Ольга Сергеевна Дерябина
Позитив

– Слушай, может, оно наверх лезло?

Оба стали смотреть по сторонам выше. И оба одновременно закричали, увидев его. К основанию массивной ветви сосны толстым узлом была привязана верёвка. На другом конце – в петле – висел мужчина в сером льняном костюме. Губы на искаженном лице чуть улыбались. Возле ствола дерева лежала сломанная ветка, потёртое мыло, кулёк с другой верёвкой и шляпа.

– Мамочки, – Лилия испуганно зажала ладошкой губы, чтобы не закричать. – Он ведь при нас повесился! – глаза стали наполняться слезами.

– Может, мы сумеем его спасти? – Андрей выбрался из зарослей и побежал вперёд. – Звони в скорую, срочно. А я пока попытаюсь снять и откачать.

Лиля похлопала по бёдрам. В отличие от привычных джинсов, на платьишке не было карманов. Она побежала обратно к месту пикника, где остался рюкзачок.

Замок, за которым лежал телефон, заело. Хозяйка чуть не вырвала его, пытаясь открыть силой. Потом сделала глубокий вздох, аккуратно провела бегунком вперёд и назад. С ровным гулом молния раскрылась.

Где-то в начале списка был номер телефона службы спасения. Пальцы непослушно нажали на галерею, на сообщения, и только потом на список контактов. Нужный номер был найден, начались гудки.

Лиля подошла к кромке реки, поймав себя на мысли: «Чтобы лучше было слышно, как у окна».

Ответил приятный женский голос. Диспетчер задавала вопросы, а звонившая понимала, что отвечает невпопад. Но, несмотря на это, кажется, диспетчер поняла, что произошло.

Нажав отбой, Лиля побежала к тому месту. Андрей неловко забрался на дерево и тянул мужчину к себе, пытаясь ослабить хватку петли. Тот уже никак не реагировал на происходящее.

Лиля подбежала, схватила висельника за серые туфли и попыталась поднять вверх. Тело качнулось, Андрей чуть не упал с дерева. Но смог схватиться за петлю, чтобы ослабить её.

Лиля просунула пальцы в туфли мёртвого и стала щекотать подошвы.

– Эй, мужик, очнись! – кричала девушка. – Мы тебя спасаем, помоги нам.

Висельник никак не реагировал.

– Постарайся его ещё немного поднять, – Андрей с трудом переводил дыхание, обхватив ногами ствол.

Лиля взяла мужика за ноги и рванула вверх. Верёвка пробороздила ему шею под подбородком, а потом с силой пронеслась у носа. В области шеи что-то хрустнуло, и висельник полетел вниз.

Девушка подставила руки, чтобы он «не убился». Тело больно ударило по правому запястью, зато это уменьшило скорость падения.

У Лили от боли брызнули слёзы. Держа второй рукой повреждённое запястье, она присела рядом, упёрлась коленом туда, где должно быть сердце, и несколько раз надавила. Вынутый из петли лежал бездыханно.

Андрей слез с дерева и поспешил на помощь. Он начал трясти мужчину и давить ему на сердце.

– Надо ему сделать искусственное дыхание, – продолжая двумя руками совершать толчки, сказал он.

– Фу, нет, я не могу. Чужой мужик, покойник, – Лиля закрыла рот локтем левой руки, пальцами продолжая растирать пострадавшее запястье.

– Может, через сарафан?

Ответить она не успела, послышались звуки сирены. Вскочив с места, побежала к дороге, чтобы врачи не тратили время на поиски.

* * *

Они сели невдалеке и, обнявшись, наблюдали за действиями врачей, за спинами которых лежал мужчина в сером костюме.

Потом появилась другая машина с мигалками, люди в форме стали задавать разные вопросы. Парень с девушкой рассказали всё, что видели, точнее – слышали. Подошёл врач, посмотрел на полицейского, отрицательно помотал головой: не жилец.

Лиле стало обидно – они так старались его спасти! Не спасли, И рука болела всё сильнее.

– Позволите? – участливо спросил врач и взял девушку за запястье.

– Ай, больно же, – слёзы снова подступили.

