Ольга Сергеевна Дерябина
Мираж
Глава 1. Побег
Алиса Ковальская шла по белому песку, граничащему с краем океана. Ранним утром хрустящий настил побережья дарил приятную прохладу молодой путешественнице. Она улыбнулась, наслаждаясь чистым солоноватым воздухом, ласковым солнышком и прекрасным видом, как на картинках из рекламного буклета.
Чуть дальше, над бирюзовой поверхностью, находилось ее бунгало по соседству с другими, хозяева которых продолжали пребывать в царстве Морфея. Алиса намеренно выбрала домик над водой, чтобы максимально насладиться присутствием Индийского океана, иметь возможность в любой момент окунуться в его штиль и слушать шепот волн по ночам.
Она шла, улыбаясь началу нового дня и своим мыслям. Все-таки правильно она сделала, что рванула на Мальдивы. Сейчас ей больше всего хотелось оказаться в райском местечке, где можно было успокоиться и привести в порядок свои мысли.
Алиса усмехнулась, представив реакцию мужа на ее отсутствие. Молодая жена, из которой он воспитывал кроткую послушную овечку, неожиданно приняла свое решение. Она, конечно, оставила записку, что с ней все в порядке и она просто решила отдохнуть, предупредила родителей, чтобы не волновались. Но всемогущий супруг, привыкший всех и вся держать под собственным тотальным контролем, вряд ли смирится с таким положением вещей. Оставалось надеяться, что часть неожиданного отпуска ей удастся провести без него.
Она продолжала идти по берегу. Теплая вода едва касалась ее узких ступней, будто зазывая с собой, в прозрачную пучину. Алиса посмотрела на солнечные блики, которые словно улыбались и подмигивали.
Зажмурившись, девушка вспомнила другие блики – хрома, стекла, украшений, блестящих дорогих тканей, с чего все и началось.
***
Первокурсницу академии культуры пригласили на городской конкурс красоты. Инициатор, главный организатор и стержень традиционного мероприятия случайно увидел ее на улице. Алиса раньше видела его по телевизору – импозантный Владик Керж. У него был свой стиль и своя манера общения, знакомая даже далеким от моды и подиумов людям. Только благодаря его известности Алиса не приняла незнакомца в широком берете и шарфе за психа или маньяка.
– Сударыня, миленькая, будущая властительница моих снов, какой у тебя рост? – Керж остановился, подняв руки, словно за секунду до горячих объятий. Сам он был невысоким и с круглым брюшком.
– Вы хотели спросить, как меня зовут? – Алисе стало смешно.
– Не сочти за неадекватность, но и это тоже, – повелитель местных красавиц ожидал ответа на свой вопрос – первый.
– Выше среднего, но до дылды еще расти, – студентке хотелось подразнить известного горожанина.
– Ай-яй-яй, слова-то какие пакостные – дылда! Ты настоящих дылд не видела, – Керж смешно нахмурился и погрозил пальцем. – Я ж со своей светлой душой и чистыми намерениями, а вы, сударыня, грубить изволите, – собеседник сделал вид, что обиделся.
– Простите, – примирительно улыбнулась девушка. – Меня зовут Алиса, рост метр семьдесят шесть, талия 59 сантиметров.
– Богиня! – Керж поднял руки и глаза к небу. – Что же вы, голубушка, красоту свою под польтами прячете? Это кощунственно и, не побоюсь этого слова, преступно! Добро пожаловать на наш конкурс!
– Вы всех так агитируете? – Алиса улыбалась, ей было приятно, что «маэстро красоты» обратил на нее внимание.
– Только перспективных, – Керж взял девушку за плечи, повернул спиной и оценивающе изучил тыл, задержавшись на волосах. – Прелестно, прелестно! Только не вздумай обкромсать и челку вырезать. В блонди тоже не надо краситься, ты – натурель брюн, – последние слова он произнёс на французский манер. – Найс, найс!
Алиса посмотрела на часы: на конкурс она не собиралась, а вот на пары могла опоздать.
