Ольга Романовская
Игра на жизнь

Глава 2

Арлайн

– Ненавижу черный цвет!

Мне хотелось содрать платье вместе с кожей, бросить в огонь. Будто вместе с ним сгорело бы мое горе!

В одной умной книжке я некогда вычитала о трех стадиях принятия. Первую, слезы, я уже миновала и перешла ко второй – гневу. Наступит ли когда-нибудь смирение?

– В Угорье черный – цвет власти, – подал голос Гордон.

Все это время он стоял у камина и вяло, апатично мешал угли.

Гордону тоже не сладко. Чуть больше месяца назад он лишился друга, теперь его судьба и вовсе в подвешенном состоянии. Закончилась ли кровавая распря, вернется ли он в Угорье?

Но в тот момент я меньше всего думала о чужом горе: меня душило собственное.

– Так обрядись в него с ног до головы!

Сверкнув фамильными голубыми глазами, я напустилась на Гордона, словно сокол на добычу.

– Тебе-то хорошо! Ты не терял брата, не провожал отца, не закрывал глаза матери. Только и думаешь, что о троне!

Ком подступил к горлу. Соленые слезы наполнили рот. Хлюпая красным носом, в бессилье уткнулась в спинку кресла и разрыдалась.

Отца похоронили вчера. Как полагалось, под салют дворцовых гвардейцев. Обнажив мечи, они отдали последнюю честь своему государю.

Мы с Алхеной стояли рядом. Две одинокие хрупкие фигурки. Хотя хрупкой была только я, потому что сестра напоминала каменное изваяние. Все же внешность обманчива, а боги справедливы. Обделив Алхену здоровьем, они наделили ее железной волей. Волей королевы.

Зато я совершенно расклеилась, как настоящая принцесса. Хотя я отныне наследница, а наследницы не плачут.

– Я похоронил трех сестер и дядю, – словно сквозь вату, донесся до меня голос Гордона.

В недоумении подняла голову. О чем это он? Ах да, похороны…

– Правда, они были совсем маленькими, – смутившись, добавил Гордон. – А дядю убили в пьяной стычке.

– Разбойники?

– Нет, горцы из другого клана.

Гордон наклонился, чтобы подбросить поленьев в огонь. Его длинные рыжие волосы упали на лоб. Помнится, когда я впервые его увидела, сильно удивилась. Мол, разве бывают мужчины с такими волосами? Потом привыкла, хотя изредка по-прежнему дразнила его девушкой. Гордон не обижался. Он воспринимал меня как младшую сестру.

Ну вот зачем я снова вспомнила об Алистере!

Отвернувшись, проглотила очередную порцию слез.

– Тебя, наверное, скоро выдадут замуж, – неуверенно предположил Гордон.

Я мгновенно приняла боевую стойку.

– Почему ты так решил?

Разговоры о браке выводили меня из себя. После смерти отца ко мне заходила герцогиня, якобы выразить сочувствие, по факту – уговорить-таки заключить помолвку. Я отказала ей в грубой форме, Алхене потом пришлось извиняться. По мне, не за что, тетушка сама напросилась. Хотя никакая она мне не тетушка, всего-то дядина жена, обыкновенная баронесса. Поговаривали, жениться на ней покойного герцога в столь юном возрасте – дядюшке едва исполнилось восемнадцать – заставил крупный карточный долг. Ифигения Бромси не отличалась красотой и знатностью, вдобавок была старше мужа на семь лет, зато ее отец слыл самым богатым человеком в Лиэне, намного богаче моего отца. Собственно, на деньги покойного барона мы и содержали армию.

– Ну… – пожал плечами Гордон. – Так положено. Правят всегда мужчины, поэтому ты и твоя сестра должны…

– Ничего мы не должны! Вот еще выдумал!

При мысли о замужестве у меня закипала кровь. Я не стану Эсамад, и точка! Сбегу, самостоятельно добуду себе пропитание… А что, из меня выйдет неплохая охотница. Я била зверя с тридцати шагов.

– Знаешь, – Гордон слегка смутился, – отец не возражал бы, если мы поженились. Это стало бы меньшим из зол: мы давно знакомы. Вдобавок я не стал бы запрещать тебе драться.

Фыркнув, окинула его взглядом с головы до ног. Высокий, тощий, рыжий… и с веснушками. Непривычно, мужчина – и с веснушками, но таковы уж все в клане Шеттар.

