Павел Игоревич Шаповалов
Анна

– Ник Спенсер, – ответил он, наконец опустив автомат, – Я понимаю тебя, все мы сейчас не в самом лучшем положении, все мы сейчас на грани, и я действительно зря поступил так, – спокойным и несколько оправдывающимся голосом говорил он.

– Нет, понимаю тебя и я, потому что люди хоть пока ещё и живы, но стали такими же как эти твари, пусть и говорят, пусть и дышат, но мотивы и цели у всех одни, уничтожить, забрать и присвоить всё лишь себе, отчасти это нормально, отчасти я их уже стал понимать, – отвечал я, вешая сумку с оружием на своё плечо, – Это больше не тот мир что прежде и законы здесь другие, итак. – вдруг подытожив и более серьёзным голосом сказал последнюю фразу я, – А теперь настала твоя очередь, расскажи мне откуда ты, зачем ты здесь и куда направляешься? – спросил я, одновременно с этим присаживаясь на край стола, на котором недавно лежало оружие.

– Я Ник Спенсер, до всего этого был помощником сенатора от штата Техас, а в Кентукки оказался волей случая, мы три дня назад прилетели сюда на саммит посвящённый международным отношениям, но, улететь так и не удалось, увы. – Ник начал свой рассказ, после того как заметил что я присел, тогда он расслабился и тоже отложив на стол автомат сел в кресло, что стояло неподалёку от него, – Я пришёл сюда по той же причине что и ты, мне нужно было оружие для самообороны, – продолжал он, он хотел было продолжить и добавить ещё пару слов, но жестом руки я прервал его речь.

– Ты говоришь, что был помощником сенатора, что это был за сенатор? Республиканец, демократ? Что с ним сейчас? – словно на допросе, со серьёзно выстроенным выражением лица спрашивал я.

– Сенатор был республиканцем, его звали Шон Бин, говорю в прошедшем времени, потому что ты и сам должен понимать, его нет в живых. Мы направлялись в столицу штата, чтобы попасть в правительственный бункер, но как только мы прибыли туда, там были толпы мёртвых, водителя и сенатора я не смог спасти, – с долей грусти и печали отвечал Ник, сделав в конце глубокий вздох и опустив взгляд в пол.

– Печальный расклад событий, но факт того что сенатор был республиканцем, то помяни Господь его душу и раз уж карты выпали так, то я готов взять тебя с собой, но есть одна большая проблема: я не знаю куда я еду, я еду просто на запад, планировал отправиться в Техас, – с той же долей печали и сочувствия отвечал я, периодически посматривая в окно, чтобы не пропустить мародёров, которые могли нагрянуть и увести мою машину. – Ах да, у тебя есть информация касательно правительства, они все мертвы? – вдруг задал вопрос я, подняв бровь и взглянув на Ника.

– Когда мы вошли в бункер, нас встретила дюжина мёртвых, это были другие сенаторы, кто-то пронёс заразу туда и скорее всего все, кто там был мертвы, – отвечал он, а затем опешив добавил, – Но я кое-что знаю. Дело в том, что в Техасе есть одно небольшое, но очень защищённое поселение, о нём известно лишь единицам, сенаторам от Техаса и их помощникам. Это небольшой элитный посёлок, который был построен самими сенаторами за свой счёт, они часто проводили там время, кто-то даже жил. Очень тихое и безлюдное место в те времена было. Сенаторы построили его специально чтобы скрываться от журналистов и всей этой богемной жизни популярного политика. Мы даже ездили, туда меняя автомобиль дважды, чтобы никакой из журналистов не пронюхал о нём. Некоторые использовали это место для встреч с любовницами, некоторые же проводили выходные, но были такие кто там жил. Там 20 домов и огромный забор, от кого-от кого, а уж от мертвецов он мог бы защитить точно и это расположено как раз за Техасом, неподалёку от Мексики. – рассказывал Ник, этот рассказ прибавлял ему даже какой-то уверенности, а в глазах я видел какой-то огонь, словно это было то самое спасительное место, от этих рассказов загорелись глаза и у меня и я захотел там очутиться, даже пелена безнадёжности и ожидание смерти резко спали и исчезли.

