Петр Вяземский
Сергей Николаевич Глинка

 
Лукавый враг и соблазнил
Гнусит Французом при соседях,
То вспомнив о твоих победах,
Языка русского Ахилл!
Узрев лицо твое сурово,
Он дрожь почувствует и страх,
И Галлов дерзостное слово
Умрет на трепетных устах.
 

Сам Шишков не отставал от прочих, и предводительством и ополчением против иноплеменническои силы поджигал молодую рать. Начав войну походом против нового слога, он продолжал вести ее против новых нравов, новых понятий. Он учреждал «Беседу Любителей Русского слова», разбирал басни Сумарокова и ставил его выше Лафонтена и русский язык выше всех других языков, и так далее. Все это ныне почти забыто. Новому поколению некогда оглядываться назад; оно, сбросив в себя по дороге все наследственные доспехи, бежит налегке, кажется, вперед, а может быть, и в сторону. Но все эти подробности, как они ни могут казаться маловажными, взятые отдельно, имели в свое время единоплеменное значение. Ныне они дополняют картину тогдашней эпохи и кидают на нее объяснительный свет.

Наконец загорелся 1812 год. Наполеон со своими полчищами «дванадесяти языков», как говорили тогда, свирепствовал уже в недрах России. Тогда литература Глинки обратилась в общее действие. «Русский Вестник» облекся в плоть и кровь. Граф Растопчин был назначен главнокомандующим в Москве. Обладая в высшей степени русским чувством и умением действовать на массы, он хорошо понял значение Глинки в подобных обстоятельствах. Вследствие представления его, Глинка был пожалован кавалером ордена святого Владимира четвертой степени. «Любовь ваша к отечеству, доказанная сочинениями и действиями вашими, обратила на вас Наше внимание», – писал ему император Александр в высочайшем рескрипте своем. Вручая ему награду, граф Ростопчин сказал: «священным именем Государя развязываю ваш язык на все полезное для отечества, а руки на триста тысяч рублей экстраординарной суммы». Деньги отданы были в его распоряжение.