Павел Юрьевич Фёдоров
Будущее неизбежно. Повесть
Образовалось молчаливая пауза, Витька рассеянно смотрел на огонь, а Поля почему-то вдруг почувствовала, что теперь между ними не может быть доверия, теперь эта невидимая граница, которую она сейчас сама провела, навсегда останется и они не смогут больше искренне друг другу радоваться…, «ну зачем, зачем я это сделала, ведь горечь обмана не закрыть ни временем, ни поступком, ничем, нет прощения обману, он в памяти остаётся, как непреодолимый барьер, который теперь разделяет меня и Витьку…, и всех». Поля ощущала такую горечь потери, а кого винить, кого осуждать, сама же сказала, промолчала бы, и все было бы как прежде.
– А мы все думали, что с тобой произошло, что у тебя случилось, только все боялись спросить. А ты оказывается, вот как все видишь. Нет Поля совсем все не так, мы ведь всегда знали, что Катька за нами подглядывает, она вообще такая, за всеми подглядывает, подслушивает, что с неё взять… ей же от этого хуже будет. Да мы знали, что ты в кустах сидишь. Только нет Поля, ты совсем другая, мы понимали, что ты хочешь посмотреть, как Андрей прыгнет два назад. Ведь так? Он ведь тогда первый раз выкрутил, раньше не мог, не получалось, много раз пробовал, а когда ты смотрела, он сделал, для тебя сделал. Он потом мне сказал, что потому получилось, что ты рядом была, только благодаря тебе. И ребята сказали, что когда ты рядом была, страх пропал, некоторые даже прыгнуть назад до этого боялись, а с тобой страх, как исчез все равно. Видела, все прыгнули. Нет Поля, никого ты не обманула, ты всегда была нашей, а после того случая, ребята вообще на тебя смотрели, как на настоящего самого близкого друга, знаешь, как они тебе были благодарны!
Поля сидела поражённая услышанным, неподвижно и смотрела в огонь, не совсем понимая, что говорит Витька.
– Андрей, значит, знал, что я там сижу и сделал это для меня? – тихо про себя спросила Поля.
– Андрей любит тебя, всю жизнь любит, с того момента, как вы первый раз встретились, так он только о тебе и думает.
– Ну что ты Вить…, любит…, его мама тогда мне говорила: он философ, весь в книгах.
– А он и книгу о тебе написал, – Витя внимательно посмотрел на Полю.
– Обо мне? Эта его книга обо мне? Ну, это же не роман, в конце концов, а о чем она? – в недоумении и, не совсем веря, спросила Поля.
– О тебе Поля…, о тебе. Прыгнуть с высоты в ледяную воду и выкрутить два назад, это не такое простое дело, как кажется, на первый взгляд и если рядом оказывается человек, ради которого и, благодаря которому удаётся это сделать, то я думаю, что стоит написать книгу об этом человеке. Ты и есть для Андрея этот самый человек, о котором стоит написать, пусть даже очень сложный и мало кому понятный философский труд. Ты для Андрея не совсем, в прямом смысле, даже человек, ты его идеал – Высшее существо, именно таким видят мир философы. Как же ты можешь обмануть…, а ты ещё себя обвиняешь…
– Ой, ребята…, какие же вы… – Поля опять отвернулась, закусив губы и еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
Уже вечером, вернувшись в город и прощаясь на вокзале, Поля обняла Витю и поцеловала того в щёку. Тот порылся в карманах, вытащил мятый блокнот, написал на нем свой телефон и, вырвав из блокнота листочек, передал его Поле.
– Позвони, если что случится, даже если меня нет, то все равно передадут…, все будет хорошо, вот увидишь… – передавая листочек с телефоном, на прощание сказал Витя.