– Мой отец станет королем.

Показалось, или Гордон собирался подкупить меня Каменным троном?

– Поздравляю! – сухо ответила я и отвернулась. – Мне плевать, у меня отец умер вообще-то. И брат.

– Я тоже не хочу на тебе жениться, – неожиданно признался Гордон.

В ответ расхохоталась и протянула ему руку:

– Вот и не будем. Дружить гораздо интереснее.

Потому что муж не всегда друг, а порой и враг, на него нельзя положиться.

Крепкая ладонь Гордона ждала мою.

– Придешь завтра тренироваться?

О, он знал, как осушить мои слезы!

– Конечно! – кивнула я и чуть слышно добавила: – Мне нужно кое-кого убить, поэтому я должна научиться владеть мечом лучше любого солдата.

* * *

Во дворце было душно, в прямом и переносном смысле этого слова. И я сбежала из него туда, где никто не лез ко мне с дешевым сочувствием. Будто оно способно воскресить родных!

А еще меня потянуло к Богу. Чуть ли не в первый раз в жизни я нуждалась в помощи. Кто, если не Амандин, направит на верный путь, разберется с хаосом в моей голове?

Косые лучи золотили мраморную лестницу храма. Поздним вечером святилище всегда пустовало, именно поэтому я пришла сюда на закате. Оделась просто и скромно, как во время былых вылазок с братом. На лицо надвинула глубокий капюшон: не желаю, чтобы кто-то признал во мне принцессу, пока я пробиралась по кривым улочкам к храму.

Присев на нагретые солнцем ступени, втянула терпкий запах благовоний.

Вечность и покой – как мне их не хватало!

Хорошо бы боги привели сюда Дейру. Я надеялась, жрица спустится в сад отдохнуть перед сумеречным богослужением. Мне на него не попасть – это мистическое таинство, во время которого Амандин нисходит на землю и беседует со жрицей. Именно поэтому мне крайне важно повидать Дейру до заката. Тогда я смогу задать вопросы и, быть может, получу на них ответы.

– Хм, а вот и младшая принцесса!

Рождающий мурашки, обволакивающий мужской голос прозвучал над самым ухом. В нем сквозил неподдельный интерес.

Резко обернувшись, никого не увидела.

Нахмурилась.

Ну погоди, шутник, я тебя все равно найду! Вряд ли это один из помощников жрицы, раз так, я имела полное право покарать за неслыханную дерзость.

Однако наказывать оказалось некого. Я осмотрела каждый куст, заглянула за каждую колонну, сунула нос в бочку с дождевой водой – никого.

В душе заворочался страх.

– Кто вы? – прижавшись спиной к колонне, окликнула я.

Ответа не последовало.

И тут я словно увидела себя со стороны – жалкое, дрожащее от страха существо, принцесса в кружевах. И это та, которая клялась отомстить? Ну уж нет, даже если я сейчас умру, то не как трусиха.

– Эй!

Хлопнув в ладоши, смело покинула убежище – портик храма.

– Уважаемый, это невежливо с вашей стороны. Я женщина, вы мужчина. Я вас не вижу, а вы меня – да. По правилам этикета вы должны показаться и назвать себя.

– Этикета? – презрительно фыркнул мужчина. – Я и есть этикет.

Вот ведь!.. Ничего, я упрямая, я тебя найду.

Вооружившись суковатой палкой, обошла храм по периметру, заново проверила кусты, даже к воротам сбегала.

Да он издевается! Не над моей же головой парит! На всякий случай обратила взор к небесам: тучки, птички, никаких людей. На деревьях тоже.

– Ну, набегалась? – Теперь в голосе звучало легкое раздражение. – Так ты Арлайн или нет?

– Допустим.

Утомленная поисками, плюхнулась на ступени. Палку выбросила за ненадобностью.

– Как посмотрю, вежливому обращению со старшими тебя не учили. – А вот и гнев. Он порывом ветра пролетел среди деревьев, напугав птиц. – Впредь отвечай, как положено!

Ох, напрасно! Чем больше на меня давят, тем неуправляемее я становлюсь. После вчерашних похорон и вовсе хотелось выместить на ком-то свою боль. Однако пока я держалась, только буркнула сквозь зубы:

– Я принцесса, а вот кто вы, пока неизвестно.

– Обо мне знают даже младенцы.

– Вот с ними и общайтесь!

– К твоему сведению, я даже с такими, как ты, обычно не разговариваю.

