Петр Семенов
Любовь и море

Часть1 Ты со мною, ты рядом со мною, и любовь бесконечна как море….

Любомир Светлый «Каникулы любви»

Глава 1

Немилосердное солнце висело над пустыней. Его ослепительные лучи накалили желтые пески до такой степени, что пройтись босиком было невозможно. Жара скатывалась в волны и, как кисель, подкатывалась к зеленым камышам, рассеиваясь в их плотной тени и расстилалась одеялом над водной гладью текущей голубой воды.

Именно в этот час Андрей Саверин вытащил из походной сумки письмо, пришедшее из Кисловодска, написанное мелким, незнакомым почерком и сунутое второпях утром в эту сумку, когда надо было отправляться сюда – на пасеку, поставленную на хлопковых полях Хаузханской равнины в десяти километрах от водохранилища.

Его небольшая, состоящая из шестнадцати ульев-лежаков на две семьи, пасека, была скорректирована на местности таким образом, что навес из связанных камышей, защищал её от палящих лучей солнца целый день и давал спасительную прохладу. Его товарищи Комов и Обижаев уже трудились над своими ульями, освобождая закреплённые рамки после переезда. Они ещё не успели собрать полностью свой навес и перед пасекой в беспорядке лежали металлические колья, схватки, рулон из камыша и медогонка.

Градусник, примотанный к металлической стойке навеса, показывал 51 градус в тени.

Андрей положил письмо на перевёрнутый рамонос который стоял на его медогонке и стал читать.

Фамилия отправителя на конверте ничего Андрею не говорила, хотя он пытался вспомнить. Кто это – А.Н. Голубь? Никого он не знал с такой фамилией. Когда конверт был вскрыт, в нём оказалось несколько свёрнутых тетрадных листочков, написанных мелким, красивым почерком. он Начал читать и понял от кого это письмо; дрожь пробежала по его телу, несмотря на жару.

Писала она.

Наконец-то он получил от неё письмо! От женщины, с которой встретился три года назад, и провел самый счастливый месяц в своей жизни.

« Здравствуй, Андрей, мой голубчик, – строчки запрыгали у него перед глазами, – я пишу тебе из санатория «Золотой колос», где я устроилась работать в столовую. Это все из-за Коленьки. Врачи сказали, что ему здесь будет лучше и возможно он поправится. В таком местечке, как Кисловодск, где круглый год почти одинаковая температура воздуха и много кислорода, для его легких – целительный бальзам.

Я пишу тебе в надежде на то, что ты приедешь сюда к нам, потому что только сейчас поняла, что счастье так близко, и возможно рядом с любимым человеком. Прошло три года после нашего расставанья, а я только сейчас поняла, что, такого как ты, я не встречу уже никогда. Всё, что было между нами как счастливый сон. Я никогда не забуду тебя, даже если ты не сможешь приехать. Но так хотелось бы повидаться.

С мужем мы расстались. Он больше не преследует меня! Наконец-то я – свободна! Может быть, не надо было писать тебе об этом, но я не хочу ничего скрывать, чтобы ты не считал меня обманщицей. Во всех наших несчастьях и болезни Коленьки он обвинял меня, все время попрекал меня этим, что, в конце концов, и привело к нашему разрыву.

После развода мы с сыном уехали в Кисловодск. Уже месяц живём здесь у моей тетушки. Коленьке значительно лучше. Как только приехали, я сводила его к врачу, а три дня назад показала его снова, и врач сказал, что если так пойдет дальше, то к концу года он будет совсем здоров.

Приезжай, мой голубчик. Счастье коснется нас своим крылом, как тогда, в городе светлой лазури и моря, где встретились с тобой. Анна.

Глава 2

Худенький, бледный мальчик с голубыми глазами, с крапинками веснушек вокруг маленького прямого носа, чуть припухлые, красиво очерченные губы, нежный тихий голос – такого сыночка подарила Андрею его жена Тася.

