Павел Олегович Михель
Передоз реальностью
В конце концов, мне надоело выбирать направление. Меня достал этот… лабиринт. И я побежал. Я уже не запоминал куда поворачивал. Мне только хотелось выбраться отсюда. Или выйти хоть куда-то.
Я бежал и словно не ощущал усталости. Я бежал, и вороны не отставали, перелетая прямо за мной и останавливаясь в деревьях. Я налево – они тоже налево. Я направо – они туда же.
– Пошли вон! Отвалите! – кричал я. Но они лишь каркали в ответ.
Наконец, «стены» кончились. Точнее, деревья резко разошлись, образуя круг. Впереди стояли несколько деревьев. Я подошёл ближе. Это оказались дубы – я их узнал по желудям.
Четыре дерева росли квадратом. Ствол за стволом.
Сначала один ворон слетел с кроны позади меня и сел на один из дубов. Затем ещё один, и ещё, и ещё. Каждый сел на отдельное дерево. Я прошёл между толстых стволов, прямо внутрь этого квадрата. Вороны резко пронзительно закаркали. Звук становился громче и громче, пока не оглушил меня. Я бросил бутылку, закрыл уши и глаза, сел на землю.
– Прекратите! Прекратите! Прекратите! – кричал я.
Внезапно, крик оборвался. Ещё несколько секунд я просидел, как и прежде, а затем осторожно открыл глаза. Я сидел на траве рядом с парком.
Я вдруг ощутил пустоту внутри. Внутри меня будто что-то сломалось.
Идти было тяжело. Само тело было тяжёлым. Но я шёл. Шёл обратно – в то место, где меня никто не найдёт. Туда, где у меня теперь было место.
Я больше не обращал внимания на людей вокруг. Меня чуть не сбила машина несколько раз, но меня это не волновало.
Я шёл по дорогам, шёл по набережной, шёл через насыпь, но не замечал ничего. И начал замечать лишь тогда, когда дошёл до своего места. Я заполз под плиту, где было моё место.
Это был мой дом, моё убежище, но я понимал что это не может оставаться так вечно.
* * *
Не помню сколько точно я здесь лежу. День, два, неделю?
Нет. Я помнил сколько здесь был – уже четыре дня. Сегодня должен был быть пятый.
Солнечный свет падал на землю в нескольких метрах от моей «норы». Я смотрел на него и не понимал что я здесь делаю. Тело казалось невыносимо тяжёлым.
Нужно было что-то решать с моим положением.
На самом деле, я давно, ещё тогда, знал что будет. Я должен сдаться. Это логично. Это правильно. Я изначально знал плату за всё.
Вылезать отсюда с каждым разом всё сложнее. У меня почти не было сил. Надо идти сейчас, иначе потом я просто не смогу.
Я пополз «наружу». Каждое движение было таким тяжёлым, будто я взбирался на гору. Двинул левой, правой, подполз. Левой, правой, подполз.
Через минуту я уже вылез. Здесь дышалось немного легче, потому что ничего не сдавливало грудь. Я посидел несколько секунд, отдышался. Затем встал, облокачиваясь о стену, оттолкнулся от неё и встал на ноги.
Я окинул взглядом своё убежище в последний раз, а затем пошёл вперёд. Идти было тяжело: кружилась голова, ноги дрожали, подташнивало, хотелось пить. Но я упорно шёл. Шаг за шагом, шёл к выходу из парка – там часто ходили патрули милиции.
Я шёл медленно. Утреннее солнце пекло спину. Хотелось пить, но воды не было.
Люди смотрели на меня с опаской, словно я был чумной. Некоторые обходили меня стороной, некоторые шли вообще другой дорогой.
Я поднялся по извилистой дорожке наверх, к главному входу. По площади шли два мента. Я подошёл, пошатываясь.
– Эй, мужик, иди проспись! – крикнул милиционер. Я не обратил внимание. – Андрюха, может, в обезьянник кинем его?
Оба мужчины засмеялись.
– Чего надо? – спросил второй, когда я подошёл.
– Я хочу сознаться, – тихо проговорил я.
– Мужик, ты что, обдолбался что ли?
– Да ты посмотри на него: грязный, в капюшоне, воняет… Это бомж. Ну его нахуй. Пошли отсюда, – сказал первый, поворачиваясь и собираясь уйти.
– Стойте! Я… я хочу сознаться.
– Да подожди, Серый, пусть скажет, – сказал второй. Первый остановился.
– Ты бы поаккуратнее был. Две недели назад тоже вот так подошёл один вечером – начал орать, бутылкой размахивать. Я уже хотел наряд вызывать, да его баба успокоила и домой отвела.
– Разберёмся, – ответил второй и повернулся ко мне: – Что у тебя?
– Я… я… – голос предательски дрожал. «Я убил свою девушку», «Я убил свою девушку» – повторял я в голове, но никак не мог сказать.
– Ну? – недовольно сказал первый. – Мужик, рожай давай.
– Я убил свою девушку, – тихо проговорил я.
– Что? Повтори, не услышал, – сказал второй.
– Я убил свою девушку.
После моих слов они оба заметно напряглись. Я заметил что второй держал руку возле кобуры.
– Когда?
– Шесть дней назад.
Второй немного отошёл от меня и слегка повернулся к первому:
– Вызывай наряд. Пусть Сергеенко разбирается. У него как раз какой-то жмур был пару дней назад.
На меня надели наручники. Я не сопротивлялся – меня жёстко и не заставляли.
Машина приехала через минут десять. Меня аккуратно посадили на заднее сидение легковой машины. Второй сел рядом со мной, и мы поехали.
Всю дорогу до участка первый разговаривал с водителем.
Возле отделения, меня вывели из машины, провели внутрь, повели по коридорам…
– Сергеенко у себя? – спросил первый, заходя в один из кабинетов.
– Да, а что такое? – ответил грубый мужской голос.
– Да я ему подарок принёс, – ответил первый, вводя меня внутрь. Он подошёл к внутренней деревянной двери и постучал.
«Войдите», – ответил человек за дверью.
– Майор, у меня тут персонаж есть – говорит, девушку убил. Сознаться хотел.
– Что за бред? – ответил мужчина, когда меня вводили внутрь.
– Вот он, – с меня сняли наручники. – Будете разговаривать?
– А почему бы не поговорить, если человек так хочет. Только давай его в допросную – он грязный весь, а мне только кабинет убрали.
– Есть! – ответил первый и повёл меня обратно к коридору, там мы повернули в другую сторону, прошли дальше, спустились по лестнице вниз и он открыл металлическую дверь.
– Проходи.
Я послушно прошёл. Внутри стоял металлический стол и два стула. Окно под самым потолком было закрыто решёткой. Я прошёл вперёд и сел на стул.
Через несколько минут появился майор Сергеенко.
– Так-с, – проговорил он, садясь за стол, доставая и закуривая сигарету, – меня зовут Аркадий Дмитриевич Сергеенко. Я – майор убойного отделения районного УВД, – он достал и развернул папку с делом. – У вас есть право на один звонок… так… запрещённые предметы… мобильник нельзя, все вещи надо будет сдать главному. Ты всё понял? – комната быстро наполнилась сигаретным дымом – он как будто застывал в воздухе над головой. Неприятный запах табака бил в нос. Я прокашлялся.
– Мне кажется, что да.
Потолок в комнате прокоптился. По краям я заметил даже небольшую плесень.
Майор мощной затяжкой скурил треть сигареты.
– Дурная привычка, – проговорил он, сбрасывая пепел в пепельницу и выдыхая дым. – Будешь?
– Не курю.
– Я бы тоже не курил, да вот подростком начал – всё никак не брошу. Жена уже и привыкла, конечно, но вот кто из нас был умным подростком? Кто из нас понял сам, что это просто модная вредная привычка? Вот ты это понял?
– Понял, – тихо ответил я.
Майор ещё раз выдохнул дым, глядя в грязное окно за решёткой. Внутрь проникал мутный свет.