Больно надо!

Демонстративно повернулась к невидимке спиной. Пусть скажет спасибо, что не болтается в петле. Одно мое слово…

– Повесить – меня?

Воздух сотрясли раскаты смеха.

– Боюсь, это невозможно. Утопить, отрубить голову – тоже. Зато при желании я мог бы прямо сейчас оборвать ниточку твоей жизни, но не хочу.

Кажется, я начинала понимать… Ох, не стоило ему грубить!

С другой стороны, я по-прежнему понятия не имела с кем говорю. Это точно не Амандин, вдруг Шелок? Тогда надо было не только нагрубить, но и проклясть. Я бы и плюнула, только тяжеловато попасть в бога.

– Осознала наконец, что я не человек, хотя почтительности не прибавилось. Ладно, ты еще ребенок, на первый раз прощаю. Ты мне еще пригодишься.

Прощает он меня, снизошел до смертной!

В груди поднималась темная волна обиды.

Где, где все они были, когда убивали Алистера, отца, когда умирала мама? Почему не спасли хотя бы одного? И теперь я кому-то что-то должна?

Сжала кулаки.

Сосчитай до десяти, Арли! Ты всегда можешь уйти и уйдешь, если не захочешь с ним разговаривать. Даже если это бог, что он сделает, убьет тебя? Так половина меня все равно мертва.

– Ты знаешь Кентигерна Маргулая?

– Еще бы! – Крепко стиснула зубы. – Грязный убийца, который мечтает заполучить наш трон!

– Значит, еще и трон… – Невидимый собеседник задумался. – Сразу видно, кто его учил. И как сильно ты его ненавидишь?

Он еще спрашивает!

– Я хочу, чтобы он сдох.

Желательно дважды. Умирал долго, мучительно. Чтобы у него не осталось ни одной целой кости, чтобы его поганый язык скормили псам, а руки бросили… Да хоть в мусорную яму, главное, отделить их от тела.

– О, да ты кровожадна! – рассмеялся собеседник. – Вдобавок с богатой фантазией.

– Я всего лишь хочу вернуть Кентигерну долг.

Не вижу ничего смешного в желании раздавить гадину.

– Убить собственными руками?

Он явно сомневался в моих способностях.

– Неужели ты действительно сможешь убить человека?

– Его? Смогу.

Я уже мысленно убивала его, сотни раз вонзала острие прямо в сердце. Мышцы помнили каждое движение, разбуди меня ночью, повторю и не промахнусь.

– Манекен – это не человек, – резонно заметил собеседник. – Это тюфяк с опилками.

– С соломой, – зачем-то поправила я. – У нас его набивают соломой.

– Главное, чтобы твою голову ей не набили.

Прикусила язык, чтобы не ответить на оскорбление.

Солоноватый привкус наполнил рот.

Нет, долго я так не смогу, даже если искусаю все щеки, отвечу.

– На твоем месте я бы промолчал.

На его месте я бы тоже меньше умничала.

Подумала и напряглась: что-то больно тихо стало.

– Хорошо, сейчас проверим твою ловкость.

Прямо мне в лицо полетело что-то блестящее. Я инстинктивно отклонилась вправо.

Великий Амандин, нож!

– Ты… Ты хотел убить меня!

Потрясла в воздухе ножом. Не каким-то столовым – боевым, с обтянутой кожей рукоятью и специальной полоской металла, защищающей пальцы.

– Если бы хотел, убил, – флегматично заметил собеседник.

– Ты хотел меня убить! – все еще не оправившись от потрясения, повторила я.

– И? Я постоянно кого-то убиваю, эка невидаль! Лучше поговорим о тебе. Реакция неплохая, но на этом все, способностей ноль. Разве только мордашкой возьмешь и яду подсыплешь. Ну-ка повернись у свету!

– И не подумаю! – прошипела я.

Ты меня достал, сам напросился! Не надо было цепляться ко мне после похорон.

Невидимость, конечно, отличная штука, но не спасает от бед. Я все эти годы не «мордашкой брала», а училась разным премудростям. Например, выслеживать зверя по звуку.

Прищурилась.

Где же ты притаился, смертник? Пришла пора проверить твою реакцию.

Не подозревая, что его ждет, собеседник, которого я все же записала не в боги, в колдуны, посетовал:

– Удружили, ничего не скажешь! Капризная хамоватая девчонка… Какой с нее толк, одно расстройство!

