. Передвигался он медленно и смахивал на слепого. В метрах пятидесяти от него терлись двое подозрительных парней. Они пересчитывали деньги и делили их между собой. Заприметив прохожего, дружки принялись перешептываться, а после ударили по рукам и отправились ему навстречу. Было видно, что каждый шаг давался слепому с огромным трудом. Бандиты схватили его и стали требовать денег. Обыскав карманы нищего и ничего там не обнаружив, они даже осмелились ударить беззащитного инвалида.

Все это происходило на глазах у Кати. Она пыталась что-то крикнуть, чтобы спугнуть грабителей, но те даже ухом не повели: высота многоэтажного дома была слишком большой, а ветер уносил ее слова в другую сторону. Бедному старику некому было помочь, на улице не было ни души, а бандиты все наносили один удар за другим. Она не могла наблюдать, как глумятся над инвалидом подонки, и, не дожидаясь, пока они окончательно покалечат его, рванула к выходу. Решив, что спуститься пешком будет быстрее, она полетела вниз по лестнице, пропуская ступеньки.

– Только бы успеть. Только бы успеть, – повторяла она.

 Так Катя миновала двенадцатый этаж, десятый, третий. Выбежала во двор. Но на улице было пусто. Только темные аллеи. Тусклый свет ночных фонарей. И пустота.

– Неужели опоздала? –  с ужасом подумала она.

Тишины ничто не нарушало.  Катя несколько раз осмотрелась, но никого так и не увидела. Ее не покидали тревожные мысли. Она не могла понять, что произошло за те считаные минуты, которые она бежала, не жалея сил. Неужели все это ей показалось…

* * *

Случайность… Случайный прохожий спас жизнь Кэтрин, с которой она собиралась попрощаться. Сегодня все решила случайность…

Часы пробили семь утра. У Уолта уже не осталось сил, глаза слипались. Но в восемь нужно было занять свое рабочее место в редакции небольшой газеты, в которой он писал всякую чушь, чтобы хоть как-то заработать себе на жизнь. Он закрыл ноутбук, погасил настольную лампу и отправился в спальню, но прежде решил заглянуть в холодильник: часы напряженной работы дали о себе знать. Ничего съедобного на кухне он не нашел, поэтому пришлось давиться бутербродом. Он встал напротив окна, чтобы приподнять жалюзи, как вдруг почувствовал удар в плечо.

– Питер?! – вскрикнул он от неожиданности и обернулся, но позади никого не оказалось. – Кто здесь?

В ответ последовало молчание.

– Питер, если это ты, то учти, я когда-нибудь убью тебя за твои дурацкие шуточки! – дрожащим голосом произнес он.

Но друга нигде не было. Уолт был не из пугливых, но все-таки схватил огнетушитель, который хранил за буфетом на случай неудачного исхода своих кулинарных подвигов. Он аккуратно сделал пару шагов. Скрипучий паркет и темнота в пустой квартире нагнетали страх. Потому он не выпускал баллон из рук до тех пор, пока не добрался до выключателя и не зажег свет. Убедившись, что рядом никого нет, он напугался еще больше.

– Такое не могло причудиться. Не могло, – от своих же слов ему стало еще больше не по себе. Уолт был похож на ребенка, и впервые в жизни ему стало жаль, что Питера не было дома. Разыгравшаяся фантазия спугнула сон, он дополз до дивана в гостиной и включил телевизор.

– С ума сойти. Больше не буду столько писать, а то совсем потеряю ощущение реальности…

* * *

Катя еще раз оглядела пустую улицу. Вокруг по-прежнему никого не было. Ни старика. Ни бандитов. Она дрожала. Наверху она не чувствовала промозглого холода: боль заглушала все ее чувства.

И сейчас Катя оказалась тут посреди улицы такой же пустой, как и ее жизнь. Одна. И снова не знала, как ей поступить – вернуться домой или на крышу.

* * *

– Raido… Hagalaz… Ansuz… Weird, – указывая пальцем на каждую карту, Джуна произносила непонятные слова.

– Звучит, как заклинание, – усмехнулась Софи. – Это поддается переводу?

– Я уже говорила, что это значит. Колесо. Буря. Мудрость. Судьба.

– Ты меня разыгрываешь. Ты решила, что можно обмануть старую глупую подругу, которая ни черта не разбирается в твоих… как они там называются…

– Руны, – подсказала Джуна подруге. – Могу снова выложить карты, и все равно выпадут одни и те же.

– Не знаю, что сказать.

– А ничего и не надо говорить. Так, может, все-таки тебе погадаем?

– О! Нет. Спасибо.

– Как хочешь. Кстати, что ты мне проспорила? – напомнила Джуна о пари.

– Заказывай! Что хочешь?.. Все будет, как обещала.

– Оставайся у меня. А то мне совсем одиноко, – предложила гадалка.

– Я собиралась остановиться в гостинице.