– У тебя есть координаты этого места? – коротко спросил я, не без доли радости.

– Да, я часто там бывал. Шон любил проводить там выходные и приватные встречи с дипломатами, я могу указать дорогу и мы сможем обосновать там общину, если конечно выжившие сенаторы не сохранили за собой этот кладезь, – отвечал Ник, делая задумчивое выражение лица, которое постепенно переходило в недоумение и страх, возможно страх был от того, что он боялся что это место окажется в чьих-то чужих руках.

– Тогда мы туда едем, во дворе, у заднего входа припаркован мой автомобиль, ярко-красный ауди, подарок от моего начальника, скажем так, правда об этом подарке он и сам не знает, – с долей усмешки и улыбкой ответил я, находясь в одурманенном состоянии, из-за возможных перспектив на скорое светлое будущее.

– Нам нужно выдвигаться утром, здесь периодически ездят патрули военных, потому что недалеко военная база, людей, которые остались в живых они нередко отстреливают. Не знаю кто дал им такое задание, но те, кто должен был защищать наш народ сейчас убивает его, – отвечал он с грустью.

– У нас могут быть проблемы? – спросил я, даже не пытаясь как-то думать о сказанном Ником, потому что истинную цель и настоящую натуру военных, которые были под руководством демократов, я успел осознать ещё тогда, в госпитале.

– Нет, сюда они не заезжают, они ездят по трассам и расчищают дорогу, попутно убивая и мёртвых и живых, поэтому я предлагаю переночевать здесь, а ранним утром выдвигаться, к тому же уже вечер всё-таки надвигается, – отвечал Ник, – И да, Хирург, называй себя Хирург, раз наступили новые времена то и имена должны подстать им. – вдруг добавил Спенсер и слегка улыбнулся, уловив моё задумчивое выражение лица.

Я долго думал о всём, о том что произошло в первый день падения, о том что произошло сегодня, о прекрасном закрытом месте в Техасе и о предложении Ника называть себя Хирургом и всё это перемешивалось в моей голове, соединялось одно в другое и формировалась какая-то неурядица, в виду с тем что наконец остановившись, прекратив движения, прекратив эту свою гонку я ощущал как желание поспать словно пелена затмевала мои глаза, я просто бездумно отключался секунда за секундой. Обычно перед сном я всегда любил подумать о чём-то поразмышлять о возвышенном, но эта ситуация меня выбивала из привычной колеи и делала заложником обстоятельств. Как только наступила ночь, мы приняли волевое решение в лишний раз обезопасить себя и машину, поэтому мы накрыли её брезентом, а продукты и бензин затащили с собой в полицейский участок, а для большей безопасности замкнули себя изнутри в тюремной клетке и поужинав улеглись спать.

Стоило мне только улечься на твёрдый каменный пол этой тюремной клетки, предварительно подстелив на него куртку, чтобы было не так твёрдо, как я в тот же момент начал словно обмокать, тело стало ватным, мысли, как это бывает обычно, перестали генерироваться в моей голове и в тот же миг, буквально спустя несколько минут я уснул. Прошлый тяжёлый и бессонный день давал о себе знать сполна, если ещё позавчера я под влиянием сильнейших выбросов адреналина в кровь мотался, дрейфовал как угорелый, делая всё, чтобы лишить себя сна, то сейчас все эти энергетические запасы целиком и полностью иссякли и эта твёрдая, неудобная и отчасти даже вонючая “кровать”, если называть этот закуток пола метафорически, была для меня самым прекрасным моментом за многие годы своей жизни. Когда ты оказывался в этой жизни, то даже ориентиры, ценности этой жизни менялись с ног на голову, мы уже не мечтали о роскошной жизни, больших деньгах, красивых автомобилях и прочих потребительских вещах, которые носили характер задабривания, характер контраста между жизнью одного человека и жизнями тех, кто достиг всех этих красот и благ. В этом мире главной фактической и истинной ценностью являлось безопасное жильё, высокие стены и забитые под завязку склада едой, пусть даже эта еда и будет представлена на 90% фасолью в томате, а если бы хоть раз удавалось отыскать кусочек свежего мяса, то это была бы самая высшая, лидирующая позиция и подарок самого Бога, посланный нам с небес.