«Ну что ж сейчас природа вступает наконец в свои права
И ты сам именно тот к кому я обращаюсь
Пойдёшь туда где именем твоё и сын твой ждёт
Тебя прими мне и брат мой примет все что имя говорит»
Поля просматривала условия договора, строительства какого-то крупного объекта, который был уже для неё скучен, не представлял какого-то большого значения, просто рутинная работа. Сразу после нового года она переедет в главный административный корпус Корпорации, уже вовсю идёт ремонт её нового кабинета, учитывая её вкусы и предпочтения. Взглянув на адрес объекта Поля, вдруг поймала себя, на мысли, что она уже встречала этот адрес с чем-то связанным. Она пыталась вспомнить и вдруг поняла, что на месте этого объекта совсем недавно был уже построен другой коммерческий объект, то ли коттеджный посёлок, то ли элитная база отдыха. Сверив два объекта, Поля поняла, что это какая-то полная несуразица, сметы в разы завышены, договора поставок явно липовые, то есть буквально все, что подписано все, являлось фикцией. У Поли начало закрадываться нехорошее чувство, что за её спиной на уровне замов и технических служб существует совсем другой мир, в который она не посвящена. В течении двух месяцев Поля занималась только тем, что осуществляла тайное расследование финансовых и материальных потоков в своём секторе, в котором она думала, что является полной хозяйкой. Постепенно для неё стали открываться видимые только для посвящённых двойные, тройные финансовые подпольные схемы на несколько порядков превосходящие то, что официально проходило через Полины руки. Она даже для себя охарактеризовала это своё открытие: ведь Стив её предупредил об этом при их разговоре – находиться надо над лабиринтом, а что внутри него – то серая масса. Это именно то, что он называет последней минутой, которую он, таким образом, возвращает Поле. Бери под свой единоличный контроль, этого даже никто не заметит и не поймёт. И все это, как он и предупреждал, ведь на самом верху, прямо перед глазами, только надо уметь увидеть. Поля не была напугана открывшегося перед ней тайного мира или разозлена, нет, она скорее с удовлетворением и даже в какой-то степени безразличием подтвердила для себя то, что она это интуитивно чувствовала при разговоре со Стивом.
Неожиданно перед самым новым годом позвонил папа и попросил, если она сможет, не откладывая приехать к нему. Поля, договорившись с руководством и взяв несколько дней, сразу же выехала. Папа сидел в кресле, в темноте, закутавшись в одеяло, было холодно. Из еды в доме было только немного хлебы и все. Растопив печь, Поля съездила в магазин и привезла продуктов. Согревшись и поев, папа немного ожил, повеселел. Смотрел на Полю и чему-то улыбался. Он совсем исхудал и был ещё больше растерян. Поля не могла понять, что с ним, болен или расстроен чем-то.
– Я позвал тебя Поля, потому что мне некому это рассказать, а сказать нужно, обязательно, без этого нельзя, не положено…, – папа нервно потирал руки, смотрел в пол и видно было, что ему с большим трудом даётся этот разговор, – я никого не обвиняю и не прошу прощения… это все лишнее, не нужно это никому, я просто надеюсь, что ты каким-то образом избежишь моей участи или… хотя уже, наверное, поздно…, я даже не хочу, чтобы кто-нибудь понял меня, это невозможно понять и даже думать об этом, просто все должно быть ясно, без оговорок или объяснений…
– Папа, ты чего, что с тобой? – Полю испугало начало разговора, она вдруг подумала, что он не в себе и не совсем понимает, что говорит. Она не знала, что ей в этой ситуации делать.
– Не перебивай, прошу… мне очень трудно, я не готов был к этому раньше и сейчас не готов, но я обязан признаться, потом…, наверное, если смогу объясню, а сейчас просто послушай, не перебивая и не останавливая меня… Я враг Поля, самый настоящий враг, такой, каким его рисуют у нас… у вас в фильмах – предатель… – Поля от неожиданности застыла как громом поражённая, она даже не могла ничего вымолвить, – это произошло, когда я поступил в аспирантуру, мою диссертацию завернули…, нашли много мелких неточностей или скорее придирок и завернули. Я не понимал, но мне дали ненавязчиво понять, что если я хочу защититься, то следует кое-что изменить в данных. И я изменил, изменил все, что от меня потребовали. Позже я входил в группу, которая занималась только тем, что отслеживала работы историков и заворачивала все, что не соответствовала тому направлению, которое задавалось моим руководством, точнее сказать хозяевами. Я сразу стал заведующим кафедры, быстро защитил докторскую, для прикрытия стал крупным бизнесменом, богатым человеком, входил в различные советы директоров, комиссии и прочее, прочее…, все лишь ради того, чтобы я как можно больше и лучше продавал Родину. Я понимаю, тебе горько это слышать и лучше бы я этого не говорил, но речь не обо мне… речь о тебе Поля, я боюсь за тебя. В конце концов, я стал даже руководить этой группой, мы писали искусственную историю и наши книги издавались…, по какой-то причине именно перед нами были распахнуты все двери все, ворота, только наши книги издавались, ничьи более – именно в этом моя заслуга перед хозяевами. Там не так много прямой лжи, как искажений, ломающих общее представление и в конце уже становящейся правдой, которой нет и быть не может. Главную цель, которую преследуют хозяева – это стравливание народов, братьев, отцов и детей между собой и каждый, как это не парадоксально бьётся друг с другом за правду – за какую правду? Которую ему подсунул не враг, а я – предатель, свой же, которому он верит, как себе… Помнишь, как судил Князь? Кого народ растерзал: маленького, невзрачного, беспомощного и слабого человека в чёрной рясе – именно того, кто сеет вражду ложью, наветом и предателя. И вот однажды мне на стол легла маленькая брошюра, отпечатанная в студенческой типографии, с работами студентов – участников научного студенческого общества. Одна работа меня просто поразила, я был в шоке. Этот молодой человек был именно тем, кого так ждали, чтобы уничтожить, стереть, не дать даже близко подойти к тому, что могло бы поколебать нашу власть. И вдруг со мной что-то произошло, не понимаю, но я встал на защиту этого мальчика. Зачем? Не знаю, и объяснить не могу, мне вдруг стало все безразлично: моё положение, карьера, состояние, все, кроме него. Я готов был даже жизнь отдать, но только чтобы он выжил. Всю свою власть, все влияние, которыми обладал, я направил на то, чтобы никто, понимаешь, никто не знал вообще о его существовании, а он при этом мог работать. Он окончил университет, я, тайно не раскрывая себя, взял его к себе в аспирантуру, дал защититься, с огромным трудом, но напечатали его книгу… крохотным тиражом, но это наша победа. Я совсем не оправдываюсь, и понесу наказание, какое заслужил, – папа приложил палец к губам, – ты Поля знаешь о ком я говорю, потому я и позвал тебя, чтобы ты поняла самое главное…, никто не должен знать о его существовании, тогда мы его спасём… я очень рассчитываю на тебя. Все это время, как только я встретил его, я посвятил тому, чтобы понять, как сделать так, чтобы до него было не добраться и вдруг понял – это совсем просто, но это их тайна, о которой никто не догадывается, потому они правят нами.
– Кто они, папа? – Поля слушала с огромным напряжением.
– Чёрная аристократия, её ещё иногда называют жречеством. Мирозданием правят двенадцать королей. Чёрных, когда нисходящий поток эпох разъединения и белых, когда восходящий – объединяющий. Все двенадцать в каждую эпоху правят всегда вместе с помощью согласия. Но отвечает за эпоху только один из королей – именно он правитель. Эпохи объединены в великий цикл. Циклом правит Великий Никто. Вот именно от него зависит, какой цикл наступит, каждая эпоха только внутри цикла и ничего изменить не может, а вот задать сущность цикла можно в нулевой точке и задаётся он тем, у кого в этот момент окажется в руках, – папа вдруг неожиданно приблизился к Поле и в самое ухо ей возбуждённо прошептал, – философский камень!
