Павел Николаевич Сочнев
Размышлялки IV. Про жизнь, закаты, паром и человеческие отношения
Милиционер, видя безуспешность своих попыток организовать беспорядки, переговорив с кассиром, громогласно объявил, что в первую очередь пройдут пассажиры с детьми. Не уверен, что они это сделали из гуманизма. Скорее всего, из вредности и пытаясь, всё-таки, внести сумятицу. Лёгкую суету, возникшую после этого заявления, я тоже успокоил. Люди с детьми не стали устраивать побоища, предъявлять орущих и ревущих детей, а просто построились, в соответствие со списками. Видя, что я как клещ вцепился в подоконник кассы, никуда уходить не собираюсь и не пытаюсь взять билеты себе, очередь делегировала мне полномочия контроля. А я всё ждал возвращения женщины из МЧС, надеясь, что она придёт с кем-то главным и всё сразу решиться – дадут какое-нибудь судно и всех заберут. А её всё не было, а паром уже пришёл, и надо было продавать/покупать билеты, чтобы его не задерживать.
О том, что я с детьми, не забывал, но билеты в этом первом льготном потоке не взял. Почему? Наверно, потому что все смотрели на меня и надеялись, нет, не уехать, а что будет какой-то порядок, и наглые внеочередники не проскользнут, и пусть не все уедут, но многие. Потому что вчера уехало только десять человек.
Одну женщину я пропустил без очереди, вперёд льготников. Она стояла у стены, рядом с кассой и обречённо умоляюще твердила: «Ну пожалуйста, я уже не могу, я здесь уже двое суток, пожалуйста». Она не рвалась, не истерила. Она просто стояла и просила, и устало умоляюще смотрела. Судя по спискам, она была действительно здесь очень давно.
А паром оказался гораздо более вместительным, чем описывала кассирша. Билеты взяли все пассажиры с детьми, в том числе и те, кто приехал на нашем поезде, потом прошли те, кто ждал трое суток, потом двое суток, настал черёд нашего поезда. Последний пассажир, из вчерашнего списка, взяв билеты, сказал: «Спасибо. Ты сам-то возьми, а то всех пропустил, а сам останешься, тем более с детьми».
Дрогнуло моё сердце, заглушило совесть, и я протянул документы кассиру. Как выяснилось, мест осталось только два и в разных каютах. Но глянув на меня, кассирша о чём-то переговорила с милиционером и выписала два билета. «О дополнительном месте переговоришь на посадке».
Увидев, что я, оставив список, отошёл от кассы с билетами, люди, стоявшие рядом и чуть-чуть не уехавшие, возмутились «Ты дальше нас по списку!», «Я с детьми!». Интересная смесь чувств – радость от того, что получилось и угрызения совести, что сделал чуть-чуть не так. Но я действительно был с детьми и мог взять билет раньше…
При посадке, посмотрев на нас троих и наши два билета и созвонившись с кассой, контролёр ещё раз более внимательно глянула на меня и, не взяв денег, пропустила на паром.
Ура! Мы на пароме, на настоящем морском пароме! Но как же совместить каюты? Чтобы не в разных, а в одной. Они были двухместными и, надо было только попросить, кого ни будь одного переселиться и всё. С такой просьбой я подошел к старушке, которая устало -радостно двигалась по коридору. «Никуда я переселяться не буду, просите постоянно, обманываете. Кому надо, тот пускай и переселяется, а это моё место!». Не ожидавший такого поворота событий, я сник.
