Ольга Эдуардовна Спирина
Тропы Времен Сновидений
Алтэя
Кружит хоровод метель,
Кружит свой хоровод.
Босиком во сне не наступи в стекло.
Не оступись,
Не оступись…
Моя Алтэя…
Вейся, ой, ты вейся.
Круги на воде и я не верю…
Ты видела сны, где я иду вслед.
Ты видела сны, моя Алтэя…
Ты соль, Алтэя,
Алтэя…
Ты соль…
Алтэя…
Алтэя…
Кружит хоровод метель,
Кружит свой хоровод.
Босиком во сне не наступи в стекло.
Не оступись,
Не оступись…
Не пробудись над пропастью…
Не пробудись над пропастью…
Не пробудись над…
Theodor Bastard
Пятое Время Года – объединяет в себе все четыре существующих, стирая время, пространство и нити бытия. Заведено так было с самого начала, еще тогда, когда на пустынной поляне только начал возводиться сотканный одними только чарами Храм. Созданные его верховной жрицей интуитивно, для поддержания равновесия сущего при переходах в Тонких, Сопредельных мирах Ларимара, Храм и сама поляна Пятого Времени Года не были оценены должным образом жителями Савонилы до наступления Темных времен… Страшные те времена не заставили себя ждать, и так бывает всегда, когда уверенность в собственной неуязвимости не знает границ. Всю ночь обсидиановое небо укрывало странное одиночество, объявшее обитателей тех краев…
На заповедный лес опустились предрассветные сумерки. В одной из его долин, утопая в зелени, располагается Храм Пятого Времени Года. По пропитанному эльфийскими чарами и сотканному из воздуха, воды, света и тьмы храму пронеслась прохлада, принесенная ночными ветрами с перекрестков.
Алтэя, верховная жрица Храма Пятого Времени Года вновь услышала зов Пустоты, знаменующий начало Времен Сновидений. Пустоты, которая есть все и ничто одновременно, с коей она была близка и с детства прочно связана незримыми нитями. В той Пустоте, как и в сознании жрицы не существует ни пространства ни времени, ибо она – первооснова того что есть, было, будет, может и не может быть. Тело жрицы украшало одеяние, сотканное из чар, а потому парящие тончайшими тканями по воздуху, эти одежды легко меняли свою форму под действием силы мысли Алтэи, отражая малейшие колебания ее настроения и дум. Ее серебристо-синие кожа, волосы – мало что напоминало теперь о том, что она эльф. Ступая босыми ногами по увитому серебряными узорами серому полу, жрица устремилась к поляне. На Поляне Пятого Времени Года Ураинэн – Алтэя вознесла руки к небу. Навстречу из туч, показались три солнца этого края. Жрица легла на невысокий каменный алтарь, стоящий на вершине холма близ проводившего не одно поколение людей дуба.
Здесь, на поляне, в любое время дня или ночи неустанно продолжали светить солнечные диски – Пятое Время Года явило ей себя во всей красе: три солнца светили ярко, но, не ослепляя при этом глаз. Только здесь, в созданном чаровницей мирке, могущественные солнца усмиряют свою силу, давая возможность смотреть на себя не сквозь прикрытые веки, а с широко раскрытыми глазами, беспрепятственно.
Верховная жрица видела, как на старом дубе появлялись молодые листочки. Тут же, на одних и тех же ветках разворачивалось и увядало цветение; распускались листья и одновременно начинали опадать, а на смену опавшим появлялись новые. И такая круговерть повторялась раз за разом за неуловимо быстрый срок, сменяя под порывами легкого влажного ветерка полный круг цветения и увядания.