Четыре года мучений – боже мой! Зачем люди женятся, если не любят друг друга? Зачем природа подарила человеку такую слепую физическую страсть лишая его рассудка. Ведь с самого начала было ясно, что они не пара, так, по крайней мере, говорил Андрею его отец: « Ну, что у нее за вид, посмотри. Да, лицо красивое, фигура тоже, но причёска…, шляпка, платье, это же не в какие рамки, Андрей. У неё же совершенно нет вкуса. Нет, Андрюша, поверь мне, она совершенно тебе не пара. Ты не будешь с нею счастлив. Ты ошибся в выборе». – Так говорил он, глядя на фотографию, которая стояла на письменном столе Андрея. В то время они жили в маленьком доме поселка гидростроителей Хаузханского водохранилища. Отец работал инспектором банка. Инспектировал строительство, а он, работал мастером; строил гидротехнические сооружения в песках на отводах Каракумского канала.

Но замечания отца уже не могли ничего изменить. Было поздно. Андрей работал там неделями, а отец в посёлок приезжал раз в месяц. Тася была беременна Ванечкой. Когда он объявил об этом родителям, те уже изменить ничего не могли. И свадьба состоялась. Только те цветы, которые он подарил ей в день свадьбы утром, увяли к вечеру. Эти бардовые, пышные розы, стоявшие на подоконнике, почернели и осыпались. Его мама смела веником этот багровый ковёр из лепестков в корзину; ничего ему об этом не сказав. Она и не думала, что он тоже заметит эти увядшие розы и её старанье убрать их побыстрее. Тогда он не придал этому значения. Но эта картинка увядших, черных роз сохранилась в памяти, как знак несчастья его будущей жизни, как предостережение и, часто всплывала в памяти, после ссор и семейных разборок с женой, когда на душе было тяжело и хотелось сбежать из дома.

Ванечка родился здоровым мальчиком и ничем особенно не болел, пока его не застудили. Всё время тепло одевали, не закаляли, и однажды, когда выпал снег он выбежал в одной рубашке на холод, глотнул снежку, промочил ноги и заработал ангину, которая перешла в хроническую. И он стал постоянно болеть. Их жизнь с Тасей превратилась в кошмар. Конечно не только из-за Ванечки. Тут присутствовал целый комплекс. Квартиры не было – приходилось жить у тещи – старухи – баптистки, которая и пальцем в доме не шевелила. Готовить Тася не умела – мама не научила. Стирать и гладить, а также штопать носки, Андрею приходилось самому. Деньги, что он отдавал жене, уплывали на всякую ерунду – безвкусные шляпки, нелепые куртки, сапоги для неё. Из-за этого возникали сложности с покупкой одежды и обуви для него. Приходилось таким образом хитрить и делать заначки, чтобы потом приобрести какие-то более или менее приличные вещи.

Андрей вспомнил, как получил горящие курсовки в Анапу. Он даже заявление не подавал. Но Людмила – их председатель месткома, знала, что у него болен сынишка. В стенах родного предприятия им приходилось общаться больше чем с другими, так как на новогодних утренниках Андрей выступал в роли деда Мороза, а Люда писала сценарии, а потом руководила постановкой.

– Андрей Павлович, не желаете ли побродить по лазурному берегу Анапы? – донесся из трубки её приятный бархатный голосок. – Тут сообщили из поднебесной канцелярии, что надо бы подлечить вас и вашего сынишку.

– О, Люда! – в тон ей воскликнул он, – Небеса услышали мои молитвы! Да снизойдет на вас благоуханье небес, да посыпятся блага из рога изобилия!

– Тогда зайдите, получите и распишитесь, – рассмеялась председатель месткома. Курсовки просто горящие. Срочно заказывайте билеты на самолёт, а то можете опоздать.

К концу недели после этого разговора ласковое, теплое и безбрежное море прихлынуло к ногам большого и маленького человека, стоявших босиком на песчаном пляже Анапы.