– Да, я тоже рискую опоздать, – жест не остался незамеченным. – Меня зовут просто Владик. Придешь завтра, нет, послезавтра на отбор. Приму без очереди. Можешь не обращать внимания на всю толпу, а прокричать мне: «Владик, ангел мой неземной, король сладострастный, судия непоколебимый, я пришла по твоему зову!»
Студентка засмеялась.
– Можешь, конечно, что-то другое придумать, но тебе же нужно, чтобы я услышал? – Керж заговорщицки посмотрел на нее, хитро улыбнулся, дважды дернул бровями вверх и аккуратно положил невесть откуда взявшуюся визитку, украшенную блестками, в кармашек девушки. – Для протокола уточню: прекрасная Алиса учится здесь? – организатор конкурса указал на старинное четырехэтажное здание с висящими круглыми часами, напоминающими о приближении занятий.
– Да, здесь.
– Считай, что явки-пароли я знаю. И теперь вам, мадемуазель, не избежать своей участи!
Он коснулся пальцами в вязанных перчатках своих губ, перенеся поцелуй на висок Алисы.
– Не смею больше задерживать, – Керж смешливо поклонился и направился дальше. Правда, через пару шагов повернулся. – Про ангела не забудь! Оревуар!
Алиса с улыбкой наблюдала за его танцующей походкой. Затем вынула визитку из кармашка в качестве доказательства, что все это ей не привиделось. Среди блесток ей улыбался Керж.
– Да нет, какие конкурсы! У меня учеба, – девушка вернула прямоугольник в пальто и поспешила к входу, с удовольствием наблюдая за своей стройной грациозной тенью и отражением в массивных окнах.
***
Сейчас она тоже любовалась своей тенью – на песке, стройный темный силуэт щекотали белые барашки океана. Как давно все это было, а ведь и трех лет не прошло. Керж – она так и не узнала: это его настоящая фамилия или он решил узаконить псевдоним – со своей блестящей визиткой, она, прячущая красоту под польтами. Беззаботная юность, мечты о будущем, вдохновение даже от унылых осенних будней.
Она еще раз медленно вдохнула чистый морской воздух, пока не появилось ощущение, что легкие лопнут, а затем стала медленно выдыхать, выгоняя воздух из самых печенок.
Тетя научила ее так успокаиваться: вдох и медленный глубокий выдох. Сейчас Алиса была в безопасности, но тревога до конца не отпускала ее. Даже на пустом пляже не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Девушка вновь оглянулась, чтобы развеять свои сомнения. Взгляд прошелся по воде, песку, бунгалам, рядам пальм. Она была одна.
Или не одна?
***
Двое молодых мужчин наблюдали, как хорошенькое личико Алисы стало хмуриться.
– А она красивая, – сказал первый.
– Угу, – согласился второй. – Красивая, и неглупая, – он внимательно смотрел за Алисой. – Интересно, сколько она сможет протянуть?
– Посмотрим, что скажет ее муж, – поднял брови первый.
***
Муж Алисы – Алексей Ковальский – был высоким здоровяком с круглыми бицепсами, кулаками-кувалдами, квадратным лицом, обрамленным в короткую стрижку. Его суровому образу больше подходила военная форма, которую он когда-то носил, а не элегантные пиджаки, на которые он променял китель.
Он с детства мечтал спасать и сражаться, как герои боевиков. После выпускного пошел учиться в военное училище, затем в контрактники. Но вскоре остыл.
Его одноклассники пересаживались с автобусов в свои машины, хвастались квартирами и отпусками за границей. И пофиг, что большая часть «состоятельных людей» все добро получила в кредит.
Леха не умел копить, откладывать, выкраивать, как это делала его бабушка. Даже с небольшой зарплаты она умудрялась «оставлять копеечку» на «черный день», а на день зарплаты оставался хвостик с предыдущей.
Внук был не способен распоряжаться своими доходами, спуская все подчистую, хотя жил не шикуя. Последние рубли пропадали за несколько дней до зарплаты. Как при таком раскладе выискивать деньги на вклады и кредиты?