Влекомые легкими воздушными потоками листья и лепестки медленно опускались к земле вместе с мельчайшими хрусталиками вешней капели и снега, играя бликами в лучах солнца. Все они, устремлялись прямо вниз, навстречу ясному взору Алтэи. Потоки дождя и снежные хлопья перемешивались с редкими увядающими листьями, стремясь к земле, из-под которой навстречу им распускались цветы и травы, тут же тающие, и сменяющиеся на новые. До самой земли долетали и тут же рассыпались в прах лишь листья…
Хрусталики снега и дождевой воды – растворялись под тремя солнцами, не достигая земли прямо над головой жрицы. Таково было Пятое Время года. В глазах Алтэи мелькало время, являя странные смутные картины. Потоком уплывали грезы…
* * *
– Дорога, ведущая туда – черна и вязка, а по обочинам ее… валяются кости людей. Пахнет сыростью и гнилью. Этот холм прозвали Мертвым. Уже очень давно не растет и травинки на его черной вершине, лишь покосившийся дом с обветшалой крышей одиноко стоит на нем. Ни один живой не приблизится к старому дому… В этом доме…
– Живет демон!!!
– Да, сын. Уже два века проклятый живет в нашей деревне на Мертвом Холме. Даже староста деревни его побаивается, ведь он не только демон… он… еще и Черный Маг! Великий и ужасный Граф Преисподней. Не подходи сынок к Мертвому Холму никогда, и никогда не смотри в окна дома.
Старый плотник предупреждал своего сынишку избегать страшного места, о котором рассказывал. Близилась пора посевов, но срок тот все еще не подошел, и от скуки сельские жители искали развлечений в чем могли. Долгие лета и зимы не решались они поднять панику вокруг проживающего у них в селе с давних времен мага. Но на этот раз прочие темы попросту иссякли, а между тем «Черный Маг», живший на деле в той деревеньке всю его жизнь, и не казавший носа из своей берлоги, по обыкновению сидел в прогнившем доме и качался на табуретке. Всю прежнюю жизнь питался волшебник лишь изредка, и тем немногим, что найдет в огороде или в ближайшей рощице. Маги – не люди, при своем бессмертии питаться регулярно им без надобности. Это обстоятельство и развило в Додли брезгливую леность, доходящую порой до крайней степени.
Он совсем не был ужасным и не был великим, хотя сам себе он представлялся очень могущественным и самодостаточным. По маговским меркам он был молод, чуть больше сотни зим от роду, за свой век волшебник не отрастил даже бороды, являясь для своего народа юношей, а звали его – Додли – маг Огня на начальном уровне. Быстрое завязывание шнурков и плевки огненной слюной – вот и все что умеет любой маг Огня на ничтожной стадии развития. Раскачиваясь на табуретке, он думал так:
– Я – маг Огня от рождения, и это правильно. Коль я магом родился, магом и расти буду, и умирать тоже магом придется… Это уже хуже, хотя бы не тупым же крестьянином! Ладно, надо бы подумать о том что должен делать маг, кроме того что хоть немного отстраивать дом, а то крыша протекает, и от этого гниют полы. Сырость ужасная – дом сырой насквозь. Вместо печи – колодец какой-то… Еще и эта последняя табуретка позеленела от плесени. Опять с мысли сбился!
Родителей Додли даже не помнил, но все же от отца ему достался меч, который был старинной реликвией его рода, заканчивающийся черепом на яблоке его эфеса, и дом за которым надо было следить.
– Маг Огня должен заниматься серьезными вещами, а не всякой ерундой. Гадкие крестьяне и ремесленники только и знают, что грязью и камнями в мой дом кидаться, во свиньи! Ну ничего, ночью я им покажу-у-у…
От сильного раскачивания, плесени и гнили, табуретка треснула и подкосилась. Додли, грязно ругаясь, грохнулся на пол.
– Ах ты потрох, и ты туда же!
Додли мгновенно вскочил.
– Я знаю, тебя наверняка сделал этот курносый плотник!!! На, получи тупая деревяшка!..
Размахнувшись, Додли ударил табурет ногой. Тот, в свою очередь, вылетел в окно и, разбив раму вдребезги, покатился кусочками с холма. А в это время кузнец, шедший мимо дома колдуна под холмом, услышал надвигающийся свист летящего предмета и почувствовал, что у него на шее повисла оконная рама, поцарапавшая его осколком стекла, а то, что прежде было табуреткой, валялось грудой обломков неподалеку.