Глава 3

Мальчику назначили «грязи», а Андрею «жемчужные» ванны. Питание на весь период лечения они купили в столовой санатория, сняли квартиру недалеко от него и стали наслаждаться жизнью.

Утром после завтрака они шли на берег моря; много ходили по асфальтированной набережной с белой колоннадой, откуда открывался изумительной красоты вид на море. Иногда спускались к самому морю по каменным ступеням, лазили на камни – волнорезы, собирали ракушки и красивые камушки, обточенные волнами моря.

В назначенное время шли на процедуры. Ване было неприятно обмазываться грязью, и на первых порах Андрею приходилось сидеть рядом с ним и уговаривать его не плакать. Потом Ваня сидел на скамеечке перед зданием и ждал, когда папа примет свои «жемчужные» ванны.

После процедур было тяжело подниматься в горы, где располагался санаторий в котором они обедали; в пути они несколько раз присаживались на лавочки и отдыхали. Однажды случайно зашли на территорию чужого санатория. Там на детской площадке стояли белые качели со спинками. В этот час никого из отдыхающих на площадке не было. Качели на два места стояли в один ряд. Усевшись на одну из них, они стали качаться и фантазировать.

– Когда я вырасту и стану большим, то сделаю так, чтобы дети никогда не болели ангиной, – сказал Ваня.

– Ты хочешь стать доктором?

– Нет, я стану волшебником. Прочитаю заклинанье, и моё желанье исполнится. Пусть никто из детей не болеет как я, и им не надо будет обмазываться грязью…

Андрей обнял сынишку за худенькие плечи. Надо было отвлечь Ванечку от мыслей о болезни, и он сказал: – А когда ты вырастешь, я стану моряком. Я всегда об этом мечтал, – и, помолчав, добавил, – даже тогда, когда жил со своим отцом, твоим дедушкой, в пустыне.

– Ты хочешь стать моряком?!– удивился Ваня.

– Да, и уйти в кругосветное плавание.

– А возьмешь меня?

– Ну, ты же будешь волшебником к тому времени. А зачем волшебнику иди в кругосветное плавание, подвергать себя опасностям. Там же шторма, бури, всякие опасные приключения. Волшебнику и без этого неплохо, сиди себе дома и твори чудеса.

– А вдруг вы попадете в беду. Вот сядет ваш корабль на мель, что тогда?

Андрей сделал вид, что задумался.

– Да, действительно. Кто же нас выручит из беды?

– Замётано. Я беру тебя с собой. – И довольные друг другом они стали хохотать.

– Ура! Ура! – кричал Ваня. – Мы вместе плывём на корабле и совершаем кучу добрых дел по всему миру! Везде нас ждут и встречают под звуки оркестра, с хлебом и солью, все знают, что мы можем творить чудеса, что мы лечим маленьких детей и взрослых тоже.

– Нас устраивают в самые лучшие отели и гостиницы за счёт государства, поят и кормят абсолютно бесплатно, певцы и музыканты выступают перед нами и даже стоят в очереди, чтобы быть первыми, – продолжил, смеясь, Андрей. – Просто замечательно!

Они так увлеклись своими фантазиями, что не заметили, как на соседние качели уселась молодая женщина с мальчиком лет пяти. Они смотрели на отца с сыном, пытаясь понять смысл их неудержимого веселья.

Внезапно мальчик закашлялся, захрипел, спрыгнул с качели и пригнулся к земле, задыхаясь.

Андрей среагировал быстро:

– Мальчику плохо! Что с ним? – Он подбежал к нему с намерением взять его на руки, склонился над ним и посмотрел на женщину.

– У него приступ. Сейчас пройдет, – тихо сказала его мама.

– Есть минеральная вода, – предложил Андрей, – давайте дадим ему попить. – Он вытащил фляжку с водой, которую носил в сумке постоянно и протянул её мальчику. Тот сделал несколько глотков.