Одно он понял точно: надо в своей жизни что-то менять. Он продолжал любить военную форму, однако все-таки решился с ней расстаться в поисках новых перспектив.
На гражданке начал с традиционного для многих пути – торговли. Сначала поработал на других людей, чтобы понять, как все устроено, а затем решился на свой магазинчик.
Удивительно, но дело пошло. Как-то само собой научилось считать деньги, правильно формировать ассортимент, делать оптимальную наценку, чтобы остаться в плюсе. К одному «ларьку-люкс», как Алексей называл свои владения, добавился еще один. Потом торговые пенаты стали расширяться, превращаясь в полноценную сеть, апофеозом которой стал популярный семейный гипермаркет.
Случайно Ковальский попал в строительство: давний знакомый предложил вложиться в многоэтажку. Дело оказалось прибыльным, решили опыт повторить уже в жилом комплексе. Ту ставку Алексей сделал вовремя. Начали строить по одним ценам, а когда жилье стало стремительно прибавлять, остановили продажи до ожидания «потолка» расценок.
Почувствовав вкус путешествий, он открыл свою турфирму. Освоил выпуск газировки и пива, вложился в придорожный сервис. Чтобы поддерживать себя в форме, обустроил пару спортзалов. В общем, сам того не ожидая, стал «владельцем заводов-пароходов». При этом никакого везения: лишь четкость действий, расчет, военная привычка держать все под контролем.
***
И если в бизнесе последнее помогало, то личную жизнь напрочь разрушало. Избранницы сбегали от выгодного холостяка, несмотря на радужно-денежное будущее.
После каждого расставания Ковальский лишь отшучивался: мол, что не делается – все к лучшему. С такими он еще сам подумал бы: идти ли в рядовую разведку, не то, что под венец. При этом с каждым законченным романом желание держать все под контролем усугублялось, будто вся причина крылась в его недостатке.
Очередная пассия получала комплект охраны – не сколько для безопасности, сколько для контроля. Девушки благосклонно относились к такой заботе, подтверждающей серьезность отношений и их перспективы. В конце концов это повод продемонстрировать собственный престиж и похвастаться.
Однако вскоре их начинала напрягать опека благоверного, которому всегда нужно знать: где, с кем, зачем, во сколько и на сколько. Если вовремя не выйти на связь, у Ковальского мог начаться приступ – от панического беспокойства до отчаянной ревности. Причем, первый вариант немногим лучше второго.
Так было до появления Алисы – молоденькой, немного наивной и очень красивой. В ней бизнесмен не видел меркантильности, чувствовал искренность и интерес. Ее хотелось защитить и спрятать еще сильнее. И вот – не уберег. Она пропала.
Ковальский ударил по дорогой лакированной поверхности своего стола так, что стоявшие в кабинете предметы задребезжали. Лицо покраснело и покрылось потом. Рубаха была небрежно расстегнута, дорогущий галстук приспущен и сейчас напоминал тряпку.
Кулак снова впечатался в столешницу, норовя ее сломать, а его хозяин в очередной раз рявкнул, как раненный зверь:
– Где она?!
***
– Где она? – услышав в очередной раз слегка гнусавый женский голос, сообщающий, что «абонент находится вне зоны доступа…», она в сердцах бросила трубку так, что рычаг чуть крякнул. – Ну что это за женщина? Думает только о себе, а не о других. Вот где, спрашивается, ее черти носят?
Лидия Александровна Потапова закрыла глаза и сдавила виски руками. Проверенный прием, чтобы успокоиться и не дать голове взорваться от переполнявших эмоций.
Помощник Андрей Воронин – молодой мужчина в отглаженной светлой рубашке с приспущенным галстуком, прилизанным темным каре и бородкой, спокойно наблюдал за начальницей из своего кресла.
Ей было около пятидесяти, но Потапова хорошо себя сохранила. Деловые костюмы отлично сидели на ее подтянутой фигуре. Короткая стрижка аккуратно уложена. Цвет подобран естественный, будто в волосах никогда не было и проблеска седины. Немного косметики, лишь подчеркивающей черты лица, не утерявшего свою привлекательность.
