Павла Рипинская
Иран. Экономика под санкциями
Глава 2
Деньги и банки
Мое первое соприкосновение с финансовой системой Ирана произошло в одном из крупнейших банков города Исфахана. Конечно, приехала я со своими долларами. Но будущий муж и его семья сами меня везде водили, кормили, поили, за все платили. На попытки выяснить путь к ближайшему обменнику махали руками и велели о деньгах не упоминать.
Все же во время поездки в чудесный иранский город Исфахан я решила продемонстрировать, какая я независимая «западная» леди, и, зажав в руках стодолларовую купюру, уверенно направилась в банк. Там мне сильно удивились – но, как я теперь понимаю, пожалели и поменяли деньги по нормальному курсу. Сам процесс занял не менее получаса, причем мне был предложен непременный чай с сахаром.
А далее вышла заминка. Кассир все чего-то считал, считал и считал. И передо мной росли пачки банкнот. В 2003 году самой крупной банкнотой оставались 10 000 иранских риалов. Чтобы справиться с внезапно свалившимся на голову богатством, пришлось попросить пакет. Впрочем, уже через несколько лет номиналы банкнот резко выросли – вплоть до 500 000-ных купюр.
Иранский риал (IRR) является официальной денежной единицей Ирана. В то же время в розничной торговле цены, как правило, указываются в туманах – денежной единице, существовавшей в Иране до 1932 года. Подобная практика часто ставит иностранцев в тупик. Однако достаточно запомнить, что один иранский туман равняется десяти риалам. А значит, пересчет в туманы осуществляется путем простого отбрасывания одного ноля. До 2023 года иранское правительство планирует провести программу деноминации (и официального переименования риалов в туманы), поскольку количество нолей уже перестает умещаться на купюрах.
Инфляция – одно из многих последствий санкций. С момента их введения она (согласно годовым итогам) опускалась ниже двузначных чисел лишь дважды – да и то лишь после «ядерной сделки» в 2015 году. С новой волной санкций в 2018 году инфляция дважды приближалась к 50 %.
После Исламской революции 1979 года иранская банковская система некоторое время оставалась жестко централизованной: семь главных коммерческих банков страны принадлежали государству. С 2001 года начались робкие шаги по либерализации экономики. Постепенно открывались частные банки. К 2011 году, перед введением жестких банковских санкций, 80 % банковских капиталов по-прежнему размещались в государственных банках, и только 20 % – в частных. Стоит отметить, что Иран придерживается принципов исламского банкинга. По Корану напрямую процент за пользование деньгами взимать запрещено, поэтому исламский банкинг использует иные инструменты для получения прибыли.
Важно осознавать, что сегодня все крупнейшие финансовые институты Ирана или аффилированы, или тесно слиты с Корпусом стражей исламской революции (КСИР) – военной и религиозной опорой власти в стране. За последние десятилетия КСИР консолидировал и большинство рычагов управления экономикой в своих руках.
Наиболее известные банки Ирана: «Банк Мелли Иран», «Банк Меллат» (аналоги российского «Сбера»), «Банк Теджарат», «Банк Садерат Иран» (оба специализируются на внешней торговле), «Банк Сепах» (под санкции он попал одним из первых, прямо в названии упомянут Корпус стражей исламской революции), «Банк Маскан» (ипотека и недвижимость), «Банк Кешаварзи» (сельское хозяйство), «Банк Пасаргад» (один из крупнейших частных банков). В целом для такой большой страны, как Иран, общее число банков относительно невелико – около 30, зато отделения у большинства открыты во всех городах страны. Самые крупные имеют и филиалы за рубежом.
Мои шаги гулко отдаются под сводами московского «Мир Бизнес Банка». На самом деле это самый что ни на есть иранский «Банк Мелли Иран», хотя формально и является российской организацией.
Вхож сюда не всякий. Раньше внутрь пускали лишь слегка напуганных торжественностью обстановки туристов, пришедших оплатить консульский сбор для посольства Ирана по соседству. В дверь надо позвонить, паспорт предъявить и лишь тогда охрана допустит в святая святых на втором этаже – операционный зал с иранским флагом, мягкой мебелью и персидскими коврами. Он многое повидал. В дни санкций и после отключения SWIFT тут было грустно и пусто, а вскоре после «ядерной сделки» 2015 года – яблоку негде упасть. Менеджменту пришлось срочно нанимать дополнительный персонал и расширять помещение для посетителей. Увы, президентом Америки стал Трамп, сделке пришел конец, и в банке снова тишина.