– Ну папа, неужели ты всерьёз думаешь, что есть…
– Ни, ни… – закричал в сильнейшем возбуждении папа, прикладывая руки к губам, – он есть, есть… даже не сомневайся, потому они ищут его, он им нужен… Великий Атлант хотел забрать его силой, Стив рассчитывает забрать его хитростью, ложью… но ты знаешь, что произошло с Атлантидой и с нами тоже самое произойдёт… потому что ему некому его передать… вот в чем весь ужас нашего положения… мир пуст, библиотека не пишется… в ней нет записей….
– Какая библиотека? – Поля боялась рассказать папе, что она видела её, вдруг он не поверит ей.
– Библиотека, где записана вся жизнь каждого человека на Земле. Но туда записываются только поступки, продиктованные истинными мотивами человека, а не просто суета и все что человек творит на Земле. Человек может совершить великие открытия, завоевания, все пропить или властвовать надо всеми и все это ничего, совсем ничего книга будет пуста. А маленький, ничтожный по общим меркам поступок, но искренний, продиктованный не сложившимися обстоятельствами, а самое главное, самостоятельный, твой личный самый честный и искренний будет туда записан и вот эта энергия аккумулируется в философском камне. Только эта энергия движет мирозданием, не какие-то там мифические гравитации, фотоны или квазары, а поступок! Так вот Поля, если не будет хотя бы одного поступка среди людей, пусть самого не значительного, примитивного, абсурдного, какого хочешь, но! если его не будет, новый цикл не начнётся, а повторится существующий, чего и добивается чёрная аристократия, кроме неё философский камень никому не достанется, его просто некому сегодня, благодаря мне и таким как я, передать.
Папа говорил совершенную правду, Поля пусть во сне, но видела действительно огромное количество пустых бесцветных книг, стоящих в лабиринте. Но она также видела, как в её книгу записали ведь двадцать семь ударов колокола, что там за записи, может это только напоминание, что могло бы произойти, но не произошло.
– Помнишь: «…если бы люди могли творить великие злодеяния…», если поступок будет великим злодеянием, но истинным, то Великий Цикл будет связан с разрушениями, а если основан на добродетели – то с созиданием, выбор за нами. Почему мир таков как есть, потому что Иуда взял деньги – поступок, выбор, создавший мир таким, каким он нам сегодня кажется, и в котором мы живём, а изменить уже ничего нельзя…. Так вот, Поля самое главное, что я тебе хотел сказать… они не видят человека, если на него им не указать, ты понимаешь меня? Зачем Иуде надо было указывать на Иисуса? Потому что они не видят его, вот в чем их слабость, они заявляют о своём превосходстве над нами, но их власть исключительно за счёт нас, мы сами им отдаём себя в рабство. Помнишь как-то я вспылил, по поводу того, что ты водишь дружбу с мальчишками с улицы… я их ещё шпаной…, ну и вообще, помнишь, а эта так называемая шпана, когда враг пришёл, взяла в руки оружие и отвоевала нашу свободу – свою свободу. Нет у нас врагов кроме самих себя. Береги своих друзей Поля, береги Родину, нет в жизни человека ничего более ценного. Если ты их предашь, они без тебя обойдутся, а вот ты без них, будешь как я – в изгнании. Я бы все отдал, чтобы вернуться, но нет мне прощения, чужой я стал для своей земли… Помнишь, в детстве я тебе колыбельную пел:
«Поле, русское поле,
Светит луна
Или падает снег,
Счастьем и болью
Связан с тобою,
Нет, не забыть тебя
Сердцу вовек.
Русское поле,…»
Тебе четыре годика было, и когда маму хоронили, ты на руках у меня была и вдруг ты отвернулась и так крепко меня обняла за шею и молчишь…, вот горе-то какое…, – папа сник как-то, рукой глаза прикрыл и шептал срывающимся голосом:
«Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.
Ты со мной, моё поле, студит ветер висок.
Здесь Отчизна моя, и скажу не тая:
– Здравствуй, русское поле,
Я твой тонкий колосок.
Поле, русское поле…»
. Они больше в тот вечер не разговаривали, а утром Поля улетела домой.