– Солдатская фляжка, – прошипел ребенок. – Вы солдат?

– Это фляжка моего папы, – ответил Андрей. – Я всегда ношу её с собой. В пустыне это – незаменимая вещь. А этот брезентовый чехол, если его намочить и поставить на ветерок, делает воду всегда прохладной.

Мальчик поднялся с корточек.

– Вы живёте в пустыне? – спросил он, рассматривая внимательно зелёную фляжку Андрея

– Я работаю там, – сказал Андрей.

– А что это за работа в пустыне? – продолжал допытываться мальчик.

– Там я держу пчёл в специальных ульях-лежаках; так они называются, – ответил Андрей. – Сейчас в пустыне много воды, там выращивают хлопок, который цветёт всё лето. Пчёлы собирают из этих цветов нектар, делая из него мёд.

– Понятно, – сказал мальчик, протягивая фляжку.

– Спасибо вам, – привстала женщина, обратившись к Андрею. Звук её голоса был глух и печален. Они оказались близко друг от друга, и Андрей почувствовал манящую, притягивающую свежесть молодого тела. Словно легкий ветерок подул в его сторону и закружил голову.

Вроде бы не было ничего такого броского, привлекательного в её облике: тёмно-русые, не особо пышные волосы, ниспадавшие на плечи, вытянутое, продолговатое лицо с правильными чертами, серые глаза, но все это вдруг окрасилось божественной красотой, когда она еле заметно улыбнулась краешком припухлых губ и с благодарностью взглянула в его глаза. И от этого открытия Андрей смутился и отвернулся, как бы ослепленный светом внезапно загоревшейся звезды и даже не услышал, что она спросила его, и повернулся только тогда, когда она тронула его за рукав.

– Вы тоже из этого санатория?

– А…нет, мы по курсовке. Живём на частном секторе. У сынишки – ангина, хроническая. Вот приехали подлечиться.

– Вы оригинал, – снова улыбнулась она, присаживаясь на скамейку качели. – Носите с собой солдатскую фляжку, живёте в пустыне, хотя говор у вас – московский, чистый. Там в ваших песках все так разговаривают?

– Да все, наверно. Я как-то и не замечал, вы первая мне об этом говорите. В детстве наша семья жила в Подмосковье. Знаете такой городок – Калязин?

– Конечно. Там жил мой дядя и мы с мамой ездили к нему в гости, когда я была совсем маленькой. Там еще колокольня посередине Волги стоит.

– Вот-вот! – Рассмеялся Андрей. – А мы жили как раз напротив этой колокольни на берегу реки. Летом с отцом мы плавали к ней на лодке. Он работал там в гидрометслужбе и им выделяли плавсредства. Ловили с ним рыбу. А зимой я бегал на эту колокольню по льду.

– Значит мы проходили возле вашего дома. Там ведь ещё пристань была недалеко.

– Конечно, была пристань! – воскликнул Андрей. – Я пускал с неё бумажные кораблики! А однажды мне родители купили настоящий большой игрушечный корабль и я возле этой пристани, с берега, пустил его в реку и он у меня уплыл. Плавать то я не умел, а он поплыл, поплыл, и я никак не мог дотянуться до него. Жалко было.

– А мы с этой пристани плавали на другой берег на теплоходе, а потом ходили в лес собирать грибы. Помню, я насобирала полное лукошко мухоморов, я же не знала, что они ядовитые; принесла их маме похвастаться, что нашла такие красивые грибочки. Так они смеялись потом, как только вспоминали про это.

Так они предавались воспоминанием о своем безоблачном детстве, и были рады этому мгновенью, погрузившему их в это счастье, что в этот момент оба как-будто стали детьми, забыли свои огорчения, обиды и тревоги. Холодная стенка предосторожности растаяла, и им обоим показалось, что они знают друг друга с тех самых лет.