– Вы руку подставили, чтобы подхватить мужчину? – спросил врач.

– Да, чтобы спасти его. Глупо, да?

– Нет, не глупо. Вы очень храбро себя повели, но, к сожалению, не всё в наших силах, – врач посмотрел на полицейского. – Если вы закончили, мне очень хотелось бы отвезти девушку в травматологию. Не нравится мне рука.

Полицейский тоже взглянул на припухшее запястье:

– Я позвоню, если возникнут вопросы. – Постарайтесь пока не уезжать из города.

– У нас сессия, – пояснил Андрей. – А потом мы хотели бы съездить отдохнуть, – на всякий случай предупредил он.

Полицейский написал на листке свой мобильный и рабочий телефоны:

– Надеюсь, к тому времени уже всё выяснится.

Андрей быстро собрал вещи и тоже сел в машину «скорой помощи». Лиля задумчиво смотрела в сторону, где оставался лежать мужчина в сером костюме.

Странно всё это. Даже будучи искажённым смертью он выглядел привлекательно. А меньше часа назад был жив. Что заставило его пойти на суицид? Или… или его повесили? От этой мысли внутри всё похолодело. Ведь они не видели, как он делал петлю, только слышали треск веток. И если он был не один, значит убийца оставался где-то рядом.

* * *

Рома вернулся домой поздно вечером, когда из кафе проводили последнего гостя. Весь день настроение у него было приподнятым после фотопрогулки. Ему не терпелось посмотреть первые кадры нового фотоаппарата. Жаль, что заряд в аккумуляторах быстро закончился.

Молодой хозяин положил массивный агрегат в большой комнате на диван, на котором когда-то спала бабушка и который продолжал поскрипывать по ночам, как при её жизни. Затем пошёл вымыть руки и включить чайник. В этой же комнате придвинул столик, часть которого занимал ноутбук, и привычно щёлкнул по пульту, чтобы узнать последние новости.

Сквозь шум чайника голос диктора пытался пробиться с новостями о поездке губернатора в один из районов области, о встречах главы с местными чиновниками, рабочими и просто жителями района. О целях и задачах руководства, о задушевныхвизитах к местным многодетным семьям и ветеранам войны.

Все эти репортажи – о поездках в районы – очень походили друг на друга. Различались только лица чиновников, производственников, аграриев, предпринимателей, многодетных семей и прочего населения. Ну, и рубашка с галстуком у главного человека региона.

Рома откромсал толстый кусок ароматного хлеба, на него водрузил два кругляша вареной колбасы, сверху положил несколько пластов сыра и огуречных колец, посыпав их солью с перцем.

Бабушка была противницей ночных чаепитий, она приучала его следить за своим здоровьем и весом. Но он не мог себе отказать в таком завершающем аккорде рабочего дня, тем более что ночью вредное казалось ещё вкуснее.

Хлопок чайника из вестил о том, что кипяток для кофе готов. Роман уже потянулся за банкой в стареньком шкафчике, как слух уловил перемену в голосе диктора – с приподнято-оптимистичного на тревожный.

«Серия странных самоубийств произошла сегодня в районе новой застройки в заречной части города. За короткий промежуток времени из жизни ушли две девушки, женщина, молодой мужчина и пенсионер. Наш корреспондент попыталась разобраться в ситуации».

Поставив чайник на место, Роман поспешил в комнату и прибавил звука. На экране показались знакомые места – здесь он сегодня проходил. Худенькая блондинка с прямой чёлкой до бровей приступила к подробностям.

«Череда трагических случаев произошла сегодня в одном из новых микрорайонов города. Пятеро человек погибли при странных обстоятельствах. Следствие пытается разобраться в причине смертей. Что это было – самоубийство, доведение до самоубийства или убийство? Настораживает не только сосредоточение событий во времени и пространстве, но и отсутствие явных причин для отчаянных поступков».

Камера переместилась к многоэтажке. Сначала в кадре появилась высокая стена из красного кирпича, затем фокус стал двигаться ниже, до асфальта, кусок которого был закрыт мозаичным фильтром.

В правом углу кадра возникло лицо красивой девушки с жизнелюбивой улыбкой и светлыми кудрявыми волосами. Утром она сидела на подоконнике и наслаждалась солнышком.

