Omerzon
Проблема одного дня
Одна проблема, я не испугался и не пал духом. Этот подонок зарядил меня настоящим азартом. Теперь я преисполнен решимости найти ответы на все свои вопросы перед смертью и сделать это так, чтобы бородатый ублюдок не получил ничего. О, как же я зол!
17:34
Я заполнял дневник всякой чушью, чтобы сбить с толку врачей. Писал про ложные воспоминания, кулинарные рецепты, которые всплывали в моей голове, размышления о давящем белом цвете повсеместно. В общем всякую чушь. Хотя про белый цвет, пожалуй, по-настоящему наболело. Я очень старался, заполняя его мелкими деталями и раздумиями о том, какой соус лучше бы подошел к салату из креветок и рукколы. Пусть эти гении поломают голову над важностью моих пробужденных умозаключений для науки в целом и их эксперимента в частности. Увлеченно заполняя страницу за страницей, я совсем забыл про время, и теперь ошарашено смотрел на часы прямо над моей головой. Совсем скоро мне пора идти на встречу с ответами. Еще немного и мне не жалко будет оставить этот мир, потому что я получу свои ответы раньше, чем они получат свои.
17:52
Я прошёл в медпункт и попросил ассистентку доктора Хармс отвести меня к ней. Миловидная девушка. Я улыбнулся, когда вспомнил, что всего лишь полдня назад не знал, что есть мужчины и женщины и что между ними могут происходить очень волнующие и приятные моменты. Она подумала, что я улыбаюсь ей и занервничала. Пыталась это скрыть, но у неё не получилось и, когда она потянулась к кнопке вызова, снесла со стола стакан с ручками и ежедневник.
Доктор Хармс появилась ровно в 18:00. Пунктуальна, как швейцарские часы. Такие были у Альфреда. Ему подарил их отец, когда тот устроился на работу в крупнейшую генетическую компанию на континенте. Воспоминания Альфреда перестали бить меня в голову молотом, теперь они втекали в меня на столько незаметно, что местами подменяли мои собственные. Я с удивлением стал замечать, что, не применяя особых усилий, не могу отличить некоторые факты своей жизни от жизни Альфреда. Но я всё ещё был собой, номером семнадцать. Доктор Хармс пригласила меня в свой кабинет, приветливо улыбаясь и справляясь о моем самочувствии.
Через несколько минут мы сидели в её кабинете друг напротив друга, разделяемые массивные столом с имитацией дерева. Я уже мог это заметить. Она смотрела на меня взволнованно, я тоже был на нервах. Волосы по всему телу стояли дыбом от муражек. Доктор Хармс сунула руку под стол и достала оттуда пухлый пакет, положила его на стол и аккуратно вытащила оттуда стопку блокнотов. Я не поверил своим глазам. Если честно, я до конца не верил, что доктор действительно поможет мне. Но вот, я вижу блокноты. Может она даст мне и остальные ответы. Я жадно вцепился в стопку и притянул к себе. Первые несколько дневников были помяты и обветшалы, а их содержание было невнятно и обрывисто. Они были больше похожи на записки умственно отсталого ребёнка от начала и до самого конца. Другие велись более осознанно и от блокнота к блокноту был виден прогресс в формировании воспоминаний Альберта. Поначалу записи были до обиды одинаковыми, я видел себя в этих строках таким же глупым и беспомощным. Но концовки дневников заметно отличались. Часть клонов самозабвенно писали о том, как важно вспомнить об открытии Альфред и даже сокрушались от своего бессилия в достижении цели. Другие писали такую же ахинею, как и я и это меня очень позабавило. Я даже заулыбался. Но на краю сознания я поймал себя на мысли, что злюсь на тех, кто вероятно тоже задумал обмануть учёных. Параллельно с моим исследованием записей доктор Хармс начала рассказывать о дружбе Альфреда с руководителем нашего научного комплекса. Поначалу я не особо вслушивался, изучая записи, но вдруг понял, что она даёт мне ответ на один из моих вопросов. Она рассказывает мне о друге Альфреда из Мирового университета… Я отвлёкся от записей и посмотрел прямо ей в глаза, поглощая каждое произносимое ей слово. Видимо, это смутило доктора, она замялась, молча посмотрела на меня и, так же не отводя взгляда, продолжила. Мне это уже было не нужно, в голове открылся новый поток, который влил в меня множество образов, воспоминаний и фактов. Сэр Уильям Чжоу. Оказалось, этот господин познакомился с Альфредом на какой-то научной конференции в Швеции. Они разделяли многие взгляды и поначалу были отличными и близкими друзьями, пока их крепкая дружба не охладела из-за расстояния и разницы во взглядах о их предназначении. Альфред всегда мечтал о чистой науке с революционными открытиями, не думая о том, как это повлияет на общество и мир в целом. Уильям, в свою очередь, тоже был за инновации, но контролируемые и вводимые в мир в строго определённое время. И Альфред решил потешить свое тщеславие в тот вечер. Я пропустил сквозь себя это сладкое и возбуждающее чувство.
Доктор Хармс окликнула меня. Я залил всю свою рубашку кровью, а она взволнованно трясла меня за плечи, пытаясь привести в чувство. Голова болела. Часы за её спиной показывали 18:39. Я смотрел на испорченную ткань, свои руки и ноги. Пытался снова ассоциировать себя с самим собой и, пусть и с трудом, но у меня это получилось. Граница между мной и Альфредом была снова прочерчена. Доктор подняла мою голову и принялась вытирать кровь на моем лице. Я рассказал ей о том, что мой оригинал передал всю информацию об открытии Уильяму Чжоу, директору комплекса и, скорее всего, Уильям и убил Альфреда. У него было как минимум два мотива. Она смотрела прямо мне в глаза. Взгляд, полный удовлетворения. Ухмылка победителя. Хармс небрежно бросила салфетку рядом со мной, подошла к своему столу и нажала кнопку вызова. На той стороне откликнулся голос ассистентки и она сказала, что я готов, пусть войдет доктор Граймс. Через несколько мгновений он вошел. Это был мой первый знакомый, со сломанным носом. Одна рука заведена за спину, самодовольное лицо. Хармс встала ближе к выходу из кабинета, за его спиной. Я был в ступоре. Нужно было хотя бы попытаться сопротивляться, но я сидел и улыбался этой лживой парочке, будто это я поймал их в ловушку. Тут до меня дошло, почему у Граймса был сломан нос. Не мешкая ни секунды, я вскочил со стула и со всей силы ударил его точно между глаз, услышав удовлетворительный хруст переносицы. Мне показалось это очень ироничной традицией, пусть после этого он все же и отрубил меня.