Дети тоже познакомились и разыгрались, бегали друг за другом, подтягивались на детском турнике, расположенном на этой площадке. Нельзя было даже сказать, что несколько минут назад у Коленьки был приступ. Оба смеялись, догоняя друг друга, щечки мальчишек порозовели.

В эти счастливые минуты радости и воспоминаний они и не заметили, как руки их соединились, а когда заметили, то замолчали и, взглянув в глаза, друг другу, утонули в трепетном чувстве любви.

Она очнулась первой и бережно отняла руку.

– Что-то мы разговорились, а я не знаю даже, как вас зовут.

– Андрей.

– А меня Анна.

– Вы давно здесь?

– Нет, всего пять дней.

– А мы уже три.

Андрей в душе обрадовался этому стечению обстоятельств – знакомство будет продолжительным; люди ведь приезжают сюда на десять, двадцать дней или чуть больше, чтобы отдохнуть, позагорать и полечиться.

– Давайте вечером встретимся, – предложил Андрей. – Устроим деткам праздник. Вон им как весело вдвоем.

– Действительно, Коленьку не узнать, ваш сын влияет на него плодотворно. Как хорошо, что мы вас встретили. – Она взглянула на него и улыбнулась своей чарующей улыбкой.

Её искренность и открытость чувств поразили Андрея. Кто бы из других при первой встрече сказал так искренне о том, что чувствует. Обычно люди скрывают свои эмоции или говорят не о том, что думают из чувства самосохранения

Вечером после ужина они встретились у большой колоннады Анапского парка и отправились гулять. Играла музыка, светили яркими огнями аттракционы, было много людей. Они обошли весь парк, следуя за детьми и ни в чём им не отказывая. Дети были счастливы как никогда; они бегали c весёлым смехом друг за другом, катались на электрокарах, велосипедах, кружились на каруселях, пили лимонад, ели сладкую вату. Вечер прошел чудесно.

Во время прогулки Андрей держал Анну под руку, касался рукой её тонкой талии, они смеялись, находя легкие темы для разговора, Андрей рассказывал анекдоты. Мимолетные чувственные взгляды, легкие прикосновения друг к другу, потихоньку разжигали огонь любви, и они не старались его погасить.

Глава 4

На следующий день, после завтрака, на катере поехали на золотой пляж Джамете. Море было спокойным, а небо безоблачным. Одна половина катера была закрытой, а другая открытой. Они устроились под солнцем, на одной из деревянных лавок. Анна беспокоилась, как бы дети не застудились. Но ветра не было, только свежий воздух обнимал всё и вся и приятно освежал молодые тела.

А чайки летели следом за катером и ловили на лету кусочки хлеба, которые бросали им пассажиры. Сильные, красивые птицы – «морские голуби» на лету подхватывали брошенные кусочки, иногда у самого гребня изумрудной волны, и снова взмывали в небо.

Дети участвовали в этой игре и весело смеялись, когда брошенный хлеб подхватывали птицы. Громкие, радостные их возгласы улетали к синим небесам. Андрей и Анна поднялись и встали у огражденья, следя за мальчуганами, страхуя их, чтобы они не упали за борт.

– Дельфины, смотри, – сказал Андрей, обнимая Анну за талию.

Впереди катера, разрезая воду, словно торпеды, неслись дельфины, выпрыгивая полной скорости, чтобы глотнуть воздуха.

Андрей крепко прижал Анну и поцеловал её в щеку, потом в темно-русую прядь волос возле уха, и она не отталкивала его, а наоборот, прижала его руку к себе, и дыханье их стеснилось от вспыхнувшего огня в груди.

Катер со скрипом проехался бортом по черным покрышкам причала. Матрос прыгнул с кормы на деревянные, пропитанные соленой водой доски, намотал белый канат на железные столбики; подали трап, и они вышли на площадку вытянутого причала, а потом сошли на песчаный берег.

