Ольга Трифоновна Полтаранина
Чётки времени
«Наша Сопочка» и «Кукушка»
Мне было восемь, когда папу перевели на другую работу и наша семья переехала из родной Верх-Убы в поселок Первомайский.
Моя жизнь перевернулась в одночасье. В один миг я лишилась привычного мира, всего, что окружало меня. Друзей и знакомых: Вале Тютюньковой, Сереже Колтунову, Саше Рыльскому, с которыми мы вместе удили рыбу, бегали по нашей улочке, гоняли гусей, уток, катались на кабане, мерили босиком лужи, подернутые первым ледком… Проходили дни.
Я скучала по Верх-Убе, по своим маленьким друзьям. Сожалела, что больше не могу теперь, когда захочу, искупаться в речке, «взбежать» на свою Сопочку, полюбоваться с ее верхушки нашим селом, дорогами и тропинками, рекой Убой с ее многочисленными старицами, рукавами, полями и тенистыми лугами.
Самое ужасное, что я лишилась наших с дядей Ваней походов.
Бабушка Дуня тоже чувствовала себя узником в Первомайке и «жалилась» мне потихоньку. Не было с тех пор, как мы уехали из Верх-Убы, в нашей с ней жизни уже ни посещений верх-убинских старушек, ни посиделок с соседкой Татьяной Ерофеевной, с бабушкой Пистимеей, ни походов на наше кладбище, на Старицу; ни крещений, ни отпеваний, на которые мы с бабушкой регулярно ходили тайком от родителей.
Бабушка Дуня печально сидела у окошка. Пойти ей было совершенно не к кому, да и незачем. А там, в Верх-Убе, она бы мне, непременно, сказала: «Воленька, сбегай-ка на Сопочку, глянь, не йдут ли батька с маткой!» А мне и говорить не нужно! Я и сама бегом побегу…
Склоны Сопочки, когда-то приютившие кержацких переселенцев, их дома, огороды, приняли в себя и их прах: на старом погосте нашли упокоение все наши предки. Как когда-то, жили по соседству, так и сегодня лежат рядышком на старообрядческом кладбище наши соседи, вместе с бабушкой и дядей Андреем: Тютюньковы, Рыльские, Черепановы, Колтуновы, Полтаранины.
Напротив нашей Сопочки, с противоположной стороны села, высится другая сопка – Кукушка. Кукушка повернулась к Верх-Убе своей лесистой северной стороной: сплошь заросшей черемухой и березой. Кукушка на своем склоне держит другое упокоение – православное кладбище. Так и смотрят друг на друга, в вечном безмолвии своем, две горы: наша Сопочка – скалками, с лучиками солнца, застрявшими в них, и тенистые ложбины другой сопки – Кукушки. И лишь кукушечка примирительно затягивает свою нехитрую песенку: «Ку-ку, ку-ку!».
Домики
Папа, в отличие от нас с бабушкой, был сильный духом и не допускал уныния. Он был человеком дела: искал выход и находил. Поэтому, когда руководство завода, где стали работать мои родители, после переезда, поручило папе выбрать место для зоны отдыха, папа, не раздумывая, сразу же и выбрал Верх-Убу. Даже, если сказать точнее, верховья реки Убы, не так далеко от старинной заимки наших предков – Лоскутихи.
Заводчане построили зону отдыха и назвали её «Верх-Уба». Но для нашей семьи это название не прижилось. Потому что Верх-Уба у нас была своя. Зону отдыха мы стали называть «Домики».
Дядя Ваня, вместе с семьёй на протяжении семи лет проводили там свой летний отпуск, в который брали и нас с Любой.
Василий Мартынович частенько приезжал к нам на мотоцикле. Он оставил память о себе фотографиями. В те далекие годы умение их делать было из разряда профессиональных навыков. Для «Мартиныча» это было хобби, он делал их и дарил всем нам.