На людях она всегда была спокойна и сдержанна, слабину давала лишь при своих. Впрочем, источник всех всплесков не касался ее работы. Даже многочисленные подчиненные, задвинутые в число провинившихся, не давали столько нервотрепки директору департамента по науке и инновациям, как родная мать.
Лидия Александровна всегда беспокоилась за мать из-за ее мягкости, доверчивости и способностью попадать в сомнительные ситуации. А после перенесенного инсульта – и здоровья. Но пожилая женщина тщательно берегла свою свободу от всяческой опеки, в том числе своей начальственной дочери.
Было нормой, когда после десятков пропущенных вызовов она с оттенком издевки отвечала, будто делала одолжение:
– Ну что ты мне названиваешь? Заняться больше нечем на работе? Не удивительно, что сидишь в своих кабинетах допоздна. Меньше будешь без толку торчать на телефоне – быстрее освободишься.
– Ты можешь хотя бы sms отправить, что все в порядке?
– А как еще-то? Если не донимать своими дозвонами, то все будет в порядке, – сердито отвечала мать, и на этом разговор прекращался.
За три минуты разговора престарелая женщина могла довести опытную чиновницу до белого каленья. У той никак не вырабатывался иммунитет, и каждый раз подкатывали слезы – обиды.
Как объяснить несносной старухе, что она страшно переживает за неё? Что очередной недозвон может означать, что ей, матери, срочно требуется помощь, и речь можешь идти на минуты? Уже не говоря о том, что что-то может случиться с ней самой. Хотя о том, как дела у дочери, мать не имела привычки интересоваться.
И вот – очередное дежавю. Однако в отличие от предыдущих разов прошло уже несколько часов, в течение которых Лидия Александровна пыталась дозвониться, натыкаясь на механический женский голос. Десяток sms-сообщений остался без ответа.
Воронин спокойно наблюдал, как начальница сходит с ума. Он удобно закинул ногу на ногу в мягком кресле, облокотился локтями и поочередно соединял кончики пальцев. Помощник предусмотрительно молчал, чтобы не накликать гнев на себя.
Потапова в очередной раз в сердцах швырнула трубку и замахнулась на стопку бумаг, чтобы ударить по ней. Каждый день секретарь приносила эти стопки – на подпись, рассмотрение, с пометкой «срочно» и тому подобное. У директора складывалось ощущение, что через стенку работает фабрика по производству всевозможных писем, запросов и прочих бумаг, которые необходимо отработать в установленные законодательством сроки, о чем при случае напомнит прокуратура.
Сверху очередной стопки лежала прозрачная папка, содержание которой Потапова заранее знала наизусть.
– Твой опять депешу прислал, – кивнула чиновница в сторону папки.
Воронин вытянул шею, разобрав на титульном листе фамилию: Михайловский. Помощник шлепнулся обратно в кожаное мягкое нутро и пожал плечами:
– Почему мой-то? Я лишь сказал, что идея у него необычная, интересная, – под суровым взглядом начальницы он примирительно поднял руки: – Мне показалось, что интересная. Но решение, конечно, за вами.
– Решение за вами, – передразнила начальница. – Этот черт неугомонный столько геморроя устроил, сколько другие претенденты на гранты за пятилетку. И ведь все неймется, опять стопку справок прислал.
Внутрь папки Потапова заглянула на расстоянии, зацепив края двумя ногтями, словно это были не белоснежные листы, а грязная мокрая тряпка для пола. Чуть отогнув большой палец, чтобы дать страницам падать вниз, демонстрируя множество печатных строк, подписей и печатей, Лидия Александровна лишь убедилась в своих словах.
– И другим поработать спокойно не дает, – она захлопнула папку и отодвинула ее подальше, заметив, что помощник внимательно смотрит на нее, будто это не очередная кипа бумаг, а клад Монте Кристо.
Воронин тоже заметил, что начальница перехватила его взгляд.
