Павел Сурков
Азбука «Аквариума». Камертон русского рока

С иллюстрациями Гелии Судзиловской

Предуведомление для внимательных читателей

Обычно в книжках предисловие успешно пропускают – что, собственно говоря, оно такое, это самое предисловие? Некие вводные слова по поводу того, что в книге и так будет подробно рассказано: так зачем тратить на предисловие силы и время? И так все будет ясно, так что лучше сразу переходить прямиком к повествованию.

А между тем иногда в предисловиях содержатся умопомрачительные и чрезвычайно полезные сведения, которые могут принести нам, как минимум, дополнительное понимание того, о чем в этой книге рассказывается. Вот, например, я полагаю, что больше половины читателей, которые купили эту книгу (или собираются это сделать, а сейчас стоят и разглядывают ее в книжном магазине, или, еще лучше, скачали ознакомительный фрагмент в электронном книжном), уверены, что эта книга – очередная биография Бориса Гребенщикова и группы «Åквариум», и рассчитывают почерпнуть из нее неизвестные факты из жизни любимого музыканта.

Отчасти это и вправду так – без фактологии мы, конечно же, не обойдемся, но фактология в этой книге – совершенно не главная вещь. Считайте эту книгу биографией-мистификацией, биографией-впечатлением, а одновременно – и универсальным путеводителем по стремительно расширяющемуся миру «Åквариума», который Борис Гребенщиков и его команда продолжают успешно строить и по сей день.

Не стоит равнять эту книгу с предыдущими публикациями об «Åквариуме»: часто они оказывались либо автобиографиями отдельных музыкантов – так было с замечательными книгами Джорджа Гуницкого, Севы Гаккеля или Андрея Романова, либо журналистским анализом творчества группы, как в канонической аквариумовской летописи «Сны о чем-то большем». Но главный печатный корпус, к которому и должен обращаться опытный аквариумист – это, конечно же, двухтомник самого Гребенщикова «Песни» – «Не песни» («Песни», естественно, регулярно переиздаются – в зависимости от скорости появления на свет новых), заодно по утолщению книги вы можете понять, с какой скоростью творит Гребенщиков.

Были, правда, и еще две книги, которые, безусловно, следует включать в перечень необходимой ихтиологической литературы.

Одна – потрясающие по степени нежности воспоминания мамы Бориса Борисовича, которые так и называются: «Мой сын – БГ». И сборник интервью, составленный Андреем Лебедевым, – «Борис Гребенщиков словами Бориса Гребенщикова», успешно выпущенный к шестидесятилетию мэтра.

Собственно, при такой библиографической палитре выходить в свет с очередной книгой об «Åквариуме» казалось сложновыполнимой (если вообще возможной) задачей: взглянуть на группу глазами ее участников мы смогли, стороннее журналистское мнение с фиксацией отдельных фактов получили, близких людей главного героя расспросили, да еще и систематизировали все им сказанное за несколько десятков лет. Зачем, спрашивается, еще один текст под книжной обложкой? Что он даст пытливому и придирчивому читателю?

На мой взгляд, самое главное. Впечатление.

Музыкант производит вовсе не музыку. То есть музыку он, конечно, производит, без музыки никуда, но главное, с чем работает музыкант, – это впечатления. Он фактически копается в собственной душе, вытаскивая внутреннюю кантовскую «вещь-из-себя», превращая свои впечатления в нечто объективно существующее – и фиксирует это в виде аудиозаписи или нотной записи. Но вот вопрос: что была бы эта запись без тех людей, которые будут эту запись слушать или, например, играть с листа? Есть еще один вариант – музыкальная шкатулка, где рычажки и валики воспроизводят мелодию (даже Моцарт писал для таких шкатулок крохотные музыкальные виньетки), но, по сути, без человека, крутящего ручку шкатулки, эта музыка также невозможна.

Пока есть кто-то, кто будет слушать музыку, кто будет ее субъективировать – то есть преломлять через собственные впечатления – музыка существует. Все остальное – лишь физические носители, фиксация, но не сама музыка как таковая. Соответственно, и эта книга – о впечатлениях, которые порождает творчество «Åквариума» в наших с вами головах и душах. Конечно, головы и души у нас разные, так что и впечатления могут разниться, и я, как автор, конечно же, буду благодарен любым комментариям и соображениям.

Ну и, кроме того, как было сказано в статье о Гребенщикове, опубликованной когда-то в журнале «Медведь» (был такой – и не самый плохой журнал, кстати!): «Он придумал язык, на котором мы говорим». И это, конечно же, тоже правда: цитаты из песен «Åквариума» настолько плотно вошли в нашу жизнь, что никуда нам от них не деться. Так что структура книги оказалась подсказана самой судьбой – это алфавит нашей жизни, написанный Гребенщиковым.

Досужие и пытливые читатели, конечно же, скажут, что алфавит «Åквариума» уже был приведен в вышеупомянутой работе Андрея Лебедева, но тут у меня есть что возразить. Дорогие друзья, там – алфавит «Åквариума», а здесь – алсэавит нашей жизни, сочиненный Гребенщиковым. Фактически вокабуляр современной экзистенции (иногда Борис Борисович тоже любит сложные и длинные слова).

И закончу я предисловие, конечно же, цитатой: «Мы знаем, что главное в Жидни – это дать немного света, если станет темно». Вот этим девизом и будем руководствоваться.

Алкоголь/Ангел

Как самостоятельное существо ангел Алкоголь появился в «Скорбеце» – удивительной песне «Åквариума», написанной на явном перепутье между двумя материальными состояниями группы: состав «Åквариума 2.0», плавно сформировавшегося из «БГ-Бэнда» периода работы над «Русским альбомом», был распущен, Гребенщиков выпустил запредельный по творческой силе альбом «Лилит», но начинала формироваться новая группа – с Борисом Рубекиным за клавишами и Олегом Сакмаровым, отвечающим за духовые, перкуссию и общую звуковую картину. Плюс – общая атмосфера стремительно расширяющегося и теряющего границы мира требовала своей концентрации в некоем коллективном субъекте (который, конечно же, нуждался в старом названии!).

Так появился «Åквариум 3.0», и сингл «Скорбец» стал одной из его первых записей.

Само слово «скорбец» оказалось порождено в ходе творческой дискуссии Гребенщикова и писательницы Татьяны Толстой, которая предложила этот термин как адекватный перевод английского слова «блюз». Пространные определения вроде «блюз – это когда хорошему человеку плохо» уже превратились в штампы, пошлые и не трогающие за душу, а слово «скорбец» не требовало никаких пояснений, с ним и так все понятно, этимология не нуждалась в расшифровке.

Именно в «Скорбеце» и появились заветные строчки: «На льду Бел-озера один на один сошлись наш ангел Алкоголь и их демон Кокаин». Сама песня стала словно идеологическим продолжением давней «Древнерусской тоски» – та же игра с посконной символикой и нарочитым русопятством, но при этом – сдобренная ерничаньем и невероятной болью. Спросите меня, какие самые патриотичные песни были написаны в русском роке – нет, не «Родина» Шевчука, а «Московская октябрьская», «Древнерусская тоска» и «Скорбец» Гребенщикова. Собственно, сам Гребенщиков эту связь подтвердил в одном из интервью 2001 года, которое нельзя не процитировать:

«В обычное время вы с тоской смотрите на суету вокруг себя и раздражаетесь на то, что принуждены в ней участвовать без всякой цели и смысла. Это настроение „Древнерусской тоски“. Но после того как внутрь вас перемещается пол-литра водки, в вас поднимается уже не тоска и не раздражение, а могучая скорбь, напряженная с осознанием величия происходящего. Это настроение называется „скорбец“…»

Ангел Алкоголь играл в жизни Гребенщикова важную роль – о встрече с тем же Джорджем Харрисоном (см. «Битлз») он потом говорил: «Понравилось, что он выпивоха, как и я», а наименования тех или иных напитков просачивались и в тексты песен. Так, в «Бродяге» появилась строчка «Я пил „Лагавулин“ и пил „Лафройг“» – каждый любитель виски скажет вам, чем именно замечательны эти прекрасные односолодовые «копченые» сорта.

Да и метафора «выпить с Гребенщиковым» плотно пошла в народ. Бытовал даже такой анекдот: сидит БГ на гастролях в гостиничном номере. Раздается стук в дверь. БГ открывает, врываются трое крепких парней, двое хватают БГ и крепко его держат, третий достает бутылку водки, вливает в Гребенщикова глоток, отхлебывает сам, дает отхлебнуть остальным – и с воплем: «Ура! Мы пили с Гребенщиковым!» они отпускают музыканта и убегают. БГ садится на кровать, утирается и нежно произносит: «А ведь все-таки любят… Сволочи…»

БГ, конечно, анекдот знал (любил ли – вот вопрос), но однажды решил претворить его в жизнь. Выпить с Гребенщиковым по-настоящему всем поклонникам (кто желал, конечно же) удалось: на свое шестидесятилетие БГ устроил грандиозный праздник – три московских концерта подряд, в клубе «Арена» – настоящий лом на все концерты. В середине действа на каждом из трех концертов, собственно, и осуществлялся ритуал совместного распития – в публику проникали официанты с подносами, уставленными рюмками с водкой, и любой желающий мог взять стопочку с подноса и поднять ее за здоровье Бориса Борисовича (музыканты «Åквариума» в это же самое время довольствовались на сцене игристым вином) – ближайшие к сцене могли даже чокнуться непосредственно с именинником.

Впрочем, сам БГ довольно скептически вспоминает о том, как совмещается алкоголь с концертной деятельностью: «Алкоголь и наркотики – это все большая обманка. Человеку кажется, что он поет хорошо. Если вместе с ним кто-то тащится, то и им может показаться, что все замечательно. Но как только это слышишь на трезвую голову, все сразу становится ясно… На сцене я был два раза пьяным. И со стороны это было не очень заметно. Просто ощущение совсем другое на сцене. И оно совершенно неинтересно».

Ну а для наиболее истовых приверженцев ангела Алкоголя: на сайте «Åквариума» живет и здравствует раздел под названием «Удивительный мир крепких напитков» – отличный путеводитель по миру вышеупомянутого ангела, который будет приятен как неискушенным неофитам, так и прожженным исследователям этого необъятного и полного тайн и загадок мира.

Аэростат

С одной стороны, аэростат – это летательный аппарат, средство перемещения из точки А в точку Б. Очень скоростное и невероятно индикационное – оно позволяет определить степень трусости человека: вот, сперва люди ходили по земле (еще иногда ездили на лошадке или в повозочке), а потом вдруг оказалось возможным оторваться от твердой поверхности и подняться в воздух с помощью шара, наполненного воздухом. А ну, кто смелый и готов? Не каждый отважится.

Так что БГ, когда ему предложили делать авторскую программу о музыке, полагаю, не зря взял для нее столь четкое и недвусмысленное название. Надо обладать достаточной смелостью, чтобы отправиться в стихии, доселе неизведанные и, возможно, полные опасностей или, как минимум, неподвластных среднестатистическому человеческому разуму вещей.

Сам Борис Борисович объяснил концепцию радиопередачи следующим образом: «Древние говорили, что музыка создает пространство, в котором обитают наши души. В трактате „Весны и осени господина Люя“, написанном в четвертом веке до нашей эры, сказано приблизительно так: „В царстве У была принята музыка в стиле Юй, и царство прорастало сотни лет, в царстве же Чу начали слушать музыку Лю Чжоу, и царство мгновенно пришло в упадок“. Я хочу рассказать о той музыке, которой питается моя душа, о разной музыке, которая меняла мир и продолжает менять его и по сей день».

Тут-то, конечно, следует пояснить, что же это за таинственный трактат такой, на который с таким мастерством ссылается БГ (а ну как он его выдумал!) – и мы погружаемся еще в одну стихию: историческую.

«Анналы Люй Бувэя», они же – «Люйши чуньцю» – это, действительно, классический памятник древнекитайской литературы (а значит и мудрости, ведь что есть литература, тем более древняя, как не выхолощенная и зафиксированная мудрость!). В царстве Цинь под патронажем канцлера, которого звали Люй Бувэй, был создан энциклопедический текст, выставленный на столичном рынке с надписью, призывающей любого человека добавить (или убавить) хотя бы один иероглиф к написанному. Ну чем не «Википедия»!

Надо сказать, что Люй Бувэй, живший в так называемую эпоху Воюющих царств, многое сделал для объединения Китая – начал с энциклопедии, а закончил воспитанием самого Цинь Шихуанди, который впоследствии Китай и объединил (не без огня и меча, но все же – объединил). Вот такая удивительная история, дающая нам еще одно представление о том, что же на самом деле являл собой гребенщиковский «Аэростат».

Эта передача, конечно же, субъективна (Гребенщиков делает ее сам, без привлечения сторонних авторов, лично отбирает песни, которые должны в ней звучать, продумывает темы и составляет связующий музыкальные треки текст). Неудивительно, что в итоге записи «Аэростата» сложились в авторскую четырехтомную музыкальную энциклопедию. Передачи были сгруппированы по космогонической тематике, довершая картину построения единого музыкального мира «по Гребенщикову»: первый том назывался «Течения и Земли», второй – «Воздухоплаватели и Артефакты», третий – «Параллели и Меридианы», четвертый (пока последний, но кто знает!) – «Вариации на тему Лдама и Евы». Книги сперва планировали снабдить возможностью бесплатного скачивания mp3‑треков, упомянутых в программах (и даже планировали завести специальный раздел на сайте «Åквариума», о чем поторопились написать в первом томе), но столкнулись с неизбежной проблемой авторских прав.

Тем не менее картина музыкального мира по Гребенщикову сложилась – впрочем, полагаю, до уже вышедших книг самому БГ особого дела нет, он озабочен исключительно текущим движением, а что сделано – то сделано, пользуйтесь на благо всех живых существ… Вот и пользуемся – можно включить радиоприемник, а можно – прочитать книжку. Эффект от подъема в воздух получается ни с чем не сравнимый.