Действительно это были золотые пески. Длинная, песчаная коса, казалось, уходила в бесконечность, в белесую, синюю дымку за горизонтом. Море тихонько накатывало седоватые волны и, как будто, лизало этот мокрый песок, в котором блестели белые камушки и ракушки. А над морем светилась радуга.

Они шли по этой песчаной косе, подбирая место, разглядывая окрестности, и вдруг Ваня остановился и крикнул:

– Пап, смотри, черепаха плывёт!

Действительно к берегу плыла большая черепаха.

– Я такую никогда не видел, – сказал тихо Коленька.

– Хочешь поближе посмотреть? – спросил Андрей.

– Хочу,– кивнул мальчик.

Андрей закатал брюки до колен, вошёл воду и вытащил черепаху на берег.

– Крупная, – сказала Анна, тоже войдя в море и встав рядом с Андреем. – И что нам с нею делать?

– Да пусть дети поиграют, а потом отпустим.

– Мы загон для нее сделаем из песка, – сказал Ваня.

– Давайте её сейчас отпустим, – сказала Анна, посмотрев на детей, пусть ползёт по своим делам, не зря же она из моря на берег приплыла.

– Давайте я её на холмик отнесу, – сказал Коля, нагнувшись и поднимая черепаху.

– Тяжёлая.

– Давай вдвоём.

Мальчишки подняли черепаху, разглядывая её со всех сторон. Черепаха спрятала голову.

– Па, смотри какие у нее точки на коже.

– И глаза светятся зелёные, – сказал Коля.

– Как янтари, – кивнула Анна. – Какой чудный, красивый мир окружает нас. Как много мы не замечаем.

– И многого не знаем, – кивнул Андрей.

– Несите её за эту ограду, – показала Анна на деревянный решётчатый забор, тянувшийся вдоль пляжа. – Вон там дыра в заборе, можно её и отпустить.

Дальше идти уже не хотелось и они устроились около этого места.

Андрей вытащил из сумки розовый коврик на двоих, а Анна – голубой. Они соединили их. Дети быстро разделись и также, не задерживаясь, помчались к морю.

Когда Анна вышла из синей кабинки переодевания, Андрей не поверил своим глазам. Он не предполагал, что за невзрачным зелёненьким платьицем с какими-то блеклыми узорами и цветочками, скрывается такая изящная фигурка. Купальник был голубой, отдельный и только подчеркивал эту красоту и стройность её фигуры.

Она подошла и как-то робко взглянула на него и спросила почти шепотом:

– Ну, что, окунёмся?

– Пожалуй, – ответил он. – Я давно с Афродитой не купался.

– Правда?

– Две тысячи лет…. Подождите меня, богиня…

Он вышел из кабинки в черных плавках, взял её за руку и они вошли в море. Дети играли на берегу, бегали друг за другом, забегая в воду по колено и поднимая тысячу серебристых брызг, ныряли в теплую пучину, чтобы потом снова мчаться друг за другом по берегу.

А они поплыли в море рядом, без всплесков, медленно, наслаждаясь морской водой, до конца причала, чтобы сразу вернуться, если позовут дети. Серебристые блики морской равнины, тянулись далеко к горизонту и где-то там, в необозримом просторе, сливались с небосводом. Было тихо, только иногда, пролетая над ними, кричала печально чайка, да еще шелестела волна, разбиваясь о столбики причала.

Проплыв до конца причала они вернулись к берегу и стали играть, плескаться. Он догонял её, обнимал, отталкивал, снова догонял. Она, смеясь, брызгала водой и убегала от него, а он снова устремлялся за нею. И в этой игре, словно маленькие дети, они забыли обо всём на свете. Счастье коснулось их своим ласковым крылом.

– Мама, смотри! – вернул их в действительность голос Коленьки с берега.

– Папа, папа, оглянись! – повторил его крик Ваня.

Они обернулись.