– Это проделки злого мага, я узнал его. Но я не боюсь! Добрые вилы куда лучше любой магии. Я ему покажу…
Пыхтя и ругаясь, в одной руке с вилами, в другой – с рамой, кузнечных дел мастер принялся карабкаться вверх по холму. Тем временем Додли, стоя у окна, бубнил себе под нос:
– Чтоб тебя за ногу! Что он о себе возомнил? Грязный смерд!!! – и с воплями «Не смей так со мной разговаривать» – выбежал на улицу, размахивая своим ржавым мечом.
Еще не настигнув проклятого мага, крестьянин за десяток шагов до цели, прицелился негодяю в голову. Взмах руки и вилы «метко» вонзились в левую ногу мага чуть выше колена. Поразившись результатом, крестьянин схватил палку и громко крикнул:
– Люди, люди, сюда! Изгоним нечистого!!!
Додли же, в это время пребывал в немалом шоке. Он выдернул вилы трясущимися руками, и, развернувшись, стремительно заковылял, трусливо теряя штаны на ходу. Расхрабрившийся крестьянин пустился вдогонку, увлекая за собой заинтересованных односельчан. Оставив последнюю надежду, а с ней и штаны, Додли принялся с неистовством отбиваться ими от своего преследователя, возглавившего «крестовый поход». В суматохе маг едва успел прихватить свой меч и бросился к окраине деревни.
После изгнания «графа Преисподней», крестьяне ликовали и носили на руках смелого односельчанина, одержавшего победу над нечистой силой. На радостях староста распорядился спалить дом, и сравнять холм с землей, а гулянье продолжалось всю неделю. Так Додли покинул деревню Сариола, и, отправился по широкому тракту материка Тэрвэуола в поисках приключений на свою голую задницу.
* * *
– Брось гадость, несносный мальчишка! – В лучах полуденного солнца, Випунэн, дух леса, выглядел уставшим и особенно озлобленным. – Как можно до сих пор продолжать охотиться на зайцев, заниматься мясоедством? Да ведь такое варварство нормально в твоем возрасте только для слабой расы безмозглых людей!
– Мне неведомо отчего я делаю это…
– Сувантолайнэн, я понимаю, малыш – привычка. Нет, я вижу, ты внемлешь мне и все хорошо понимаешь, но выражать свои мысли… Какой из тебя дозорный, или это только видимость?
Капельки крови, сочащиеся из насквозь пробитого глаза, краснели подобно рубинам и, увлеченный этой картиной, а также общим смятением в душе, молодой Светлый эльф Сувантолайнэн, казалось, пропускает все слова старого Випунэна мимо ушей.
– И ты еще думаешь? Да ты же угроза всему живому, такое поведение… Зришь ли ты к чему это может привести?
– Но в лесах Тапиола так…
– Да, зайцев действительно много, но это не значит, что нужно убивать этих животных таким о-о-о… ну почему же в глаз? Даже Черные Ухри не пойдут на такие зверства. Ты безумно кровожаден, а ну отвечай, зачем это делаешь?! – продолжал негодовать Дух леса, явившийся тем утром пред растерявшимся Сувантолайнэном в форме старца, покрытого с ног до головы древесной листвой, в глубине которой угадывалась лишь борода и горящие глаза. Глаза те меняли свой цвет в зависимости от перемены настроения Лесного Хозяина.
Эльф взглянул на говорящего, и, не обращая внимания на нарастающую ярость Духа леса, пояснил:
– Смотри, Випунэн, мы не используем в пищу голову, так? При стрельбе в живот приходится вытаскивать стрелу, которая расковыривает мясо, смешивая его с кишками, и с жаркой сложнее получается, а в глаз – самое оно, и удобно… и… наверняка заяц не страдает… – с длительными паузами, постоянно сдвигая брови, молвил эльф.
– О, я заметил, КАК ты любишь все живое, окружающее тебя. Очнись, Дитя Леса – мы вообще не едим мяса, только травы, приготовленные особым способом! Ума не приложу, каким было твое прошлое, что оставило в тебе такие дикие повадки…
– Но – хотел было что-то произнести в свое оправдание Дозорный Тапиола, и тут же вновь сбился с мысли.