– Зря вы так, – он снова пожал плечами, стараясь придать себе наивный вид. – Это сейчас в диковинку, а лет через пять может стать нормой жизни. Еще и конкуренция появится…
– Ты прекрасно видел заключения, в которых черным по белому указаны все риски. И пока настоящие специалисты не вынесут обратный вердикт, я не намерена ничего подписывать. Слава Богу, я еще в своем уме! – Лидия Александровна повернулась к окну и мысли ее снова переключились на мать.
***
Мать чиновницы – Инесса Валерьевна – стояла в тени пальмы, наблюдая за потоками машин и людей на оживленной улице Ираклиона, тянущейся вдоль побережья острова Крит.
Счастливые загоревшие туристы заходили в лавки, выходили, делали несколько шагов и снова пропадали из поля зрения. Обычный, типичный променад отдыхающих в популярных местах с привкусом свободы и беззаботности.
Инесса Валерьевна поправила панаму с ажурными полями и новое ситцевое платье в тон – бежевое с белыми полосками. В последние годы она была равнодушна к обновкам, однако это был шикарный на ее взгляд подарок. Согласиться неприлично, но и отказаться невозможно. Замыкали ансамбль белые удобные сандалии и белая сумка – не большая, но очень удобная и вместительная.
Сейчас она чувствовала себя модной европейской пенсионеркой. Инесса Валерьевна видела их на картинках – счастливых, состоявшихся, полных сил.
Странная все-таки штука – жизнь. Кажется, что все сливки достается молодости. Но по факту выясняется, и в преклонные годы остается порох еще не на один заряд. А сил и желаний не меньше, чем 30 лет назад. Разве что желания становятся другими.
Инесса Валерьевна снова улыбнулась, вспомнив отпуска своей молодости. Как она, красавица-жена и мать, прогуливалась по набережным Черного моря, ощущая солоноватый запах и неповторимый дух отдыха.
Обычно они ездили дикарями, снимая комнатушку у частников и чувствуя себя самыми счастливыми даже в спартанских условиях. Сейчас все по-другому. Интерьеры из «Спортлото 82» сменили большие и маленькие отели. А отдых за границей для многих российских семей стал более привычным, нежели родные морские просторы. Даже маленькие дети воспринимали все как должное.
Все-таки права оказалась ее новая приятельница Анна Петровна. Нужно все в жизни попробовать, а старость только руки развязывает: не надо, как офисному планктону и чиновникам (тут Инесса Валерьевна вспомнила дочь, представив ее, суровую, у телефона) – ожидать очередного отпуска и согласия руководства. Появилась путевка – и можно собирать чемодан.
Запросы у бабульки скромные, оттого поклажа небольшая. Чего ей сейчас действительно не хватало – так общения с Анной Петровной. Все же удивительное дело: с одними людьми годами поддерживаешь связь, но не считаешь их близкими. А с другими сближаешься за считанные дни, не представляя, как раньше жили без них.
***
Ирина Пономаренко быстро стала подругой Алисы. Они познакомились на очередной выставке. Как художница Ковальская старалась не пропускать новые экспозиции, отправляясь посмотреть на полотна признанных авторов и никому неизвестных новичков.
В новой модной галерее в тот день представляли молодого, но очень талантливого абстракциониста, как было заявлено в афишах. Алиса останавливалась у каждой картины, всматриваясь в росчерки, завитушки, знаки, силуэты, тени, пытаясь разгадать потайной смысл автора.
– Странная это все-таки штука. Одну и ту же картину можно назвать гениальным творением и откровенной мазней левой пяткой, – услышала Алиса рядом.
Она повернулась, справа стояла хорошенькая девушка с бокалом шампанского. Сережки-кольца выглядывали из-под темных кудрей каре. Тени, помада и вечернее платье блестели в приглушенном свете.
– Почему именно левой? – просто так спросила Алиса, которую повеселила формулировка незнакомки.
– Ну может, и правой, – пожала худенькими оголенными плечиками девушка. – И той, и той можно рисовать, главное всех убедить, что это оригинально.
Алиса улыбнулась.
– Вы рисуете?
– Я? Не-ет. Я избавила человечество от визуальных кошмаров и эстетических мук. Но мне интересно посмотреть, что придумывают другие, – незнакомка пригубила шампанского. – А вы?