«Тело 20-летней Марии Летиной обнаружили под окнами многоэтажки, где она жила. Она была единственным ребёнком в семье. Родные шокированы тем, что произошло», – сообщала журналистка.

Камера задержалась возле квартиры № 12, затем проникла внутрь, в уютную кухню. За столом сидела женщина, закрыв лицо ладонями, её обнимал мужчина с сединой и болезненным цветом лица. Оператор направил камеру на стакан воды и сердечные капли на столе.

«Ничто не предвещало, ничто! – говорила женщина, не убирая рук от лица и громко всхлипывая. – У Машеньки сейчас сессия, она всё прекрасно сдаёт. Через неделю собиралась с подружками на море, мы путёвку уже купили, денег отложили, чтобы девочки хорошо повеселились. И вот…»

«А что Маша делала утром?» – уточнила журналистка.

«Да ничего, просто отдыхала, – ответил отец. – Сидела на подоконнике, читала стихи», – камера выхватила томик с позолотой на обложке.

«В течение одного часа произошло несколько… трагических случаев. Вы не замечали новых знакомств, новых людей в окружении дочери? Или вот этих погибших?» – спросила корреспондентка.

«Она девочка общительная, но – нет, – уверенно замотал головой отец. – Сейчас ещё зачёты, экзамены. Все знакомства – просто помахать рукой прохожим… У нас с матерью со здоровьем плохо, в последние полгода одни болячки. Но если это кто-то подстроил, мы найдём его».

Дальше журналисты оказались на центральной площади. Фонтан продолжал игриво бить струями. Правее, за светофором, стоял грузовик. Номер и всё, что ниже него, тоже были размыты клеточками-мозаикой. В правом углу появилась фотография красивой женщины.

«Алина Сергеевна Вострецова любила здесь отдохнуть, – рассказывала журналистка. – Сегодня её тоже видели сидевшей на скамейке. Затем она подошла к дороге и шагнула под колёса большегруза. Погибшая работала врачом в перинатальном центре, была замужем, воспитывала ребёнка-инвалида. Семья осталась без любящей жены и мамы».

В кадре появились бледный мужчина и подросток, вжимавший шею в плечи и с недоверием смотревший на камеру, оператора и журналистку.

«Нет, я не верю, что Алина сама это сделала, хоть и есть запись, – мужчина прижал сына к себе. – Она слишком любила жить, слишком любила себя, чтобы всё оборвать. И слишком упряма, чтобы последовать чьему-то приказу».

«Этой ночью врач помогла появиться на свет двум замечательным карапузам, – продолжила журналистка. – Затем она планировала попить кофе с подругой и пройтись по магазинам».

Следующие кадры – рядом с кирпичной пятиэтажкой. На экране – уютная скамейка с чугунными ножками и завитушками по бокам. В правом углу – фотография симпатичного седоволосого старика. С трудом верилось, что трудовую жизнь он провёл на службе в тюрьме, а не на детских утренниках в качестве доброго дедушки Мороза.

«Здесь любил посидеть Игорь Валерьевич Макаров, – продолжила репортаж журналистка. – Мужчина давно на заслуженном отдыхе. Всю жизнь он проработал в системе исполнения наказаний, направляя на истинный путь тех, кто оступился. Оказавшиеся за решёткой помнят своего зама по воспитательной работе, его отеческое отношение к осуждённым. Говорят, что после своего освобождения они его навещали. В коллективе он пользовался уважением и недоднократно бывал награждён».

Камера показала скамейку с другого ракурса.

«Игоря Валерьевича видели на его любимой скамейке в последний раз. Как обычно, он вышел подышать свежим воздухом».

«Он улыбался, поинтересовался, как дела, – рассказывала соседка. – Я спросила, как его спина. Он пошутил, что до свадьбы заживёт. Внука собирался женить в следующем месяце».

