Орис Орис
Баллада о Бородинском сражении 1812 года
БАЛЛАДА О КУТУЗОВЕ НАКАНУНЕ СДАЧИ МОСКВЫ ФРАНЦУЗАМ
Военному совету в с. Фили 01.09.1812 г. посвящается
Он поклонился образам,
Как будто стал пред Богом…
Огонь свечи блеснул в глазах
И отразился вмиг в слезах,
В потухшем взгляде строгом…
Устав от внутренней борьбы,
Непредсказуемой Судьбы,
Душа влилась в слова мольбы,
Звучащей древним слогом:
Прости, Господь, что тут стою,
Что боль несу Тебе свою,
Что, может, дерзко говорю
Я пред Твоим Престолом…
Но пред Тобой стою не я –
Судьба Руси, Москва моя
Застыли, Души преклоня,
И ждут Твоих Глаголов…
Ты знаешь про Бородино…
И знаешь, как мне важно
Узнать, что всем нам суждено:
Стать пред Москвой сплошной стеной
И смерть принять отважно?
Или же, сдав её врагу,
Я силы войска сберегу
И, укрепив его, смогу
Разбить врага однажды?
Но я, отдав Москву врагу,
Склады с едою подожгу,
Ведь я оставить не могу
Боеприпасы, воду…
Да, жаль, что город будет сдан
На разграбленье… Что дворян,
Как, впрочем, и купцов, крестьян
Сдадим врагу в угоду…
Но я надеюсь, что пока
Начнут французы грабить,
Усилю я свои войска,
Затем смогу исподтишка
Тылы его ослабить…
Наполеон – как та река,
Хоть глубока и широка,
Но поглотит его Москва
И прочь уйти заставит…
Сказав всё это, он стоял,
Шепча молитву, ожидал…
Но Бог молчал… И он молчал…
Чем Бог ответ подскажет?..
Внезапно в пламени свечи
Блеснули яркие Лучи, –
Как будто Божии Мечи
Над войском вражьим пляшут…
– Спасибо, Бог, что вразумил
И Знак послал мне яркий
О том, чтоб войско сохранил,
Чтоб, отступив, набраться сил
Для следующей драки!
Ведь войско – это голова:
Коль будет армия цела,
То отвоюется Москва
При мощной контратаке…
Он встал, молитву прошептал,
Перекрестился к образам:
Три раза – образу Христа
И Пресвятой Марии…
И всем запомнились слова:
– Москва, конечно же, важна!
Но Русь ведь – не одна Москва!
И чтоб осталась Русь жива,
Спасём мы Мать-Россию!
БАЛЛАДА О БОЕ ПОД БОРОДИНО, ИЗЛОЖЕННАЯ РУССКИМ СОЛДАТОМ
Бой под Бородино забыть мне нету мочи,
Как будто бы Душа осталась в том бою,
Который мы с утра до самой поздней ночи
Вели за нашу Русь, за Родину свою!
В разгаре август. Дым два берега окутал.
Предутренний туман опутал дым костров…
Внезапно мощный залп французских ста орудий
Накрыл Бородино шрапнелью и огнём…
Как только залп затих, с огромным перевесом,
Равняя длинный строй по берегу реки,
Как будто саранча, на нас пошли из леса,
Примкнув к стволам штыки, французские полки!
Мы встретили врага с достоинством, по-русски,
Так, что войти в село французы не смогли!
И двадцать три полка отборных войск французских
Шагая на Москву, здесь смерть свою нашли!
Повсюду горы тел, повсюду – крики, стоны…
По флангам рвётся враг уж пять часов подряд,
В дыму сплошных атак войска Багратиона
Дерутся до конца, не отступив назад…
Вгрызаются в песок тяжёлые мортиры,
Летит шрапнельный град в французские полки,
И жалобно трещат драгунские мундиры,
Наткнувшись на скаку на русские штыки…
Весь склон и высота завалены телами
Тех, кто сквозь шквал огня пробиться не сумел:
Французские стрелки, поляки с прусаками
Покрыли весь курган горой кровавых тел…
Десятки тысяч тел покрыли поле боя:
И вперемежку все – саксонцы, прусаки,
Драгуны и стрелки, что шли неровным строем,
Стреляя на ходу и выставив штыки…
А пушки всё сильней атаки наши глушат,
Шрапнелью поливая улан и егерей…
В пороховом дыму всех убиенных Души
Взлетали в небеса – к Обители своей…
Здесь под Бородино лишь сорок наших пушек
От их двухсот мортир смогли прикрыть войска,
Ведь каждая Душа другим шептала Душам:
«Нельзя нам отступать! Там, за спиной, – Москва!..»
Оставив четверть армии на Бородинском поле –
Французов, итальянцев, поляков, прусаков, –
Наполеон признал, пусть не по доброй воле,
То, что никто подмять Россию не готов!
Её слабость обманчива, словно мираж,
Она кажется глупой, наивною даже…
Только всё это – для дураков антураж,
Даже всех победивших в военных вояжах.
И подросшему сыну он скажет о главном:
Что нельзя воевать лишь с Россией одной –
Непонятной, огромной и очень уж странной,
Но по духу – великой, могучей страной…