– Я учусь на художественном, – Алиса была рада, что ее перестали узнавать, и возможности немного побыть инкогнито.
– О, так вы специалист в этой области. Ну и как вам эта картина? – девушка в платье цвета шампань указала на синие разводы, желтые и красные пятна.
– Не хочу обижать авторов. У каждого творения есть своя задумка.
– Значит, мазня, – сделала свой вывод собеседница и снова поднесла фужер к блестящим губам.
– Почем сразу мазня? Абстракционистам сложнее всего быть понятными. Это не потрет и пейзаж, где картины оцениваются на уровне «походит – не походит», «красиво – не красиво».
– Тоже верно, – согласилась брюнетка с каре. Она подошла поближе, нагнулась у уголка. – Кстати, это своего рода пейзаж, «Праздничное небо» называется, – и она с еще большим недоверием стала смотреть на рисунок.
Они обе уставились на картину, пытаясь определить праздничное небо в пятнистом рисунке.
– Меня Ирина зовут, – представилась незнакомка.
– Алиса, – Ковальская протянула руку, чтобы легонько пожать теплую ладошку новой знакомой. – Приятно познакомиться.
– Взаимно, – Ирина улыбнулась, в глазах мелькнул озорной огонек. – Слу-ушай, а пойдем еще шампанского возьмем, тогда точно все праздники в небе увидим.
Алиса была равнодушна к алкоголю. Очень редко позволяла шампанское или легкое вино. Но в последнее время чувствовала себя уставшей, подавленной, с тяжестью на душе. В свои двадцать один она ощущала себя на все сорок. Причину такого состояния она знала, но понятия не имела, как выйти из этой ситуации. Все сложно, все зашло слишком далеко.
– Да ладно, мы ж не напиваться собираемся, – по-своему расценила замешательство Ирина. – И караоке в галерее не потребуем. По крайней мере не сразу.
– Караоке? – не поняла Алиса, будто слово было из другой жизни, из другой цивилизации, так далекой от нее.
– Его самого, – Ирина взяла за руку новую знакомую. – Пошли к Женьке.
– Это кто?
– Бармен, кто ж еще.
– Вы знакомы?
– Уже да. У меня этакий бзик в незнакомых местах. Нужно знать расстановку персонала, вплоть до охраны, где кормят и где туалет. А уже потом можно расслабиться и приступать к изучению мероприятия.
– А охранники-то зачем? – не поняла Алиса.
– Ну мало ли, нахал попадется. А я девушка хрупкая, – Алиса оценила худенькую невысокую – сантиметров на 10 ниже ее – фигурку Ирины на длиннющих каблуках. – Так на чем мы остановились? Ах, да, идем к Женьке.
– Вообще-то я не очень люблю…
– Шампанское или веселье? Посмотри на себя, самый грустный, хоть и красивый человечек на этом празднике ИЗО. Разве так держатся на выходе в свет?
Алиса улыбнулась. Она уже не помнила, каково это быть – легкой и беззаботной. Наверное, до той встречи с Кержем.
***
Тогда, три года назад, Алиса пропустила дни отбора на конкурс. Ей было лестно, что сам «маэстро красоты» обратил на нее внимание. Однако сейчас ей нужно было думать об учебе, а не подиумах.
Конечно, многие девушки совмещают оба направления, но в будущем Алиса не видела себя великой моделью. Великой художницей, впрочем, тоже.
Красивую блестящую визитку Владика Алиса сохранила на память о необычном знакомстве. Она не подозревала, что ей снова предстоит встреча с Кержем, причем, не случайная.
Через неделю ее вызвали в деканат. Сердечно тревожно забилось. Ругать, как и хвалить, ее было не за что, с документами в порядке, бюджетное место оплаты не предполагает. Тогда – что?
Ее ни разу не вызывали к директору школы, даже к завучу. В этих кабинеты она попадала разве что по культмассовым мероприятиям. Здесь же семестра не прошло, как ее потребовали «на ковер».