Метрах в десяти от них на хвосте стоял дельфин, глядя в их сторону, потом с шумом погрузился в воду и хлопнул хвостом. Через несколько секунд, уже подальше он снова поднялся из воды, снова взгляд в их сторону и снова с шумом ушел

под воду. А Андрей, вглядываясь в воду, вдруг увидел маленького дельфиненка, который во всю прыть мчался от них черной торпедой.

– Посмотри туда, – он обнял Анну за талию одной рукой, а другой, указывая на черную тень под водой. – Маленький дельфиненок.

Анна тоже увидела.

– Так это она беспокоится за своего малыша.

– Несомненно, так, – сказал Андрей.

Дельфиненок уплыл и уже вдали среди волн, мелькнули два черных холмика с плавниками, и вспенилась вода, а потом уже ничего не было видно.

Дети на берегу засыпали их вопросами.

– Мам, а кто это? Это же не акула, это дельфин? Зачем он приплыл? Он кусается? Мне даже страшно стало, когда он вот так, – Коленька поднял руку, показывая, как поднялся из воды дельфин.

– И я испугался, мы бежим и вдруг из воды великан, – говорил, захлебываясь словами, Ванечка, – вдруг как поднимется….

– Это была дельфиниха, – объяснила Анна. – В воде, там, в глубине, мы видели маленького дельфиненка. Она его спасала.

– А зачем он приплыл?

– Хотел с вами познакомиться, – пошутил Андрей.

– А потом испугался, – кивнула головой Анна.

– И…. быстро, быстро помчался к маме, – закончил Андрей.

– Здорово, – сказал Ваня.

– Жаль, что мы его не видели, – сказал Коленька, – он, наверно, премиленький, – и он закашлялся и снова, как в первый раз, синея от напряжения, присел на корточки.

Словно тучка набежала на лицо Анны, и она лебёдушкой опустилась к сыну, прижимая его к груди, и слёзы побежали по её щекам.

Андрей принес полотенце и накрыл плечи мальчика, потом поднял его на руки и отнёс на разостланные коврики.

– Сейчас согреемся, и всё будет хорошо.

Все легли на разноцветные коврики. Солнце светило ярко, поднимаясь всё выше, и они согрелись. Коленька с Ваней лежали рядом между Андреем и Анной. Свежий ветерок налетал с моря и гладил их спины бархатной ручкой.

Стало припекать.

Андрей лежал на животе, закрыв глаза, и не о чем не думал. Он не строил никаких планов. Для него эта встреча с прекрасной женщиной была лишь приключением, а изменится его жизнь от этого или нет он не знал и не предугадывал. Рядом лежал Ванечка, которого он любил всем сердцем и которого никак не мог оставить без внимания; тем более жили они с Анной в разных концах света, далеко друг от друга. Поэтому от этой встречи он ничего серьезного не ожидал: плыли два бумажных кораблика по реке и встретились, прижало их друг к другу, и понеслись они вниз по течению в синее море. И что их ждёт в этой стихии, на этом просторе, никто не скажет, никто не знает.

Он приоткрыл глаза и посмотрел на Анну. Взгляды их встретились. Что она думала? Может быть тоже о том, о чем думал Андрей. Он улыбнулся краешком губ ей, и она улыбнулась.

Потом он всё это будет вспоминать. Он не знал, что мозг как компьютер всё это запишет, чтобы иногда во сне, или в часы затишья природы или отдыха посылать ему эти, наполненные жизнью, картинки. И необъяснимо всё это было. В эти минуты, в душе возникала печаль о том, что могло бы случиться и не случилось; возможно, было бы счастье, которое, обрушившись искрометным водопадом, унесло бы все его тревоги и печали; возродило бы новую жизнь, более прекрасную и счастливую, о которой он только мог мечтать.

Анна протянула руку и он словно играя, накрыл её ладонь. Она скинула кисть и как кошка царапнула. Он поймал и сжал её ладонь. Желанье обнять эту женщину проникло в душу, и в этом крепком захвате он передал ей это признанье. Она испугалась и отняла руку.

