Павел Олегович Михель
Мир, который не вернуть. Том 1: Начало
Павлов подошёл ко мне и шёпотом предложил с улыбкой:
– Слушай, не хочешь поменяться?
– Не надо. Я сам это вытянул. Раз выпало – буду спать на полу, – ответил я.
– Я это не из вежливости говорю. На полу спать полезнее, поэтому стулья мне и не нужны. Ты конечно как хочешь – я просто предложил.
– А чего ты тогда тянул жребий? – я не понимал к чему он.
Ответил Павлов не сразу.
– Просто хотел поднять всем настроение, – наконец ответил он. – Сегодня день был не из лучших. Должно же быть в нём что-то хорошее, – Павлов замолчал, а потом добавил: – В любом мужчине есть звериное начало и охотничьи повадки. А это простой азарт. Поэтому ни что не приносит больше наслаждений, чем победа. Пусть это и просто случай.
Мы сидели на полу вдвоём. Я оглянулся – Майк уже закончил передвигать стол к двери, и уже спал, как и Максим. Мои глаза тоже слипались, тело ныло и требовало отдыха. Я то и дело замечал, что клюю носом.
– Иди спать на стулья, и хорошо выспись. Завтра нам всем потребуются силы, – я послушно побрёл в полусне к трём пустым стульям.
«Жестковато, но всё равно так хорошо…» – подумал я, укутываясь в куртку.
* * *
― Не продолжай, – оборвал меня неизвестный, – дальше я уже знаю.
Я вздохнул с облегчением.
– Какие опасные для ребёнка дни, да? Небось, многое пережил? – при этих словах мужчина вышел из-за стола, обошёл его и подошёл ко мне. Он наклонился и тихо сказал: – Бедняжка… теперь ты под защитой. Я помогу тебе. Но за это ты тоже будешь делать кое-что для меня…
Он схватил меня за руку, опрокидывая стул, и бросил на пол. Я попытался вырваться, но он схватил мои руки стальной хваткой, а ноги придавил.
– Я помогу тебе, – повторял он. – Не сопротивляйся…
Он расстегнул свои штаны.
– Да не сопротивляйся ты. Сил-то у тебя немного. Мало каши ел в последние дни, – я понял что он это спланировал. Мне стало ещё страшнее.
Я плюнул ему в лицо и попал в левый глаз. Он ослабил хватку. Это был шанс сбежать. Я почувствовал прилив сил – это был адреналин. Это чувство мне хорошо знакомо. В ногах натиск тоже ослаб.
Я воспользовался моментом, высвободил ногу и ударил ему прямо в пах. Мужчина застонал и повалился набок.
Собравшись с силами, я сделал сильный толчок всем телом и смог перекинуть его в сторону.
– Ах ты, маленький… – мужчина наощупь попытался схватить меня, но не нашёл.
Я успел откатиться в другую сторону и встать.
Мужчина тоже встал, но к этому моменту я уже был у дверей. Он рассмеялся он и крикнул мне в спину:
– Беги-беги. Отсюда ты всё равно никуда не убежишь. В следующий раз ты сбежать не сможешь.
Дверь оказалась незапертой. Охраны тоже не было.
Я, шатаясь, пошёл вниз по лестнице.
Из-за угла вышли двое охранников:
– Стой, – вскинул автомат первый. – Не двигайся. Ты кто? Что ты здесь делаешь?
– Я… ну… – в голову ничего не шло.
Один из охранников тихо сказал другому:
– У него нет знака, – он присмотрелся. – Да это же тот малой, которого Юра к себе вызывал. Что ты здесь делаешь?
Я должен был бежать, но понимал что бежать некуда: у них было оружие, знание местности, а у меня только усталость. Я чувствовал себя загнанным в угол оленёнком.
– Он меня отпустил, – соврал я. Я понимал, что они вряд ли поверят в это, но ничего другого в голову не пришло.
– Уже?
– Слушай, два часа прошло, – сказал первый. – Думаешь, он не управится?
– Тогда почему он никого не вызвал и просто его отпустил?
– Да какая разница. Отпустил и отпустил. Давай его в камеру.
Первый несколько секунд постоял.
– Ладно, – сказал он другому, а потом мне: – Эй, давай вперёд!
Повинуясь судьбе, я тихо пошёл впереди них.