Когда усталость, тяжесть перенесенных мною дней увлекла меня стремительно в царство Морфия, то я даже и не слышал побочных шумов сквозь сон, как это нередко бывало в обыденной жизни, когда я порой спал и слышал как за окном лает собака, как на улице ругаются соседи и даже порой слышал дуновения ветра, во время грозы и непогоды, но сейчас же я был настолько глубоко погружён в сон, что казалось если здесь сейчас, в эту самую минуту окажутся мародёры и попытаются нас обчистить, то я не услышу ни единого шороха. Отчасти, такое состояние весьма даже не лишнее, ибо оно помогает отдохнуть, полностью расслабиться и набраться новыми силами, свежим притоком энергии, но с другой же стороны в этом мире такое качество сна было весьма губительным, в первую очередь для своей собственной жизни, ведь так могли убить, и ты этого даже не заметил бы. Но всё это сейчас было совершенно не важно и совершенно не нужно. Я спал, чтобы продолжить свой путь, чтобы найти то самое место, что станет пристанищем для нас пусть на долгие годы.

IV

Я сидел на пассажирском сидении ауди, а за рулём находился Ник, он сам захотел вести автомобиль, а ещё уверил меня в том, что за несколько дней скитаний здесь выучил график патрулей военных и знал где располагались посты военных, ну и в довесок аргументировал тем, что всегда мечтал поводить такой автомобиль, поэтому я не стал ему противиться и пустил его за руль, пусть и с опаской. Нам удалось отыскать развернутую карту Штатов в полицейском участке и теперь мы в точности знали маршрут и трассы, по которым следовало нам двигаться в направление Техаса. Мы выехали в 7 утра, когда у военных начинается пересменка и одна из групп патруля отправляется на базу после длительного ночного дежурства, а вторая лишь по их прибытии отбывает на пост, это значило то, что у нас есть около часа для того чтобы быстро преодолеть этот участок трассы и объехать все патрули и вновь выдвинуться на просёлочную дорогу, коих было тоже много в этих местах.

– Как ты считаешь, президент и федеральные министры тоже мертвы? В этом грёбаном мире не осталось ничего, кроме проклятых военных и чёртовых мертвецов? – вдруг неожиданно, спустя пару часов тишины, когда мы преодолели опасный участок дороги, спросил я.

– Судя по тому, что сенаторы мертвы, а мертвы и вправду подавляющее их число, то я могу предположить что и федеральное правительство тоже, ведь на этот счёт инструкций у нас не было совсем, были лишь базовые алгоритмы реагирования военных на период чрезвычайной обстановки, но таких порядков, что царят сейчас здесь их никто не принимал. Потому что это похоже на настоящий хаос. – отвечал Ник, периодически посматривая то на меня, то на дорогу, всматриваясь в её горизонты.

– Счастливый мир для демократов с равенством и небольшим эхом воздействия на людей, посредством убийств военными гражданских и толпами обращённых. – с иронией добавил я, пытаясь хоть как-то добавить атмосферности всей этой ситуации, как оказалась моя шутка очень даже хорошо сработала и Ник Спенсер её уловил.