Слегка дрожащей рукой она открыла ручку приемной ректора. За большим угловым столом сидела секретарь Маниша Игнатьевна – женщина бальзаковского возраста с начесанной прической, ярко-голубыми тенями и ярко-розовой помадой. В столешнице отражалась красно-желтая пестрая блузка.
«Все ж не казарма, а творческий вуз», – попыталась оправдать имидж секретаря Алиса.
Маниша Игнатьевна не сразу обратила внимание на вошедшую студентку, обалдевши – по-другому не скажешь – смотря на темную дверь с табличкой «Павел Сергеевич Мезенцев». Оттуда доносился знакомый мужской голос. Он много говорил, Алиса смогла лишь разобрать несколько раз повторенное фальцетом слово «богиня».
Студентка, зайдя в приемную бледной тенью, тут же покраснела. Секретарь с любопытством рассмотрела на нее, без стеснения пройдя взглядом от макушки до носков элегантных туфлей.
– Значит, Керж сегодня по твою душу? – ухмыльнулась она.
– А к ректору-то зачем? – шепотом спросила Алиса.
– Хм, так они друзья, – развела руками секретарь. – Как наш «маэстро» придет, так академию еще месяц лихорадит. Ладно, что отговорили его второе высшее у нас получать. А то, видите ли, не все творческие начинания этим гением реализованы.
Алиса улыбнулась: чего-чего, а энергия у Владика била через край. Секретарь тем временем нажала на столе какую-то кнопку и по-шпионски доложила:
– Богиня на месте, прием-м, прием-м! Повторяю: богиня на месте.
Студентка еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Секретарша, оказывается, веселая женщина.
В кабинете ректора что-то грохнулось. Послышались громкие шаги, дверь распахнулась и в проеме возник Керж в лиловом свитере, серых брюках, украшенных крупными замками и заклепками.
– Девочка моя, ну нельзя же гонять взрослых дяденек! – он грациозно взял Алису за руку и провел в кабинет.
– З-здравствуйте, – растерялась первокурсница и робко посмотрела на ректора: что он может подумать?
– Здрасьте-здрасьте, – Керж сделал реверанс. – Я ведь тебе по-русски сказал, что нужно делать, напомнил золотые слова, визиточку дал для мотивации. А ты чем отплатила, негодница?
Алиса стояла столбиком посреди владений главного человека академии и не понимала: шутит его гость или нет. Зачем нужен этот спектакль? И вообще, как он умудрился не забыть ее за эти дни? Как ответить на столь странное обвинение?
– Во-от, – друг ректора поучительно поднял указательный палец вверх, по-своему расценив молчание девушки. – Стыдно стало, да? Ну признайся же.
– Извините, но я не собиралась на конкурс. Мне учиться нужно, а не прогуливать.
Алисе хотелось закрыть глаза и уши, чтобы защитить себя от праведного гнева Кержа. Она чувствовала, как краска заливает лицо. И представила, как бы нарисовала это – густая бордово-лиловая смесь поглощает бледное спокойствие.
– Опять двадцать пять! – тот в сердцах стукнул себя по бедрам. – Тьфу-тьфу-тьфу, – поплевал он через левое плечо, – еще не хватало 25-летних старушек на конкурсе. Пойми ты, студентка-отличница-комсомолка, годы идут. И свой королевский возраст ты можешь просидеть за мольбертом. Ну ты-то хоть скажи свое веское слово! – обратился он к ректору.
Павел Сергеевич держал руки перед собой, крутя большими пальцами невидимое колесо, и внимательно смотрел на студентку.
– В общем-то я понимаю, чего вскипятился Керж, – резюмировал он после паузы. – Алиса, наши студентки участвуют в разных конкурсах, в том числе красоты. Это часть имиджа заведения – академия должна показывать, какие кадры воспитывает. Мы официально оформим свободный график, преподавателей предупредим, так что проблем не будет.
– Мне не хотелось бы начинать с пропусков… – попыталась возразить Алиса.
– Пока идет раскачка, – пожал плечами ректор. – Но я попрошу преподавателей позаниматься отдельно по сложным темам. От тебя останется выступить так, чтобы наш вуз запомнился.