«Ты успокой величие своё
Не трогай истину свою нагую
Пройдут их в сторону отбросили уже
Не бойся смысла из него мне истину бери
Но скажи что хочешь ты от себя
Истина лежит прямо здесь
Бери и почитай ничего не опасаясь»
В аэропорту Поля сидела в кресле и отрешённо, с тяжёлым сердцем, размышляла о том, что же ей теперь делать: мир который она знала и доверяла, рушился на глазах, но не просто рушился, а с какой-то озлобленностью и ненавистью, особым цинизмом и к ней и ко всему, чем она дорожила, на что надеялась. Поля по договорённости для всех должна была прилететь только через два дня, сразу после нового года, а сейчас что ей делать, она не представляла. Она решила сначала поговорить с Вадимом, может он чего посоветует. Взяв такси, Поля поехала домой, она смотрела в окно на заснеженные пустынные улицы, уже было довольно поздно, и вдруг сообразила, что забыла в камере хранения сумку с документами, деньгами, ключами. Она сразу позвонила домой, а вдруг Вадима тоже нет дома, тогда придётся возвращаться, но к облегчению Поли Вадим был дома. Уже подъезжая по заснеженной дороге к дому, навстречу медленно проехал автомобиль, Поля случайно взглянув на водителя встречной машины, с удивлением узнала Катю: «А что Катя в такое время делает здесь?». Поля вошла в дом, в прихожей сбросила сапоги, и не раздеваясь, босиком прошла в гостиную.
– У тебя были гости? – Поля присела на краешек стула и смотрела, как Вадим убирает какие-то вещи.
– Да…, по работе…, кое-что надо было обсудить.
– В такое время, странно, ну ладно, это не важно, – Поля вдруг почувствовала, что с неё хватит, все проблемы уже все вместе стали похожи на снежный ком, который сорвался с вершины, летит, уже набрал скорость и его не остановить, Поля решила, что надо объясниться, сегодня и сейчас. – Вадим ты мне можешь объяснить, почему через мой сектор идут потоки нелегальных операций, и даже не то что я в это не посвящена, а то, что это преступление, в особо крупных размерах, как это понимать?
Вадим остановился напротив неё.
– Это не твоё дело, – огрызнулся Вадим.
– Как это не моё…, – Полину сильно задел очень грубый голос Вадима, он никогда так к ней раньше не обращался.
Вадим медленно подошёл к ней вплотную, наклонился, оперся рукой о стол и, глядя Поли в глаза, вдруг неожиданно с какой-то ненавистью заорал, прямо ей в лицо: «Ты что… вообще дура…
– Я…? … Вадим! – поля от неожиданности буквально вжалась в спинку стула, глядя на его озлобленное лицо
– Тебя посадили на место, дали зарплату, вот и сиди… неужели у тебя не хватает мозгов, понять, что ты здесь всего лишь ширма…, – Вадим смотрел на Полю и она не узнавала его, перед ней был совершенно чужой и не знакомый ей человек, жестокий и циничный, а не тот заботливый и жизнерадостный человек которого она знала.
– Я… Вадим ухожу от тебя и из фирмы, – Поля произнесла это глядя в глаза Вадима, но как-то не решительно, с осторожностью, – ищите другого директора, а я больше не работаю…, – Поля вдруг испугалась, он стоял над ней и с его лицом что-то начало происходить, она с ужасом увидела, как глаза смотрят в разные стороны, голова дёргается, запрокидывается назад, все лицо сводят непроизвольные судороги.
– Что? Этого нельзя делать… на тебя замкнут контур, только на тебя, – не владея собой, он схватил Полю за волосы и начал трясти её из стороны в стороны, – ты будешь сидеть и делать, что я тебе скажу… поняла…, поняла-а…, – Вадим даже не орал он визжал, как будто его режут, изо рта его исходил запах гнили, смрада, на губах и в уголках рта образовалась белая пена, которая брызгала в лицо Поли.
– Вадим… ты что… остановись, прекрати…, – Поля от боли и страха даже не кричала, а тихо просила.
