Питер Сингер
Освобождение животных

Глава 2
Инструменты для исследований

Как работают ваши налоги

БЛАГОДАРЯ ПОПУЛЯРНОМУ ФИЛЬМУ 1987 года «Проект Икс» многие американцы впервые узнали об экспериментах на животных, которые проводят вооруженные силы их страны. В основе сюжета – эксперимент, который ВВС ставит с целью выяснить, смогут ли шимпанзе продолжить полет на авиасимуляторе после того, как подвергнутся радиационному облучению. Молодой курсант ВВС, несущий службу в лаборатории, привязывается к одному из шимпанзе, с которым общается на жестовом языке. Когда приходит черед этого шимпанзе подвергнуться воздействию радиации, молодой человек (разумеется, при содействии привлекательной подруги) решает освободить всех шимпанзе.

Сюжет фильма был вымышленным, но сами эксперименты – нет. Подобные опыты много лет проводились на техасской авиабазе Брукс и с некоторыми изменениями продолжаются по сей день. Но зрители фильма не знали всей истории. То, что происходило с шимпанзе в кино, – лишь смягченная версия реальности. Поэтому мы рассмотрим реальные эксперименты, описанные в документации авиабазы Брукс.

Как и показано в фильме, в экспериментах используется некий симулятор полета – это устройство называется «платформой для равновесия приматов» (Primate Equilibrium Platform, PEP). Платформа кренится в разные стороны, подобно самолету. Обезьяны сидят в привинченных к ней креслах. Перед ними находится рычаг управления, с помощью которого можно вернуть платформу в горизонтальное положение. Как только обезьяны обучаются это делать, их подвергают воздействию радиации и химических отравляющих веществ, чтобы узнать, как это скажется на их способности к «полетам».

Чтобы приучить обезьян регулировать положение платформы с помощью рычагов, имитирующих панель управления бомбардировщика, на военной авиабазе Брукс в Техасе их бьют током. Затем животных подвергают воздействию отравляющих газов или радиации, чтобы выяснить, как долго они смогут управлять симулятором в условиях химической или ядерной атаки.

Стандартная процедура обучения работе с PEP описана в документе авиабазы Брукс под названием «Процедура обучения пользованию платформой для равновесия приматов» (Training Procedure for Primate Equilibrium Platform^[21]). Вот ее краткое содержание.

Этап I (адаптация к креслу). Обезьяна фиксируется (иными словами, привязывается) в кресле PEP на один час в день в течение пяти дней, пока не научится сидеть спокойно.

Этап II (адаптация к рычагу). Обезьяна фиксируется в кресле PEP. Кресло наклоняется вперед, и обезьяна получает удар электрическим током. Это заставляет ее «поворачиваться в кресле или кусать платформу… Реакция обезьяны перенаправляется на руку [экспериментатора] в перчатке, которая располагается непосредственно на рычаге управления». Как только обезьяна касается руки экспериментатора, удары током прекращаются и обезьяне (которую в этот день еще не кормили) дают изюм. Так происходит с каждой обезьяной по сто раз в день на протяжении 5–8 дней.

Этап III (манипуляции с рычагом). Теперь, когда платформа PEP наклоняется вперед, простого прикосновения к рычагу недостаточно, чтобы прекратить удары током. Обезьяну продолжают бить током, пока она не потянет рычаг на себя. Это повторяется сто раз в день.

Этапы IV–VI (движение рычага вперед и назад). На этих этапах платформа PEP кренится назад, и обезьяну бьют током, пока она не переведет рычаг вперед. Затем PEP наклоняется вперед, и она должна догадаться потянуть рычаг на себя. Это повторяется сто раз в день. Затем платформа случайным образом кренится то вперед, то назад, и обезьяну бьют током, пока она не совершит нужное действие.

Этап VII (работа с рычагом управления). До этого момента, как бы обезьяна ни дергала рычаг вперед и назад, это не влияло на положение платформы. Теперь при помощи рычага обезьяна может сама менять наклон платформы. На этом этапе автоматический электрошокер не применяется – обезьяну бьют током вручную, приблизительно каждые 3–4 секунды; каждый удар длится примерно полсекунды. Этот темп более медленный, чем прежде: так исключается вероятность того, что обезьяна будет наказана за правильную реакцию и эта реакция «угаснет». Если же обезьяна перестает действовать так, как от нее требуется, обучение возвращается к этапу VI. В ином случае обучение на этапе VII продолжается, пока обезьяна не обучится удерживать платформу в почти горизонтальном положении и избегать 80 % ударов током. Обучение обезьян на этапах III–VII занимает 10–12 дней.

После этого обучение продолжается в течение еще 20 дней. В этот период используется устройство, случайным образом заставляющее кресло вибрировать и крениться еще сильнее, но обезьяна должна так же ловко возвращать кресло в горизонтальное положение, чтобы не получать частые удары электрическим током.

Однако все эти тренировки, включающие тысячи ударов током, – лишь подготовка к основному эксперименту. Как только обезьянам удается бо́льшую часть времени удерживать платформу в горизонтальном положении, их подвергают воздействию смертельных или почти смертельных доз радиации или химических отравляющих веществ. Это делается, чтобы выяснить, как долго они смогут управлять платформой. У обезьян кружится голова, вероятно, их тошнит от смертельной дозы радиации, но им приходится удерживать платформу в горизонтальном положении – иначе им грозят еще и постоянные удары током. Вот лишь один пример, взятый из отчета Школы аэрокосмической медицины ВВС США, опубликованного в октябре 1987 года, уже после выхода фильма «Проект Икс»^[22].

Отчет носит название «Удержание равновесия приматами под воздействием зомана: последствия регулярного ежедневного воздействия низких доз зомана». Зоман – это нервно-паралитический газ, химическое оружие, вызывавшее страшную агонию еще у солдат Первой мировой войны. К счастью, после этого он почти не использовался. Отчет начинается со ссылок на ряд предыдущих исследований, в ходе которых та же группа ученых изучала влияние острого поражения зоманом на работу обезьян с платформой PEP. Данное же исследование было посвящено последствиям воздействия низких доз, получаемых обезьянами в течение нескольких дней. В ходе эксперимента обезьяны по меньшей мере раз в неделю на протяжении как минимум двух лет работали с платформой и получали различные яды и малые дозы зомана, которые им прекращали давать за шесть недель до работы с платформой.

Экспериментаторы рассчитывали дозы зомана, достаточные для снижения способностей обезьян к управлению платформой. Конечно, ради этого обезьян били электрическим током, поскольку тем не удавалось удерживать платформу ровно. Хотя отчет по большей части посвящен влиянию нервно-паралитического газа на работу обезьян, в нем также содержатся выводы об иных последствиях воздействия химического оружия:

На следующий день после последнего воздействия подопытная обезьяна была полностью лишена каких-либо способностей, проявлялись различные неврологические симптомы: полное отсутствие координации, слабость и динамическое дрожание. Эти симптомы сохранялись в течение нескольких дней; в эти дни животное не могло работать с платформой PEP^[23].

Доктор Дональд Барнс несколько лет руководил исследованиями в Школе аэрокосмической медицины ВВС США, в том числе экспериментами с платформой PEP на базе ВВС в Бруксе. По оценкам Барнса, за годы своей работы он облучил радиацией около тысячи обученных обезьян. Впоследствии он писал:

Несколько лет я сомневался в ценности тех данных, что мы собирали. Я несколько раз пытался выяснить конечную цель, ради которой мы публиковали технические отчеты, но сейчас я признаю, что охотно верил заявлениям коллег о том, что мы оказываем важные услуги ВВС США, а значит, помогаем защищать свободный мир. Эти уверения стали для меня шорами, с помощью которых я закрывался от реальности – от того, что видел на самом деле. И хотя носить их было не слишком удобно, они помогали мне защищаться от проблем, которые возникли бы, если бы я потерял статус и доход…

