Пема Чодрон
Как жить и как умирать

3. Мимолетное воспоминание

Во время некоторых ретритов, которые я провожу, мы повторяем такую мантру по утрам: «Как падающая звезда, видимый недостаток, пламя свечи, иллюзия, капля росы, пузырь на воде, сон, вспышка молнии, облако – рассматривай обусловленные дхармы так». Цель этой строфы – вызвать впечатление непостоянства в наших умах так, чтобы мы могли привыкнуть к его присутствию в нашей жизни и чтобы мы могли научиться быть с ним друзьями. «Обусловленные поучения дхармы» – значит все, что возникло: все, что начало происходить, находится в состоянии изменения и однажды закончится – другими словами – все явления. Все на свете имеет качество мимолетности капли росы или вспышки молнии. На ретритах я рекомендую людям запомнить эту песню, чтобы они могли повторять ее и размышлять над ней, когда они ходят по земле и когда они вернутся домой.

Осознание мимолетной природы всего и свежести каждого момента равноценно осознанию того, что мы всегда находимся в переходном состоянии, промежуточном состоянии – то, что мы называем бардо. Несколько лет назад я обедала с Анамом Тхубтеном Ринпоче, тибетским учителем, которым я сильно восхищаюсь. Я принесла с собой тогда целый список вопросов о бардо и того, что «Тибетская книга мертвых» говорит о нем. Я задавала ему свои вопросы, и в какой-то момент он сказал мне: «Ты знаешь, Ани Пема, мы всегда в бардо». Я слышала такую идею от Трунгпы Ринпоче, но мне хотелось услышать объяснение Анама Тхубтена, поэтому я спросила: «Ладно, Ринпоче, мы с тобой сидим и обедаем. Как это может быть бардо?»

Я уже об этом писала раньше, но его ответ произвел на меня такое впечатление, что, я думаю, это достойно повторения. «Этим утром, – ответил он, – мы с моим другом отправились в художественный магазин, чтобы купить товары для каллиграфии. Мы купили чернила, кисти и бумагу. Сейчас этот случай кажется жизненным циклом из прошлого, целой жизнью самой по себе. У нее было начало подобно тому, как быть рожденным. Затем она происходила некоторое время и прошла через несколько стадий: оглядеться в магазине, выбрать товары, заплатить за них. Затем мы с другом разошлись в разные стороны, и этот жизненный цикл подошел к концу. Сейчас это всего лишь воспоминание, и я здесь с тобой обедаю, наслаждаясь другим жизненным циклом. Скоро этот жизненный цикл подойдет к концу и превратится в еще одно воспоминание. И эта последовательность начала и конца, рождения и смерти никогда не остановится. Она будет вечно продолжаться, и продолжаться, и продолжаться дальше».

Мы всегда находимся в бардо, потому что у непостоянства никогда не бывает перерывов. Не бывает ни одного момента, чтобы мы бы не были в переходном состоянии, и, хотите верьте, хотите нет, это хорошие новости. Элементы, из которых состоит каждый уникальный момент вашей жизни, возникают в какой-то точке; вскоре эти элементы растворятся, и эта ситуация завершится. Прямо сейчас вы, возможно, сидите в кресле и читаете эту книгу или ведете машину и слушаете аудиоверсию. Где бы вы ни были, у освещения в этом месте свои определенные особенности. Вы чувствуете определенные запахи и слышите определенные звуки на заднем плане. За час до этого вы, наверное, делали что-то совершенно другое, что-то, о чем вы помните только частично. Час спустя то, что вы переживаете сейчас, тоже будет воспоминанием. Мы всегда находимся в промежуточном состоянии между прошлым и будущим, между воспоминанием о том, что случилось раньше, и приближением ситуации, которая скоро тоже станет воспоминанием.

Мой обед того дня с Анамом Тхубтеном никогда не повторится снова. Даже если я снова буду с ним обедать в том же месте и мы будем есть ту же еду и говорить на те же темы, мы никогда не сможем воссоздать то, что произошло в тот раз. То время ушло навсегда.

Размышление над непрерывной изменчивостью – горький опыт. Это может быть грустно и пугающе. Иногда в долгих ретритах, когда я каждый день повторяю похожие действия, я вдруг понимаю: «Сегодня снова воскресенье? Как такое возможно? Только что было воскресенье!» Мне хочется, чтобы время замедлилось. От скорости, с которой оно проходит, у меня захватывает дух. Это чувство особенно сильно в моем почтенном возрасте. Когда я вспоминаю мое детство, лето тогда было очень длинным. Теперь оно пролетает в мгновение ока. Хорошо позволить этому чувству впитаться. Это уязвимое, деликатное ощущение нужно прочувствовать и принять.