Весь дальнейших маршрут до самого штата Теннесси мы продолжали молча, да и в принципе он не был так далёк, потому что этот штат оказался не так далеко от того поселения в Кентукки где мы встретились, впереди нас ожидал Техас и долгий путь к границам с Мексикой, где в небольшом расстоянии от неё и располагалось то самое чудесное место. Для кого-то я мог показаться глупцом, из-за того что поверил первому доброму слову какого-то молодого паренька, который мог бы быть вовсе никаким не помощником сенатора, а может мародёром, а может и подавно каким-то каннибалом, который вёз меня сейчас к своим, чтобы полакомиться всем, что у меня есть и речь шла далеко не о продуктах. Но почему-то мне хотелось верить ему, потому что я продолжал верить и надеяться, пусть даже уже и безнадёжно, но всё же пытался верить в зачатки человечности тех, кто некогда жил такой же спокойной и размеренной жизнью, как и я сам.

Мы добрались до пригорода Нашвилл, который являлся столицей штата уже к крайне и крайне глубокой ночи, уже следовало отправляться на покой, чтобы набраться новых сил до завтрашнего утра, но что-то сподвигло нас к тому, чтобы всё же доехать до города, а не пытаться прятаться по канализациям подле трасс. Когда мы приехали к поселению, оно отличалось от слова совершенно от тех, где мы были раньше, здесь уже начинало ощущаться веяние запада и Мексики, потому что здесь было в дважды жарче чем у меня дома, было много песков и ларьков, которые хоть и были разбиты и разрушены, с мексиканской кухней. Мы ехали с выключенными фарами, чтобы не привлекать внимания потенциальных патрульных, которые могли быть в том числе и здесь и чтобы не привлекать внимание обращённых. которых здесь было на удивление много, словно это был полноценный город, поэтому найти укрытие в центре, в одном из ларьков было тоже весьма смертоносным делом, так рисковать мы не хотели от слова совсем, но вдруг на пути нам встретилось какое-то большое, но крайне невзрачное серое здание, которое было отгорожено от этого мира забором, но помимо забора, на шпилях остриёв этого забора виднелась намотанная колючая проволока, мы кружили вокруг этого здания то в одну сторону, то в другую, пытаясь уловить признаки живых, думали что это могла быть какая-то военная база, что было бы весьма странным, так как это было жилое поселение, я же думал что это была тюрьма, хотя это было тоже странно, потому что она располагалась недалеко от центра.

– Остановись, я проверю – вполголоса ответил я с долей смелости, которая сменялась сомнением, но Ник всё же послушно остановил автомобиль, да и бензин был уже совершенно на исходе, потому что за период поездки мы израсходовали сразу все две канистры, поэтому оставалось бензина всего на 50 миль. Я вышел из машины, встречая на своём пути парочку обращённых, которых я крайне умело и ловко уложил на землю, нанеся точечные удары своим топором по их черепам, а затем начал постепенно и осторожно пробираться к центральным дверям, что были здесь и выходили прямо на перекрёсток, а рядом с дверями я заметил какую-то табличку, на которой красовался флаг США, а рядом герб этого штата, на долю секунды призадумавшись, я стал понимать что это могло бы быть, поэтому продолжил свой путь более уверенной походкой, что безусловно заметил и Ник, который вдруг прибавил скорости и нагнал меня на автомобиле. Я подошёл к вывеске и прочитал надпись “Психоневрологическая лечебница имени доктора Фридрихсона”, эта информация полностью отмела все мои страхи и сомнения, потому что все больницы, независимо от их профиля по всем Штатам клеймили подобными табличками, даже их цвет везде был одинаковый, я настолько успокоился, что даже чуть ли не рассмеялся, когда Ник подъехал ближе, он состроил недоумевающее выражение лица, а я не дожидаясь ответа всё с той же улыбкой на лице ответил