И вот в один прекрасный день шоры спали с моих глаз и я вступил в серьезную конфронтацию с доктором Роем Дехартом, начальником Школы аэрокосмической медицины ВВС США. Я пытался объяснить, что в условиях ядерного конфликта командиры подразделений едва ли будут обращаться к диаграммам и цифрам, основанным на данных для макак-резусов, и высчитывать возможные масштабы поражения или вероятность повторного ядерного удара. Доктор Дехарт настаивал, что данные окажутся бесценными, поясняя: «Они ведь не знают, что информация основана на экспериментах с животными»^[24].

 

Барнс уволился и стал одним из главных противников опытов на животных; однако эксперименты с платформой PEP продолжаются по сей день.

«Проект Икс» сорвал покровы с одного из типов экспериментов, проводимых военными. Здесь мы описали его чуть более подробно, хотя перечислять все виды облучения и химических отравляющих веществ, а также их дозы, протестированные на обезьянах в опытах с платформой PEP, можно еще очень долго. Теперь же важно понять, что это лишь одна весьма незначительная часть всех экспериментов на животных, проводимых армиями разных стран. Подобные эксперименты начали вызывать общественное беспокойство относительно недавно.

В июле 1973 года член палаты представителей от Висконсина Лес Эспин прочел в газете, что ВВС США планируют приобрести 200 щенков биглей, стянуть им голосовые связки так, чтобы они не могли лаять, и испытывать на них ядовитые газы. Вскоре после этого стало известно, что армия США также планирует проводить на биглях подобные тесты – ей требовалось 400 собак.

Эспин выразил решительный протест и был поддержан обществами противодействия вивисекции. В крупных газетах страны появились материалы по этой теме. Посыпались письма от возмущенной публики. Член комитета по делам вооруженных сил палаты представителей сообщил, что комитет получил больше писем по поводу биглей, чем по любому другому вопросу со времен отправки генерала Макартура в отставку президентом Трумэном, а согласно внутреннему меморандуму Министерства обороны, обнародованному Эспином, объем почты, полученной министерством, стал рекордным и превысил даже объем писем о бомбардировках Северного Вьетнама и Камбоджи^[25]. Поначалу Министерство обороны высказывалось в защиту экспериментов, но затем объявило, что откладывает их и рассматривает возможность замены биглей другими подопытными животными.

Все это, однако, было лишь курьезом, поскольку общественное негодование по поводу отдельного эксперимента указывало на полное неведение относительно природы большинства экспериментов, проводимых с различными целями армией, научными организациями, университетами и коммерческими фирмами. Да, в ходе запланированных армией экспериментов многие животные испытали бы страдания и погибли, и при этом не было никаких гарантий того, что ценой этих страданий будет спасена хотя бы одна человеческая жизнь или что люди получат в итоге хоть какую-то пользу; но то же самое можно сказать и о множестве других экспериментов, которые каждый год проводились в одних только США. Возможно, общественное негодование было вызвано тем, что опыты собирались проводить именно на биглях. Однако уже следующий эксперимент особых протестов не вызвал.

По заданию Медицинской биоинженерной лаборатории армии США в Форт-Детрике (Фредерик, штат Мэриленд) исследователи скармливали шестидесяти биглям различные дозы взрывчатого вещества тринитротолуола (ТНТ). В течение полугода собакам каждый день давали ТНТ в капсулах. Среди симптомов отмечались обезвоживание, истощение, анемия, желтуха, снижение температуры тела, обесцвечивание мочи и кала, диарея, потеря аппетита и веса, увеличение печени, почек и селезенки, нарушение координации. Одна сука «начала умирать» на четырнадцатой неделе и была усыплена; еще одна умерла на шестнадцатой неделе. В отчете говорится, что эксперимент был частью сбора данных о влиянии ТНТ на млекопитающих, которым занималась лаборатория в Форт-Детрике. Поскольку даже самые малые дозы ухудшали самочувствие собак, в ходе исследования не удалось выявить концентрацию, при которой ТНТ не давал никакого эффекта; в отчете содержался вывод: «Могут потребоваться дополнительные исследования влияния ТНТ на биглей»^[26].