– Я постараюсь, – обреченно пролепетала студентка.
– Мало стараться, надо блистать! – Керж составил ноги как балерина и приподнял запястья, словно пальцами держал пышную юбку платья на каркасе.
***
Следующие недели летели – не успев начаться, тут же заканчивались. Алиса ощущала себя в вечном водовороте между академией, стараясь пропускать по-минимуму, и студией Кержа, где проходила подготовка к конкурсу. К вечеру ноги гудели, а голова кирпичом падала на подушку.
Преподаватели порядком подустали от последствий дружбы ректора с «маэстро красоты», но к первокурснице прониклись больше сочувствием. Благодаря Манише Игнатьевне все не просто были в курсе участия девушки, но и обстоятельствах ее согласия.
Наставники старались не нагружать лишней работой, прощали ей недоработки, веря, что все «хвосты» ответственная девушка сдаст.
Другое дело – сам конкурс, дисциплину на котором Алиса сравнивала с армейской (исключительно в ее представлении). И как дембель считала дни, когда все это безумие закончится.
Отец – Александр Витальевич – ворчал, мол, не для того дочь получает высшее образование, чтобы в итоге в труселях перед публикой ходить. Мать – Наталья Васильевна – лишь вздыхала, не зная, как помочь Алисе.
В канун конкурса мать предложила прогуляться. Просто пройтись по улицам – давно забытое времяпрепровождение для дочки. Тропинки покрыл снег, пушистые снежинки витали на фоне мигающих витрин, напоминая о приближении Нового года.
– У тебя завтра важный день, – смотря за белое полотно под ногами сказала мать.
– Поскорее бы наступило послезавтра. – Алиса с удовольствием вдохнула свежего зимнего воздуха.
– Я представляю, как ты устала. Но постарайся сделать так, чтобы все потраченные силы и время не ушли в никуда, – Наталья Васильевна посмотрела на дочь. – Покажи, какая ты красавица. Ведь это так и есть. Недаром твой Керж привязался.
– Другого слова не найти, – улыбнулась Алиса. – Конечно же я постараюсь, иначе буду сожалеть об этом всю оставшуюся, – повторила она слова мамы.
– Все правильно, детка, – улыбнулась та. – Представь себе, через сутки ты будешь блистать на сцене, а еще через сутки беззаботно отсыпаться.
– Да, – мечтательно протянула Алиса.
– И, может, проснешься знаменитой, – мама подмигнула.
– Ты необъективно оцениваешь меня.
– Я объективна, и ты действительно заслуживаешь короны.
Разговор прервал резкий визг шин. Все стали смотреть куда-то направо, перешептываться. Мама с дочкой тоже повернули головы.
Через дорогу находился модный и очень дорогой ресторан. У центрального входа вакантное место заняла черная иномарка. В отличие от других машин – стоящих и едущих – она вся блестела чистотой, словно была выше всего, в том числе слякоти.
Из автомобиля вышел молодой мужчина, излучающий успех и всевластие. Алиса не разбиралась в брендах, но почему-то была уверена, что черное пальто, как и костюм, из дорогущего бутика.
Незнакомец почти дошел до входа, когда ему позвонили на мобильный. Он обернулся, под светом фонарей еще больше излучая уверенность и богатство. «Надо же, молодой, а не пижон старый», – про себя удивилась Алиса.
Мать проследила за взглядом дочери и философски отметила:
– Главное, не деньги, а чтобы человек был хороший.
***
За кулисами царила обычная для конкурсов суета: наряды, мейкапы, кудри, нервы… Подгоняющие голоса организаторов, построения, последние выдохи, чтобы унять волнение.
– Девочки, завтра будете спать. А сейчас всем приказ жечь! – наставница Анна Никольская давала последние напутствия. – Все молодцы, все красавицы, остается показать, чему вас столько времени учили. Осанка, подбородок, улыбка… – Никольская сделала шаг вперед, посмотрев на сцену, подождала пару секунд. – Ну, ни пуха!