Вадим бил её по лицу, по голове и выл, как зверь, Поля упала на колени, пыталась встать и не могла, а он, потеряв над собой контроль, хлестал её руками, но руки были не сильные мужские, а расслабленные, вялые. Поля, стоя на коленях, сколько было сил, оттолкнула его от себя и он, споткнувшись сзади о стул, упал навзничь назад на спину. Поля понеслась вон из дома. Выбегая из дверей на улицу, Поля каким-то чудом сообразила, что она босиком и буквально впрыгнула в войлочные боты, стоявшие у дверей, которые одевала домработница, когда выходила на улицу. Поля бежала изо всех сил по дороге, ей казалось, что он бежит за ней, она даже слышала шум шагов и его тяжёлое дыхание у себя за спиной. Она свернула резко на узенькую тропинку в лес и бежала, не останавливаясь, сколько есть сил, пока не оступилась и не провалилась по колено в снег. Судорожно оглядевшись, Поля только сейчас поняла, что за ней никто не бежит, она в лесу одна. Её трясло как в лихорадке, от быстрого бега и холода в горле и груди все горело, она беспрестанно кашляла. Поля так перепугалась, что ничего не соображала и каждый шорох, даже тишина леса все её тело приводило в оцепенение, она не могла двигаться, просто застыла и так сидела в снегу, боясь пошевелиться.
«Всё сущее везде возьмёт своё начало из начал
Не приведёт его пророчество к не вере мне в пути
И сущность здесь не просто и смысл разных истин
Не приведёт к пути начального не безызвестных нам
Но кто изрёк везде пророком быть обязан»
Прошло часа два, как Поля сидела, не шевелясь в лесу. Она совершенно замёрзла и уже не чувствовала ни рук, ни ног, только тупая боль по всему телу, дикий холод внутри и отупение, клонило в сон. Сквозь дрёму она видела, что впереди в темноте показался жёлтый огонёк. Кто-то шёл к ней по тропинке. Поля не могла пошевелиться, она просто покорно ждала, что будет. Поравнявшись с ней, человек посвятил сверху на неё, заглядывая ей в лицо, Поля поняла, что это тот старик из её сна в лабиринте.
– Матфей…, это ты? – Поля спросила, кашляя при этом, находясь как в дрёме.
– Ну, и что ты здесь сидишь? – старик спросил просто, буднично, как будто ничего не произошло, а она просто сидит в парке на скамейке, – её ждут, а она сидит. Давай, вставай, пошли, здесь недалеко. Не Матфей я, а Тимофей, что ты меня все время с кем-то путаешь?
Он помог Поле подняться на тропинку, совершенно деревянными негнущимися ногами Поля с трудом ковыляла безропотно за стариком. Они медленно шли с полчаса, когда вдалеке показались огни. Поля только не отчётливо видела возвышающиеся тёмные стены, свет в окнах высоко над головой, но ей было все равно, она даже не могла рассмотреть, что это было за сооружение. Старик прошёл вдоль тёмной стены из огромных валунов и открыл небольшую, утопленную в стене деревянную дверь. Поля прошла в большой зал, стены и пол были из больших каменных блоков, а потолка не было, может он и был, но так высоко, что Поле его не было видно. Войдя в зал Поля без сил просто села на пол, облокотившись о стену. В углу стоял огромный чан, под которым горел небольшой костёр, над чаном поднимался пар. Старик прошёл к чану, и, взяв большую деревянную лопату, помешал в нем что-то.
– Раздевайся, полезай в чан, – старик сказал это Поле мимоходом, как само собой разумеющееся, а сам прошёл к большому столу, стоящему посередине зала и начал в стопку складывать лежащие на нем грудой листы пергамента.
– Ты меня сварить хочешь, я, что у тебя сегодня на ужин или обед…? – Поля была как во сне, вроде она, а вроде совсем не она, а кто-то другой и Поля только смотрит на него, то есть на себя изнутри.