Мой личный опыт общения с «Мир Бизнес Банком» оказался неудачным. Может быть, потому, что особых надежд на отмену санкций тогда не было. Открытие счета здесь – целая история. Российская фирма, решившаяся на столь отважный шаг, должна предъявить, среди прочего, «рекомендацию» от партнеров из Ирана. Так сказать, подтвердить свою благонадежность. Тут очень внимательно относятся к ежегодной перепроверке и обновлению информации о компаниях – неважно, есть движение по счету или нет. Окончательно меня вывел из себя случай, когда мы представили в банк подписанный партнером договор, на что сотрудник МББ заявил, что документ не примет, так как подпись (на его взгляд!) недостоверная. Партнер находился в Иране, контракт со своей подписью выслал курьерской почтой. Правда, сей владелец четырех алюминиевых заводов в Иране имел всего четыре класса образования. И вообще с ручкой и бумагой возиться не любил. Потому на разных страницах контракта подпись и впрямь выглядела по-разному…
В МББ на нас смотрели так, словно вот-вот позовут полицию. С тех пор посещаем мы этот банк только в случае крайней необходимости. Однако данный пример наглядно демонстрирует уровень подозрительности банков, по причине санкций вынужденных регулярно балансировать на грани «серой» зоны.
Здоровая экономика основывается, в том числе, и на свободной торговле с другими государствами. Но уже четыре десятка лет у иранского банковского сектора нет возможности осуществлять сделки с банками большинства других стран с использованием нормальных, прозрачных инструментов.
Даже при работавшем SWIFT Иран мог осуществлять переводы исключительно в евро – ведь все доллары проходили через американские банки-корреспонденты, где немедленно и блокировались. Окончательно от системы SWIFT (международной межбанковской системы передачи информации и совершения платежей) Центробанк Ирана был отключен в 2012 году, в рамках санкций со стороны США, Канады, Великобритании и ЕС. Впрочем, задолго до этого Америка запретила иметь дело с Ираном множеству банков и предприятий. Вашингтон активно использовал вторичные санкции, в рамках которых Министерство финансов закрывало неамериканским гражданам или компаниям доступ к рынку США, если они были замечены в сотрудничестве со структурами из черного списка. Для банков это оказалось особенно чувствительно. Как пример: 10 мая 2004 года Федеральная резервная система США наложила на швейцарский банк UBS штраф в размере $100 млн. Банк, имея лицензию на снабжение долларами иностранных банков, поставлял в Иран американскую валюту.
Отключение от SWIFT примерно похоже на отключение рядового пользователя Интернета от привычных мессенджеров вроде WhatsApp или Telegram. Было бы с кем торговать – найдутся и способы межбанковской коммуникации. Международные платежи стали осуществлять посредством неофициальной системы «хавала», через «сарафи» (так в Иране называют пункты обмена валюты, у которых, впрочем, немало и других функций) порой аффилированные с иранскими банками, но официально не являющиеся их частью. Отличительная черта работы таких компаний – взаимозачет, работа на доверии. В одной стране деньги приняли, в другой – выдали равнозначную сумму. Перевод совершен, но не проходил ни по каким каналам и формально не задокументирован. Главное для «сарафи»: соблюдать верный баланс между «переводами» из обеих стран.
Возможна ли работа на доверии в наше время? Система исключительно восточная, и репутация там важнее денег. Юридически компании такого рода (обычно небольшие) регистрируются особым образом и не являются обществами с ограниченной ответственностью. Их называют «гарантийные кооперативные компании». Все участники такого предприятия автоматически отвечают по всем его обязательствам (а не только в размере собственной доли). Недаром такие компании обычно чисто семейные: их открывают братья, отцы с сыновьями и т. п.
Разумеется, риски есть и тут. Но в ситуации, когда официальные каналы недоступны, иранцы эти риски принимают. Стоит отметить, что комиссия в системе «хавала» относительно невелика (обычно 1–2 % при том, что сумма перевода должна составлять не менее 10 000 долларов). Конкуренция на рынке высокая, да и иметь постоянный доступ к валюте всегда полезно.
В неприятную историю попала одна из знакомых нам иранских компаний. Она закупала фирменную обувь Adidas и завозила ее из Европы через Турцию. Поскольку пересылать небольшие суммы невыгодно, она договаривалась с партнерами о единоразовых отсроченных платежах на несколько сотен тысяч долларов. Все переправлялось через «сарафи». Но в какой-то момент «сарафи» схлопнулся. А что? $200 000 с одной компании, $300 000 – c другой, потом еще и еще… В какой-то момент хозяин «сарафи» набрал так несколько миллионов и сбежал. Разумеется, никаких документов нет, только заблокированный номер мобильника.
Попытка обратиться в иранский суд результатов не принесла. А ведь о том, что такое «хавала» и как она работает, в Иране знает и малый ребенок. Но суд предложил компании-истцу заблокировать у себя на счету не менее 10 % от суммы, которую она указала в заявлении. Мол, без подтверждения серьезности намерений работать с ними не будет. Со столь жесткими условиями, да еще при отсутствии каких бы то ни было расписок и договоров – кто будет пытаться поймать мошенников?
Непрозрачность такой системы, естественно, должна вызывать массу вопросов у иранских налоговых органов и правоохранительной системы. Но Иран живет в обстановке негласной финансовой войны. Всем приходится быть гибкими и на многое закрывать глаза.
Другие моменты межбанковского взаимодействия демонстрируют широту взглядов иранского валютного контроля. Серьезные сделки через «хавалу» не проведешь – для крупных корпоративных платежей она не подходит. Поэтому практически весь крупный и средний бизнес Ирана, экспортеры и трейдеры владеют счетами в зарубежных банках. Преимущественно иранские компании имеют счета в ОАЭ, Турции, Ираке, на Тайване. Чаще всего счета принадлежат компаниям, зарегистрированным в свободных экономических зонах ОАЭ или Турции. Нередко иранцы открывают предприятия в этих странах, а далее договариваются с партнерами, что проплата пройдет «не напрямую». К договорам готовятся дополнительные соглашения, что позволяет легально перевести деньги со счета другой компании. Эта система тоже не очень надежна. Никогда не знаешь точно, не «зависнет» ли такой платеж.
В последние несколько лет в Москве к нам регулярно обращались странные иранские личности в поисках «денег, застрявших в Сбербанке». И в самом деле, в попытках провести крупные проплаты (в том числе за нефть) иранцы отправляли деньги через самые разные компании и страны, включая Россию. К сожалению, верифицировать, действительно ли где-то в российском банке застряла чья-то крупная сумма, не так-то просто. Особенно если хозяин суммы – непонятное частное лицо из восточной страны, который и лично-то на глаза не показывается, а посылает «помощников с доверенностями». Да, комиссию обещает весьма приличную. Но увы… Мы за такие дела не брались. Хотя, кто знает, возможно, упустили шанс приобщиться к чужим миллионам.
При этом иранские предприниматели, получив средства за экспортируемый товар на зарубежный счет (как правило, не в долларах или евро, а в валюте той страны, где идет торговля), не спешат ввозить их в Иран без особой надобности и хранят деньги за рубежом. Средства на счетах за пределами Ирана используются для приобретения продукции зарубежного производства. В некоторых случаях Иран готов использовать в расчетах и золото как оплату за поставляемую им нефть.
Даже в те времена, когда SWIFT функционировал, отношение к переводам в/из Ирана оставалось предельно подозрительным.
Исключительно «веселый» случай произошел в 2008 году с одной из наших иранских компаний, в то время ввозившей в страну модную итальянскую одежду. Да-да, та самая «высокая мода» шла на ура у иранских богачей.
Партнеры были согласны на постоплату, и мы ровно в нужный срок отправили деньги из Export Development Bank of Iran в Италию. Сумма составляла около миллиона евро.
Вроде ничего страшного, но не будет же гендиректор лично бегать по обменникам и банкам! Этим занялась девушка-бухгалтер. Именно ее имя система вписала рядом с названием компании. Мол, необходимы личные данные отправителя.
Девушку звали Мехса Шахид Ладен. В Иране слово «шахид» несет совсем иные коннотации и используется, например, в названиях станций метро. Никому не пришло в голову, что эта фамилия будет стоить нам трех месяцев головной боли.
Потому что в срок перевод партнерам не пришел. Не пришел и через неделю. И через месяц. Мы попали на огромный штраф. Выяснить, где зависли деньги, оказалось очень непросто. С огромным трудом связались с банком в Бельгии – и да, выяснили, что перевод заморозили в связи с «подозрительной фамилией, которая, возможно, указывает на пособничество террористам». Через три месяца удалось добиться возврата средств на счет (в Италию банк их отправлять отказался).