Криво усмехнулась.

Хамоватая, значит. Так не взыщи!

Обманным движением сбив с толку невидимого противника, крутанулась и послала нож в источник звука. Злорадно улыбнулась, представив, как сталь впивается в плоть, рассыпает по земле кровавые брызги. Сейчас паршивец закричит… Но он молчал. Нахмурилась. Неужели промахнулась?

Разочарованная, я поплелась разыскивать оружие: правила запрещали проносить его на территорию храма, нужно обязательно выкинуть за ограду. И замерла с открытым ртом. Нож завис в воздухе, затем сделал плавный разворот и вошел в ножны. Они тоже болтались между землей и небом, примерно на уровне пояса взрослого мужчины.

– А вот это мне уже больше нравится, – похвалил знакомый голос.

Он точно больной! Хамство ему не по душе, а от попытки убийства млеет.

И тут я сообразила, что мужчина поймал нож в полете. Поймал и не поранился. Но так не бывает!

– У людей – нет, – согласился со мной собеседник.

В воздухе медленно проступили контуры закутанной в длинный плащ фигуры: сначала руки, затем ноги, тело и, наконец, голова. Из-под глухого капюшона на меня смотрели самые необычные глаза, которые я когда-либо видела. Во-первых, они меняли цвет, то уходили в блестящую сталь, то поражали непроглядной тьмой. Во-вторых, едва заметно светились.

В испуге сделала шаг назад.

Кто передо мной? Кентигерн? Понятия не имею, как он выглядит.

Но самое главное, у него нож, а я безоружна.

Мысли путались. «Акмелуры не трусы», – раз за разом мысленно повторяла я, медленно отступая к храму. Хотела позвать на помощь, храмовая стража рядом, услышит, но что-то мешало, будто горло сковало льдом.

А ведь действительно, стало холодно. Или дело во мне, в моем страхе?

Взгляд упал на булыжник.

Раз – и он оказался в моей руке.

Если я и умру, то сражаясь.

Однако метнуть камень не успела: пальцы свело судорогой.

– Не трудись, у нас с Кентигерном нет ничего общего. Даже во внешности. Хотя физическая оболочка – вещь настолько изменчивая…

Мужчина медленно поднял руку и откинул капюшон. Не двигаясь, он оценивающе смотрел на меня, а я – на него.

Высокий, худощавый. Темные волосы небрежно собраны в низкий хвост. Бледная, однако не выглядевшая нездоровой кожа. Высокие скулы, чуть выдающий вперед заостренный подбородок. Сложенные в легкой пренебрежительной усмешке тонкие губы. И бездонные стальные глаза. Уф, ну и привиделось же мне со страху, будто они светились и меняли цвет! Но все равно красивые. Такие бы девушке!

– Рад, что оправдал твои ожидания, – снисходительно заметил мужчина. – Надеюсь, ты тоже оправдаешь мои.

Вздрогнула, сообразив, что он читал мои мысли. Но как?

– Это совсем несложно.

Мужчина шагнул ко мне. Прежде, чем успела среагировать, цепкие пальцы ухватили за подбородок, развернули в профиль.

Какой же он высокий! Я тоже не коротышка, но едва доходила ему до плеча.

– Тихо!

Он произнес эти слова практически шепотом, но я покорно замерла, повинуясь неведомой силе. Будто мой разум, мое тело отныне мне не принадлежали.

Прохладные пальцы скользнули выше, к вискам.

Стальные глаза, не мигая, смотрели на меня, гипнотизируя. С ужасом осознала, что дышу через раз, а скоро, наверное, и вовсе перестану.

– Ну нет, тебе пока рано оправляться в Сады мертвых.

Мужчина отпустил меня, и я едва не захлебнулась от избытка хлынувшего в легкие воздуха.

– Если хочешь отомстить не на словах, докажи. Я вернусь через год или два и решу, стоит ли тебе помогать.

Контуры тела мужчины дрогнули, стремительно тая в воздухе.

Будто специально дожидавшаяся его исчезновения Дейра возникла на пороге храма.

– Что случилось? – встревоженно спросила она.

Промолчала, продолжая смотреть туда, где только что стоял неизвестный. Колдун ли? Меня не покидала навязчивая мысль, что я действительно беседовала с богом.

* * *

– Я не выйду за вас замуж.

Понятия не имею, сколько раз нужно повторить это Фарнафу, чтобы он наконец понял. С моменты кончины отца минул год, и весь этот год кузен донимал меня предложениями руки без сердца.

– Но Верховный совет полагает…

– Вот пусть Верховный совет на вас и женится. Или выйдет за вас замуж – не знаю, как тут правильнее.

Не успела я вернуться с конной прогулки, как ко мне пожаловал кузен. Выгнал служанку и завел старую песню.

– Правильнее было бы выполнить предсмертную волю вашего отца.

Фарнаф развалился в кресле, закинув ногу на ногу. В моем кресле, между прочим, в моей спальне. А я стояла перед ним, словно провинившаяся воспитанница, не успев переодеться, сжимая в руке хлыст. Так хотелось отлупить им кузена! Но до поры я держала лицо, хотя мой оскал в тридцать два зуба сложно было принять за приветливую улыбку.

– Я не выйду за вас замуж, – словно механическая шкатулка, повторила я и швырнула хлыст на постель.

Следом полетела шляпка с вуалеткой – неудобная, вечно слетавшая с головы вещица, которую приходилось носить из-за статуса.

Шурша ассиметричной юбкой амазонки – на людях мне приходилось ездить в дамском седле, которое изобрел мечтавший скорее овдоветь женоненавистник, – прошла к туалетному столику и устало плюхнулась на мягкий пуфик. Краситься я не собиралась, просто хотела сесть. Не на кровать же! Этак Фарнаф решит, будто я сразу предлагаю вступить в супружеские отношения.

Голова гудела.

У меня час свободного времени, всего час, неужели нельзя оставить меня в покое?

Наивная, два года назад я полагала, будто вопрос с замужеством решен. Сорвалась помолвка, сказала наедине кузену «нет», и свободна. Как же! Сначала сестра, потом тетка-герцогиня, теперь Фарнаф… Потом что, делегацию Верховного совета пришлют, официальным указом обяжут?

Кто бы сомневался, единолично править Алхене не позволили. Для порядка сослались на ее слабое здоровье и быстро образовали совещательный орган из цвета нации. Только для совещательного органа Верховный совет дал себе слишком много воли, лез в нашу с Алхеной личную жизнь. На сестру тоже наседали с замужеством. Мол, стране необходим защитник, а еще наследник, Кентигерн не дремлет.

Колдун тоже посватался к Алхене. Вот наглец! Написал, мол, королевство ей не под силу, а он, так и быть, облегчит ей ношу, избавит от проблем. Сестра письмо порвала – какого еще ответа ожидал от нее убийца?

– Арли, – поморщилась, когда Фарнаф назвал меня семейным прозвищем, – у нас нет выбора. Армия Кентигерна растет, культ темных богов медленно, но верно продвигается на юг.

– Знаю, знаю, – состроила кислую мину, – только не вижу никакой связи между моим браком и поражением Кентигерна.

А вот между его смертью и моими тренировками она прямая. Я упорная, когда-нибудь отрублю колдуну голову.

– Он захватил Волф. Губернатор погиб, отказавшиеся принять его сторону чиновники принесены в жертву Шелоку. Остатки армии бежали.

Новость ножом полоснула по горлу.

Выходит, Волф уже пал. Если дальше так пойдет, вскоре Кентигерн вступит в столицу. По морю от Волфа до Анжера в устье Уэрлины неделя пути, до Санины – и того меньше.

Отогнала от себя панические мысли. Мы справимся, он не посмеет! С нами Амандин и другие боги. Вдобавок основная армия сосредоточена на юге и в центре страны, мы дадим Кентигерну знатный отпор. Плевать, что он колдун, опрокинем его в море и утопим.

– Нам повезло, что корабли успели уйти в море, – озвучил мои опасения Фарнаф, – иначе бы я настаивал на срочном отъезде ее величества в Оурдан. И вашем тоже. Если бы вы стали моей женой, все было бы проще.

– Что именно проще?

Одну за другой вытащила шпильки и, не стесняясь кузена, распустила волосы.

– Какая ты красивая!

В отражении видела, что он смотрит на меня.

Фарнаф встал и подошел ко мне со спины. Ладони легли на плечи.

– Почему-то я всегда воспринимал тебя маленькой девочкой, а ты, оказывается, выросла.

Наклонившись, Фарнаф коснулся губами моей щеки. Подобный жест, равно как резко изменившаяся манера поведения, мне крайне не понравились. Равно как и переход на «ты».

– Пытаешься соблазнить?

Скептически изогнув брови, обернулась к нему. На «ты», так на «ты», мы родственники, меня этим не смутить.

Нас разделяло меньше вытянутой ладони, но я не боялась. Как бы семейство Эсамад ни жаждало заполучить меня в свои сети, до изнасилования кузен не опустится.

– Тебя? Вряд ли!

Фарнаф скептически покачал головой и, к моему облегчению, вернулся на прежнее место.

– Всего лишь хочу оградить от бед и сохранить кровь Акмелуров. Давай говорить начистоту, Арлайн.

Кивнула, приготовившись слушать.

– Чем скорее появится наследник престола, тем лучше.

– Вообще-то наследница уже есть – я.

Фарнаф отмахнулся.

– Речь о наследнике мужского пола, и ты это прекрасно знаешь. Пока таковым считаюсь я. Именно я стану следующим правителем Лиэны. Ты могла бы стать королевой. Я очень уважал дядюшку и действительно хочу позаботиться о его дочерях, обеспечить вам с Алхеной достойную жизнь.

– И поэтому ты надумал отобрать у сестры трон? – фыркнула я. – Ну и подвинуть меня в очереди к престолу.

Кузен пожал плечами.

– Либо я, либо Кентигерн. Армии нужна твердая рука, мужская рука. И гарантии. Я смогу достать денег, заручусь помощью соседей…

– … и вышвырнешь нас с сестрой на улицу. Очень по-родственному!

Даже интересно, Верховный совет в курсе далекоидущих планов Фарнафа? И, если нет, как он к ним отнесется. Это же государственная измена!

– Алхена не способна родить. Ты можешь. Я согласен сделать тебя регентом при нашем сыне, если тебе так принципиально.

Состроила рожицу:

– Не хочу!

– Хватит, Арли! – Он стукнул кулаком по спинке кресла. – Траур снят, тебе скоро восемнадцать, ты больше не ребенок. Подумай хоть раз о Лиэне!

– Представь себе, я только о ней и думаю.

Фарнаф поднялся с кресла и направился к двери.

– Тогда я порадую королеву, скажу, что ты ответила согласием. Из меня выйдет хороший муж, Арли, – зачем-то добавил он.

Наплевав на все правила и условности, со стоном повалилась на кровать.

Когда же это закончится?!

Не спорю, теоретически Фарнаф не так плох. Отринув разницу в возрасте и взглядах, он не игрок, не пьяница, не волокита. Лицо тоже приятное. От отца, моего покойного дяди, ему достались тонкий нос и серые глаза. От матери – каштановые волосы и высокий лоб. Словом, жених и жених, выйти в свет можно, но не хотела я становиться герцогиней Эсамад! И королевой-консортом тоже.

Кузен вернулся, аккуратно присел на край кровати и вкрадчиво поинтересовался:

– Ты боишься первой брачной ночи, Арли? Ну конечно, тебя именно это пугает, то, что я наседаю с детьми. Не бойся! – Его рука коснулась моей, погладила. – Я не причиню боли, отнесусь к тебе со всем уважением и не стану требовать скорейшей беременности. Ты сначала успокоишься, а потом оно само…

Наклонившись, он вновь попытался меня поцеловать, но тут уж я увернулась и, перекатившись, спрыгнула по ту сторону кровати.

– Хорошо, хорошо! – Фарнаф примирительно поднял руки в ответ на мой возмущенный взгляд. – Я не притронусь к тебе до свадьбы. Все в рамках этикета. Просто мне казалось, что тебе будет легче, если ты привыкнешь к моим прикосновениям.

– А я не желаю привыкать!

Не хочет уходить, так уйду я. Буду ужинать в амазонке, грязная и потная.

Хлопнув дверью спальни, духом смерти вылетела в коридор и едва не сшибла с ног какого-то человека. Сначала я приняла его за слугу, но потом засомневалась. Лакеи носят ливреи, а этот в охотничьем костюме, с нелепым посохом в руке. Заподозрив неладное, медленно перевела взгляд на вытянутое лицо незнакомца и встретилась с его водянистыми бесцветными глазами.

– А, это ты! – Губы мужчины исказила пренебрежительная гримаса. – Одна из принцесс.

Меня словно обухом по голове ударили.

Посох, маленькие злобные глазки… Уж не Кентигерн ли это?

– Мне нужна твоя сестра, – подтвердив мои догадки, потребовал колдун.

Какой же он мерзкий, похож на крысу! Щупленький, низенький, с длинными светлыми волосами. Чистыми, заплетенными в затейливую косу, но все равно противными.

– Зачем? – Стиснув кулаки, всеми силами сдерживала клокотавшую внутри ярость. – Чтобы мучить ее? Будто вам мало отца и брата!

Плотину внутри прорвало. Не заботясь о последствиях, плюнула ему в лицо:

– Чтоб вас при жизни дотла сжег Дрегон!^[1]

Ослепленная гневом, ринулась на колдуна, но ударить не сумела. Неведомая сила отшвырнула меня к стене. Ключицу пронзила острая боль.

– Заткнись, шавка!

Кентигерн направил на меня острие своего посоха. Еще немного, и оно полоснет по горлу, оставив на память кровавый росчерк.

– Где Алхена?

– Какая разница?

Похоже, при падении я ударилась не только спиной – голова гудела, словно в ней вздумали бить в колокола.

Эх, вырвать бы посох и вонзить его в черное сердце! Но первый порыв прошел, я сознавала, что ничего не могу сделать, только зря погибну.

Позвать Фарнафа? Но тогда род Акмелуров окончательно прервется. Пусть циничные слова кузена ранили душу, мы оба понимали: он прав. Пусть уж женится на Алхене, спасет страну.

– Ты грубишь мне, – нахмурился Кентигерн. – Разве тебя не учили, что маленьким девочкам нужно почтительно относиться к старшим?

– Только к тем, кого следует уважать.

Я смело отвела посох от горла и поднялась на ноги.

Взгляд снова и снова возвращался к суковатой палке с мерцающим кристаллом.

Может, все-таки попробовать, чем я рискую? Все равно принцесса из меня никудышная…

– Дрянь! Подожди, скоро я всерьез займусь твоим воспитанием.

– Алхена скорее умрет, чем выйдет за вас замуж! – раскрасневшись, выкрикнула я.

– Ничего, выйдет, как миленькая! – усмехнулся колдун. – Ей некуда деваться. А если станет упрямиться, просто исчезнет, как досадное недоразумение. Ну и ты заодно.

– Ненавижу!

Плохо соображая, что делаю, накинулась на Кентигерна с кулаками, но пальцы ударили пустоту. Я пробовала снова и снова, металась за ним по всему коридору – бесполезно. Кентигерн забавлялся, играя со мной в кошки-мышки, в самый последний момент перемещался в пространстве.

Измотанная, униженная и раздосадованная, я рухнула на пол. Ноги гудели. Слегка подташнивало.

– Мне плевать на твои чувства.

Кентигерн материализовался подле меня, шагнул из пустоты.

– Ты никто. Когда я стану королем, выдам тебя замуж за мелкого восточного князька. А что, – он склонился надо мной, разглядывая, словно барышник на ярмарке, – они светленьких любят, с нежной кожей, голубоглазых. Станешь восьмой женой в гареме, вечно беременной, запертой в четырех стенах. Там тебя быстро научат покорности. Ну или отправят в плаванье с холщовым мешком на голове.

Колдун хрипло рассмеялся. Отчего бы ему не торжествовать, это я, жалкое, ничтожное создание, сижу на полу и ничего не смогу с ним поделать. Однако моего духа ему не сломить.

– Вы никогда не станете королем! Я сделаю все, чтобы не допустить этого.

– Да что ты можешь, пигалица? – отмахнулся Кентигерн. – Пустые угрозы!

И пригрозил:

– Не прикусишь язык, и вовсе продам на невольничьем рынке. Расплатишься за ущерб, который нанес мне твой отец.

– Подонок!

Маленькая месть свершилась – моя ладонь оставила яркий алый след на лице колдуна. Последовавшая за этим острая боль не испортила торжества. Пусть он сломал мне руку, зато я отомстила. Пока не за родных – за те гадкие слова, которые ушатом помоев лились из его рта.

Ничего, совсем скоро я посмеюсь на твоей могиле!

– Что случилось?

Привлеченные шумом, ко мне спешили слуги, Фарнаф. Услышали, наконец!

Перевела взгляд туда, где только что стоял Кентигерн. Разумеется, испарился. Трус!

– Ничего, – отказавшись от помощи, самостоятельно поднялась на ноги. – Я всего лишь защитила фамильную честь Акмелуров.