– А посему отправляйся в Глубокий Ров. Это единственный приличный город из всех, что есть неподалеку. Купишь мне семян некоторых редких растений, названия которых тебе все равно ничего не скажут. Возьми.
Дозорный в смятении продолжал смотреть на Духа леса.
– …на свитке указано куда идти, и что именно купить.
– Но мне не велено покидать пост, почему другие…
– Ответ на этот вопрос истекает кровью в твоей левой руке – начал закипать Випунэн. – Все. Хватит. Никаких вопросов. Никому не говори, откуда ты – опозоришь весь лес. Береги деньги, постарайся вернуться к вечеру. Ты все еще здесь?
– Но ведь я слушаю тебя…
– Сувантолайнэн…!
– Уже в пути!
Скрывшись за кустами, эльф прихватил самое необходимое: походную сумку. А лук и стрелы и так были всегда при нем.
* * *
Прошло два дня с тех пор, как Сувантолайнэн покинул лес. Он перепутал направление и зашел в глухую местность. Теперь, совершенно сбившись с пути, молодой эльф брел бездумно по дороге. Он брел по дороге бездумно, потому что это было его частым состоянием последние зим двадцать, с тех пор, как его нашли в беспамятстве на западной опушке Тапиола.
Движение по восточному тракту весенней порой – дело нечастое даже светлым днем, и тем более в начале вечерних сумерек, как сейчас. Так что Сувантолайнэну по пути направления, в котором он шел, можно было отследить всех встречных путешественников от самого их появления на горизонте и до момента, когда те ровнялись с ним в пути, чем тот не преминул воспользоваться… Редкие путники в потрепанной одежде шли навстречу и обгоняли Сувантолайнэна, спеша куда-то. Они глотали дорожную пыль, поднимавшуюся от колес проезжающих время от времени крытых телег, и телег, скудно покрытых сеном. Так, через время слегка рассеянное внимание эльфа привлек очередной одинокий встречный путник, ничем не отличавшийся от других. Точнее нет… не он… другой, странный человек, незамеченный Лайнэном прежде, шедший прямо за спиной встречного. Подозрительный незнакомец на вид был молод, худощав, высок, длинные темные волосы его спутались и походили на репей, за собой тот, прихрамывая, тащил по земле ржавый меч. Темного оттенка глаза потрепанного странника были исполнены алчностью, он был подобен тигру перед прыжком. Неизвестный смотрел… на штаны ремесленника, который шел впереди! О да, теперь Сувантолайнэн заметил деталь, ускользнувшую от него прежде: раненный преследователь был без штанов, то есть вообще без штанов! Тут эльфу явно было над чем поразмыслить.
А объект внимания, между тем, не терял зря времени. Он прицелился в деревенщину, за которым следовал, и примерившись вперед и вверх, плюнул ему на макушку. Последовал треск, и в один миг волосы и шапка несчастного вспыхнули ярким алым пламенем. Объятый огнем ремесленник схватился за голову и в панике упал на землю, катаясь в пыли.
Только того и ждавший поджигатель ухватился за штаны горящего бедняги и ловко стянув их, мгновенно нацепил на себя. Кроме остолбеневшего эльфа никто не видел того происшествия на пустынном восточном тракте. И это получилось как нельзя, кстати, ведь в следующий миг к этому месту уже приближался проезжавший неподалеку рыцарь, который следил за порядком в близлежащих окрестностях.
– Что здесь происходит?! – грозно спросил рыцарь у эльфа.
Сувантолайнэн замялся.
– Именем закона, ответь мне!
– Я, за семенами, мне, было приказано – с длительными паузами отвечал эльф.
– Я ничего не видел, ничего не знаю, и вообще – меня здесь не было, – сказал Додли удаляясь. Страж слез с лошади и перегородил ему дорогу:
– Давай-ка разберемся.
Между тем, пострадавший от огненной слюны путник, подскочил к магу и стал срывать с него штаны, вопя во все горло:
– Вор, вор, он украл мои штаны!!!
Рыцарь оттолкнул ремесленника, объявив, что будет действовать по закону, установленному местным графом.
