ГлавнаяМифы / легенды / эпосОльга РябцеваLong drink-3. Стихи

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Ольга Рябцева
Long drink-3. Стихи

Инне

Алику

Але

ISBN 978-5-0051-5771-3 (т. 3)

ISBN 978-5-0051-5686-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СТИХИ (1984—1992)

За окном будет только дождь

За окном будет только дождь,
И на сердце один лишь дождь.
В целом мире – прозрачный дождь,
И ничем его не заменишь.

Ведь душа – это тоже дождь.
И любовь – это синий дождь.
Мы живём под дождем, а дождь —
Слёзы тех, кто оставил землю.

Ты уйдёшь от меня, уйдёшь.
Не заставишь умолкнуть дождь.
Ты оставишь меня в ночи,
Под высокой смиренной елью.

На две тысячи лет назад,
И две тысячи лет потом
Наша жизнь – это всплеск в тиши,
Различаемый еле-еле…

Рисунок тает на песке

Рисунок тает на песке.
Прибой проглатывает звуки.
И ты за тридевять земель
Ко мне протягиваешь руки.

А я, гекзаметру волны
Сопротивляясь и внимая,
Останки милые крушу
И ничего не понимаю.

Горчащий вкус воды и мыслей
На стянутых губах носить.
Врасплох нас счастье застигает
И исчезает, не спросив.

И больно так от мыслей этих,
И так непоправима жизнь
И так неумолимо время —
Родить – и тут же завершить!

И счастье так неповторимо
И хрупче жизни мотылька.
А ты, в мольбе вздевая руки,
Меня зовёшь издалека.

Зовёшь, от страха холодея,
От беззащитности своей,
Зовёшь, надеясь,
И страдая,
Что не приму любви твоей.

Останки, сердцу дорогие,
Почти исчезли на песке.
А ты протягиваешь руки
И погибаешь вдалеке.

Будь же ты благословенен

Будь же ты благословенен
Щедрый солнцем и добром,
Ты, века хранимый верно
Сыновей твоих теплом,

Край утраченных иллюзий,
Долгой жизни трудовой,
Край оборванных прелюдий,
Край бессонницы ночной.

Дальний край, через который
Путь к мечте моей лежит:
Шаг с горы, и снова в гору —
Там меж звёзд огонь горит.

В благодарность морю солнца,
Морю памяти и грёз
Пусть душа от снов очнется,
Пусть начнется жизнь всерьёз.

Как к спасенью прибегаю
От замучившей себя
К гулу вод твоих бескрайних,
Беспощадный мой судья.

Это ты, залитый солнцем,
Ты мне муки подарил.
Пусть к тебе же все вернётся,
Край возлюбленных могил.

Станет данью это лето
Неуслышанным словам,
Непрорвавшемуся свету,
Неповерившим глазам.

Добровольным наказаньем,
Стоном памяти в прибой.
И последним расставаньем
С неслучившимся тобой

Я снова жду

Я снова жду.
Я снова верю в чудо.
И жизнь опять
Тебе подчинена.
Я вновь слепа.
Шагаю ниоткуда
В который раз
В неведомо куда.

Вся жизнь, весь смысл
Всё к старому вернулось.
О, боже мой, все повернулось вспять.
По кругу шел
Трамвай, пути сомкнулись,

И новый круг вот-вот начнет опять.

И не вздохнуть, и не освободиться.
И не стерпеть,
Но все еще терплю.

О, боже, пусть
Мне это только снится —
Что и сейчас тебя еще люблю!

А счастье было так возможно

А счастье было так возможно (А. С. Пушкин).

А счастье было так возможно,
Таким восторгом обожгло!
Таким возвышенно-тревожным,
Таким непрошенным пришло!

Таким душевным единеньем,
С трудом удержанным огнём,
Таким божественным мгновеньем,
Таким неуловимым сном.

Как непростительно сомненье
В своём несбывшемся былом!
Как мучит мысль о несвершенье!
Жизнь не отложишь на потом…

Молить судьбу о возвращенье
В безумно-трепетную ночь
Я перестану лишь с прозреньем,
Что мне ничем уж не помочь.

А счастье было так возможно,
Таким пугающе простым,
Что стало непомерно сложным,
И безвозвратно дорогим.

Москва спокойствие внесла

Москва спокойствие внесла,

Отторгла боль и отдалила.

И страх нечаянного зла

Собой, огромной, поглотила.

Я с облегченьем поняла,

Что всё же вырвалась из ада,

Что всё-таки не умерла.

Но этому уже не рада.

Наверно, серая Москва

Всего лишь громкость приглушила

И обесцветила слова.

И я цветы несу к могиле.

И слёзы лью, и вновь молю

Судьбу вернуть мне муки ада,

Где я любила и люблю.

Где мне спокойствия не надо.

Пусть пульс смертельно дребезжит,

Пусть рвётся сердце от страданий.

Пусть голос снова задрожит

От чудом сдержанных рыданий,

Но только б знать, что рядом ты —

Пускай далёкий, недоступный.

Что всё ж сбываются мечты!

Но лишь не этот запах трупный..!

Не эти блёклые слова,

Не обессилевшие руки,

Где ни жива и ни мертва

Молю судьбу вернуть мне муки.

Вернуть цвета, дожди и тучи,

Сплетенье звуков, чаек крик,

Включить меня, опять озвучить,

Поверить чтоб хотя б на миг,

Что вновь живу, не прозябаю.

Что сердце помнит обо всём.

Но только воздух ртом хватаю,

Сведённым судорожно ртом.

О, не держи в своей неволе —

Ведь я летать теперь могу,

Ведь крыльям связанным так больно

На этом чуждом берегу!

Иль подведи скорей к обрыву,

И брось в пучину жадных волн!

И я с восторженным призывом

С собой в них утоплю и сон!..

Оставь надежду, всяк, сюда входящий

Оставь надежду, всяк, сюда входящий.
Забудь мечты, спокойствие, уют.
Утихни, страждущий, ослепни, зрячий.
Кого здесь ждали? И тебя не ждут.

Умолкнет муза радости и боли.
Жизнь суетой заполнится забот.
Забот о хлебе. И тоской по воле.
И время еле-еле поползёт.

Дожди и сырость. Мелочность и серость.
До отупенья гладкое житье.
Почтёшь за счастье, что давно приелось.
Переоценишь прошлое своё.

Верёвки вьёт бездумное безделье.
Тоской изводит брошенная даль.
Душит пустое, глупое веселье.
А сердце всё-то тянет на печаль.

Глаза не видят красоты неяркой,
Обвыкся слух с убогим языком.
Здесь письма – самый радостный подарок.
Кусочек дома, дышащий теплом.

Их ожидая, по ночам тоскуешь.
А, получив, заглатываешь враз.
И всё картины светлые рисуешь
О том прекрасном, где уж нету нас.

1987

Вот и осень

Вот и осень.
Поседело, опустилось небо ниже.
Льёт дождями,
Гнёт тоскою и болят сердца…
Как я рада
Холодам и слезам, что всё ближе,
Паутинкам
Горечи, что тянутся с лица.
А покуда
Предосенней лаской тело полно
И бушует,
Не скупится тундра на тепло,
И сочится
Алой кровью голубичье поле,
Грусть прольётся —
Унесёт с собою всё, что жгло.
Укрывает
Небо синью нас, двоих пропащих.
Открывает
Сердце ласковое облакам.
Жаль, но всё же
Не всегда кто ищет, тот обрящет.
Доверяйте
Только искренним своим сердцам.

1985, Талнах

Поубавилось в мире добра

Поубавилось в мире добра.
Или что-то случилось с людьми?
То, что было нелепо вчера,
Нынче хором выводят, как гимн.

Входит в норму сегодняшний быт —
Просто так похамить, для души.
Просто душу вот так отводить
В этой благостной общей тиши.

Или, может, смириться пора
Со свои неприятьем больным?
То, что было бесценным вчера,
Нынче вкусом зовется дурным.

Может, горя не стало хватать?
Чтоб так щедро людей не любить?
Так бездумно его умножать,
Называя умением жить?

Или счастье в другом, не в любви —
К человеку, песчинке, траве?
Или что-то случилось с людьми?
Или просто мы – разных кровей

Я не знаю, как жить, не любя.
Счастье, думала я, – это то…
Это радость не помнить себя…
Что-то мы упустили. Но что?

Будь собой. Закрой глаза устало

Будь собой. Закрой глаза устало.
Стань собой. С собой наедине.
Всё пройдет. Разлук осталось мало.
Оттого растут они в цене.

Не грусти. Ты всё поймёшь однажды.
Радость будет – будням вопреки.
Не войти в одно теченье дважды.
В быстротечность жизненной реки.

Разгляди меня в толпе ревущей.
Я стою на повороте вниз.
Обернись на мой призыв беззвучный.
Пусть случайно. Только обернись.

Пусть уже слабее и короче
Наши чувства,
Недоверчив ум.
Сердце также верует и хочет.
Сердце зорко. Верь всегда ему.

1987

Последнюю строку

Последнюю строку
Любимой ветхой книги
Читаю скоро год,
Не мысля о другом.

Ношу её в себе,
Как скорбные вериги,
И бережно храню
Почти забытым сном.

Не знаю, для чего —
Ведь всё в ней так далёко.
Но свято верю в свой
Подлунный талисман.

Он тьму бескрылых дней
Пронзает яснооко,
Оправдывая враз
Глухой самообман.

И мучает своей
Забытой сердцем песней
Последняя строка
Излюбленной тоски.

И плач – навзрыд. Но нет
В душе тоски чудесней,
Чем бередит восторг
Последней той строки.

Не думай о грустном

Не думай о грустном,
Пусть бешено мчится
Волчок сопряжений,
Немыслимых встреч.

Мгновенье бесценно,
Так дай же случиться:
Судьбе опустить свой
Невидимый меч.

Я с ясным блаженством
Главу подставляю
И жду избавленья
От жгучих невзгод.

Но жизнь не спешит,
Лишь мученья продляя —
Повинную голову
Меч не сечёт.