Как бы то ни было, общество не должно беспокоиться исключительно о собаках. Люди больше заботятся о них, поскольку обычно имеют опыт общения с ними как с компаньонами; но другие животные страдают не меньше собак. Мало кто сочувствует крысам, однако крысы – весьма умные животные, и нет никаких оснований думать, что они не могут страдать. Они действительно страдают в процессе бесчисленных болезненных экспериментов. Если военные прекратят опыты на собаках и возьмутся за крыс, это не должно нас успокоить.

Одни из самых чудовищных экспериментов военных проводились в НИИ радиобиологии вооруженных сил (Armed Forces Radiobiology Research Institute, AFRRI) в Бетесде (Мэриленд). Здесь не экспериментировали с платформой PEP, а привязывали животных к креслам и облучали их радиацией – или же обучали их нажимать на рычаги, а затем изучали влияние облучения на их действия. Ученые также натренировали обезьян бегать в «беличьем колесе» – цилиндрической беговой дорожке. Обезьяну бьют током, если она крутит колесо со скоростью меньше одной мили в час.

В одном эксперименте с таким колесом Кэрол Франц из подразделения бихевиористики AFRRI обучала 39 обезьян на протяжении девяти недель по два часа в день, пока они не научились чередовать периоды «работы» и «отдыха» по шесть часов подряд. Затем их подвергли различным дозам облучения. Обезьян, получивших большие дозы облучения, вырвало до семи раз, после чего их снова поместили в колесо, чтобы оценить воздействие радиации на их способность к «работе». В это время, если обезьяна не вращала колесо в течение минуты, сила тока увеличивалась до 10 мА. (Это чрезвычайно сильный ток даже по весьма негуманным стандартам американских экспериментов на животных; он вызывает мучительную боль.) Нескольких обезьян тошнило прямо в колесе. Франц сообщает о том, как разные дозы радиации влияли на действия приматов. Далее в отчете говорится, что все облученные обезьяны умерли в течение полутора – пяти дней^[27].

Я не хочу посвящать всю эту главу описанию экспериментов, проводимых армией США, а потому обращусь к гражданским опытам (хотя и упомяну еще пару экспериментов военных, когда буду говорить на другие темы). Однако я надеюсь, что американские налогоплательщики, каким бы ни было их мнение о размерах военного бюджета, зададутся вопросом: такого ли применения своих налогов они хотят?

Конечно, мы не должны судить обо всех экспериментах на животных по тем примерам, которые я привел. В конце концов, военные зациклены на войне, смерти и насилии – отсюда и такая жестокость. Разумеется, настоящие научные исследования выглядят совсем иначе – не так ли? Что ж, посмотрим. Для начала я дам слово профессору Гарри Харлоу. Он много лет проработал в Центре изучения приматов в Мэдисоне (Висконсин) и был редактором ведущего психологического журнала. До самой смерти он пользовался большим уважением среди своих коллег-психологов. На его исследования ссылаются многие учебники по введению в психологию, которые вот уже десятки лет читают миллионы студентов. Его сотрудники и бывшие студенты продолжают работать в заданном Харлоу направлении.

В статье 1965 года Харлоу так описывал свои исследования:

В течение последних десяти лет мы изучали влияние частичной социальной изоляции, помещая обезьян сразу после рождения в проволочные клетки. Эти обезьяны были полностью отделены от матерей. Недавно мы начали исследования полной социальной изоляции: детенышей обезьян в возрасте нескольких часов мы помещаем в клетку из нержавеющей стали до достижения ими 3, 6 или 12 месяцев. В этот период они не контактируют ни с одним человеком или животным.

Эти исследования, по словам Харлоу, доказали, что «достаточно строгая и продолжительная ранняя изоляция низводит этих животных до такого социально-эмоционального уровня, на котором их основной реакцией становится страх»^[28].

В другой статье Харлоу и его бывший студент и коллега Стивен Суоми описывали, как пытались вызвать расстройства психики у детенышей обезьян, однако выбранный ими метод, по-видимому, не сработал. После этого их посетил британский психиатр Джон Боулби. Харлоу вспоминал, что Боулби выслушал историю их неудач и осмотрел висконсинскую лабораторию. Заметив, что обезьяны содержатся поодиночке в проволочных клетках, он спросил: «Зачем вы пытаетесь вызвать расстройства психики у этих обезьян? У вас здесь уже больше обезьян с нездоровой психикой, чем где-либо еще на земле»^[29].

Стоит отметить, что Боулби был ведущим исследователем последствий лишения материнской заботы, но он изучал детей, главным образом сирот военного времени, беженцев и воспитанников детских домов. Еще в 1951 году, когда Харлоу даже не начал свои исследования на приматах, Боулби заключил:

Мы рассмотрели факты. Их совокупность не оставляет сомнений в том, что продолжительное лишение ребенка материнской заботы может привести к тяжелым и глубоким последствиям для его характера и всей его дальнейшей жизни^[30].

Однако это не побудило Харлоу и его коллег отказаться от разработки и проведения экспериментов на обезьянах.

В той же статье, где рассказывается о визите Боулби, Харлоу и Суоми описывают свою «блестящую идею» вызвать депрессию у детенышей обезьян: сначала малыши привязываются к тряпичной «матери», а затем та демонстрирует им свою чудовищную сущность:

Первое из этих чудовищ по расписанию или по желанию экспериментатора извергало поток сжатого воздуха под высоким давлением, что вызывало повреждения кожи детеныша. Что же делал детеныш? Он лишь сильнее прижимался к «матери», поскольку испуганный детеныш, несмотря ни на что, хватается за мать. Патологического влияния на психику достичь не удалось.

Однако мы не сдались. Мы разработали другую мать-чудовище, которая так резко раскачивалась, что у детеныша тряслась голова и стучали зубы. Но он все равно продолжал цепляться за нее изо всех сил. Третье созданное нами чудовище имело внутри проволочный каркас, который мог неожиданно выскакивать, сбрасывая детеныша на пол. Но детеныш просто ждал, пока каркас вернется на прежнее место, и снова хватался за «мать». Наконец, мы создали мать-дикобраза. По нашей команде из этого устройства по всей его поверхности выдвигались острые медные иглы. Однако, хотя детеныши испытывали боль, они все равно ждали, пока иглы втянутся обратно, и снова повисали на «матери».

 

Эти результаты, по замечанию экспериментаторов, не были удивительными, поскольку единственный вариант действий для раненого ребенка – искать помощи у матери.

В итоге Харлоу и Суоми отказались от идеи создания искусственных матерей-чудовищ, поскольку им пришла мысль получше: превращать в чудовищ настоящих обезьян-матерей. Для этого они держали самок обезьян в изоляции, а затем их осеменяли. Увы, у этих самок не было нормального сексуального контакта с самцами: Харлоу и Суоми, по их словам, использовали «станок для изнасилования». Когда родились детеныши, экспериментаторы стали наблюдать за матерями. Оказалось, что некоторые из них просто игнорировали детенышей и не прижимали их к груди, как обычно делают обезьяны, когда их дети плачут. Наблюдались и другие модели поведения:

Другие обезьяны превратились в жестоких убийц. Нередко они прокусывали детенышу череп своими острыми зубами. Но самое ужасное было, когда они били детеныша мордой об пол и возили туда-сюда^[31].