Проблемы с внешними переводами не могли не сказаться и на отношении государства к валюте. В Иране внутреннего «железного занавеса» нет, поездки за границу (для тех, кому это по карману) ограничены только нежеланием большинства западных стран выдавать иранцам визы. Но иранцы посещают и многие другие части света. Валюта нужна также обучающимся за рубежом студентам. Поэтому, хотя в стране нет типично российской привычки хранить деньги «в долларах» (тут скорее предпочтут золото), спрос на валюту высок.
Иранец, которому нужна валюта, вряд ли пойдет в банк. Скорее, он отправится в «сарафи», а то и вовсе к уличному меняле. Последних когда-то было немало на центральных улицах и площадях иранских городов. Часть из них меняет деньги прямо на месте, часть работает зазывалами в «сарафи» по соседству. Курс может оказаться выгоднее, но шансы, что некоторые купюры будут фальшивыми или что меняла обсчитает клиента, всегда сохраняется.
Центробанк Ирана уже многие годы жестко контролирует (или пытается контролировать) курс валюты. Ведь настоящий курс иранского риала постоянно падает, и на это также влияют санкции. Серьезное падение началось в 2012 году и лишь ненадолго замедлилось после многообещающих соглашений в 2015 году. Когда Америка вышла из «ядерной сделки», обменники в Иране пришлось ненадолго закрыть из-за взрывного роста курсов валют. Постепенно ситуация стабилизировалась, но к прежним значениям риал так и не вернулся.
При этом курс ЦБ используется в основном для закупки жизненно важных товаров – продуктов, удобрений и медикаментов. Импортер должен доказать, что собирается завозить в страну именно такой товар, из особого списка, чтобы приобрести нужное количество долларов. Но простому иранцу по «льготному», правительственному курсу приобрести валюту не удастся.
У банков жесткие ограничения. Собрался в Турцию? По государственному курсу тебе смогут продать не более 500 долларов. Если ты студент, которому предстоит учиться за границей, позволено купить по льготному курсу чуть больше. И это в государственных банках. Частные не могут позволить себе роскошь торговать валютой по официальному курсу. Приходится ориентироваться на рыночный, который куда ближе к реальности. На август 2022 года он составляет около 315 000 риалов за доллар США, что во много раз превышает официальный курс ЦБ. Два разных курса доллара в одной стране открывают широкий простор для злоупотребления и спекуляций. Самая элементарная: получить «государственную» валюту, якобы собираясь завозить необходимый стране товар, а затем продать ее на внутреннем рынке – прибыль в 400–500 % гарантирована.
Некоторые предприниматели сделались долларовыми миллионерами, используя простую схему. Государству они заявляли, что собираются ввозить в страну лекарства, кормовые культуры или нефтехимическое оборудование. После чего получали валюту из расчета… 42 000 риалов за доллар.
Далее эта сумма переводилась их же собственной (разве что слегка замаскированной) компании за границей. Затем деньги возвращались в Иран и продавались на свободном рынке, где доллар на тот момент стоил 250 000 риалов.
После чего весь цикл повторялся по новой, уже с вложением «навара» на первой прокрутке. За две такие нехитрые операции капитал увеличивался в 36 раз!
Понятно, что в итоге все закончилось скандалом. И запретом на получение валюты по государственному курсу «обычными» компаниями. Разумеется, особо доверенным это по-прежнему разрешено, поскольку потребность в стратегически важных товарах никуда не делась. Так из бюджета Ирана пропадают миллиарды…
Подобные спекуляции в больших масштабах еще сильнее разгоняют инфляцию. Иранское правительство постоянно придумывает все новые меры борьбы с неправомерным обогащением. Иранские же любители легкой наживы – способы обойти закон и не сесть за решетку.
Возьмем масштаб поменьше. Каким образом иранцу доказать банку, что он собирается выезжать за границу и имеет право на покупку льготной валюты? Одно время достаточно было паспорта и билета на самолет. Что привело… правильно, к обогащению множества туристических агентств. Ведь именно в их руки простые иранцы обычно и отдают свои паспорта и билеты. Так что, пусть и кратковременно, в туристическом бизнесе случился настоящий бум.