Чувство грусти или тревоги естественно, когда мы размышляем над тем, как проходит время, и наши переживания выцветают. Согласно запоминающимся словам Трунгпы Ринпоче, все наши переживания – «мимолетные воспоминания». Когда мы замечаем, что смерть и потери случаются непрерывно, это разбивает нам сердце. Это может сделать нас неуверенными в осознании того, что мы всегда находимся в промежутке. Но эти чувства не являются знаком того, что что-то происходит неправильно. Нам не нужно отгонять их прочь. Нам не нужно вешать на них ярлык «плохое» или отвергать их как-то еще. Вместо этого мы можем развивать открытость к нашим причиняющим боль в отношении непостоянства эмоциям. Мы можем учиться пребывать с этими чувствами, интересоваться ими, видеть, что может дать их уязвимость. В этом самом страхе, в этой самой тоске проявляются наше сочувственное сердце, наша неизмеримая мудрость, наша связь со всеми другими живыми существами на этой планете, каждое из которых проходит через свое собственное бардо. Когда мы сохраняем осознание нашего переходного состояния и всего того, что вызывает его мимолетность, мы остаемся на связи с нашей смелой сущностью, нашей глубочайшей природой.

Одна из моих учениц на ретрите бардо в Аббатстве Гампо глубоко и храбро работала с этим видом грусти и дискомфорта. «Быть в промежутке некомфортно, – сказала она. – Это переживается так, что ты бы не хотел там быть. Но я думаю, ты в точности там и хочешь быть. Ты хочешь найти способ остаться с этим, и это требует значительной храбрости, намерения и решимости».

На мой взгляд, ее слова схватывают суть тренировки принятия непостоянства. Вместо того чтобы видеть нашу грусть как проблему, мы можем увидеть ее как знак, что у нас что-то начинает получаться. Мы начинаем ухватывать настрой или качество причины, почему нам не нравится подвешенное состояние отсутствия реальности. Мы напрямую ощущаем наше сопротивление непрерывному потоку жизни.

Если мы продолжаем приучать себя оставаться в осознании этого потока, мы постепенно разовьем уверенность, что мы достаточно выросли, чтобы удержать эту грусть. Мы постепенно научимся доверять реальности, вместо того чтобы надеяться на «успех». Это вопрос тренировки, развития мышц день за днем. Практика этого нового подхода к нашему существованию позволит нам встретить что угодно – желаемое или нежелательное, здоровье или болезнь, жизнь или смерть – жизнерадостно и благосклонно.

4. Мы умираем так, как живем

Моей подруге Джудит было за тридцать, у нее был муж и двое маленьких детей, и, когда у нее обнаружили рак на терминальной стадии, это была душераздирающая новость. Вначале она прошла все классические стадии примирения со смертью: отрицание, гнев и так далее. Потом ее семья решила переехать в небольшой городок в Колорадо, вблизи тех мест, где Джудит выросла. Они сняли дом, и вся семья и близкие друзья посвятили время тому, чтобы побыть с Джудит и поддержать ее. Дети продолжали ходить в школу, но, кроме этого, их главной заботой была мать. Все они свободно говорили о смерти. К счастью, у Джудит было время привыкнуть к тому факту, что она скоро умрет. Она читала и размышляла над поучениями о бардо и узнала о стадиях умирания и об идее, что смерть происходит в каждый момент. По мере того как проходило время, она становилась все счастливее и счастливее. «Все это не имеет значения, – сказала она. – Мои маленькие дети играют тут, и я просто безумно счастлива».

Болезнь прогрессировала, ее легкие наполнялись жидкостью, и ей приходилось спать в кресле с откидной спинкой. Одним утром она лежала в кресле, абсолютно расслабленная, и ее муж и друг были рядом. Вдруг она показала на свой рот. Они спросили, хочет ли она воды, но она помотала головой. После нескольких догадок муж наконец спросил: «Ты хочешь сказать, что не можешь говорить?» Она кивнула. Тогда она показала на свои глаза. И снова они сделали несколько предположений, прежде чем поняли, что она не может видеть. Ее муж немедленно вызвал доктора. Но она просто лежала, счастливая и улыбающаяся, настолько спокойная, насколько это было возможно. Она знала, что умирает, и она действительно уходила. Она смогла без сопротивления позволить непостоянству развиваться. До ее болезни никто бы не смог представить, чтобы она умирала так тихо, – эта вспыльчивая рыжеволосая молодая женщина с острым языком. Но в конце концов она красиво прошла через все. Я бы хотела умереть так же.

Если вы присутствовали при умирании нескольких людей, вы знаете, как по-разному это может происходить с разными людьми. Я была свидетелем, как люди умирали счастливой смертью, без ощущения напряжения, как Джудит. Они способны просто смириться с этим. Я также была с теми, кто сопротивлялся до последней минуты, практически кричал все время. Для меня это стало жутким опытом. Я смотрела и пришла к выводу: «Если есть хоть что-нибудь, что я могу сделать сейчас, чтобы подготовиться, я хочу это сделать».