«Чуть позже соседи заметили, что дверь в квартиру Макарова приоткрылась. Пожилой мужчина держал руку с ножом в горле. Спасти его не удалось, – продолжала журналистка. – Игорь Валерьевич жил в однокомнатной квартире. В новостройку он переехал, когда старый дом признали аварийным, а жителям предоставили новое жильё или денежную компенсацию. Макаров – многодетный отец, у него трое внуков. Жена умерла около десяти лет назад. По словам родственников погибшего, их отец и дед был рьяным противником суицида. Они не верят, что их родной человек мог самовольно уйти из жизни».

Теперь камера показывала телефон. В титрах было указано, что на громкой связи сын погибшего – Илья Игоревич.

«Мы намерены добиться правды. Отец не мог сделать этого с собой. Он всегда осуждающе относился к самоубийцам как к слабым людям. И у него не было повода резко изменить точку зрения».

«Давно вы виделись с отцом?» – спросила журналистка.

«Мы больше перезванивались. Но в предстоящие выходные планировали выбраться на семейные шашлыки…»

Камера переместилась к следующему дому, добралась по окнам до седьмого этажа.

«Выпускница Марина Соколовская выпила все таблетки, какие нашла в доме», – на фоне окон появился снимок молоденькой девушки, похожей на ангела.

«Она сдала все экзамены, – рассказывала мама с чёрной повязкой на волосах. Возле глаз постоянно мелькал белый без рисунка платочек. – Некоторые результаты уже сообщилии – очень хорошие, больше восьмидесяти баллов. Планировала поступать на юридический. Говорила, что только так сможет доказать свой боевой дух».

«Что Марина делала в тот день?» – спросила журналистка.

«Она предупредила, что пошла подышать свежим воздухом. Вечером мы планировали поездку по магазинам, выбирать ей платье и туфли для выпускного. С подготовкой к экзаменам было не до нарядов, – мама недоумевающе пожала плечами. – В голове не укладывается, что она это с собой сделала».

«Может быть, она вступала в какие-то группы в соцсетях?»

«Я поняла, о чём вы говорите. Если Мариша случайно и натыкалась на «группы смерти», то не была такой глупой, чтобы выполнять чужие задания. Я уверена, что она бы придумала что-то в ответ зачинщикам этих групп. Такой была моя дочь».

Теперь камера оказалась на берегу реки, невдалеке от нового микрорайона.

«Пятая жертва – Евгений Мокрецкий, – продолжала журналистка. В кадре улыбалось лицо в шляпе, нахлобученной чуть набок. – Молодая пара отдыхала на берегу, когда совсем близко от них послышался шум. Парень с девушкой не поняли, что происходит. А когда обнаружили молодого мужчину, то он был уже повешен на дереве».

«Мы пытались его спасти, – прижимаясь к Андрею, рассказывала Лилия. – Сначала был треск веток. Мы решили выяснить, что происходит. Увидели, как он… висит… и не двигается. С трудом сняли. – Оператор показал гипс на её правой руке. – Врачи приехали, тоже пытались откачать, но он… умер», – девушка уткнулась в грудь своему парню.

«По пути на берег Евгений зашёл в гипермаркет и купил несколько мотков верёвки», – продолжала журналистка.

В кадре появились знакомые стеллажи местного магазина. Пухленькая девушка-консультант стала показывать на товар:

«Он попросил помочь выбрать самые плотные верёвки. Взял несколько упаковок, – рассказывала продавец. – Потом направился вотдел, где продаются шампуни и мыло».

«В каком настроении он был?» – спросила журналистка.

«В приподнятом. Он пританцовывал и напевал, – растерялась продавец. Вот так», – и она попыталась изобразить узнаваемые Романом движения.

«Молодой мужчина женился полтора года назад, удочерив и усыновив детей своей новой возлюбленной», – продолжила телевизионщица.

В кадре возникли перепуганные девочки и мальчик, которых обнимала молодая женщина. Старшей девочке было лет двенадцать, вторая – года на два или три младше, а брат собирался пойти в первый класс.

«У нас всё было хорошо. Никаких ссор, разногласий, угроз, – рассказывала молодая женщина. – Он был добрым и весёлым человеком. Любил детей, даже очень. Относился к ним как к родным».

«Могли ли его убить или заставить с собой сделать это?»