– Зачем тебе лишние траты?

– Наверное, ты права. Надеюсь, эта комната не считается гостевой?

– Нет, конечно. Она исключительно для работы. А ты можешь выбрать любую из трех спален.

– Хм. Три спальни, кабинет, огромная кухня и гостиная. Вижу, твое ремесло приносит неплохой доход. Я бы даже сказала, что это весьма прибыльный бизнес, – улыбнулась Софи.

– Да, планирую расширяться. Открою салон.

– Шутишь?

– Конечно.

– А я бы на твоем месте попробовала.

– Я иногда сама не понимаю, зачем гадаю. Зачем делаю это изо дня в день. И скажу тебе даже больше. Я считаю, что ты права.

– В чем?

– Гадания – это лишнее, – ответила Джуна и спросила Софи. – Ты веришь в судьбу?

– Не знаю, – она задумалась. – Скорее да, чем нет. А что?

– Я тоже верю. Ну а что такое судьба? Ты можешь мне сказать?

– Первое, что приходит на ум, – это рок.

– Вспомни наши студенческие годы, всех наших друзей. Что с ними стало? Что со всеми нами стало?

– На что ты намекаешь? –  Софи ничего не знала о своих сокурсниках.

– Возьмем, хотя бы нас с тобой. Ты выходишь замуж уже в третий раз, а я маюсь от одиночества.

– Да, но…

– А Эмильен… женился на русской девушке, которая оказалась во Франции из-за аварийной посадки ее рейса. Хотя какова была вероятность, что они встретятся? Жан погиб в автокатастрофе, хотя всегда отлично водил. А Рафаэль три раза выскальзывал из рук смерти.

– Рафаэль?

– Ты не слышала?

– Нет, а что с ним случилось?

– Вот именно что ничего. Смерть как будто за ним гоняется, а догнать не может. В первый раз он отказался сесть в машину с Жаном в тот вечер, когда тот разбился. Во второй раз опоздал на пассажирский автобус, который перевернулся по дороге в Париж. В итоге он пропустил какую-то очень важную встречу, и его уволили. Но много ли он потерял, по сравнению с тем, что обрел?

– А что в третий раз?

– Снова повезло. За два часа до отлета он обменял билеты на самолет, который разбился, даже толком не взлетев.

– Откуда ты обо всем этом знаешь?

– За два часа до отлета он был у меня.

– Так это ты ему посоветовала обменять билет?

– Не я, а карты.

– Выходит, ты, то есть карты, спасли ему жизнь?

– Нет. Его спасли те обстоятельства, по которым он оказался у меня.

– Говоришь загадками.

– Он оказался в Лионе совершенно случайно. Его партнер по бизнесу  был моим соседом уже порядка девяти лет. И вот Рафаэль приехал забрать какие-то документы и по счастливой для него случайности ошибся квартирой. Хотя сказать, что он ошибся, будет не совсем правильно. Ты только представь себе, Софи, каким было наше удивление! Спустя пятнадцать лет мы стоим друг напротив друга.

– А дальше-то что?

– А дальше завязался разговор часа на три. За чашкой кофе вспомнили студенческие годы. От него, кстати, я и узнала про Эмильена и Жана. Ну и не обошлось без моих карт, как сегодня. Трижды выпала «опасная дорога».

– И он просто поверил тебе?

– А почему нет? Уж кому как не Рафаэлю верить в судьбу и злой рок.

– От всех этих разговоров мне становится не по себе, – Софи глянула на часы. – Странно…

– Что случилось?

– Время…

– Что с ним?

– Часы идут неверно.

– Сколько они показывают?

– Девять. Ничего не понимаю. Сколько на твоих, Джуна?

– На моих всего три. Может, они просто встали? – гадалка задумалась. – Ты наверняка устала с дороги.

Джуна отвела Софи в спальню для гостей. Комната была просторной. В нежно-кремовых красках стен вырисовывались восточные мотивы. Пожалуй, ни в какой другой комнате Софи не было бы так уютно, как здесь. Пожелав друг другу спокойной ночи, подруги разошлись каждая по своим спальням.

* * *

Катя валялась в кровати. Она изучала потолок, в котором мелькал свет от проезжавших на улице машин. Лежала. И думала.

– Не хочу, чтобы наступало утро. Пока у меня есть сегодня, у меня есть и завтра… Хочу, чтобы эта ночь длилась вечно. Не хочу засыпать… Не хочу завтра… Ведь завтра будет таким же, как сегодня. Еще один день призрачной надежды. Еще один, – хаотично мелькали мысли в ее голове.

Катя пыталась соответствовать этому миру. Она отчаянно старалась сделать все, чтобы полюбить его и чтобы он наконец полюбил ее. Но они были друг другу чужими. Изо дня в день ничего не получалось: жизнь упорно продолжала ее игнорировать. И она не могла понять, что должна сделать, чтобы жить, а не существовать.