– Это он во всем виноват – пояснил Додли, махнув рукой на свою жертву – а он – все видел! Ну-ка, приятель, подойди сюда, – сказал он стоящему поодаль Светлому Эльфу. Тот, в свою очередь, подумал немного, и подошел:
– Что-нибудь случилось?
– Скажи, это ведь правда, что этот прокаженный хотел стянуть с меня штаны и ограбить?
– Ну да…, а… что же?
– Вот, видите, видите, я же говорил! – вскричал в восторге Додли, не обращая внимания на теряющего сознание от ожогов ни в чем не повинного путника.
– Ну что ж, тогда платить придется ему. А поскольку он без сознания, возьму-ка я его с собой.
С этими словами страж закона легко перекинул ремесленника через седло и, взяв лошадь под уздцы, поспешно удалился. Через некоторое время рыцарь обернулся и на прощание помахал рукой двум «новоиспеченным друзьям».
Додли вздохнул полной грудью, в звенящем воздухе чувствовался запах весенней прохлады. Весна – это то самое время года, которое всякие бездельники так любят оставлять для начала своих путешествий. И вовсе не важно, обойдут ли они при этом полсвета, или лишь достигнут за два дня соседнего города, посетив по пути все придорожные пивнушки. Так или иначе, длительность путешествий всегда, или почти всегда зависела от количества денег.
С деньгами или без них, выбора у Мага Огня не было, ему оставалось только путешествовать, а попусту говоря – бродяжничать.
Додли огляделся вокруг и вспомнил, что он стоит посреди малолюдного тракта не один. Эльф, молча, смотрел на него и ждал. В глазах Сувантолайнэна читалась искренность в стремлении понять саму суть процессов, происходящих вокруг него. Он не придавал никакого значения бездумному существованию и бесконечной суете в поисках наживы, которые так интересовали окружающих. Исключение составляла лишь одна слабость – отстреливание зайцев. Конечно же, Сувантолайнэн не был кровожаден, ведь охотился он на зайцев и только на них. К тому же убивал он их вовсе не потому, что ему нравились их мученья и вид крови, а просто потому, что он хотел именно отстреливать и именно зайцев.
– Ну что ж, спасибо тебе! – сказал Додли.
– Пожалуйста, а за что? – не понял эльф.
– Ладно, не важно. Куда ты направляешься?
– Ну, семена. Да, мне нужны семена – после некоторого молчания отвечал Сувантолайнэн.
На лице мага читалось недоумение:
– Не понял, какие семена?
– Ну, вот написано,… а… где же свиток?
Сувантолайнэн начал рыться по карманам и как следует перетряхнул свой походный мешок.
– Кажется, я потерял свиток, на котором было написано какие семена, и где мне надо было приобрести – ответил эльф, перерыв все свои вещи.
– Ты все равно идешь в город, так пойдем вместе.
– А семена?!
– Да плюнь ты на эти семена, пошли в город, уже вечереет, пора подыскать, где остановиться! – настаивал Додли.
Эльф пожал плечами и последовал за странным попутчиком.
* * *
Дорога к городу простиралась на многие лиги неровной колеей. К вечеру небеса окрасились в матовый цвет, и едва заметная ущербная луна подсвечивала небо зыбким маячком в сумеречном небе, светя одиноким путникам. Многовековые суеверия заставляли людей не покидать своих домов с приближением темного времени суток. Но Мага Огня – Додли и Светлого Эльфа – Сувантолайнэна такие глупости не волновали. Они сами и не заметили, как позади остались многие лиги пути, нога колдуна за это время затянулась, сама, а их взорам в лунной ночи предстал город. Стены его были обнесены обычным частоколом, наружная часть его не была даже отесана и избавлена от веток, торчащих то тут, то там. Это был Глубокий Ров. Рва вокруг этого города не было, но были ворота, и при проходе через них каждый, кто хотел законно попасть внутрь, должен был заплатить пошлину в размере трех медных монет с человека и десяти с телеги.
– Придется заплатить – сказал Додли эльфу, подталкивая его локтем в бок.
– А почему я?
– Кто же еще? У меня денег нет!
– Ну хорошо. – Сувантолайнэн протянул шесть медяков привратнику и вошел в город.