«Нет, что вы! Врагов у Жени не было. Он умел дружить, помогать, поддерживать. Убивать или заставлять – просто не за что».

Камера показала крупным планом автомобиль следственного комитета.

«По всем пяти случаям ведётся доследственная проверка, по результатам которой будет принято процессуальное решение, – сообщил высокий худощавый мужчина с глубокими ямочками на щеках. В титрах – подпись: "Старший следователь следственного комитета Алексей Стрижов". – Пока преждевременно делать выводы. Следствие рассматривает разные версии».

«В том числе убийства?» – уточнила журналистка.

«В том числе убийства», – подтвердил Стрижов.

«Это была Анна Важенина. Мы будем следить за ходом следствия», – завершила сюжет блондинка.

За спиной дважды скрипнул старенький диван, словно вздохнув. Рома ещё немного постоял перед экраном, ожидая продолжения. Но дальше начались другие сюжеты – про детские лагеря, про летний отдых и так далее.

Роман не мог поверить. Пятеро людей, которых он случайно увидел и сфотографировал на улице, сейчас мертвы! Причём не просто мертвы, а все решили покончить с собой. Он с недоверием посмотрел на фотоаппарат. Вытащил флешку, вставил в картридер и запустил копирование.

Взгляд его привлёк свет на кухне. Ах, да! там остывал кофе и ждал самый вкусный мега-бутерброд. До окончания копирования оставалось несколько минут, во всплывающем окне появилось сообщение. Не пропадать же добру. Рома ещё раз щёлкнул по кнопке чайника. Когда тот стал достигать пика своего шума, выключил его и плеснул кипятка в большую чашку. Со своим ночным ужином он направился в «зал».

Подул на кофе, шумно отпил, откусил от своего фирменного блюда кусок побольше и зашёл в интернет. Случившееся попало в топ не только региональных, но и федеральных новостей. Происшествие уже начали комментировать известные люди.

В разных ведомствах требовали провести тщательное расследование. Политики говорили о незащищенности людей и появлении групп смерти для взрослых. Экстрасенсы ссылались на конфигурацию планет в этот день, фазы луны и нумерологию. В целом – оранжевый или красный уровень опасности.

Рома, дожёвывая бутерброд, снова покосился на своё приобретение, сейчас мирно занимающее часть дивана.

Но это же просто фотоаппарат, аппарат для фото, а не для убийства!

Он стал просматривать отснятые кадры: прекрасная незнакомка в окне, прекрасная незнакомка на скамейке, прекрасная незнакомка, танцующая с незнакомым мужчиной, милый дедуля, опёршийся на тросточку…

Труп. Труп. Труп. Труп. Труп…

Рома снова покосился на фотоаппарат. Он здесь при чём или не при чём?

Последний кадр с оранжевым пятном привлёк его внимание. Он вспомнил, как случайно нажал кнопку перед тем, как сели аккумуляторы.

Фотоаппарат выхватил из толпы молодую женщину с широкой оранжевой коляской. Ей было лет двадцать пять. Свободная футболка и брюки скрывали недостатки её фигуры, если таковые имелись. Каштановые волосы собраны в хвост. Бледное лицо. Тёмные круги под глазами говорили о сильной усталости. Если эти двое в коляске совсем маленькие, то всё объяснимо.

Её взгляд… Роман увеличил кадр. Женщина была явно тревожна. Но её тревога касалась не детей, а окружающих. Она смотрела на кого-то чуть левее Романа. Он пытался вспомнить, кто был рядом. А может быть, не смотрела, а искала взглядом кого-то? А если она искала его?

Интересно, что сейчас с этой женщиной? Она жива? Если да, то это просто случайное совпадение. А если нет?

Рома снова покосился на фотоаппарат. Пока есть только один способ узнать это: найти маму-незнакомку.

Глава 2. Случайные кадры

Утром Рома направился в тот микрорайон, на площадку, где случайно сфотографировал женщину с оранжевой коляской. Новый солнечный день входил в свои права. На оживлённом месте стали появляться первые коляски, дети с ведёрками и лопатками, решившие обустроить песочницы по своему усмотрению.