– Это психиатрическая больница. кого-кого, а военных здесь точно нет, я уверен что в этом месте они были в первую очередь, скорее всего они также забрали нужных им врачей, а тех кто был не нужен расстреляли, судя по разбитым окнам на верхних этажах, лужах крови что скапливаются в тех участках и брызгах крови на окнах первого этажа, эти чёртовы спасители народа не поленились прочесать все этажи. – говорил я с уверенностью в голосе периодически смотря то на верх, то вниз, то на дворовую территорию, не оборачивая своего взора на Ника. – Но там может быть много обращённых. Но и нас двое, какой-то участок этой больницы мы быстро сможем зачистить, сейчас открою ворота и пошли, – говорил я, одновременно с эти подходя к большим воротам, на которых висел амбарный замок, который был весьма больших размеров, но шансов его разрубить я не терял. Я вознёс над своей головой этот топор и нанёс точный удар прямо по ушку замка, он не поддался, тогда я ударил ещё, деформируя его, а затем ударил ещё и замок поддался и отвалился, а двери стали сами под силой своей тяжести открываться, дабы долго не ждать, я им помог и открыл нараспашку, запуская Ника на автомобиле на территорию, как только машина въехала, я поднял с земли полуразбитый замок, у которого было перерублено ушко, участок которого был погружён в зажимную часть, а второе свободно вращалось, я нацепил этот замок и кое-как пусть и ненадёжно, но запахнул эти ворота, замок был безусловно открыт, чтобы войти было достаточно крутануть ушко, но других вариантов у меня не было, но для большей надёжности я срезал кусочек своей рубашки при помощи ножа, который нашёл в полицейском участке и обмотал область соединения между двумя дверями ворот этим куском ткани, плотно завязав на узел. К воротам к этому времени уже начали стягиваться около пяти, а быть может и шести обращённых, я толком и не понял в темноте сколько их было, нескольких я убил, а остальные стояли упершись в забор и пытались своими обезображенными руками попасть внутрь, толкая друг друга.

Мы оказались около центрального входа в больницу, вход был точно таким же, какой он был в мой госпиталь, словно это была одна планировка, присмотревшись внимательно мы с Ником засекли что внутри было скопление обращённых, а дверь снаружи заперта мачете вставленным между входными ручками двери, по всей видимости людей здесь сначала убили, а затем заперли чтобы мертвецы не разбрелись, сложно было понять были ли это военные или же какая-то большая группа выживших это сделала, хотя, с другой стороны будь это выжившие, то они наоборот избавились бы от мертвецов и заняли бы это место, ведь тут и забор и сетка и наверняка есть все удобства, так что я мог думать лишь об одном и винить в этом военных. Ведь пациенты этого заведения по большему счёту обречены на смерть, контролировать их нельзя, единственный выход избавиться от них и такое решение, пожалуй, единственное я мог принять, хоть и это было бесчеловечно и неправильно с моральной стороны вопроса.