Время шло так медленно… казалось, что прошла вечность, но на самом деле всего несколько минут. Я видел людей, что возились с продуктами, кто-то перетаскивал мешки, кто-то зашивал одежду. И всюду люди в чёрных комбинезонах с автоматами.
Наконец, мы пришли к железной двери. Один из охранников открыл дверь. Всё происходило без лишних действий и шума.
Я стоял в проходе несколько секунд, затем меня толкнули вперёд, и я упал на живот. Дверь за мной закрылась.
Теперь я знал правду. Я знал, что это за место. Не зря Павлов не хотел сюда идти. Нужно было ему рассказать. Нужно было бежать отсюда.
Павлов подбежал ко мне, поднял и помог дойти до стула.
– Костя, ты как? Что случилось? Что они с тобой сделали? – он начал осматривать меня. – Вроде не били…
Я хотел улыбнуться, ответить что-то крутое, но не мог. Я наклонился ближе к нему:
– Нужно бежать отсюда, – шёпотом сказал я.
Павлов встревоженно посмотрел на меня и едва заметно кивнул.
– Понял, ничего сейчас не говори – потом, – шепнул он, а затем уже нормально сказал: – Идём. Тебе надо отдохнуть. Хочешь есть?
– Нет… – тихо сказал я.
Павлов снова помог мне встать и довёл до кровати.
– Отдыхай, – сказал Павлов и отошёл от кровати.
– Спасибо, – я отвернулся, закрыл глаза и провалился в сон.
День 25.
Кто-то тряс меня за плечи. Вырвавшись из сонной тьмы, я в панике проснулся:
– Что…? – начал я, но мне не дали договорить, прикрыв рот. Я запаниковал ещё сильнее, и проснулся окончательно.
Я ожидал нападения, но ничего не происходило. Я пристально смотрел на человека передо мной, пытаясь определить силуэт.
Я попытался вырваться, но он схватил сильнее.
– Тише, – прошептал Павлов. – Это я.
Шёпот был еле слышным, но вокруг стояла мёртвая тишина – поэтому я хорошо его услышал.
Было ощущение, будто кроме нас в этой комнате никого нет – стало как-то не по себе…
– Вопросы потом, ладно? – я кивнул, он отпустил руку.
«Что происходит?» – подумал я.
«Потом подумаешь, сейчас слушай его».
Павлов продолжил всё так же медленно и тихо:
– Сейчас одеваешься очень аккуратно, без лишнего шума. Вещи и немного еды я уже собрал. Встречаемся у железной двери.
Павлов отвернулся.
– Постой, – шепнул я скорее темноте, чем человеку. – А куда ты?
– Готовить остальных, – после этого его силуэт полностью растворился в темноте.
«Остальных? А кто ещё будет? Что Павлов задумал?» – вопросы не давали мне покоя, но я встал и начал одеваться. Точнее, мне нужно было только накинуть куртку. Спал я и так в одежде.
Я накинул куртку и встал с кровати. Старые пружины звучно заскрипели, когда я вставал. Меня передёрнуло, я остановился на несколько секунд, прислушался – никто не проснулся. Можно было идти дальше.
Не было слышно ни дыхания, ни каких-то движений – ничего, что делают люди во время сна. Только где-то далеко гудел генератор. Поэтому мне казалось 2 варианта очевидным: либо здесь никого не было, либо никто не спит. По крайней мере, ничего другого я не мог придумать. Точнее, придумать мог, но поверить – нет.
Из-под двери внутрь проникал слабый свет – там же несколько теней. Я притаился за небольшим деревянным ящиком.
– Что-то он долго, – шёпот принадлежал Павлову.
Узнав его, я сразу вышел из-за своего укрытия и подкрался к ним.
В этой темноте я еле заметил, как Павлов молча мне кивнул, и потянулся к двери.
Другие два человека стояли дальше от двери, прижавшись к стене. По силуэту я узнал мальчика Максима – он здесь был единственным ребёнком. Другой силуэт был примерно моего роста, а может и немного выше – сложно было разобрать.
Павлов несколько секунд стоял, затем резко поднял дверь и отошёл в другую сторону. Полоска света расширилась.
Все замерли. Я тоже не двигался. С другой стороны от двери зазвучали голоса, Павлов прижался к стене ещё сильнее и приготовился для чего-то.
– Видел?.. – сказал грубый голос. – Иди-ка проверь.