В статье 1972 года Харлоу и Суоми писали, что, поскольку депрессию у человека можно охарактеризовать как «состояние беспомощности и безнадежности, погружение в пучину отчаяния», они «на основе интуиции» разработали инструмент для воспроизведения такой «ямы отчаяния» – как в физическом, так и в психологическом смысле. Они построили вертикальные клетки со скошенными стенками из нержавеющей стали и округлым дном и помещали в них молодых обезьян на срок до 45 дней. Выяснилось, что уже после нескольких дней одиночного заключения обезьяна «большую часть времени проводила забившись в угол клетки». Такое заключение вызывало «ярко выраженное и устойчивое психопатологическое поведение депрессивной природы». Даже спустя девять месяцев после освобождения обезьяны обычно сидели, обхватив себя руками, а не гуляли, исследуя территорию, как обычно делают эти животные. Но заканчивается отчет неубедительно и пугающе:

Вопрос о том, объясняются ли результаты каким-то отдельным фактором (формой или размером клетки, сроком заключения, возрастом обезьяны на момент заключения) или же, что вероятнее, сочетанием этих факторов, остается предметом дальнейших исследований^[32].

Еще в одной статье Харлоу рассказывает, как он с коллегами в дополнение к «яме отчаяния» создал «тоннель ужаса» для устрашения обезьян^[33], а в следующей описывает, как сумел вызвать «психологическую смерть» макак-резусов, подсунув им «матерей» из махровой ткани, которые изначально имели нормальную температуру тела, но могли быстро охлаждаться почти до нуля, имитируя своего рода отказ матери от детеныша^[34].

Сейчас Харлоу уже нет в живых, но его ученики и почитатели работают по всем Соединенным Штатам и продолжают проводить аналогичные эксперименты. Джон Капитанио под руководством одного из учеников Харлоу, Уильяма Мейсона, ставил эксперименты по депривации в Калифорнийском центре изучения приматов при Калифорнийском университете в Дейвисе. В этих экспериментах Капитанио сравнивал социальное поведение макак-резусов, «воспитанных» собакой, с поведением обезьян, «воспитанных» пластмассовой лошадкой. Он пришел к выводу, что «хотя поведение животных из обеих групп было, безусловно, ненормальным с точки зрения социального взаимодействия», обезьяны, выросшие с собакой, справлялись с общением лучше, чем те, кто рос с пластиковой игрушкой^[35].

Джин Саккетт, уехав из Висконсина, продолжил изучать депривацию у обезьян в Центре приматов при Вашингтонском университете. Саккетт выращивал макак-резусов, свинохвостых макак и макак-крабоедов в полной изоляции, исследуя различия в их личностном, социальном и поисковом поведении. Он выявил разницу в поведении разных видов обезьян, что «ставит под сомнение универсальность синдрома изоляции у разных видов приматов». Если различия очевидны даже на примере таких близкородственных видов, то распространение выводов на людей кажется еще более сомнительным^[36].

Мартин Рейте из Университета Колорадо проводил эксперименты по депривации на индийских и свинохвостых макаках. Он знал, что наблюдения Джейн Гудолл за осиротевшими шимпанзе, живущими на воле, выявили наличие «серьезных поведенческих нарушений, преимущественно тоски и депрессивных аффективных изменений». Однако вместе с другими экспериментаторами он, считая, что «по сравнению с мелкими обезьянами, экспериментам по изоляции человекообразных обезьян было посвящено мало работ», решил изучить семь детенышей шимпанзе, которые были отлучены от матерей при рождении и выращивались в искусственных условиях. Спустя некоторое время – от семи до десяти месяцев – некоторых детенышей помещали на пять дней в изолированные клетки. Изолированные детеныши кричали, тряслись и бросались на стены клетки. Рейте сделал вывод, что «у детенышей шимпанзе изоляция может сопровождаться значительными изменениями в поведении», но отметил (как вы уже догадываетесь), что требуются дальнейшие исследования^[37].