Назвать городом то, что он увидел, мягко говоря, было сложно. Проектировка Глубокого Рва поражала воображение и ввергала в шок. Сразу за воротами была главная площадь, в центре которой стояло глиняное изваяние местного властителя. Домашняя скотина не выводилась за пределы города, вся эта живность и денно и нощно паслась прямо здесь, по всему периметру площади. Лишь пространство у памятника было недосягаемо для скота – это место охранял единственный рыцарь, следивший за порядком и спокойствием горожан. Да, этот рыцарь был хорошо знаком нашим друзьям, ведь именно он прихватил подпаленного Додли бедолагу. К нему они и подошли…
– Здорово, приятель, где тут приличная пивнушка? Мы с другом очень устали, знаешь он… кстати, как тебя зовут-то? – обратился Додли к эльфу.
– Я – Сувантолайнэн, один из сынов Тапиола, Светлый Эльф.
– А я – Додли, сын тролль знает кого, – сказал Додли, вытирая руку о плащ и протягивая ее эльфу – будем знакомы!
– Будем! – И они пожали руки.
Неожиданно рыцарь, положил свою руку сверху, и с вдохновением сказал:
– Маява, сын Маявы! Зайдите-ка вы, ребята, в пивнуху «Свиное рыло», моя любимая. Там подают прекрасное пиво.
– Нет, туда мы не пойдем, – категорично заявил Сувантолайнэн.
– Именно туда-то мы и направимся – решил за обоих Додли, – где это?
Рыцарь указал копьем в сторону обветшалого домика, рядом с которым был водружен кол, заканчивающийся головой свиньи, насаженной туда, видимо, уже очень давно.
– Ну ладно, прощай – Додли направился к пивнухе, таща за собой упирающегося эльфа.
На деньги Сувантолайнэна они пировали до полуночи, после чего решили заночевать в трактире, на постоялом дворе.
Готовясь ко сну, Додли твердо решил, что он останется с этим эльфом до того момента, пока у него не закончатся деньги, а уж дальше он посмотрит, что делать. Проблемы надо решать по мере их поступления! И, не отягощенный никакими заботами, Додли уснул. Впервые за последние пять дней, чего нельзя было сказать об эльфе.
* * *
– Ааа, поганое солнце! – Маг Огня выругался, поняв, что проснулся слишком рано.
Он вспотел под одеялом, и к утру это стало просто невыносимо. После продолжительной вспышки ярости и разъяренного разбрасывания подушек, одеяла и прочих вещей попавших ему под руку, Додли призадумался. Комната трактира оказалась пустой. Нет, предметы быта конечно были, не было эльфа! Осознав это, маг кинулся проверять, не украл ли Сувантолайнэн его деньги и меч. Подумав еще немного, он вспомнил, что денег у него и не было, а меч он нашел на прежнем месте – под кроватью.
В поисках эльфа, Додли вышел из трактира, а на деньги одолженные у Лайнэна минувшим днем, маг прихватил добрую пинту… На улице было яркое солнечное утро, хотя судя по лужам и обилию влаги, ночью прошел сильный дождь. Воздух полнился звуками довольных свиньих похрюкиваний, кудахтанье кур и гусиный гомон разносились по площади.
Внимательный Додли зорко осматривал окрестности, отхлебывая из своей кружки глоток за глотком. Незаметно терпкое пиво и теплые солнечные лучи позволили задуматься о том, что нетленный Элизиум где-то рядом. Лишь Великие могут знать, сколько длилось бы это счастливое мгновение, если бы не заплутавшая курица. Возможно она убегала от назойливого петуха или от другой задиравшей ее курицы, а может просто бежала… Как бы то ни было, курица бросилась Додли прямо в ноги, как раз в тот момент, когда он сливался в единстве с окружающим его миром.
Маг опешил.