– А чего я? Почему всегда я? Вынести ёбанное говно за ними – кто? Я. Принести жрачку – снова я. Разгрузить тачку – я! Пойти этих бегунов ебашить – снова меня отправляют. Ты нихуя не делаешь! А Алексеевич? Жека? Тоха? Всегда я! Я и Зелен – больше никто ничего не делает, – недовольно ответил другой голос, слега испуганно и чуть заикаясь. – Я не пойду.
– Ты хочешь снова по почкам получить? Мелкий, а ну быстро пшёл, – я почувствовал в его голосе сильную злобу. Мне самому стало страшно.
– Повторяю, – медленно проговорил второй, – я твоих угроз не боюсь – иди командуй своей бабе, понял?
Резко они замолчали, затем я услышал какой-то вздох и протяжный стон, после этого кто-то упал и закашлял. Затем ещё один громкий стон и кто-то сплюнул.
– А-ай, – простонал второй.
– Не думал я, что ты такая падла… – разочарованно сказал первый. – И вот, нахуй, меня с такими в наряды ставят? Да иди ты нахуй. Я тебя по-человечески, нормально попросил. А ты тут выёбываешься. Каждый из нас выполняет свою миссию. Я и ты – мы вместе часть нового мира. А ты так про меня, и про наших… Я сам схожу. Но как приду – мы с тобой ещё поговорим.
Он говорил так спокойно и тихо, будто ничего не случилось.
– Пожалуйста, не надо. Я сам схожу, я всё сделаю… – послышалось шорканье, сплёвывание, второй тяжело дышал.
– Поздно, Вася. Поздно, – после этого снова стон. – Ты уже показал свою пидарастическую натуру.
Кто-то пошёл в сторону двери. Я посмотрел на Павлова – он всё так же стоял в готовности.
Шаги становились всё ближе. В проём осторожно просунулся автомат, а после и сам мужчина.
– Вы чё, суки, обурели совсем? – проговорил мужик.
Павлов быстро ударил первого охранника в горло, и, пока тот задыхался, вышел наружу. Здоровенный мужик упал на колени, сипел, держась за горло. У него закатывались глаза.
Через несколько секунд вернулся Павлов. Он быстро сложил руки в молитве, закрыл глаза, несколько секунд стоял, беззвучно шевеля губами. После этого открыл глаза, обхватил шею охранник и резким движением рук свернул ему голову.
Всё это произошло настолько быстро, что я не сразу осознал что видел сейчас убийство. Убийство живого человека. Правда, это было не первое, но тогда всё было иначе – тогда это была трагедия. А сейчас это спасало нам жизнь… но всё равно это было жутко. Меня чуть не стошнило, но кое-как я сдержал рвоту.
Вдруг меня окликнул чей-то голос.
– Ты чего? – маленький Максим дёргал меня за руку. – Тебе плохо?
– Нет, – тихо ответил я. Рядом, уткнувшись лицом в пол, лежал охранник.
Мальчик взял меня за руку и потянул наружу. Почему-то он совсем не боялся мёртвого человека.
«Разве это нормально? Ему же лет 7» – подумал я, но надо было идти.
Мы вышли в коридор. Возле входа, с другой стороны, лежал ещё один. Павлов стоял, прижавшись к стене.
– Ты его… тоже? – с ужасом спросил я.
– А? Нет… он… он в отключке, – ответил Павлов.
Самым последним вышел ещё один – это был Максим, мой одноклассник. Он как-то спокойно и не спеша проходил мимо лежащих тел.
«После всего этого Павлов его не оставил?.. Почему?»
Павлов затянул тела внутрь и закрыл дверь. После этого мы двинулись дальше. Мальчик шёл вторым, Павлов в начале.
Мы двигались короткими перебежками. По коридору почти никто не ходил. Маленький Максим постоянно подсказывал Павлову куда идти.
Наконец, мы зашли в небольшую комнату. Павлов подождал пока все зайдут и закрыл двери. Стало темно.
– Нет, так не пойдёт, – недовольно прошептал Павлов. – Ищите что-нибудь чтобы посветить: спички, зажигалка – что угодно. А не то мы тут перебьёмся нахрен.
Я попытался пошарить руками во тьме – не очень удавалось. Я чуть не упал, споткнувшись. Меня кто-то вовремя подхватил.
– Постой, не шуми особо, – прошептал Павлов.
Через несколько минут что-то щёлкнуло и появилась слабая полоса света. Маленький Максим держал в руках фонарь и светил им на дальнюю стену. В слабом свете были различимы полупустые стеллажи с ящиками, коробками, контейнерами.
– Нам здесь что-то нужно ещё? – спросил я.
– Только свет, – ответил Павлов, поправил рюкзак и пошёл к мальчику. Он взял у него фонарик и снова пошёл впереди.
Шаркающие шаги эхом отдавались от стен. Казалось, будто даже дыхание многократно усиливается. Немного мёрзли пальцы, при каждом вздохе из груди вырывалось небольшое облачко пара.
Наконец, у самой стены, мальчик указал на огромный ящик и сказал: «Туда». Павлов остановился и поднял руку:
– Берите еды сколько сможете – неизвестно где мы выйдем и когда получится найти ещё, – сказал Павлов. Он прошёл в сторону, положил фонарик на полку рядом, чтобы свет освещал всё вокруг, и отошёл ещё дальше, раскрыл небольшую картонную коробку. Я подошёл к нему: внутри были разные упаковки с едой, а в другой коробке были бутылки с обычной водой.
– У меня нет рюкзака, – сказал я. – По-моему, ты единственный, у кого он есть.
– Ложи в карманы, не знаю…
Я отошёл от него, раскрыл пару коробок и положил себе несколько консервных банок. Больше не мог.
Через несколько минут Павлов закинул рюкзак за плечи и подошёл к большому деревянному ящику. Попробовал толкнуть, но не смог:
– Ребят, мне бы помощь не помешала, – мы вместе с мальчиком подошли к Павлову. Кое-как мы втроём смогли сдвинуть эту громадину. Максим стоял в стороне. В полу был металлический люк.
– И вправду есть, – удивился Павлов и повернулся к мальчику: – Откуда знаешь про него?
– Это магазин моего папы. Я тут часто лазал и много чего знаю.
– Круто! Хорошо, что решился с нами идти, – сказал Павлов.
– А куда он? – спросил я.
– Не знаю. Папа не разрешал туда спускаться, – ответил мальчик.
– Будем надеяться, что в город, – сказал Павлов, опустился и с большим усилием открыл люк.
Проржавевшие петли со скрипом поддавались. Оттуда послышалась вонь.
– Папа говорил, что там старый бункер, – сказал мальчик.
– Да? – спросил я у Павлова.
– Не знаю. Я же не картограф… Вариантов у нас всё равно нет, – вздохнул Павлов. – Я полезу первый и подсвечу вам снизу. Последний – закрывает люк.
Я заметил что мальчику было страшно спускаться туда.
– Осторожно, – робко предупредил он Павлова. – Папа всегда говорил, что там монстры.
– Он с ними справится, – сказал я мальчику, когда Павлов полез вниз.
Я аккуратно сел на коленки рядом с краем, провожая взглядом удаляющийся силуэт Павлова.
Он становился всё меньше и меньше.
– Лестница какая-то слизкая – осторожно, – сказал Павлов снизу.
Через несколько минут он остановился.
– Кажется, всё. Спускайтесь.
Мальчик полез первый. Он сильно нервничал и я постарался его успокоить:
– Не волнуйся. Всё будет хорошо.
– А если нет? Вдруг там они?
– Тогда Павлов нас защитит.
– А ты?
– А что я?
– Защитишь? – он смотрел на меня с какой-то надеждой.
Я смотрел на него и понимал, что не могу ответить: мой ответ его не устроит, а врать не хотелось.
«А смогу ли я? Хватит ли сил?..» – пронеслось в голове.
«На что готов пойти человек ради своих близких, друзей? А я?»
Мне надо было решиться, но было так страшно. Каждый раз, когда я вспоминал этих монстров, детей из детского сада, бабушку – мне становилось так страшно. Страшно и за себя, и за то что я не могу себя защитить.
«А что ты можешь?» – пронеслось в голове.
– Я…
Меня оборвали:
– Дай пройти, – пронеслось над ухом. Рядом стоял Максим. Я отошёл в сторону, давая ему пройти. Он аккуратно спустился и полез вниз.
– Я постараюсь, – ответил я мальчику.
– Точно?
– Точно.
Он улыбнулся и полез к люку.
– Справишься сам? – спросил я.
– Я тоже попробую! Сам! – ответ он.
После того как мальчик немного спустился, я приподнял люк, придержал его, спускаясь, и закрыл за собой. Было тяжело, чуть не соскользнула нога, но я удержался.
Павлов подсвечивал снизу фонариком.
– Кто там последний? Всё нормально? – крикнул он.
– Да! – ответил я. – Всё в порядке!
Лестница действительно в чём-то слизком. Чем-то похоже на мох, только со слизью.
Пока спускался, было время подумать. Почему-то из головы не выходило лицо того охранника: выпученные глаза, лицо, смотрящее с ужасом вокруг, какое-то пугающее непонимание во взгляде – может, мне показалось конечно, но всё равно было жутко.
«Смог бы я такое сделать?» – сколько бы ни задавал себе вопрос, ответа не находил.
Я быстро спустился и вытер руки о джинсы. Мы стояли на бетонной платформе. Конец платформы был грубо ограждён железными прутьями.
Рядом что-то зашипело. От резкого звука я вздрогнул.
Я обернулся и увидел, что Павлов достал из кармана небольшую рацию.
– Что это? – спросил маленький Максим.
– Рация, – быстро ответил я, походя к Павлову.
Павлов внимательно слушал чужие переговоры. У него как-то странно напряглось лицо при этом.
– Что такое? – тихо спросил я.
– Чш-ш, – ответил Павлов.
Через несколько секунд голоса стихли. Павлов в спешке подошёл к люку и начал спускаться, бросив по дороге:
– Уходим. Быстро, – он указал в темноту.
– А ты знаешь куда идти? – спросил я.
– Разберёмся.
Мы пошли быстрым шагом. Откуда-то сзади, вдалеке, послышались звуки, голоса.
Ограждение прерывалось в одном месте, было видно металлическую лестницу.
– Сюда. Попробуем уйти вниз, – сказал Павлов.
Он полез первым, за ним спускался Максим, потом я и в самом конце, с большим усердием, мальчик.
Я видел, что ему было тяжело, и что он дрожал всем телом, но, казалось, что он старается не подавать виду. Я решил довериться ему.
Мне и самому было страшно: мы всё лезли, а конца не было видно. Лестницу кольцом окружали металлические прутья, но в темноте всё равно ничего не было видно – из-за этого было не так страшно.
Вскоре мне и самому стало тяжело лезть. Руки сильно устали и слабели с каждой секундой. Я начинал паниковать.
Когда я уже начал терять надежду, а руки были готовы разжаться, внизу послышался плеск воды.
– Осторожно, без паники. Тут всего по щиколотку воды! – крикнул Павлов. Его голос эхом разнёсся по бетонным катакомбам. – Но надо аккуратнее. Есть и глубокие места.
Через несколько секунд я уже был внизу. Ладони сильно болели, рука разжималась с болью и не полностью.
– А нам далеко ещё? – спросил мальчик.
– Устал? – спросил я.
– Да… ручки болят, – он протянул мне ладони.
Я приобнял его.
– Не волнуйся. Не успеешь заметить, как мы уже придём.
– Надеюсь…
– За нами уже идут… куда же идти?.. – Павлов стоял, задумавшись – не двигаясь несколько секунд. После этого он продолжил: – Такими темпами они будут здесь примерно через полчаса… Дела у нас, мягко говоря, «не очень».
После этого он повернулся к мальчику:
– Далеко отсюда выход в город? Тебе папа что-нибудь говорил?
– Нет. Я же говорил, что папа запрещал мне сюда ходить. Папа только говорил, что здесь много выходов…
– Идти наобум?.. Может это всё-таки как-то связано с канализацией?..
– Точно! – громко сказал мальчик. – Я слышал как он разговаривал на работе, и говорил что можно отсюда попасть в канализацию.
– А он не говорил «как»? – спросил Павлов.
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Плохо…
– Извини, – тихо сказал мальчик.
– Всё в порядке, не волнуйся, – сказал я, и обратился к Павлову: – Ну, так что, куда идём?
– Не знаю… Номир большой… Мы можем здесь днями плутать и окончательно потеряться.
– А если примерно прикинуть? Лучше уж идти, чем ждать пока нас найдут. Они же здесь лучше будут ориентироваться, – предложил я.
– Действительно, – ответил Павлов, тяжело вздохнул, и быстро пошёл вперёд.
Я шёл позади, вместе с маленьким Максимом.
– А где твои родители? Почему ты один?
– Папа умер, – просто ответил мальчик. Немного подумав, он продолжил: – Мама умерла когда я ещё совсем маленький был. Папа говорил, что у неё была важная работа и поэтому её забрали ангелы – чтобы она спасала людей с неба.
– Какая хорошая у тебя мама… – я запнулся, –… была.
– Да, – тихо сказал мальчик, и тяжело выдохнул. – Я её не помню совсем. Только папа был… – он на несколько секунд замолчал, а затем продолжил: – Мы весело с папой жили, пока он не умер.
– Извини. Сочувствую.
– Он с мамой теперь – я и не переживаю. И они за мной следят оттуда вместе.
Я не мог понять, как он с таким спокойствием говорит о смерти своих родителей… У него не было безразличия – наоборот, теплота, любовь, но при этом и спокойствие…
Этот мальчик обладал сильной волей.
– Всё равно извини, – сказал я. Мне стало очень грустно от его слов, вспомнилась семья: мама, Паша, бабушка, даже отец…
На глаза навернулись слёзы. Я вдруг почувствовал себя совсем одиноким.
«Почему ты переживаешь? У тебя ведь есть Павлов», – пронеслось в голове. Но Павлов всё равно не мог мне заменить семью, как бы сильно я этого ни хотел.
– Я уже привык, – сказал он. – После того, как папу похоронили – меня забрала мамина сестра, которую я до этого ни разу не видел. Целый год тётя и дядя издевались надо мной… А потом, как-то раз, зашёл к нам в гости какой-то больной человек… и в ту же ночь убил обоих. А я сбежал. В окно прямо на крышу веранды вылез, потом по трубе на землю слез и побежал по дороге так быстро, как мог. Я не знал куда можно идти, поэтому вернулся в город и пришёл в этот магазин. Сюда я отлично знаю дорогу. Тут я и был, когда пришли те дяди большие. Когда они нашли меня – заперли в холодильнике. Потом начали новых людей ко мне приводить и уводить, а меня не трогали… А потом вы появились с тем дядей, – мальчик показал пальцем на Павлова. – Я сразу подумал, что вы хорошие, что поможете мне.
– А как ты это понял?
– Не знаю, – пожал плечами мальчик. – Просто увидел.
Впервые я увидел этого мальчика с такой стороны: он был духом сильнее, чем многие кого я знаю.
«Похоже, жизнь несправедлива настолько, насколько ты добр – закономерность. Или, быть может, несправедливость закалывает доброту в человеке? Нет. Нет-нет. История знает много примеров, когда от несправедливости жизни человек ожесточался. Может, это испытание? Кто знает…»
Я не стал отвечать ничего на этот рассказ, но мне было его жаль. Безумно жаль: он потерял всех, и у него нет ничего. Он просто одинокий маленький мальчик в огромном агрессивном мире… Я просто не знал, что ему можно было сказать…
Мы шли вдоль канализационного канала, который простаивал без движения. Здесь очень воняло – невозможно дышать.
Позади послышались плески воды. Я обернулся и увидел как от одного из туннелей долетал слабый свет. Павлов остановился.
– Блин, они уже здесь, – тихо ругнулся он. – Если я правильно понимаю знаки – тут совсем рядом станция водоканала, а там уже выйдем наверх. Так… что нам делать… что нам делать… будем идти аккуратно, тихо и быстро – глядишь, и выйдем. Ну, с Богом!
Павлов пропустил нас вперёд, а сам шёл в конце, замыкая колонну.
Я шёл быстро, одновременно стараясь прислушиваться к окружающим звукам: позади всё было тихо, рация у Павлова молчала. Может, она перестала работать?
Уровень воды был почти нулевой. Я немного привык к вони, и мог кое-как дышать. Мы шли по невысокой узкой кишке туннеля. Впереди что-то шлёпало по воде.
– Может рыба? – шёпотом спросил я.
Павлов дал рукой знак, чтобы мы остановились, а сам достал небольшой нож и отдал мне фонарик. Он аккуратно пошёл вперёд. Среди шлепков слышалось мычание. Восставший показался из-за поворота и прыгнул на Павлова, повалив его в воду.
Завязалась борьба. Павлов ударил восставшего ногой и отполз назад, подобрал выпавший нож, извернулся и пробил ножом голову восставшему – старому мужчине в синей спецовке.
– Сука… – ругнулся Павлов.
– Что это? – спросил мальчик. Он встал позади меня. Шлёпанье не прекратилось. Мычание стало ещё сильнее.
Павлов, встал, вытер нож об его одежду.
– Откуда?.. – Павлов не договорил. Синие руки вцепились в него мёртвой хваткой и потянули к себе. Позади него была целая толпа восставших. И ограждал их деревянный забор.
– Блять… – крикнул Павлов.
Я стоял в оцепенении. Павлов потянул руку к Максиму, который стоял рядом.
– Давай! – Павлов потянул на себя руку, пытаясь вырваться из цепких рук смерти. Доски хрустели под напором.
– Нет… нет! – Максим резко выдернул руку и отшатнулся.
Павлов привалился к забору, словно прибитый гвоздями. Жадные руки водили по нему, тянули на себя, но не могли достать зубами.
«Надо ему помочь… надо ему помочь… надо ему помочь…» – думал я, но не двигался.
– Ну! Ну! – кричал маленький мальчик, толкая меня, но я всё равно не мог идти.
– Нет… нет… – Максим отходил всё дальше. – Я… нет… это… это тебе месть. Месть. Да. Ты… я же предупреждал… – он истерически засмеялся. – А ты… ахах… получил!
– Пожалуйста, – мальчик умолял. – Ты же обещал.
Но я ничего не мог сделать.
«Ты же обещал», – пронесся, как будто, его голос в голове.
Через несколько секунд он перестал меня толкать. Я услышал как он сильно закричал и что-то говорил, отдаляясь. Я разобрал лишь: «нет… монстры…».
После этого он снова что-то выкрикнул и побежал прочь.
– Куда?.. – крикнул я, но поздно: мальчик уже убежал в темноту.
«Ты должен что-то сделать».
Павлова всё так же держали восставшие. Он извивался и пытался вырваться.
– Нам… нам теперь никто не помешает, – В слабом свете я увидел исказившееся, от безумия, лицо Максима.
– Зачем? – крикнул Павлов.
– Что? – переспросил Максим. – «Зачем?» Я же… обежал тебе, что отомщу. Никто не смеет меня и пальцем тронуть… Я всегда делаю что хочу, и мне ничего за это не будет. Я долго ждал момента расплаты и когда я понял, что обычные методы не подойдут – пришлось притворяться. Это я тогда толпу мертвяков привёл, от которой ты меня якобы спас. Ты ведь спасёшь всех… только вот, кто спасёт тебя?.. Я тебя предупреждал, ещё тогда, – после этого Максим рассмеялся. – Твою рацию я возьму.
Максим одним быстрым движением снял рацию с пояса Павлова и прикрепил к себе.
– Вон он… твой дружок, – он подходил ко мне. – Сейчас стоит, и ничего не может сделать. Боится. Вы и вправду два сапога пара. Думал, можешь защитить его? Да я с младших классов его опускал, и отрывался как только мог. Он слабый, понимаешь?.. слабый…
«Ты должен что-то сделать…»
Максим смотрел на меня несколько секунд, а затем ударил в живот и сразу же по лицу. Я отключился.
* * *
― К…
– Костя!… – пронеслось где-то вдалеке и разнеслось гулом по всей голове.
– Костя! – кто-то звал меня, пытаясь перекричать мычание и стоны.
Было такое ощущение, будто голову разбили, и внутри осталась лишь боль, которая резонирует на любой звук. Всё кружилось.
Голова, да и всё тело, с одной стороны были мокрые. На секунду я задумался, пытаясь понять что происходит, и вспомнил всё что было. От этого боль новой волной накатила в голове.
Я перевернулся на спину. Вдохнул полной грудью и попытался открыть глаза – один глаз не видел и болел. Во втором всё расплывалось.
Я кое-как сел и попытался что-нибудь разглядеть.
– Очнулся?.. Приходи же в себя, наконец, – Павлов сильно напрягался, медленно выговаривая это.
Зрение начало восстанавливаться, голова меньше кружилась, и я смог осмотреться: в слабом свете фонарика было видно, что Павлов до сих пор сдерживал восставших. Максима не было.
Доски позади Павлова уже прогибались и издавали жалобный треск. Я понял, что нужно что-то делать, иначе он долго не проживёт.
– Костя, блять! – крикнул Павлов. – Да ёб твою мать! Я долго не смогу так держать!
Я несколько раз моргнул и начал вставать, преодолевая всю тяжесть своего тела. Ноги плохо слушались, и я упал на колени.
– Аргх! – простонал Павлов. – Костя, блять, быстрее нахуй!
– Я пытаюсь… – ответил я.
Я сделал ещё одну попытку и смог кое-как встать, опёршись на стену. Всё вокруг, хоть и меньше, но всё ещё вертелось, и тяжело было стоять на ногах. Голова гудела, тошнило.
Павлов сильно крикнул, и я тут же пришёл в себя. Я увидел как несколько восставших впиваются в его руку и ногу.
Ноги задрожали, и я упал на колени.
– Я… я не… я не могу… – сказал я сквозь слёзы. Мне было больно от того, какой я слабый. Максим был прав.
Всё вокруг поплыло и лишь злое мычание всё больше разносилось в голове. Доски всё сильнее трещали и, казалось, что они вот-вот треснут и мёртвые руки унесут Павлова.
– Костя, блять, давай ты потом поплачешь… Сейчас есть проблемы поважнее, – сказал Павлов сквозь зубы.
– Я не могу! – выкрикнул я.
– Помнишь… я говорил… – он тяжело вздохнул, – про силу… Поверь в себя и… всё получится.
«Я смогу!» – подумал я.
«Что ты сможешь? Ты даже друга спасти не смог… На что ты готов пойти ради этого? – пронеслось в голове. – Ты хочешь снова быть один? Разве ты достоин жить, если даже друга спасти не можешь?»
Я понял, что это говорил как будто кто-то в моей голове. Это были не мои мысли.
«Я… не хочу быть один! Нет! Я должен попытаться! Пусть даже это и будет конец» – ответил я неизвестному голосу.
Я встал, всё ещё шатаясь, и побрёл в сторону ограждения. Смерть была так близка… она тянула свои холодные руки ко мне. Сердце бешено колотилось в груди. Казалось, что если ещё чуть сильнее – рёбра уже не выдержат и оно вывалится наружу. Ноги всё ещё подкашивались, но я пытался идти. Я пытался побороть свой страх.
– Так… – Павлов тяжело вздохнул, – возьми нож… он выпал… рядом…
Я быстро осмотрел пол: рядом с Павловым лежал нож.
– Ударь… по нескольким… возле меня…
– А если я попаду в тебя?
– Не… попадёшь…
Я поднял холодный нож трясущимися руками, выдохнул, и ударил несколько раз по синим руками.
Моя голова была всего в паре десятков сантиметров от рук этих тварей.
– Хорошо… получается… – протянул Павлов. – А теперь… руку!
Я подал Павлову руку, он вырвал не раненную руку, напрягся со всей силы и вылез из их лап.
– Фонарик… – сказал он. – Подай фонарик.
Я передал фонарик и Павлов осмотрел себя: на руке красовался большой участок потемневшей кожи – синяк, но крови не было. С царапины на ноге выступило несколько струек.
– Ерунда, – сказал Павлов и, порвав свою майку, перевязал рану. – Надо валить отсюда.
Восставшие сзади навалились на доски. В слабом свете фонаря было видно, как изогнулось дерево под напором.
– Куда?
– Туда же, – ответил Павлов и пошёл вперед.
Внезапно, недалеко от нас, в воде, оказался Максим. Он лежал и не шевелился. Он выглядел как какая-то кукла. Неживая кукла.
– Что… с ним? – спросил я.
– Он получил своё, – ответил Павлов и просто прошёл мимо.
– В смысле? Что произошло? Я не понимаю.
– Доверился не тем людям, скажем так. Костя, будет лучше, если ты как можно раньше забудешь об этом.
– Я не понимаю: за что? Он ведь, наоборот, хотел к ним…
– А ещё он беглый раб. От таких людей не сбегают. Они даже не заставляли нас работать. Они играют с нами, играют с людьми.
– Разве такое возможно? Разве люди так делают? Зачем им вообще его убивать?
– Поверь, люди и не такое делают. Предал один раз – предаст и другой.
– Вот так? Так просто? За это?
– В мире многое просто, Костя.
– А почему тогда не убили тебя? Меня? Почему нас оставили?
– Костя, – Павлов вздохнул. – Я не знаю. И мы сейчас не в той ситуации, чтобы думать. Может… может они решили оставить меня. Потому что и так восставшие убьют, а тебя?.. Может решили, что мёртвый. Я не знаю. Сначала убили Максима, а потом посмотрели на меня и просто ушли.
Больше я не задавал вопросов. Мы шли так быстро, как только могли. Павлов хромал.
– Сильно тяжело? Может, помочь? – спросил я.
– Не переживай, прорвёмся…
Где-то позади что-то с силой затрещало.
