Раф Гази
Великий Инквизитор и поколение Z. Утёк III. Проверь свой IQ

– Это еще что! – подхватила разговор Туманова. – Одна бабулька на 16–ю страницу шариковой ручкой вписала всех своих детей и внуков. Места не хватило, она еще и на 17–ю залезла.

Тем временем профессор отыскал паспорт во внутреннем кармане своего старого с потрепанным твидом пиджака. Но тут зазвонил телефон.

– Але, инспектор Пугачева на проводе, – небрежно молвила в трубку Пугачева.

Нам не было слышно, кто и о чем говорил на том конце провода, но о сути телефонной беседы не трудно было догадаться по характерным восклицаниям Алевтины:

– Никого без очереди я обслуживать не буду!

– Вы кто такой, что мне указываете!

– Вы замминистра?

– В таком случае, я английская королева.

– А я Утёк III, – поспешил я засвидетельствовать свое почтение столь высокопоставленной особе.

Однако лжекоролева не заметила моей протянутой руки, повернувшись в пол оборота, она слушала свою подругу:

– Сам замминистра звонил? – сокрушалась Туманова. – Ну, Аленка, ты попала… Ой, мамочки, что теперь будет!

– Да ничё не будет! – хорохорилась Алевтина, хотя было заметно, что душа ее уже добралась до пяток. – Отмажусь как-нибудь, мало ли какая сволочь может позвонить и сказать, что он замминстра. Я их что, по голосу должна всех отличать!

Увидев, как уставший от ожидания профессор тычет ей под нос свой passport, инспекторша взорвалась, найдя на ком сорвать зло:

– Ну что вы мне суете, что вы мне суете! Я же вам русским языком говорю, требуется копия 14–й страницы – копия!!! – а не сам паспорт. Дурдом! Откуда только такие придурки берутся?

Опешивший профессор застыл, как мумия, словно проглотил ингибитор^[135]

– Да, кстати, у вас также отсутствует копия первого листа, – уже более спокойным тоном добавила Пугачева, – я повторяю – копия, а также – оригинал трудовой книжки.

– У вас же есть ксерокс, снимите копии сами – я заплачу, – наконец обрел дар речи Альфред Булатович.

– Нам запрещено пользоваться копировальной техникой, – последовал невозмутимый ответ.

– Что-то я не улавливаю, – по-возможности, спокойно и интеллигентно начал заводиться и Альфред Булатович, – объясните мне, пожалуйста, какая вообще может быть связь между трудовой книжкой и отопительной батарей?

Тут на помощь подруге подоспела инспекторша СКСО Туманова:

– Знаете что, не мы эти правила выдумали! – отрезала она и монотонным тоном школьного учителя стала зачитывать какую-то инструкцию: – Предоставление субсидий малообеспеченным гражданам при оплате жилищно-коммунальных услуг предусмотрено Законом Республики Обасаран за № 4218–1/2 «Об основах обасаранской жилищной политики». Данным законом были введены понятия социальной нормы площади жилья, а последующими нормативными актами определен порядок компенсаций ЖКУ. В перечне необходимых документов черным по белому написано, что пенсионеры должны предоставлять трудовые книжки – оригинал и копии первого листа и последней записи о работе…

– Не нужно читать мне лекции, барышня! – раздраженно перебил инспекторшу профессор. – Я сам 50 лет читаю лекции в университете, я крупный ученый с мировым именем! А никакой не придурок! Извольте знать, в моей в трудовой книжке лишь одна запись – первая и последняя!

Почувствовав, что вдохновенная тирада профессора не производит на сотрудников собеса ни малейшего эффекта, я понял, что пришла пора вмешаться и мне.

Я предположил, что социальные работники не сильно отличаются от торговых. И оказался прав. Стоило мне сосредоточиться и сфокусировать императивный импульс в нужном направлении, как я это уже проделывал в отношении флешбайера и винно-водочных сэлз, – и всё пошло, как по маслу.

Инспекторши забегали, как ошпаренные, тут же сняли все нужные ксерокопии. Казалось, дело было в шляпе! Однако настырная и дотошная Алевтина обнаружила отсутствие еще одного документа – квитанции по оплате за газ и электроэнергию (за последние 6 месяцев).

– Да, ладно, Аленка, поставь галочку, чего уж там, – подтолкнула коллегу на должностное преступление Бэлла.

Или она была сензитивнее^[136] своей подруги, или оказалась более подвержена суггестии^[137]

– Вот, видите, как я поставил на место этих конторских мегер! – хвастал Альфред Булатович, выходя из опустевшего департамента. – С ними иначе нельзя, тут же на голову сядут – homo homini lupus est^[138] Если бы я не был ученым с мировым именем, черта лысого они приняли бы у нас документы!

Я согласно кивнул головой, предоставляя профессору полную свободу упиваться своей victoria^[139].