Роман пил кофе и наблюдал за мамашами. Они улыбались, заглядывали в коляски, кружили с детьми на вытянутых руках, умилялись спящими ангелочками. В общем, царила безоблачная идиллия.

Роман плохо помнил своё детство. Папа работал, мама в основном сидела дома. Редко куда-то устраивалась, но не приживалась. «Не умею я работать», – со смехом говорила она.

Но он не помнил такого же счастливого смеха мамы, кружения его на руках и умиления. Хотя то, что происходило с пелёнок, вряд ли кто помнит, а чем дальше, тем дети становятся всё неподъёмнее, чтобы их поднимать повыше к небу.

Мама вообще была, как бы это сказать, малоэмоциональная. Очень сдержанная, даже строгая. Лишний раз у неё и не поозорничаешь, и не покривляешься.

Однако она заложила основу для правильного воспитания, которое продолжила бабушка. В итоге он вырос таким – способным, сознательным, с головой на плечах. Как обычно говорят в таких случаях – нормальным человеком.

Он снова посмотрел на счастливых мам и повизгивавших от радости детей. Всё-таки этого ему в своё время не хватило.

Роман перевёл взгляд на фотоаппарат. Какие шикарные кадры можно было бы сделать! Но прежде чем жать на курок, то есть на кнопку фотоаппарата, нужно во всём разобраться.

Он ещё раз осмотрел двор. Оранжевой коляски не было, и девушки с уставшими глазами тоже не было. А вдруг она не появится? И причиной может быть, к примеру, поездка на дачу, при полном здравии всей семьи. Он посмотрел на часы: ещё рано, надо подождать.

Взгляд задержался на песочнице. Мальчик и девочка лет трёх-четырёх что-то строили. Девочка в косынке, повязанной на затылке, по-хозяйски отдавала распоряжения, что-то поправляла, указывала пальцем в разные участки песочницы. Мальчик внимательно слушал, держа руки узелком за спиной, кивал с серьёзным видом, соглашаясь с «хозяйкой». Потом перевёл взгляд с песка на подружку, которая продолжала что-то говорить, и неожиданно её поцеловал.

Рома захохотал: вон какие страсти творятся в песочнице! А мальчик – не промах. Девочка повернулась к нему и что-то сказала. Кавалер лишь шаловливо улыбнулся.

Из глубин воспоминаний промелькнуло что-то похожее. Он – в садике, в красивой рубашке с динозавриками, волосы взъерошены волосами. Хотя они всегда были такими. И красивая девочка Лида. Её тёмные волосы всегда схвачены ярким бантом в хвост на макушке. Под кончиками чёлки открывались большие серые глаза. Розовые губки обычно улыбались. Она нравилась всем мальчикам их группы. И Рома даже жениться хотел. Но потом что-то произошло, что-то нехорошее.

Он не помнил, что именно. Однако ребёнком он стал сторониться самой красивой девочки группы и боялся даже посмотреть на неё.

Сидя на скамейке более пятнадцати лет спустя, Рома пытался догадаться, что тогда случилось. Или что могло случиться? Ответа он не находил.

– Смотри, к Наташке свекровь приехала, – услышал он заговорщицкий шёпот за спиной. Повернулся – на соседней скамье сидели две молодые мамочки возле убаюканных в колясках детей и ели мороженое.

– И правда. Чего это она вдруг с детьми решила погулять?

– Не знаю. Но точно не совесть проснулась.

Рома повернулся в ту сторону, куда смотрели девушки. Из подъезда многоэтажки с яркими полосами на штукатурке вышла женщина лет пятидесяти с оранжевой коляской. Она была высокая, статная, очень ухоженная. Короткие тёмные волосы завиты, на блестящей цепочке поблёскивали очки. Летнее платье с большими цветами и расклешённой юбкой ниже колен. На ногах – удобные босоножки на мягкой подошве. Справляться с громоздкой коляской ей было явно непривычно.

Из коляски послышался плач, женщина стала интенсивнее водить ручкой вверх-вниз и что-то напевать.

– Вот, пусть сейчас посмотрит сама, каково это – с двумя, – злорадно заметила одна из подруг за спиной.

– Это точно. Может, тогда подумают о том, что Натке нужно хоть немного помогать, пока она концы не отдала.