Все мускулы его мгновенно напряглись, и Додлина нога осуществила непроизвольное движение. С дикими кудахтаньями, размахивая крылами, курица полетела как плевок через площадь, гонимая пинком Додли. Маг улыбнулся, он был доволен. Это странное качество было присуще не только ему. Бессмертные всегда отмечали, что и люди бывают очень рады, когда им удается сорвать на ком-нибудь свою злость или сделать кому-нибудь больно. Это стремление возникает непроизвольно, необдуманно, как инстинкт. Потому-то люди и считаются слабыми среди иных, высших рас. Вообще Додли был нервным магом, и когда он нервничал, то всегда спорил, а то и отвешивал пинки направо и налево. Он и не догадывался, что это качество досталось ему от отца, которому даже ночевать приходилось в запертом снаружи сарае. У того утренняя озлобленность переходила все известные границы.
– Мне нужно совершенствовать свое магическое искусство – думал Додли, продолжая идти. – Я маг от рождения, и поэтому стану величайшим волшебником, и будет у меня свой замок на холме…
Его внимание привлек Сувантолайнэн, медленно идущий по улице.
– Эй, дружище, куда это ты пропал? – окликнул его Додли.
– Утренние прогулки бодрят дух и проясняют разум, хотя тебе этого, скорее всего, не понять…
– Да уж, утренняя прогулка – это непостижимо! – съехидничал колдун.
Сувантолайнэн устремил свой взгляд к небесам… и пропустил все мимо ушей. Они спокойно пошли дальше. За вратами города эльф и маг не сговариваясь, остановились.
– Что встал?! – буркнул Додли.
– Зри! – Сувантолайнэн взмахом руки указал на распутье.
Развилка напоминала дельту стремительной реки, потоки которой быстрыми ручьями исчезали в недосягаемой глазу дали.
– Интересно… интересно… – Додли призадумался – До этого момента всегда все решал я. Скажи, а вот ты, сам, куда хочешь?
– Мои думы устремлены на восток – ответил эльф.
– Ну уж нет, хочу на юг! А вообще юго-восток тоже сойдет, согласен?
– Да будет так.
* * *
Давным-давно Хельга пришла с юга, но, не смотря на эльфийскую кровь, во многом воительница походила на человека. Найденная на заброшенном тракте едва живой, без сознанья, жителями племени сумуа, Края Горных Облаков, она была выхожена шаманами той земли и принята за свою. Эта была красивая, статная девушка, чайного оттенка глаза которой сверкали из под коротких каштановых волос, с длиной которых Хельга распрощалась в прошлом, в ту пору, как только обрела верных подруг, сестер по духу и смогла стать, наконец, собой. Север Тэрвэуолы охладил желание эльфийки к ратному искусству, а окружение шаманов гор напрямую повлияло на ее дальнейшую судьбу. Первое время она входила в транс лишь для того чтобы вспомнить то как жила прежде, кто окружал ее в прошлом. Хельга стремилась соединить те обрывки имен и событий что оставались у нее в памяти, но тщетно. Из имен лишь имена двух ближайших подруг – Морриган и Вель вспомнила она. Так, время шло и Хельга решилась на обряд инициации сделавшей ее последней из женщин-шаманов севера…
Именно заручившись ее поддержкой, крепли силы стремящегося к господству Хийси. Он видел себя властителем земель снегов, а впоследствии и всех областей материка – раньше или позже.
* * *
Заход стынущего солнца ознаменовал собой конец очередного дня. Вдоль по грязной дороге не было видно ни одной живой души. Нужно было быть безумцем, чтобы отправляться далеко от поселений и пускаться в путь в такое отвратительное и неподходящее время года, как начало весны.
