Павел Сергеевич Марков
Я – тут
Она тихо рассмеялась, и от этого смеха душа Максима ушла в пятки.
– Он так забавно размахивал поленом перед твоим носом. Для открытой драки у него кишка тонка. Но убить подружку, свалить вину на любовника ради вдохновения – о, он меня искренне поразил… и развеселил, – вновь этот леденящий душу смех.
– Но… – нашел наконец в себе силы молвить Максим и облизал пересохшие губы, – как ты выжила?
– С чего ты взял? – она тряхнула волосами.
– А… – он вжался в боковое стекло.
Усмешка слетела с тонких губ. Глаза Лизы стали черными и бездонными. Эта тьма буквально засасывала в себя.
– Я умерла давно, – глухо ответила она, – там, на кафедре, когда подслушала разговор этого ублюдка… когда он променял меня на эту старуху! Меня! Я умерла давно…
Дрожащей рукой Максим нащупал ручку двери.
– Я многое ему прощала, – продолжала Лиза, – но этого я не прощу никому и никогда.
Максим дернул механизм. Безрезультатно.
– Куда это ты собрался? – она подалась вперед. – Дохляк выпустил мне почти всю кровь, – ее губы приоткрылись, – я голодна.
Он отчаянно тряс ручку, но дверь будто назло заклинило.
– Знаешь, что меня в тебе всегда бесило? – Лиза продолжала безучастно следить за его попытками. – Вечно корчишь из себя братка. Налысо побрился, «кожанку» носишь. И этот омерзительный тюремный сленг… но на деле ты такой же никчемный, как и остальные. Сдался мне ваш поганый универ…
Дверь наконец-таки поддалась, и Максим уже хотел выскочить наружу, как вдруг увидел то, от чего буквально врос в сиденье.
Черты лица Лизы заострились. Оно стало быстро вытягиваться. Золотистые локоны скрылись под темной шерстью. Изо рта показались острые клыки. Зрачки налились странной краснотой… а связка ключей скрылась в когтистой лапе со вздувшимися венами.
– Я голодна, Макс, – голос Лизы прозвучал грубо, как у запойного пьяницы, – се ля ви.
Дверь распахнулась, и Максим вывалился наружу. Вокруг продолжала стоять мертвая тишина. Только снег валил бесшумно с серого неба.
Максим вскочил и ринулся наутек. Ноги застревали в сугробах, но он бежал, бежал изо всех сил. Не разбирая дороги. Все равно ее уже засыпало. Но лишь бы быть подальше от Лизы… или того, что с нею стало.
Добравшись до первых сосен, он оперся о шершавый ствол и, со свистом выдыхая пар, обернулся. Машина была пуста.
Сердце отчаянно колотилось. Холодный воздух сковывал гортань.
Максим с трудом и громко сглотнул. Ошалело огляделся по сторонам.
Дорогу почти замело. Грунт скрылся под слоем снега, который хлопьями валил с серого неба. Сосны неподвижно стояли вокруг, молчаливо раскинув пышные ветки. Лес погрузился в полное безмолвие.
– Где…? – просипел он, выпуская клубы пара изо рта. – Где она?
– Я – тут, – раздался утробный шепот позади.
Скрипнул наст…
Неведомая сила впечатала его в дерево. Сухая ветвь порвала джинсы и вошла в плоть под колено. Максим закричал бы, но не мог. Когтистая лапа сжимала горло мертвой хваткой. А сверху вниз, возвышаясь на целую голову, на него смотрели красные глаза. И в них он узнал то привычное выражение презрения, которым Лиза окатывала всех вокруг себя. Из пасти чудовища капала слюна.
– Се ля ви, – прохрипело оно и сомкнуло челюсти на шее жертвы.