У Ромы внутри всё похолодело.

– А сама-то она где? – вторая подруга задала тот же вопрос, который мучил и начинающего фотографа.

– Не знаю. Может, мечты свои исполняет?

– Какие? – не поняла подруга.

– Как говорится, в постели я звезда.

– Чего-о?

– Спит, чего непонятного-то.

– И ты думаешь, что ради этого свекровь из своих элитных хоромов примчала?

Обе задумались. Дети в оранжевой коляске продолжали плакать, а женщина – катать коляску взад-вперёд.

– Машины Димки, мужа, не видно.

– Уехал. Только куда – на работу или… по личным делам?

– Не нагоняй тоску.

Девушки продолжали смотреть на женщину, которая пыталась справиться с внуками. Она наклонялась над коляской, что-то говорила, водила ручкой коляски вверх-вниз, снова наклонялась. Плач, похожий на кошачье мяуканье, продолжался.

Рома допил кофе и решил пойти на разведку. Он дружил с одногруппницей Настей Кольской. Студенты много общались, готовились вместе к занятиям, пока он не отправлялся на работу, а девушка – на очередное свидание.

На втором курсе она родила. Стали видеться реже, но всё же встречались. По-дружески он помогал ей с сынишкой Тимофеем. Малыш с удовольствием оставался с чужим дядей. Любил потаскать того за русые волосы и заливисто хохотал в ответ на щекотку. Полученный опыт мог сейчас пригодиться.

Роман задрал солнцезащитные очки повыше лба и улыбнулся обаятельно, как хороший мальчик.

– Извините за вмешательство. Позвольте помочь.

Женщина растерялась на секунду, но вмиг растерянность сменилось возмущением. Неужели она, родная бабка, уважаемая женщина, состоявшаяся карьеристка и мать, нуждается в помощи какого-то проходимца? Пока женщина не выпалила что-нибудь подобное слову «хам» и не послала куда подальше, Рома примирительно поднял руки вверх, словно сдаваясь.

– Простите, вы меня не знаете. Я здесь недалеко живу, – он махнул в сторону, где действительно в нескольких километрах стояла его старенькая хрущёвка. – Видел, как с детками гуляет Наташа – наверное, ваша невестка, – женщина кивнула, внимательно слушая объяснения. – Малыши, бывает, капризничают. Тяжело с ними, вообще со всеми маленькими. Но дети отвлекаются на незнакомых людей, перестают плакать. У моей сестры есть маленький сын, мы не так часто видимся, так что метод проверен. Если вы не против, я и с вашими малышами немножко подурачусь, чтобы они успокоились и заснули.

Женщина обдумывала предложение. С одной стороны, она была бы рада, чтобы внуки перестали плакать. С другой – какой-то клоун с патлами в хвосте будет – кстати, что он будет делать, чтобы успокоить детей? А вдруг что-нибудь неприличное? И, в-третьих, весь двор увидит, что не она, родная бабушка, уважаемая женщина, состоявшаяся карьеристка и мать, справилась с плачущими детьми, а молодой парень, похожий на хиппи.

Рома интуитивно понял, о чём может думать эта представительная женщина.

– Если хотите, мы отойдём в сторонку, подальше от площадки, где не слышно шума и нас не увидят, – предложил он. – А если вас что-то смутит, я пойду дальше своим путём.

Близнецы усилили рёв, бабушка закачала коляску – снова бесполезно.

– Ну… ну хорошо, – согласилась она. Рома видел, что это согласие далось ей непросто. – Я действительно немного отвыкла от маленьких детей. Пойдёмте в сторонку.

Она попыталась повернуть громоздкую коляску. Не так-то просто это оказалось сделать.

– Давайте я помогу, – Рома аккуратно развернул коляску. Дети действительно притихли, увидев незнакомого дядю. – Вам повезло: сразу два внука, – женщина довольно улыбнулась. – Это ж двойная нагрузка, приятная, конечно, но всё же. Бывает, с одним малышом кое-как справляются, а тут целый комплект.

Карапузы снова начали хныкать, Роман с бабушкой к тому времени уже зашли за дом.