В последние годы, в попытке защититься от гиперинфляции, иранцы обратились к фондовому рынку – даже те из них, кто в принципе не понимал, как работает биржа. C 2017 по 2021 год капитализация фондового рынка в местной валюте выросла в 15 раз. В 2022 году она составляет $1,2 трлн (по официальному курсу).
В 2011 году счета на бирже имели 4,5 млн иранцев, к концу 2020 года их стало 50 млн.
К сожалению, в стремлении укрепить экономику правительство создало на бирже пузырь. Население активно призывали вкладывать деньги в ценные бумаги. Даже сам верховный лидер страны, аятолла Али Хаменеи высказался в поддержку подобных инвестиций, а его слова в Иране воспринимаются примерно как слова папы римского в католическом мире.
Но экономика страны не могла быть стабильной в условиях санкций. На годы развития биржи пришлась, к примеру, монетизация льгот, потребовавшая больших выплат населению, расширение административного аппарата, другие реформы. Даже нефть иногда не продавали, а обменивали на другие товары по бартеру.
Ценные бумаги не принесли инвесторам обещанной прибыли. А ведь бедные семьи нередко покупали их вскладчину, ради будущего детей. В некоторых случаях ради «игры на бирже» иранцы продавали всю имевшуюся недвижимость.
Когда пузырь сдулся, правительство лишь пожало плечами: мол, зачем те, кто не имел достаточного образования и не знал, как функционирует фондовый рынок, вообще связались с биржей? Формально власти предержащие правы. Реально – тысячи иранцев в один момент лишились всего, что имели.
Кто-то обеднел, а кто-то стал богаче. Умных спекулянтов на бирже хватало. И не только на бирже. В 2020 году количество людей с активами более $1 млн в Иране выросло на 21,6 % (при среднем росте в мире, равном 6,3 %). На сегодня общее количество долларовых миллионеров в Иране составляет более 250 000 человек. Для сравнения: в Саудовской Аравии таковых 210 000, а в России – около 300 000 человек.
В целом правительство Ирана регулярно предпринимает те или иные попытки привлечь средства населения для пополнения бюджета страны. Не все предприятия были удачными и тоже нередко стоили иранцам их сбережений.
Когда государству остро не хватало валюты, по всем телеканалам крутили ролики о том, как, мол, выгодно класть доллары в банк. Напрямую проценты при исламском банкинге не выплачиваются, но есть другие способы получать со своих денег доход. Опять же активно говорили о том, что хранить валюту дома небезопасно, зато в банке – хорошо и надежно. Увы, через некоторое время государство заявило, что деньги с таких вкладов можно снимать только в риалах, причем по невыгодному государственному курсу. Нет, в валюте тоже можно – но надо подождать. Месяц, два, три. Многие уставшие от ожидания вкладчики соглашались на эти условия, чтобы спасти хотя бы часть средств.
Также государство выпускало так называемые «бонды», привлекая частных граждан как инвесторов в крупные строительные и инфраструктурные проекты. Проблема в том, что на доход можно было рассчитывать только по окончании проекта, а заканчивали строительство нередко лет через десять-пятнадцать (вместо обещанных двух-трех).
Отдельно стоит сказать про криптовалюту. Для Ирана она стала настоящим спасением. Как минимум, в тех секторах, где необходимы небольшие, но регулярные переводы за границу. В основном иранцы покупают USDT и TTR. Также иногда используют Webmoney и особенно популярный в Иране Payeer.
Благодаря дешевизне электричества в стране майнинг распространился очень быстро, принося особо сообразительным представителям криптосообщества сумасшедшие доходы. В итоге он приобрел такие масштабы, что в мае 2021 года правительство Ирана было вынуждено наложить на него запрет на четыре месяца. На майнинг уходило столько электричества, что кое-где в стране его перестало хватать для бытовых нужд. В 2022 году был принят официальный закон, запрещающий использовать для майнинга дешевую субсидированную электроэнергию. Это не запрет на майнинг как таковой – хотя стоимость его теперь заметно увеличится. Для нарушителей предусмотрено серьезное наказание, вплоть до длительного тюремного заключения. Тем не менее сегодня Иран вовсю использует биткоин для международной торговли, а местные инвесторы зарабатывают на росте курса криптовалют. И пока иранские майнеры добывают 5 % от всех мировых биткоинов, правительство готовится к запуску CBDC – собственной криптовалюты.