– Пора уже возвращаться. – Она потрепала сыну волосы. – Давай, Коленька, будем собираться.

– Мам, рано же ещё. Давай ещё немного побудем. Может дельфины ещё приплывут.

– Не приплывут они.

– Откуда ты знаешь?

– Уплыли они далеко, в стаю.

– Останьтесь, Анна. Рано ведь еще. Что там делать в жарком городе? Здесь лучше, – сказал Андрей голосом, в котором прозвучало извиненье. – Полежим еще часок на солнышке, покупаемся, потом поедем обедать и отдыхать. Нашим деткам требуется здоровый сон после обеда.

– Не хватает нам только сгореть, – вздохнула Анна.

– А мы укроемся полотенцами, – улыбнулся Андрей, протягивая ей большое – розовое.

– У нас своё есть, – улыбнулась Анна.

Мир был восстановлен.

С понедельника начались лечебные процедуры, и свободное время они проводили теперь на центральном пляже. Вечером ходили в летний кинотеатр или просто гуляли в парке. Время летело быстро. Как здоровый, нормальный мужчина Андрей жаждал близости с Анной, но остаться наедине друг с другом никак не удавалось. Во первых – дети, их нельзя было оставлять одних, это было самым главным препятствием, во вторых они жили не в одном санатории, процедуры тоже принимали в разных местах. Хозяйка Андрея ругалась, если проживающие приводили в дом посторонних, а шума, скандала он не хотел.

Но все-таки судьба подарила им час любви.

До этого, они сидели на скамеечке у домика, где жили Андрей с сыном. Дети играли неподалёку с детьми хозяйки, и он, пьяный от её близости и поцелуев, уговаривал её зайти к ним на часок, она же, отводя его ласковые руки, говорила о том, что никогда раньше не изменяла мужу и даже не представляла, что такое возможно.

– Я и не думала о том, голубчик мой, это же потом надо будет лгать, а я не могу… и смотреть же так, будто ничего не случилось.

– Пусть это будет как сон, – отвечал он, – просто сон. Нам же во сне часто снится такое, отчего наяву, мы бы сгорели от стыда.

– Я понимаю, – говорила она, не отнимая рук, – А вдруг дети нас хватятся, будут искать.

– Да они заняты, играют, – шептал он. – Пойдём же, Анна. Посмотри, они вообще ушли играть в соседский двор.

Анна, уже не в силах противиться его натиску, уступила, поднявшись со скамейки и следуя за ним почти безвольно. Детей действительно не было на улице.

Они, почти бегом, прошли несколько метров через двор, в низенькую, беленькую хатку, стоявшую отдельно от дома. Андрей закрыл прихожую. Внутри было просторно, чистенько, стояли в разных концах две кровати, на которых спали Андрей и Ванечка, маленький столик, два стула. Сквозь маленькие окна с белыми занавесками, пробивался неяркий свет. И они как в угаре, как в круговороте вихря разделись; Андрей сбросил постель на пол, чтобы и поверх занавесок ничего нельзя было увидать, обнял её, и это случилось.

Времени расслабиться, насладиться минутой, отдаться друг другу так – без остатка – не было. Но то, что произошло – эта финальная, заключительная рапсодия любви, как бы завершила чудесную симфонию чувств, желаний, этой неутоленной страсти.

Они вышли как пьяные на улицу и, обнявшись, пошли по тротуару, ничего не замечая вокруг, а вслед им задумчиво с какой-то досадой смотрела старая хозяйка, и ветер шевелил её седые волосы.

Каждая женщина – это открытие для мужчины. Всё было не так, как с женой, даже объятие было иным, прикосновение пальцев, покорность, ответный поцелуй. Всё это как фотография чувств заполняет чуткое подсознание, анализируется, оценивается и запоминается. Видно так устроена жизнь, так заложила всё это в нас природа. Один раз она подносит нам наслажденье, чтобы мы потом вспоминали и искали его всю оставшуюся жизнь.