И действительно, состояние дорог было ужасным: колеса телег вязли в грязи так, что лошади не могли их вытянуть ни при каких обстоятельствах. Их хозяева суетились вокруг тюков, которые везли, выискивая хоть какой-то помощи со стороны всяких проходимцев. Каукару, «опытному Магу Огня», родом с центральных земель пустыни, таких негодяев попалось всего двое за тридцать ночей его путешествия. Он был старым чародеем, участвовавшим во многих военных компаниях и сражениях, большинство которых, правда, были неудачными. Сейчас, он как раз дезертировал с одного из подобных сражений…
Уже около как раз тридцати дней Каукар бежал с западной оконечности вглубь материка, прочь от сил, делавших периодические вылазки с севера на западные земли. Колдуну было скучно. Он всякий раз хотел найти попутчиков, но почему-то ему попадались лишь подозрительные типы. А сейчас, в начале весны, всем пешим путникам было с ним не по пути, и то – появлялись они только вблизи поселений. Тем не менее, в таком путешествии была и определенная доля романтики. Не смотря на все трудности условий передвижения, все-таки это была весна. Свежий запах распускающейся зелени вдобавок к ярким краскам обновленной земли полнил душу радостью, а отсутствие других мыслящих существ оставляло ощущение исключительности и важности момента. Только он, Каукар, мог сейчас наслаждаться этим великолепием, в час, когда все прочие глупцы отсиживаются в домах, прозябая понапрасну свою никчемную жизнь.
И вот, как-то вечером, трясясь в своей телеге запряженной двумя лошадьми, в глухом лесу, старый чародей услышал за очередным поворотом громкие голоса.
– Нам однозначно нужна телега, идти пешком слишком мерзко и отвратно – голос был громким и немного хрипловатым.
– Да, я бы не отказался от лошадей, но у нас не так много денег, чтобы их приобрести – отвечал ему другой, высокий и чистый, подобный звону серебряного колокольчика, голос.
Собеседников было двое.
– Нам и не нужно будет ничего покупать, необходимо лишь дождаться какого-нибудь купца, который тащился бы с телегой, в одиночку переправляя товар. Нам вдвоем с ним не так сложно управиться… – пояснил план действий первый голос.
Каукар мгновенно понял намерения неизвестных, но решил схитрить, слишком уж давно он путешествовал в одиночку. Чародей пустил своих лошадей шагом и выехал из-за поворота…
– Мир Вам, путники! – громогласно восклицал старый волшебник с высоты своей телеги.
От неожиданности горе-путешественники вздрогнули, остановились и, не сговариваясь, обернулись. В обладателе первого голоса Каукар сразу признал начинающего Мага Огня, вполне достойного на роль приемника. Его одежда висела лохмотьями и была полностью заляпана. В руке парень держал ржавый, уснувший маговский меч (самое дельное достижение магов за всю многовековую историю их существования). Его спутником оказался статный эльф с правильными чертами лица и глубоким взглядом.
Судя по всему, его тоже не обошла стороной дорожная грязь: весь подол его плаща был испачкан. А в остальном эльфа не коснулись тяготы непогоды.
– Мир и тебе, путник! – откликнулся с улыбкой Сувантолайнэн.
Каукар улыбнулся в ответ, и, опередив недобрые намерения молодого Мага Огня, обратился к нему:
– Зрите, перед вами Маг, в величие которого мало кто дерзнет усомниться. Мне ведомы тайны мирозданья и подвластны все стихии, более всего – Огонь. Я обладаю даром провидения и мне известны ваши мысли!
Додли сощурился.
– Да, да, молодой человек, даже и не помышляйте о том, чтобы отобрать у меня телегу, а останки бросить в придорожную канаву. – Каукар нахмурил брови – как бы то ни было, у меня есть идея получше. Ты, как я вижу, мог бы преуспеть в магии, а мне как раз нужен ученик. Силы покидают меня, мудрость же, накопленная годами, не должна исчезнуть бесследно. Решение за тобой!
Все это время эльф наблюдал за происходящим с улыбкой. От чуткого слуха Сувантолайнэна ничто не могло укрыться. Он с самого начала знал, что маг подслушал их разговор, но выдавать его не стал, Каукар внушал ему доверие и оставлял хорошее впечатление о себе. К тому же, без всего этого «спектакля», тот врят ли привлек бы к себе внимание Додли.
– Ну, так что?
– Конечно, конечно! Мы только «за», правда ведь, приятель?!!
Сувантолайнэн не успел и глазом моргнуть, как Додли уже затащил его в телегу, а сам после продолжительного знакомства, сел рядом со своим новым «наставником». Лайнэн же устроился ближе к хвосту телеги, среди мешков, любуясь последними лучами заходящего солнца. Теперь их можно было с полной уверенностью назвать настоящим путешествующим отрядом.