Я не могу наверняка сказать, что происходит после смерти, но я абсолютно уверена, что не хочу умирать так, будто кто-то толкает меня в черную яму. Именно поэтому я приложила много усилий за эти годы, чтобы практиковаться в моей неизбежной смерти. Идея перерождения для меня имеет смысл, и, когда люди меня спрашивают, верю ли я в это, я говорю «да». Но мне нравится добавлять: «Если это окажется неправдой, я к этому готова».

С другой стороны, мы можем думать, что готовы, но не узнаем, пока не придет время. Несколько лет назад я проходила тест в виртуальной реальности, чтобы проверить, как я себя поведу в разных пугающих ситуациях. Я хорошо справилась с полетом. Я отлично прошла рептилий и пауков. Но была там одна симуляция, где ты поднимаешься на высоту сорока этажей на лифте, затем дверь открывается, и ты выходишь на доску. Нужно немного пройти вдоль доски и затем прыгнуть вниз. В реальности я находилась в небольшой комнате университета и стояла на доске, которая устойчиво лежала на полу. Но мои ладони так сильно вспотели, что я едва могла удерживать контроль над тем, чем должна была управлять. Я медленно продвигалась вперед, как если бы я действительно была на высоте сорокового этажа, и, когда подошла к точке, с которой должна была прыгнуть, я замерла. Спустя до неприличия долгое время я смогла прыгнуть, хотя высота в реальности была всего полдюйма^[1] до пола.

Сейчас мне хочется вернуться и пройти по той доске снова, не потому, что в первый раз это было такое веселое переживание, а потому что это помогло бы мне подготовиться к смерти. В следующий раз я скажу себе: «Ты в высоте меньше дюйма над полом. Когда ты сделаешь шаг, ничего не произойдет, даже если тебе кажется, что ты на высоте сорокового этажа и видишь малюсенькие машинки внизу. Это полезная проверка реальности. Отсутствие твердой земли под ногами подобна тому, что ты будешь чувствовать во время умирания. Ты можешь привыкнуть к этому ощущению сейчас».

Мы не наслаждаемся неопределенностью, небезопасностью и отсутствием твердой земли под ногами. Мы не стремимся к уязвимости и болезненности. Эти чувства нам некомфортны, и мы делаем все, что можем, чтобы избежать их. Но эти состояния ума всегда на заднем плане с нами, если не явно, то неуловимо. В некоторой степени мы всегда ощущаем себя на доске на высоте сорока этажей. Это и есть то всепронизывающее страдание, которое описал Будда.

В разные моменты нашей жизни мы остро переживаем отсутствие земли под ногами. Мы переезжаем на новое место, или наши дети покидают отчий дом, или мы неожиданно получаем плохие новости. Или наводнение, или ураган, или пожар сметает прочь всю нашу жизнь за несколько часов. Или, может быть, нам приходится бежать с нашей родины, как пришлось тибетцам и как приходится множеству других людей сейчас. Мы становимся беженцами и берем с собой только то, что можем взять, а то и меньше. Иногда это совершенно неожиданно. Ни с того ни с сего мы теряем дом, страну, наши обычаи и традиции. И что тогда? Жизнь продолжается, а мы оказываемся на новом месте, очень уязвимом месте.

Мое наиболее интенсивное впечатление отсутствия земли под ногами было довольно незначительным по сравнению с тем, что происходит со многими в эти дни. Впрочем, оно полностью выбило почву из-под ног в отношении той жизни, которую я знала. Это произошло несколько десятков лет назад: мой муж неожиданно заявил, что уходит от меня. Еще за секунду до этого я была замужем в течение продолжительного времени, а в следующее мгновение – уже нет. На какое-то время я полностью потеряла опору и не понимала, кто я. Я рассказывала эту историю так много раз, потому что в некотором смысле это был переломный момент в моей жизни, который направил меня на путь духовности. Как бы сильно я ни хотела, чтобы все стало как раньше, я предчувствовала, что получила большой подарок.

Как бы ужасно я себя ни чувствовала, я продолжала говорить себе, что это на самом деле единственный шанс в жизни. Что-то только что исчезло, освободив благодатную почву, невероятно осмысленную, где могло произойти все что угодно, и я могла выбирать какое угодно направление. Мне словно было снова двадцать лет, когда кажется, что перед тобой открыты все возможности мира. Конечно, некоторое время я не решалась выбрать между этим ощущением безграничных возможностей и непреодолимым желанием вернуться к тому, что так знакомо. Но в моем случае не было шанса, чтобы все стало как прежде. Был единственный вариант – идти вперед к неизвестному, проявив столько храбрости, сколько я могла.