Главный организатор, инициатор всех задумок и мероприятий отпускной жизни в «Домиках» был дядя Ваня. Каждый вечер, сидя у костра, дядя Ваня и тетя Валя пели песни. Дядя Ваня утверждал план на следующий день для всей честной компании. Поход, рыбалка, сплав по реке, сбор ягод – все было здорово, весело и принималось на «ура».
Не обходилось без казусов.
Брат Юра приходил из Верх-Убы. Он не на много старше нас. Братья объединялись, а я превращалась в «девчонку», которую они не хотели брать в свои «пацанские» игры.
Юра и Слава гордо называли себя «дедами» и говорили мне, что женщины «должны кашу варить» и не соваться в «мужские» дела. Кашу варить мне не хотелось. Взрослые серьезно и уважительно относились к новоиспеченным «дедам». Обращались к ним: «Вы» и «Деды!». Я в эту «дедовскую» компанию не вписывалась и чувствовала себя ужасно одинокой… С таким «несправедливым» отношением примириться не хотела, обиду высказать не могла. «Деды» получали расстрелянные пистоны, разрезанные рогатки, запутанные удочки, спрятанные весла и снасти.
Закрываю глаза и представляю лунную дорожку на Убинском плесе. Звёздное небо. Разгорающийся костёр. Листву, замершую в полном безветрии. Потрескивание дров и далёкий крик петуха в старой охотничьей сторожке…
Папа
Кормилец
По паспорту дата рождения моего папы – Полтаранина Трифона Аникеевича 09 мая 1928 года. Отмечали всю жизнь – 14 февраля. В этот день совершается память в Православной церкви о святом мученике Трифоне, в честь которого папа был назван родителями. Когда выдавали паспорта, папа, вместе со многими мальчишками, «записал» свой день рождения на день Победы. Год жизни себе прибавил, чтобы поскорее пойти в армию.
Папе было двенадцать лет, когда началась война. После ухода на фронт отца и трёх старших братьев, папа, оставив школу пошел работать в колхоз, и стал главной опорой для своей матери, у которой подрастали два младших сына: десятилетний Артём и двухлетний Иван.
В 1946 году папу наградили медалью «За самоотверженный труд во время Великой Отечественной войны», и приравняли к труженикам тыла. Получить среднее специальное образование папа смог только в начале 60-х годов, будучи женатым человеком. Бабушка Дуня говорила: «Трифон стал кормильцем семьи в 12 лет».
Старшина на вес золота
После войны папу направили учиться на курсы председателей колхоза. И, как однажды сказал дядя Ваня, «быть бы Трифону председателем колхоза…», если бы его не призвали в ряды Советской армии на Дальний Восток (о. Русский), в береговую артиллерию. Он прослужил почти 4 года, вплоть до 1954 года. Папина хозяйственная жилка была запримечена и там, в армии: он мог бы демобилизоваться и раньше, но тамошнее начальство не хотело отпускать хорошего работника. Папа дослуживал старшиной, ведающим хозяйственными делами на станции «Угольная» (восточный берег Угольного залива, поселок «Трудовое» Приморского края).
Папа иногда рассказывал армейские шутки-прибаутки. После тяжелого колхозного труда служба казалось ему забавой. После каторжных сельскохозяйственных работ с раннего утра и до поздней ночи папе казалось, что он попал в игру: солдаты бегали, прыгали, за партами сидели, вовремя ели и спать ложились. «Правда, сын прокурора повесился…» – добавил он к своему незатейливому рассказу…
Заведующий складом, председатель рабкоопа
До середины 50-х годов, в Верх-Убе было 5 колхозов: «Гигант пятилетки», «Красный пахарь», «10 лет Казахстана», «Стахановский», «имени Кирова» (Шигин хутор). В 1956 году эти колхозы объединили в одно хозяйство под названием совхоз (советское хозяйство) «Ждановский». У колхозников, в связи с преобразованием их в «совхозники», появились определенные перспективы и социальная защита: все они стали государственными работниками, им начали платить заработную плату, по договору.
Верх-Уба, к тому времени, когда папа демобилизовался из армии, была районным центром и переживала этап активного развития, сопровождавшегося экономическим ростом и повышением социального благосостояния сельского населения.