Он склонился над коляской:

– Привет, парни! Я – Рома. А вас как зовут?

Дети раскрыли глаза, ожидая продолжения и обдумывая, что делать дальше – продолжать реветь или начать смеяться? Строгая бабушка заметила перемену. Дети – они чувствуют ребёнка, хоть и большого.

– Санечка и Ванечка, – ответила женщина за малышей.

– А бабушку вашу?

– Валентина Павловна.

– А кто из вас больше хохочет? Санечка или Ванечка? – малыши довольно застучали ножками и ручками. Улыбки оголили ротики с пробивающимися зубками. Один из мальчиков взвизгнул.

– Ах ты, какой весёлый малыш. И братан такой же? – ручки с ножками начали двигаться сильнее, дети улыбались и ждали продолжения веселья.

– А кто любит кататься на коляске? Вот так: о-оп! – Роман резко откатил коляску от себя и резко потянул обратно. Снова послышалось довольное повизгивание.

– Нравится? – мальчики сильнее задвигали ручками и ножками.

Рома повторил трюк с «колясочной каруселью» несколько раз, постепенно замедляя темп и просто улыбаясь детям. У тех стали закрываться глазки. Рома сменил режим на простое укачивание. Всё-таки иногда полезно дружить с молодыми мамами.

Бабушка стояла в растерянности, наблюдая, как капризные мальчишки засыпают. Рома передал ручку коляски женщине:

– Теперь можно спокойно походить или посидеть в тенёчке. Ещё не жарко, должны хорошо поспать, – прошептал он.

Один из малышей скорчился, намереваясь проснуться. Рома снова начал покачивать коляску.

– Пойдёмте на аллеи, – показала женщина в сторону, доверив коляску незнакомцу.

Рома катил её аккуратно, слегка покачивая.

Они дошли до тихой скамейки, удалённой от подъездов, дорог и детских площадок.

– Спасибо большое, – женщина искренне поблагодарила. – С ними действительно тяжело. Двое близнецов – двойная нагрузка. Вы такой молоденький, а понимаете это, – она смущённо улыбнулась.

Рома посмотрел на спящих малышей, сейчас похожих на ангелочков. Бабушка разглядывала свои наманикюренные пальцы, изредка поднимая глаза на внуков.

– Это когда одному – тяжело. Если рядом есть помощь – всё проще, – подбодрил её Рома.

– Да, наверное, вы правы, – женщина задумалась о чём-то своём.

– Мамка-то у вас сегодня на выходном? – Рома не знал, как лучше перевести тему в нужное русло. Но ему было необходимо узнать о судьбе Наташи.

– Можно и так сказать, – женщина не поднимала глаз.

Рома чувствовал, что ей хочется выговориться. Поэтому он не стал ничего говорить, лишь развернулся и продемонстрировал готовность слушать.

– У вас всё в порядке? – участливо поинтересовался он.

Бабушка поняла, что рядом действительно собеседник, а не случайный прохожий.

– Наташу вечером «скорая» забрала, – начала рассказывать женщина.

У Романа всё внутри оборвалось.

– Что случилось?

– Стало плохо, приступ, – женщина посмотрела на спящих внуков. – Врачи сказали, что всё дело в истощении, в усталости. С ними действительно тяжело, всё-таки двое. А мы с Димой этого не понимали, – бабушка продолжала смотреть на внуков.

* * *

Вечером Наташа с трудом шла по квартире. Казалось, что она может уснуть стоя. Голова была тяжёлой, в висках пульсировало. Язык еле поворачивался, чтобы произнести хоть слово. Она прислонилась к стене в коридоре, чтобы пропали мельтешащие круги.

Знакомое, уже привычное состояние. И впереди единственный свет в конце тунеля – когда её карапузы подрастут, перестанут днём и ночью капризничать, будут давать маме хоть иногда отдохнуть. Но это светлое будущее, казалось, никогда не наступит.

Муж чётко распределил обязанности по дому. Он – добытчик, с утра до вечера работает, чтобы достойно обеспечить семью. Дома ему хотелось отдыхать, а ночью хорошо высыпаться, чтобы продолжить выполнение своей главной миссии.