Резкие и шокирующие изменения могут перевернуть наш мир, но нет другого такого сильного и тревожного переживания, выбивающего почву из-под ног, как конец жизни. Если мы нацелились встретить смерть так же спокойно, как Джудит, мы можем стараться видеть другие потрясения как «единственный шанс в жизни». Серьезные потрясения и перемены раскрывают правду, которая лежит в основе всех наших переживаний: что нет ничего, на что можно было бы положиться, и что наше восприятие надежной, стабильной реальности – всего лишь иллюзия. Каждый раз, когда этот мыльный пузырь взрывается, у нас появляется шанс свыкнуться с природой всего. Если мы можем увидеть в этом возможности, мы будем в хорошей форме, чтобы встретить конец жизни и открыться тому, что произойдет дальше.

Мы умираем так, как живем. Это основополагающее поучение о бардо, на мой взгляд. То, как мы справляемся с менее значимыми изменениями, сейчас показывает, как мы справимся с серьезными переменами в будущем. То, как мы относимся к тому, как все рушится прямо сейчас, помогает предсказать, как мы будем относиться к этому во время смерти.

Но нам не нужно ждать, пока значительные перемены заставят нас обратить внимание на отсутствие твердой земли под ногами. Мы уже сейчас можем начать замечать преходящую природу каждого дня и каждого часа, размышляя над словами Анама Тхубтена о том, как мы непрерывно идем через начало и конец, начало и конец, одна маленькая жизнь за другой.

В то же время мы можем работать с нашим главным страхом и беспокойством из-за того, что мы не можем все контролировать. Большую часть времени мы предпочитаем пребывать в иллюзии контроля и определенности, чем распознавать постоянную непредсказуемость жизни и смерти. На самом деле я часто себя спрашиваю: «Действительно ли это проблема, что мы так мало можем все контролировать? Проблема ли, что каждый день оборачивается вовсе не таким, как мы планировали? Проблема ли это, что все планы писаны вилами по воде?» Когда пришел коронавирус, мое расписание было распланировано на год вперед, и, как это случилось с миллионами других людей, все мои планы внезапно отменились, как если бы стерли написанное мелом на школьной доске.

За многие годы люди говорят не так много слов, которые влияют на нас. Как-то один человек сказал мне, практически умирая: «У жизни своя хореография». Я долгое время думала над этим и начала наслаждаться этой естественной хореографией и экспериментами, позволяя всему происходить. Я обнаружила, что большую часть времени, когда я просто оставляла все в покое, эта хореография привносит что-то более вдохновляющее, креативное и интересное, чем что-либо, что придумывает мой ум.

Доверие к этой естественной хореографии жизни – еще один способ рассказать о доверии реальности. Мы можем начать развивать доверие, позволяя себе отпускать все в незначительных ситуациях. Например, когда я даю поучения, мне нравится экспериментировать с тем, чтобы позволять всему происходить. Прежде чем я проводила лекции, которые превратились в эту книгу, я потратила много времени на чтение и размышления о бардо и делала множество заметок. Но когда я приезжала на ретрит и наступало время говорить перед людьми, я откладывала записи и с любопытством наблюдала, начну ли я сама произносить какие-либо слова. Я обнаружила, что поучения протекали лучше, если я просто выходила в открытый космос и совершала прыжок.

Когда мы начинаем позволять всему естественно происходить так хорошо, как способны, я думаю, мы будем приятно удивлены. Мы продолжаем строить планы, но открыты к изменениям. В результате наша настойчивость на предсказуемости может неуклонно ослабевать. Порой наши старые привычки будут все еще слишком привлекательны и будет почти невозможно доверять естественной хореографии. В таких ситуациях лучший совет, который мне давали, – просто замечать тенденцию к контролю и с добротой владеть ею. Такой подход очень отличается от бездумного желания зафиксировать все без осознавания того, что мы делаем, и без смысла в абсурдности наших действий. Это всего лишь вопрос того, чтобы видеть нашу привычку и не критиковать себя за нее. Такой вид самонаблюдений также дает нам эмпатию к другим людям, которые так сильно хотят все контролировать, – это относится ко всем в мире.

Постепенное привыкание каждый день к отсутствию основы в нашей жизни принесет хорошие плоды в конце жизни. Каким-то образом мы до сих пор не привыкли к непрекращающимся переменам, несмотря на постоянное их присутствие в нашей жизни. Неопределенность, сопровождающая нас каждый день и каждую секунду нашей жизни, до сих пор – непривычное соседство. По мере того как мы размышляем над этими поучениями и обращаем внимание на непрерывный, непредсказуемый поток наших переживаний, мы просто можем начать чувствовать себя более расслабленными по поводу того, каким все является. Если мы сможем взять с собой эту расслабленность на смертное ложе, мы будем готовы к тому, что произойдет потом, каким бы оно ни было.