После службы в армии папа работал заведующим складом в районной заготовительной конторе (райзаготконторе), где мама, годом ранее, после окончания кооперативного техникума, «по распределению» работала бухгалтером.
Папа обратил внимание на неё на сенокосе. Она ловко управлялась с вилами на стогу сена. Получив её предварительное согласие на брак, он привел маму знакомить с матерью. Бабушка Дуня, увидев городскую девушку на каблуках, расстроилась: «Как она корову-то доить будет?» Папа ее успокоил: «Матушка, если бы ты видела, как она с сеном управляется, мне за ней не угнаться!»
Поехал на сватовство к родителям будущей невесты, основательно подготовившись: взял свои сберегательную и трудовую книжки. Доложился отцу своей будущей невесты, что к содержанию семьи готов: такую-то зарплату получает, денег скопил, леса заготовил на строительство нового дома. Восьмого августа 1959 года сыграли свадьбу.
В 1962 году папа с мамой построили новый дом.
***
Верх-Убинский район ликвидировали в ноябре 1959 года. Закрылись все районные учреждения в селе, в том числе райзаготконтора. Папа и мама остались без работы почти на целый год. Это был нелегкий период. Но они не унывали. Папа снова пошел в совхоз, формально завхозом, фактически секретарем парткома. Маме пришлось выйти на работу в детский дом. Помог случай: вскоре бухгалтер вышла на пенсию, освободилось место, и мама вновь продолжила работать по специальности, а папу избрали председателем рабкоопа в 1960 году. Папа трудился в этой должности тринадцать лет, до 1973 года.
***
По призыву Коммунистической партии Советского Союза двадцать пять тысяч добровольцев (отсюда и название «двадцатипятитысячники») прошли специальное обучение и были направлены в села СССР для организации новых методов хозяйствования – социалистического соревнования, внедрения современной культуры агротехники.
В союзные республики, в том числе и в КазССР, приехали передовые люди всего Советского Союза, по комсомольско–молодежным путевкам: на освоение целинных и залежных земель, на строительство космодрома, предприятий, фабрик и заводов, школ и больниц, городов и поселков, сел и электростанций, разработку месторождений.
***
Восточно-Казахстанская область, еще до войны, бывшая сельскохозяйственным регионом к началу шестидесятых годов прошлого столетия превратилась в крупный индустриальный край. На территории Шемонаихинского района стали появляться предприятия цветной металлургии, которые впоследствии были объединены в трест «Химстрой».
В военные и послевоенные годы велись интенсивные геологоразведочные поисковые работы полезных ископаемых, на территории Шемонаихинского района, положившие начало его индустриализации.
В 1953 году был осуществлён пуск первой очереди Иртышского химико-металлургического завода (ИХМЗ, посёлок Первомайский, Шемонаихинский район, Восточно-Казахстанская область), продукция которого применялась в электронной, стекольной, авиационной, космической промышленности и экспортировалась в 18 стран мира.
Население поселка Первомайский, около 10 тысяч человек, состояло из работников ИХМЗ и членов их семей. Это были люди, приехавшие со всех уголков страны. Главные специалисты завода – химики, физики, математики и т.д. Обслуживающий и обеспечивающий повседневную жизнь поселка вспомогательный персонал формировался из местного населения.
Начальник продснаба
В 1973 году папа был переведён на должность начальником продснаба при ИХМЗ (Иртышский Химико-Металлургический завод).
Производственные показатели пробснаба до того, как назначили папу, были отстающие по району: на протяжении нескольких лет предприятие не выполняло план товарооборота. В магазинах поселка полная антисанитария, в столовых – невкусная еда. В райком шли потоком жалобы от населения и рабочих поселка. Продснаб ИХМЗ до прихода Полтаранина Т.А. представлял огромное запущенное хозяйство.