– Я открываю дверь, беру мачете, ты бери мой топор, – подойдя к дверям со стороны рукояти мачете говорил я, а затем протянул Нику свой топор, – И мы начинаем зачистку холла, по моим подсчётам их там штук двадцать. Ты готов? – уверенным и грубым голосом говорил я, а затем задавая вопрос несколько смягчил тембр и посмотрел на него вопросительно, Ник в этот момент был крайне напряжён, он дрожащими руками взял мачете из моих рук и мешкая с ответом, по всей видимости набираясь уверенности и моральных сил, всё же ответил, – Да, готов, давай. – нервно отвечал он, сжимая обеими руками рукоять топора, я резким движением руки вывел мачете за рукоять между дверными ручками, процарапывая глубокий след острым лезвием мачете, дверь распахнулась сама под тяжестью обращённых, которые уже услышали наши звуки и увидели нас, выстраиваясь в очередь, что толкала друг друга, поэтому когда я распахнул двери сильнее первые ряды мертвецов посыпались на землю падая, тогда я без раздумий и каких-то эмоций начал со всей силы наносить удары мачете по их головам, по одной, второй, третьей, это было так быстро, что Ник в недоумении продолжал стоять в первоначальной позе, но замечая что я уже продвинулся вглубь и перестаю справляться он набрался смелости и вступил в бой, мы начали вдвоём уничтожать этих существ, пробиваясь внутрь холла, в разные стороны летела кровь, я, моя голова, моя шея и одежда собирала новые, жирные капли крови, вдовесок к потемневшим вчерашним, Ник был в потрясении, он буквально трясся от страха, когда свежие капли крови оказывались на его одежде, некоторые вовсе затмевали его глаза и он останавливался, пытаясь их протирать, тем самым подвергал себя риску, потому что толпа мертвецов продолжала идти на нас, их оказалось в дважды больше чем двадцать обращённых, потому что я не учёл главного момента, их было всего двадцать только в холле, но на звуки от соприкасающейся стали к костям черепа, по лестницам, что располагались по обе стороны от центральной стены, на которой почему-то была изображена картина написанная по всей видимости от руки прямо здесь, как фреска, на этой картине я в этой кровавой суматохе смог разглядеть дом, стоящий по центру чистого пшеничного поля, голубое и чистое небо, какое можно было увидеть только в деревне. Мертвецы продолжали спускаться по лестнице нескончаемыми потоками, как казалось мне, но потом, вдруг в какой-то момент мы с Ником услышали громкий хлопок где-то наверху, будто кто-то очень громко хлопнул в ладоши, это было похоже именно на этот звук и тогда мертвецы как один остановились и практически одновременно развернулись и попытались обратно подняться вверх, но из-за неумения поднимать ноги выше дозволенного им или сатаной или ещё какими-то силами, что создали их, они начали постепенно, словно оловянные солдатики падать друг другу под ноги, тем самым сбивая и тех кто был ниже на лестничных пролётах, воспользовавшись этим моментом, как шансом не умереть, я взял командование на себя и поднеся указательный палец к губам вертикально, я дал понять Нику чтобы тот не шумел и был тих, я пальцем руки указал ему на толпу что была у левой лестницы, а показав пальцем на себя, а затем на правую лестницу, дал понять что я зачищаю правую, а он левую и так мы и сделали. Мы подошли из-за спины к мертвецам, каждый со своей стороны и в тех, кто лежал на полу барахтаясь и пытался подняться мы сразу же начали останавливать. Я наносил чёткие и уверенные удары по их черепам, кровь затмевала мой взгляд, но я продолжал делать это и даже не заметил того, как оказался уже наверху, на втором этаже где красовалась табличка “Психиатрическое отделение №1”, спустя короткий промежуток времени здесь появился и Ник, его лицо было красным от крови, а одежда, что некогда была чистой и нетронутой, будто он явился из обыденной жизни, до нитки была пропитана кровью. Я смотрел на него и одновременно прислушивался к разным звукам, готовясь к самому худшему, потому что тот хлопок, что, по сути, нас и спас всё никак не выходил из моих ушей и продолжал стоять, словно голос в голове. А слышать голоса в голове, находясь в таком месте не самая лучшая новость, но всё же здесь было тихо, причём очень даже тихо, тогда я немного пришёл в себя и махнув рукой Нику, давай понять, чтобы он шёл за мной я подошёл к медсестринскому посту и начал возиться по столу.

– Что ты ищешь? – вполголоса спросил он, осматриваясь по сторонам.

– В каждом отделении ведётся учёт пациентов, пребывающих в стационаре, это необходимость, а в психиатрической клинике это первостепенная значимость, – отвечал я, продолжая рыскать по столу, откидывая в сторону всякие листы, не обращая внимания на Ника, – Пересчитай количество трупов, только точно, – громко сказал я, указывая пальцем на то месиво, что мы организовали.