– Там не горячо, можешь потрогать, – старик подошёл к чану и с шумом подтащил к нему небольшую тяжёлую лестницу, чтобы Поля могла по ней в него залезть.
– Отвернись, – Поля стягивала с себя одежду совершенно неуправляемыми руками, было больно и трудно. Кое-как раздевшись, она на совершенно негнущихся ногах, преодолевая боль, с трудом дошла до чана, вода в нем медленно кипела. Поля попробовала подняться по лестнице, но это было совершенно невозможно, она только стояла, опёршись о ступеньки руками, смотрела на кипящую воду и не могла пошевелиться. Вдруг она почувствовала, как её сзади легко подняли чьи-то сильные руки и очень бережно опустили в воду прямо с головой. Она даже не успела вскрикнуть от испуга, как все тело её погрузилось в мягкое и ласковое тепло, Поля как будто накрылась мягким и уютным пуховым одеялом, было так хорошо, что больше ни шевелиться, ни думать не хотелось, все стало безразличным, далёким. Вдруг она почувствовала, что задыхается, Поля сообразила, что она под водой и сейчас просто утонет, она вынырнула из воды, как из-под одеяла и так сидела по шею, нежась, в кипящей воде, закрыв глаза.
– Вылезай, поешь… уже скоро идти надо, – старик освободил часть стола и расставил на нем глиняные миски и кувшин. Потом вышел из зала и куда-то ушёл, Поля осталась одна. Поля спустилась по лестнице, чувствовала она себя так, как будто только что проснулась, отдохнувшая, бодрая. Присев на скамейку возле стола Поля с удовольствием поела из миски, очень вкусной похлёбки с куском мягкого хлеба. В кувшине был видимо чай с травами и ягодами. Наевшись, Поля, наконец, стала внимательно рассматривать, а куда она всё-таки попала. Прямо напротив неё вдоль стены стоял узкий стол, на котором было множество стеклянных колб, стаканов, фарфоровых, разноцветных чашек, подставок, все это напоминало химическую лабораторию. Над столом висели полки и на них тоже химическая посуда, книги. Вдоль всей боковой стены стоял очень высокий шкаф, в котором лежали свитки, книги, коробки. На противоположной стороне от шкафа стена была пустая, только небольшая дверь посередине, в которую вошли снаружи Поля и старик. А позади Поли находился большой камин и стоял чан с водой, в котором Поля только что купалась. Поля походила по залу, полистала книгу на столе, заглянула в фарфоровые миски и колбы, в некоторых были разноцветные жидкости, порошки, маленькие осколки бесцветных камней. Снизу под полом прозвучал очень низкий звук и одновременно пол под Полей содрогнулся, как будто что–то упало невероятно тяжёлое и большое. Вдруг шкаф с книгами начал с грохотом и скрипом раздвигаться и отворяться наружу, как огромные ворота. За воротами Поля увидел гигантский, уходящий за горизонт и ввысь каменный зал. Открыв ворота, старик встал в проходе и, глядя на Полю движением головы приглашал её идти за ним: «Идём…». Поля застыла, поражённая увиденным и не понимая, что теперь делать.
– Я так не пойду, где моя одежда? – прикрываясь руками и совершенно растерявшись, спросила Поля.
– Зачем богам одежда? Идём, время не ждёт, все готово…
– Богам может быть, а я так никуда не пойду, – Поля даже представить не могла, как она сейчас голой куда-то пойдёт.
– Ничего с тобой не случится. Ты что сомневаешься? Не веришь мне? – старик внимательно и серьёзно смотрел Поле прямо в глаза.
«Виден лишь тот кто отвечает за свои поступки
В этом времени даёт право ему идти дальше
Как быть сейчас я слышу голос
Но мой ли это сон или это реальное действие бытия
А если все это истина то тогда есть лишь время»
Поля шла рядом со стариком по огромным идеально отполированным каменным плитам, а вокруг и слева, и справа стояли какие-то люди, их было бессчётное множество, а она шла совсем голая на глазах у всех и куда ведёт её старик, Поля не знала. Над ними видимо был очень сильный ветер, потому что огромные полотнища, с нанесёнными на них гербами, висящие вдоль стен извивались, дыбились и грохотали. Поля все это время пока они шли, ощущала на себе пристальные, изучающие и оценивающие взгляды бесчисленного множества людей, от которых ей было некуда деться, спрятаться, закрыться или убежать. У всех на виду, голая, беззащитная, испуганная и совершенно беспомощная Поля чувствовала себя ужасно. Она робко шла рядом с неумолимым стариком и тихо про себя, чтобы не показать виду, плакала от стыда и унижения. Они шли очень долго, Поле даже показалось что всю жизнь. И вот, наконец, они вошли в огромный, залитый ярким солнечным светом, круглый зал, над которым было синее безоблачное небо. В центре зала на возвышении стояла небольшая мраморная скамья, а вдоль стен по кругу на равном расстоянии друг от друга со спокойными и невозмутимыми лицами стояли короли, слева от Поли двенадцать светлых, а справа – двенадцать тёмных. Все они были разного возраста, но одеты в совершенно одинаковые одежды, только тёмные или светлые и у каждого на голове была золотая корона. Старик подвёл Полю к скамье, приглашая её сесть, а сам остался стоять рядом. Как только Поля села спереди к ней сразу направились два стоящих рядом короля светлый и тёмный, это был один король, только справа он был тёмным стариком, а слева светлым юношей, в руках у каждого была туфелька. Подойдя к скамье, каждый опустился на одно колено, и поставили с поклоном туфельки перед Полей у её ног. Потом поднялись и вернулись на свои места. Сидя на скамье под пристальным взглядом королей в самом центре Поля готова была провалиться сквозь землю, она только шептала себе, что скоро все закончится, и она уйдёт отсюда и пусть тогда про неё думают и говорят что угодно, ей все равно, а сейчас надо просто перетерпеть.
Туфельки были великолепны, яркие, темно-красного цвета, расшитые золотом и драгоценными камнями, на невысоком каблуке. Поля сначала робко просунула правую ногу, потом левую, и застыла, не зная, что теперь делать. Туфельки идеально ей подходили. Как только Поля надела туфельки, все короли неожиданно встав на одно колено, вынули мечи и направили их в самый центр зала прямо перед Полей. От каждого меча из его острия светил яркий луч, все лучи пресекались в одной точке на полу перед скамьёй, на которой сидела Поля. Она видела, как в точке пересечения лучей ярко и очень точно проявился знак, такой же какой она нарисовала в лабиринте Стива, только здесь он был объёмный, светился, переливался и внутри, и снаружи были какие-то сферы, все это двигалось, переплетаясь и создавая структуру единого кристалла.
– Встань сюда, Поля, – старик показал рукой на знак.
Поля встала со скамьи, спустилась со ступеньки и стала обеими ногами на световой кристалл. Сразу прямо над её головой, практически, её касаясь, раздался тяжёлый, очень низкий и протяжный удар колокола. Звук затихал, уходил все ждали, и вдруг раздался второй удар колокола – светлый, звонкий, жизнерадостный, ликующий и он начал дробиться, распадаться на множество звенящих колокольчиков, которые понеслись во все стороны и заполнили своим искрящимся весёлым и счастливым звоном все небо, складываясь в знакомую музыку, это же симфония радости и надежды. У Поли от радости и веселья, охватившего её, сердце готово было выпрыгнуть из груди, и она опять плакала – теперь от счастья. Она стояла среди всего этого жизнерадостного безумия и смеялась сквозь слезы, когда почувствовала, что вокруг её тела образовалась прямо из кристалла, на котором она стояла, светящееся материя, образуя что-то вроде багряного платья из чистой энергии.
«Неожиданное известие
не только за долго до времени уже продолжено
Но кто есть тот кто видит это в своём сердце
Я или ты все
Что ожидается и всему чему кто положил начало
Желание того что видимо является верным
Дерево созрев о своих детях заботу проявляет
Листья опадая передают силу»