В начале своей деятельности, в качестве начальника продснаба, папа хватался за голову, не зная с чего начать: фонды запланированы в минимальных объемах и были полностью выбраны. Торговать было решительно нечем. Но главный казус был даже не в производственных вопросах и просчетах, а люди, за многие годы бесхозяйственности привыкшие работать «спустя рукава». План продснаб выполнял реализацией дефицитного товара, который население посёлка моментально раскупало.
Трифон Аникеевич знал многих районных председателей колхозов и директоров совхозов не понаслышке – некоторые были его хорошими друзьями. Все они пришли к нему на помощь и заключили с продснабом ИХМЗ взаимовыгодные договоры на поставку сельхозпродукции «под реализацию». Они поверили папе, что он рассчитается с ними в срок и в полном объеме. Именно так это и произошло. С тех пор и на многие последующие годы эти договоры автоматически пролонгировались. Работал продснаб без сбоев.
Много раз в своей жизни и от многих людей мне доводилось слышать: «Так это же Трифон Аникеевич сказал!» Всегда это звучало как закон, как аксиома, не требующая доказательств.
Каждую осень папа осуществлял заготовку и закладку овощей, фруктов в продснабовские склады, засолочные цеха. Зимой все это продавали. Слава о том, что в поселке Первомайском «все есть», стала потихоньку распространяться по области; на выходные к нам стали приезжать жители со всех окрестностей на «шоппинг». Городской люд тоже подтянулся.
У продснаба росла клиентская база – это хорошо во всех смыслах капитализма. Однако тогда был социализм, то есть плановое ведение хозяйства, и количество товара было ограничено плановыми показателями и товарными фондами. Потому руководство завода не на шутку испугалось новой субботне-воскресной тенденции, когда приезжими стал сметаться товар с полок первомайских магазинов.
В выходные были попытки дежурства около каждой поселковой торговой точки добровольной народной дружины, которая на общественных началах старалась не пропускать в магазины «приезжих чужаков». На поселковых сходах, заводских планерках от Полтаранина Т.А. требовали, чтобы он искусственно «оголял» прилавки, «придерживая» товар в выходные и праздничные дни, или чтобы вовсе закрывал магазины. Папа отбивался и стоял на том, что подобного рода деятельность, с его стороны, если это произойдет – вещь незаконная, а «приезжие» – это «наши советские люди» …
Со временем папа решил и эту проблему мирно, по-своему. Из месяца в месяц он увеличивал количество поставщиков и расширял географию закупа товаров народного потребления. И вот папа уже заключает договоры на республиканском, союзном уровнях. Он и его товароведы посещают ярмарки, которые организовывались тогда по всему Советскому Союзу – только не ленись, приезжай, закупай, продавай! К нам в поселок повезли фрукты из Ташкента, Алма-Аты, Фрунзе, вино из Грузии, Молдавии, текстиль – из Иваново и т.д.
Продснаб регулярно, начиная с первого года работы моего папы, был лучшим в Восточно-Казахстанской области. Ежегодно продснабу уполномоченные лица Правительства Казахстана вручали переходящее Красное знамя за победу в социалистическом соревновании.
Продснаб при ИХМЗ был удостоен ордена Трудового Красного Знамени – эта была специально учреждённая государственная награда для людей и предприятий за трудовые заслуги перед Советским государством и обществом в области производства, науки, культуры, и других сферах трудовой деятельности.
Пока Трифон Аникеевич был начальником продснаба, это знамя от него никуда не переходило все пятнадцать лет.
***
При малейшей возможности папа старался брать меня на работу. Сослуживцам объявлял:
– С работником пришел! Не поступит в институт будет здесь работать!
Папины коллеги очень серьезно, как мне казалось, и почти одинаково реагировали на слова папы:
– Вот это хорошо, Трифон Аникеевич! Нам работники нужны!
Лучшей мотивации хорошо учиться – было трудно придумать…
…Я любила папу и люблю все, что связано с ним. Строгий. Справедливый. Любимый.
«…Тропинкой памяти пройдусь и робко папе улыбнусь,
Скажу все то, что не успела,
Как раньше даже б не сумела…»