– Хорошая задумка, уже отправляюсь, – ответил он и уже более спокойной походкой удалился из вида, пока я в то время продолжал разметать стол, что раньше был постом медсестры, здесь было много всего: ручки, карандаши, даже пара градусников, всякие документы, где-то на дне полки я нашёл потёртую фотографию, весьма небольших размеров, на ней женщина лет тридцати, мужчина, которому около тридцати пяти, может даже сорока и несколько детей, мальчик и девочка, они стоят около дома, ярко светит солнце и они выглядят крайне счастливо. Я долго смотрел на эту фотографию, пытаясь уловить эти взгляды и эмоции, за эти несколько дней с тех пор как всё началось, таких живых эмоций я не видел ни от кого и уже больше не надеялся их увидеть, ведь этот мир, эта планета и вся эта чёртова жизнь была уже мертва, а то что отдельная кучка людей всё ещё оставалась живыми, это скорее исключение из правил, а быть может и вовсе какой-то ориентир, путь, испытание, данное самим Богом для нас, чтобы исправить, спасти этот мир и воскресить его, как воскресил Иисус Лазаря, никто не знал наверняка, поэтому приходилось довольствоваться тем, что мы имеем. И для того чтобы не утратить былых красок этой жизни, не забыть эмоций людей, что радовались, что жили полной жизни, этих улыбок, этого счастья и огня жизни, какое даже я нередко замечал в глазах людей, пациентов которых оперировал сам, я решил сохранить эту фотографию и положил её в карман своей рубашки, а сам при этом продолжил свои поиски палатного листа, который я всё же нашёл на самом краю стола, около стены, здесь лежало 25 пациентов, если взять в счёт пару охранников и две медсестры, то всего должно было быть 29 трупов с этих двух этажей. Когда я подсчитал в своей голове всё это уже подошёл Ник, по его выражению лица рисовалась эмоция о том, что дело сделано успешно, я посмотрел на него вопросительно, ожидая ответа.

– 28 трупов, мы вдвоём убили 28 чёртовых мертвецов. – или смеясь, или впадая в какой-то шок, что мне был сложно понятен, отвечал он.

– Мы убили не всех, похоже здесь есть кто-то живой, – настороженно отвечал я, не смотря на Ника, а осматриваясь по сторонам, в надежде найти какую-то зацепку, тот хлопок что услышали мы, был спасительным, значит даже если тут кто-то и есть, то он спас нас, но верить в этом мире было никому нельзя, поэтому я был весьма напряжён, – Ты пересчитал всех правильно? – дополнительно спросил я, вдруг взглянув строго на Ника.

– Да, это точно, я три раза пересчитал, – отвечал сметённо он и уловив моё напряжение и мой взгляд, принялся тоже смотреть по сторонам, пытаясь заметить какое-то движение.

– Обойди палаты оттуда, – сказал я, указывая в левое крыло коридора, – А я обойду их отсюда, – я указал направо и не дожидаясь ответа последовал на разведку. Отделение, как в целом и всё это здание было весьма ветхим, будто здесь не делали ремонта со времён окончания войны, стены были частично белые, ближе к потолку, а частично синие, ближе к полу. Краска в углах потолка уже трескалась и кое-где вовсе отваливалась, а двери были тонкими, а где-то вовсе разбитыми из-за того что пациенты в припадках, по всей видимости их ломали, но не обошлось и без вмешательства военных, потому что здесь в дверях виднелись ещё и сквозные отверстия от крупных пуль. Я обходил каждую палату и заглядывал под каждую кровать, но нигде и никого не находил, здесь было пусто, огромные окна, на которых были толстые решётки, настолько толстые, что казалось даже солнце не попадало сюда, даже несмотря на то, что здесь были действительно очень большие окна. Кровати в каждой палате были ужасающего вида, они были довольно низкие, как мне казалось, по крайней мере они были более низкими, чем стандартные больничные и были они не квадратными, а железными и все как одна прикручены к полу, тумбочек здесь не было, лишь кровати застеленные желтоватым постельным бельём, которое тоже наверняка застало солдат, времён второй мировой войны. А ещё одной особенностью, что придавала особый и, пожалуй, незабываемый шарм этому месту, не в самом лучшем смысле этого слова, был запах. Он был спёртый и чувствовались нотки пота, плесени и сырости, вдобавок с запахом залежавшихся трупов, которые уже начинали разлагаться, здесь была просто необычайная вонь, говоря грубо. Но всё же здесь было тихо и не было слышно ни единого звука, ни единого шороха.

Я обошёл все палаты, но не нашёл здесь никого, передо мной предстала жёлтая от старости дверь, которая некогда была белой, судя по всему, на которой красовалась табличка “Процедурная”, эта дверь была закрыта и она являлась последней нашей надеждой отыскать здесь кого-то, ведь если окажется что здесь и вправду нет никого, то остаётся верить лишь в то, что это сам Бог послал нам этот спасительный хлопок. Лезвием мачете толкнув дверь я открыл её и оказался внутри небольшого помещения, где стояли белые алюминиевые шкафы со стеклянными створками, в них некогда были лекарства, но сейчас не было ничего, стояла кушетка и было такое же огромное окно, на котором тоже красовалась ржавая решётка, пройдя внутрь я обнаружил картину, которую навряд ли забуду когда-то в этой жизни: за дверью стоял небольшой, невысокий шкаф, который был высотой чуть выше меня, а я был ростом 176 сантиметров, а на этом шкафу, на самом его верху скрючившись, на корточках сидел крайне и крайне исхудавший, молодой человек, с одной стороны, судя по его худобе можно было сделать вывод что он голодал, но с другой же стороны, если присмотреться, то виднелся контур мышц и даже пресса, я это смог заметить, потому что он был совершенно голый по пояс, благо штаны на нём были надеты, но тело было голое, у него были волосы относительно средней длины, это когда как бы они не короткие, но в то же время и не длинные, по типу каре, но при этом закрывали лишь уши, но не касались плеч, они были каштанового цвета. Он сидел и несмотря на моё присутствие и на факт того, что я встал прямо перед ним, он никак не реагировал на меня, он бездумно смотрел в одну точку, куда-то вперёд, меня это всё конечно шокировало, а точнее вызывало даже больше смех, чем шок, я тогда помахал мачете прямо перед его лицом, но выражение его лица так и не изменилось, а спустя мгновение он посмотрел на меня крайне высокомерным взглядом, но с некой долей почитания и уважения во взгляде, между нами царила пауза, у меня скорее от недоумения и абсурдности ситуации, а от него я даже понятия не имел.

– Ты послан птицей Гагенцелярикс, – сказал вдруг он с особым почтением и уважением, словно перед ним стояло какое-то Божество, – Ты избран Гогенцелорном, ты спаситель, – продолжал в бреду говорить он, смотря на меня, словно на драгоценность, самую дорогую во всём мире и самую почётную.

– Чёрт, что ты несёшь..? – спрашивал я, скорее с безнадёжностью и пониманием того, что мы не сможем его взять с собой, а в самом худшем случае должны будем убить, чтобы обезопасить себя и облегчить его муки, ведь это был один из пациентов, по всей видимости он смог как-то выжить в этом месте, но продолжить путь с нами он никак не мог.

– Гогенцелорн, это наш Бог, Бог всех выживших, он завещал привести спасителя на третий день падения, он должен был задействовать для этого птицу Гагенцелярикс, что и указала тебе путь в эти места. – всё с тем же выражением лица и тем же тембром голоса находясь в бреду говорил он. – Ты приведён ко мне, чтобы спасти этот мир, спаситель достиг меня! – он соскочил со шкафа в тот же миг и с ликующим выражением лица начал вопить о спасителе, о моём пришествии и прочий бред, что генерировал его мозг, из-за всплеска дофамина.

– Тихо-тихо, остановись, я тебе помогу, – ответил я пытаясь громко привести его в чувства, на эти скачки и звуки прибежал Ник Спенсер, что возвёл над своей головой топор, жестом руки я его остановил, – Стой, нет, стой, это один из пациентов, он нам помог, обойди ещё раз все палаты, осмотри все шкафы и все тумбы, попытайся найти ампулу с препаратом, на которой будет написано “галоперидол”, займись этим, быстрее, а я справлюсь здесь сам, – отвечал я Нику.