С тех пор как Харлоу начал свои эксперименты по изучению материнской депривации, в США было проведено более 250 таких опытов. Более семи тысяч подопытных животных подверглись процедурам, которые вызывали у них беспокойство, отчаяние, тревогу, общие нарушения психики и нередко заканчивались их смертью. Как показывают приведенные выше цитаты, одни эксперименты порождают другие. Рейте с коллегами ставили опыты на шимпанзе, поскольку до них с человекообразными обезьянами экспериментировали относительно мало. Очевидно, им не приходил в голову немудреный вопрос: зачем вообще проводить эксперименты по материнской депривации? Они даже не пытались оправдать свои действия какой-либо пользой для людей. Не интересовало их и наличие множества исследований осиротевших шимпанзе в дикой природе. Их позиция была проста: с животными одного вида такое проделывали, а с животными другого вида – нет, так что почему бы не поставить опыт и на них тоже? Такой подход постоянно встречается в психологических и поведенческих исследованиях. Самое удивительное здесь то, что за все эти исследования платят налогоплательщики и одни лишь опыты по материнской депривации обошлись им более чем в 58 миллионов долларов^[38]. В этом отношении (и не только в этом) гражданские эксперименты на животных мало отличаются от военных.

Практика экспериментов на представителях не нашего вида, существующая в современном мире, – яркий пример видизма. Многие эксперименты причиняют животным сильнейшую боль и при этом не сулят сколь-нибудь значимой пользы людям или другим животным даже в самой отдаленной перспективе. Эти эксперименты – не отдельные случаи, а часть масштабной индустрии. В Великобритании, где экспериментаторы обязаны отчитываться о количестве «научных процедур», проведенных с животными, по официальным данным, только за 1988 год насчитывалось 3,5 миллиона таких процедур^[39]. По США нет сопоставимых данных. Согласно Закону о благополучии животных, министр сельского хозяйства США публикует отчеты о количестве животных, использованных зарегистрированными в министерстве организациями, но этот документ во многом неполон. В нем не указываются крысы, мыши, птицы, рептилии, лягушки и домашние сельскохозяйственные животные, на которых тоже ставятся эксперименты; в него не включаются животные, с которыми работают в средних школах; в нем не учитываются эксперименты, которые ставят организации, не перевозящие животных через границу штата и не получающие гранты или контракты от федерального правительства.

В 1986 году Бюро оценки технологий Конгресса США опубликовало отчет под названием «Альтернативы использованию животных в научных исследованиях, тестировании и в образовательных целях». Исследователи из Бюро попытались подсчитать, сколько животных используется для экспериментов в США, и сообщили, что, по их оценке, число животных, ежегодно используемых в экспериментах в США, колеблется от 10 до 100 миллионов. Они заключили, что эти оценки не вполне надежны, но сами заявили о «как минимум 17–22 миллионах животных»^[40].

И это крайне осторожные оценки. В 1966 году, выступая перед Конгрессом, представители Ассоциации по выращиванию лабораторных животных оценили число мышей, крыс, морских свинок, хомяков и кроликов, использованных в экспериментах в 1965 году, примерно в 60 миллионов^[41]. В 1984 году доктор Эндрю Роуэн из Школы ветеринарной медицины Университета Тафтса отметил, что каждый год ученые экспериментируют примерно с 71 миллионом животных. В 1985 году Роуэн пересмотрел свою оценку и отдельно подсчитал выращиваемых, приобретаемых и используемых в экспериментах животных. В результате получилось, что в экспериментах ежегодно используется от 25 до 35 миллионов животных^[42]. (Сюда не входят животные, умершие при перевозке или уничтоженные до начала эксперимента.) Анализ биржевой стоимости крупного поставщика лабораторных животных – Charles River Breeding Laboratory – показал, что одна эта компания выращивает в год 22 миллиона животных^[43].

В отчете Министерства сельского хозяйства за 1988 год указывалось, что для экспериментов были использованы 140 471 собака, 42 271 кошка, 51 641 примат, 431 457 морских свинок, 331 945 хомяков, 459 254 кролика и 178 249 «диких животных» – в сумме 1 635 288 особей. Важно помнить, что в отчете вовсе не упомянуты мыши и крысы и что в нем подсчитано в лучшем случае 10 % использованных животных. Из 1,6 миллиона животных, фигурирующих в отчете министерства, более 90 тысяч, согласно этому документу, испытывали «сильнейшую боль и страдания». Напомню: это в лучшем случае 10 % от общего числа животных, испытавших сильную боль и страдания; если же экспериментаторы меньше боялись причинить боль мышам и крысам, чем собакам, кошкам и приматам, то эта доля окажется еще меньше.

В других развитых странах тоже используется огромное количество животных. Например, в весьма неполном исследовании, опубликованном в Японии в 1988 году, упоминались цифры, превышающие восемь миллионов^[44].

Чтобы понять природу экспериментов над животными как широкомасштабной индустрии, можно взглянуть на коммерческие продукты, которые эта индустрия порождает, и способы их продажи. Среди этих «продуктов» есть, конечно, и сами животные. Мы уже упоминали объемы производства животных в Charles River Breeding Laboratories. В журналах вроде Lab Animal животных рекламируют, как машины. Вот, например, рекламный текст под фотографией двух морских свинок – одной обычной и одной бесшерстой:

В случае с морскими свинками у вас теперь есть выбор. Вы можете приобрести стандартную модель с шерстью или испытать нашу новую бесшерстую модель 1988 года – для быстроты и большей эффективности эксперимента.

Наши эутимические бесшерстые морские свинки – продукт многолетней селекции. Их можно использовать в дерматологических исследованиях средств для роста волос. Сенсибилизация кожи, трансдермальная терапия, воздействие ультрафиолета – и многое другое.

Объявление той же компании в журнале Endocrinology за июнь 1985 года гласило:

Хотите увидеть нашу операцию?

Что касается операций, мы предлагаем вам то, что доктор прописал. Удаление гипофиза, надпочечников, кастрация, удаление яичников, вилочковой и щитовидной железы. Каждый месяц мы проводим тысячи эндокринных операций крысам, мышам и хомякам. По запросу возможны дополнительные особые операции – удаление селезенки, почек, слепой кишки… Чтобы заказать хирургически измененных лабораторных животных для ваших экспериментальных нужд, звоните по телефону [номер телефона]. Наши операторы ответят вам в любое время.

Помимо собственно продажи животных, эксперименты на них породили рынок специализированного оборудования. Так, в ведущем британском научном журнале Nature есть раздел «Новинки рынка», из которого читатели могли узнать о новом лабораторном инструменте:

Новейший инструмент для изучения животных от Columbus Instruments – герметичное беговое колесо для животных, позволяющее собрать данные о потреблении кислорода во время физической активности. Колесо снабжено изолированными беговыми дорожками с отдельными приспособлениями для стимулирования электротоком. На дорожках могут разместиться до четырех мышей или крыс. Базовая комплектация стоит 9737 фунтов стерлингов и включает контроллер скорости полотна и регулируемый электрошокер. Полностью автоматическую систему стоимостью 13 487 фунтов стерлингов можно запрограммировать на проведение последовательных экспериментов с периодами отдыха между ними. Она автоматически фиксирует количество подходов к решетке электрошокера, а также время бега и время, проведенное под ударами током^[45].

Columbus Instruments производит и другие хитроумные устройства. В Lab Animal есть такая реклама: