Павел Курышев (PashCo)
3 дня, которые не трясли мир, или Холодные закуски летом
– Ладно, – сказал я снисходительно, – позволяю.
Когда первые капли живительной влаги разлились теплом в желудке, настроение улучшилось моментально, сон куда-то отлетел. Я вновь почувствовал себя отдохнувшим и снова был готов к приключениям.
– Как себя чувствует животное? – спросил я.
Сашка с Арсом переглянулись.
– По-моему, неплохо, – ответил за Арса Сашка.
Как потом выяснилось проинструктированный Сашка наготовил столько питательной смеси, что ее бы хватило на прокорм трех стай изголодавшихся Арсов, причем со всеми подругами, с которыми они бы познакомились в течение суток, если их не трогать. Поначалу Арсу, конечно, нравилось такое обилие еды, но, когда прошла четвертая неделя, а питательная смесь еще не кончилась, он озверел окончательно. Впрочем, это уже другая история. Вернемся на кухню, где мы с Сашкой доедали картошку и допивали Рояль.
– Слушай, – прожевал Сашка, – нас ведь на день рожденья пригласили. Мы – как?
– Кто? – вяло спросил я.
– Да, кто, кто… Наша Валечка.
– Да ты что!
– Ага! Видимо, хотели пригласить только меня, прости за скромность, но знали, что я без тебя не пойду – и пригласили обоих.
– А кто там будет? – я ковырялся спичкой в зубах.
– Весь отдел. Ну, что решим?
– Ладно, идем, только подарок нужно отыскать.
Мы облазили всю квартиру. В результате, нашли какую-то хрустальную вазочку и решили, что подарка лучше нету, чем мы, ну и, конечно, эта посудина.
Валечка, надо сказать, была единственной женщиной в отделе. Она занималась печатью бумажек на машинке (потом ее заменили компьютером), оформлением отчетов, прочей секретарской работой. Она была экстравагантна. Помимо работы и опостылевшего мужа, она занималась спортом (лыжи, пинг-понг, бег и т.д.), поэтому была чрезвычайно развита в некоторых местах. Видимо, развитие этих мест и влекло за собой кучу поклонников, которые могли часами слоняться по нашему отделу, привлекая ее внимание и попутно уничтожая наши запасы чая, кофе, печенья. Нет, она была по-своему умной, даже, я бы сказал, начитанной, поэтому с ней было интересно не только поклонникам, но и нам.
В то время между Валечкой и одним нашим сотрудником, назовем его, скажем, Серега, разыгрывался бурный роман на почве руин семейных, причем, как ни странно у обоих. Мы, естественно, не обращали внимание на это, по заговорщицки улыбались, заставая их иногда в достаточно нелепых положениях (все было культурно). Просто заходишь в рабочий кабинет попросить напечатать что-нибудь для кого-нибудь, а Серега, как-то боком сидит на столе, причем на журнальном, у которого всего две ножки, да и те в хлипком состоянии. Губная помада, немного стертая, как-то особенно контрастировала с Серегиным лицом и зеленой военной рубашкой. Валечка же, как обычно (937 раз за день) поправляла прическу, которая почему-то все время сбивалась набок и старалась потерять свою форму. Короче, вы понимаете, что творилось в отделе. Все как-то осторожно заходили в свои кабинеты, предварительно постучав и совершенно ясно помня, что там никого нет. Но, чем черт не шутит!
И вот мы с Сашкой выдвинулись в сторону дня рождения с заветной вазочкой в руках и тремя ромашками, сорванными на клумбе возле дома. Настроение было соответствующее, солнце клонилось к закату, вечер обещал быть интересным. Когда мы дошли до Валечкиной квартиры, гости уже пытались уйти. Особенно Лёшка – Моряк, почувствовавший запах жареного, едва увидев нас. Мы молодецкими криками загнали их всех обратно в квартиру, вручили свой скромный подарок и пригласили всех к столу.
– Люди! – орал разгоряченный Роялем Сашка – Есть потрясающий тост! Давайте выпьем за свободу и независимость Уругвая!
При этом в одной руке он крепко держал вырывающегося Лёшка, а другой рукой с рюмкой выписывал в воздухе какие-то магические знаки.
– Почему же Уругвая? – едко спросила Валечка, напоминая, что день рожденья, все-таки, у нее.
– Да потому, что если бы не Уругвай, мы так бы до конца и не почувствовали всю прелесть этого дня подарившего нам такую замечательную девушку, которой мы пожелаем всего самого хорошего! Сашка был в ударе. Видимо сутки, проведенные с Арсом, которого мы на этот раз оставили дома, придали ему красноречия и настроили на философский лад. Я посмотрел на него, а он на меня – и тут все началось!
Для начала мы выпили за присутствующих здесь дам. Дам было немного, собственно жена Лёшки, да и сама Валечка. Они (дамы) скромно потупившись, выпили по рюмке и выступили с ответным тостом. Короче, понеслось.
Когда выяснилось, что пить уже больше нечего, а тостов было еще разливанное море, Валечка, вздохнув, выставила свою заначку, которая, под радостные крики и улюлюканье, была тут же выпита. Лёшка с женой засобирались домой с явной неохотой, но, поскольку, делать им было нечего, они все же ушли. Сашка многозначно посмотрел на меня, потом покосился на Серегу с Валечкой, взял рюмку и посмотрел сквозь нее на свет. В хрустале заиграл свет Луны, странно переливающийся с блеском Сашкиных глаз.
– Господа! – торжественно сказал Сашка, – А не совершить ли нам омовение?
– Может, не стоит, – жалобно пискнула Валечка.
– Еще как стоит! – заорал я и захохотал демоническим хохотом. – Тем более, что пить уже больше нечего. Мы по дороге и возьмем.
Серега даже не кивал. Его переполняли чувства. Он был пьян от Валечкиной любви, ему было жарко от всего съеденного и выпитого, и, конечно, его бросало в дрожь не столько от нашего вида, а сколько от наших намерений. Но, видимо решив, что на природе с нами справиться легче, чем в помещении, он согласился. Потом он, конечно, горько пожалел, что не остался, но это было уже потом.
Собирались недолго, если не считать полуторачасового поиска Валечкиного купальника, в течение которого Сашка страшно резвился, рассуждая о пользе купальников, как таковых, предлагая себя самого вместо купальника.
– Уж я бы держался крепко, – начал было он, но, посмотрев на Серегу, не стал развивать тему.
А я, на всякий случай, убрал подальше ножи и вилки.
Радостной гурьбой мы высыпали на улицу, причем высыпались мы с Сашкой, а наша сладкая парочка, конечно, задержалась, скорее всего, для прощального поцелуя, которым оказался довольно длительным. Собравшись в полном составе, мы выдвинулись в сторону озера, по пути заглянув в киоск для пополнения запасов горячительных напитков.
По дороге мы с Сашкой спели старую джигитскую песню Летять утки раза три. Встречные прохожие, загадочно улыбаясь, уступали нам дорогу. Пожилые люди (не хотел сказать – старые бабки) осуждающе качали вслед нам головами. Подростки же, наоборот, присоединялись к нам и даже старались подтягивать песню. Поэтому к третьему исполнению песни мы подошли во всеоружии: разношерстный хор, который гудел как роящиеся насекомые, и благодарная аудитория, бурно реагирующая на все тонкости сюжетной линии песни.
В общем, к озеру подошли весело и непринужденно, в таком же духе прошло раздевание и рассеивание хоровых помощников. Сашка почти сразу плюхнулся в воду, я немного задержался, а Серега с Валечкой долго и картинно раздевались, видимо, доставляя себе дополнительные эстетические наслаждения. Когда они вылезли из воды, я уже сидел на берегу и курил, разжигая костер из подручного материала. Они подошли к костру, обтерлись и стали смотреть на огонь. Эта привычка, по-моему, свойственна всем. Но, чтобы разрядить обстановку, минут через двадцать я спросил: