Олег Виноградов
24 h

Украина. Киев. Святая Успенская Киево-Печерская Лавра

20 часов 51 минута 21 декабря 2012 года

Отец Феодосий монотонно продолжал набирать телефонные номера, аккуратно выписанные на листе. Информация была скудной. Но кое-что все-таки было. Ни Министерство здравоохранения, ни государственный департамент не имел никаких данных по количеству умерших за сегодняшний день. Благодаря пятнице чиновники уже прекратили свою государственную работу, а дежурные не имели никакого представления по вопросу, который интересовал монаха.

Поэтому отец Феодосий набирал телефоны милиции, больниц и моргов города с одним и тем же вопросом.

– Алло, это морг? Скажите, сегодня умирали люди? – дозвонившись в центральный морг, спросил отец Феодосий.

– Конечно, люди умирали, умирают и будут умирать, – прозвучал неуместно ироничный ответ женским мраморным голосом.

– И сегодня? – переспросил священник.

– Сейчас посмотрю в журнале, – ответили на том конце провода.

– И сегодня, – получил он утвердительный ответ через минуту.

– Сколько человек?

Отец Феодосий нервно сжал трубку телефона. Умирали. Значит, предсказание Иова неверно. Значит, умирают люди. Значит, то, чего ждали, не произойдет. Это ставит под сомнение все: и точный календарь Майя, и священные книги, и истинность Священного Писания, и даже… – он испугался своих мыслей, отвлекся и стал ждать ответа по телефону.

– Сегодня, 21 декабря, доставлен труп женщины, 62 лет, предварительный диагноз: ИБС, острая сердечная недостаточность. Фамилия: Коваль, имя: Надежда, адрес: проспект…

– Когда? Когда доставлена? – с нетерпением перебил отец Феодосий.

– Сегодня в 6.15 утра.

– Господи помоги, – прошептал он и тут же добавил: – Когда упокоилась?

– Упокоилась? – с удивлением переспросил мраморный голос.

– Когда наступила смерть? – уточнил свой вопрос священник, снова перейдя на мирской язык.

– А, время смерти – не установлено. Сейчас. Вот. Проживала сама. Милицию вызвала скорая, которая констатировала смерть 20 декабря в 18.30 по вызову соседки. К нам доставлена «Зондеркомандой», извините, специальной службой УВД в 6 часов 15 минут 21 декабря 2012 года.

– Других умерших сегодня не было? – успокаиваясь, спросил отец Феодосий.

– Сегодня нет, ну ничего, еще навезут, – с могильной иронией, ответила работница морга.

– Спасибо, – и отец Феодосий с презрением положил трубку, затем достал, поцеловал и заправил назад нательный крест.

Успокаиваясь, он надел наушники и включил музыку. Это был редкий концерт «Доктор Вино». Приятный голос, хорошая музыка и философские тексты нравились ему.

Слушая музыку, он вспомнил тот день, когда Святую Успенскую Киево-Печерскую Лавру посетил Патриарх Святого Града Иерусалима. Это было в апреле этого года.

Все думали, что он приехал в связи с болезнью Митрополита и потому, что в церкви наметился раскол. Но эта причина была лишь прикрытием. Патриарх прибыл по просьбе афонских монастырей для обсуждения вопроса касающегося 21 декабря.

Тогда они беседовали втроем: Патриарх, Митрополит и он, отец Феодосий.

Россия. Москва. Храм Христа Спасителя

22 часа 01 минута 21 декабря 2012 года

Патриарх ждал хоть какой-то информации за сегодняшний день. Будучи человеком уравновешенным, спокойным и рассудительным, он все же не мог сдержать в себе нетерпение. Как долго длятся эти сутки! По его заданию во всех городах России священнослужители собирали необходимые данные. Только к шести вечера были получены первые сводки. Пока все подтверждалось – умерших в России нет. По Тульской области перепроверяют – там были две смерти в больницах, якобы в час ночи. Но, думается, умерших поздно обнаружили.

«В больницах, – подумал он, – такой бардак (прости Господи). Еще в Ярославле, в тюрьме. Там труп. Могли забить насмерть и в карцер бросить, а обнаружить к утру или вообще на третий день. Пусть перепроверят».

В дверь постучали.

– Войди, сын мой.

– Ваше Святейшество! К вам просится кардинал Козар.

«Козар? Почему Козар? – подумал Патриарх. – Бывший глава экзархата греко-католической церкви. Ушел в отставку. Умнейший человек. Он был самым симпатичным для Патриарха священнослужителем католической церкви. Еще со времен Папы Иоанна – Павла II у них сложились приятные отношения. 1981 год. Покушение на Папу. Тогда Козар и приехал в Москву по поручению Ватикана. А я, – вспоминал Патриарх, – я служил епископом в отделе внешних сношений».

«Почему же все-таки Козар? – задал себе немой вопрос Патриарх. – Потому что пользуется моим особым расположением? Потому что я ему не откажу? Потому что он может почувствовать не только ложь, но и полуправду? Потому что он близок к православию? Умен Папа, если выбрал этого кардинала для нашего разговора. А разговор должен состояться. Только потом, не сейчас – завтра, послезавтра, когда угодно, но не сегодня».

– Зови кардинала, – вопреки своему внутреннему решению распорядился Патриарх, обращаясь к служителю и поднимаясь с места для встречи.

По-старчески медленно в зал вошел кардинал Козар, окинул все взглядом и, сконцентрировавшись на подходившем к нему Патриархе, перекрестился и произнес:

– Слава Богу, добрался. Здравствуйте, Ваше Святейшество. Благодарю, что приняли и уделили дражайшее ваше время скромному служителю Церкви Бога нашего.

– Здравствуйте, Ваше Преосвященство, что привело вас к нам?

– Да вы и сами, Ваше Святейшество, знаете. Я прямо с самолета, и ваше время на вес золота, поэтому позвольте сразу перейти к делу. Мы, то есть Ватикан, давно знаем о предсказании Афонского монаха Иова.

– ?.. – Патриарх приподнял брови, показывая, что не понимает, о чем идет речь.

– Перестаньте, это касается и вас, и нас, и мусульман, и иудеев. Особенно иудеев. К сожалению, Ватикан в свое время не придал значения такой важной информации, посчитав, по-видимому, что это очередная фантазия. Однако сегодня из иезуитского католического Джорджтаунского университета поступило сообщение о том, что предсказание монаха сбывается. Сегодня никто не умирает. Конечно, пока трудно делать окончательные выводы, но поступающие сведения практически подтверждают гипотезу, сделанную Православной церковью. Я хочу от имени Католической церкви, Ватикана и лично от имени Папы выразить восхищение и афонскими монахами, и всей Церковью православного толка, и лично вам за прозорливость в этом вопросе и те труды, которые были сделаны вами для понимания промысла Божьего и будущего человечества. И поблагодарить вас за…

– Сколько лестных слов… Наверное, сто лет православный священнослужитель не слышал от католика столько, – перебил кардинала Патриарх и строгим голосом спросил: – И чего же вы хотите?

– У нас нет времени, чтобы начинать изучение явления и делать выводы. Мы хотим, чтобы вы поделились информацией. Мы знаем, что вы обладаете определенными расчетами, которые поясняют суть этого явления. Мы знаем, что вы предсказали события 21 декабря сего года, а происходящее необычно и должно иметь пояснение. Уже завтра мы не сможем объяснить пастве причины, по которым сегодня никто не умер, и мы боимся, что потеряем верующих.

– А мы приобретем, – усмехнулся Патриарх. – Вам не кажется, кардинал, что страх потерять паству сделал церковь не храмом Господним, а кампанией по привлечению клиентов. Не о вере мы говорим, а о приходах. На жаргоне «приход» означает прибыль. Сколько к кому придет верующих и сколько они принесут, сколько свечей купят, сколько пожертвуют, сколько молитв закажут.

– «Ваши» не лучше «наших», – опустив седую голову, сказал Козар.

– «Наши», может, и хуже, это и раскололо церковь. А ведь мы все, – продолжал Патриарх, – христиане и в Иисуса веруем. «Паства» – слово, которое произошло от напутствия Иисуса Христа апостолам своим – пасти овец, давать веру, а не брать. Вот вы в тупике и оказались. Не будет чего давать – и брать не сможете.

– Согласен, Ваше Святейшество, Святое Евангелие и историю мы знаем, и вы знаете, при каких обстоятельствах мы откололись. Но сегодня день поворота истории. За эту информацию мы готовы заплатить.

– И сколько вы предлагаете?

– Ватикан, как вы знаете, переживает не лучшие годы. Много тратим на борьбу со СПИДом, с абортами. Но у нас есть весомые покровители. Готовы предложить лично вам три миллиарда евро и еще один миллиард для развития православных церквей в России, Греции и в других странах – на ваше усмотрение.

– Хорошие деньги, Греция точно из кризиса бы вышла. Но нет, – Патриарх выдержал паузу и добавил: – Не могу вам помочь.

– Ваше Святейшество! Патриарх! Вы же понимаете, что ваш отказ серьезно осложнит отношения Москвы и Ватикана.

– Понимаю. Этот вопрос я сам не решаю, только Собор может принять решение о передаче вам всей нужной информации. В том числе и за деньги.

– Собор? – с этим вопросом у кардинала вытянулось лицо и выпучились глаза. – Полный Собор православных церквей?

– Да, Ваше Преосвященство, Собор всех православных церквей, – на этих словах Патриарх ударил рукой по колену, показывая Козару, что разговор достиг своей точки, и эта точка поставлена.

Козар понял, перекрестился и без обычного ритуала прощания священнослужителей повернулся к выходу.

– Кардинал, – окликнул его Патриарх, – только из личного уважения к вам и в честь нашей дружбы, которую я не хотел бы сегодня закончить: ключ к разгадке сегодняшнего дня кроется в Библии, Книга Бытия, глава 12.

«И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе…», – судорожно вспоминал кардинал текст 12 главы Книги Бытия, спускаясь по лестнице Храма Христа Спасителя.

Украина. Киев. Улица Лейпцигская, дом № 2/37

21 час 15 минут 21 декабря 2012 года

 

Светлана Анатольевна давала дома уроки по биологии. Учеников было немного, но и это служило подспорьем к скромной зарплате преподавателя столичного вуза. Она работала ассистентом на кафедре биологии Национального медицинского университета. Вела несколько групп студентов-первокурсников, помогала редактировать научные статьи и занималась профсоюзной деятельностью. Больших высот в науке не достигла, но ее любили и уважали на кафедре за трудолюбие и открытость характера.

Больше всего она волновалась за дочь. Лена, студентка 5 курса педиатрического факультета, явно выходила из-под ее контроля. Два года она работала медсестрой в Александровской больнице и несколько ночей в месяц проводила на дежурствах в операционной. И вот теперь она уходила из дому под предлогом, что на работу, но в больнице не появлялась. Светлана знала, что она не работает, она чувствовала, что дочь ее обманывает. И вчера, несмотря на запрет дочки звонить в отделение, все же позвонила и выяснила, что Лена давно оттуда уволилась. В душе разгоралась тревога, и она ждала. Ждала дочь для серьезного разговора.

В комнате сидел рослый десятиклассник Володя, который готовился ко вступлению в медуниверситет и учился решать задачи по генетике.

Громко, оформленным баском, Володя читал вслух:

– Задача 6-14. При скрещивании гетерозиготной мухи с красными глазами и нормальными крыльями и мухи с пурпурными глазами и короткими крыльями получили:

1109 красноглазых мух с длинными крыльями,

1140 красноглазых мух с короткими крыльями,

1122 пурпурноглазых мух с длинными крыльями и

1160 пурпурноглазых мух с короткими крыльями.

Вопрос: Сцеплено или независимо наследуются гены формы крыльев и цвета глаз у дрозофилы? Какие гены являются доминантными, а какие – рецессивными?

Ученик посидел, подумал и, обернувшись к стоящей позади Светлане Анатольевне, спросил:

– Что такое сцепленные гены? – и тут же добавил: – Я помню, но я забыл.

– Гены, расположенные в одной и той же хромосомной паре, называются сцепленными. Сцепленные гены не подчиняются второму закону Менделя; они не дают свободной рекомбинации друг с другом, – терпеливо пояснила Светлана Анатольевна.

– А какие гены рецессивные и какие – доминантные? – спросил, было, Володя и тут же спохватился: – Ах да, помню, помню – доминантные – главные.

– Не главные, – поправила педагог, – а…

– А доминирующие гены, то есть подавляющие, – продолжил ученик.

– А рецессивные? – настойчиво спросила Светлана Анатолиевна.

– Рецессивные гены – это подавляемые…

Вдруг во второй комнате раздался звонок городского телефона.

– Хорошо, повтори законы Грегора Менделя и переходи к решению задачи, – распорядилась Светлана Анатольевна, с тревогой направляясь к телефону.

Подойдя к аппарату, она вдруг почувствовала резкий прилив жара, руки задрожали, а ладони покрылись влагой.

– Что-то с Леной, – как током ударило в голову. – Что-то с Леной, – повторила мысль вслух и, подавляя страх перед телефоном, обтерла ладонь и взяла трубку.

– Алло, Света?

Голос, который назвал ее имя, она узнала сразу. Ноги подкосились, и она почти без чувств, ничего не отвечая, опустилась в кресло. Частое биение сердца ощутилось во всем теле.

Этот голос она не могла перепутать ни с каким другим. Этот бархатный размеренный баритон с твердым и четким окончанием каждого слова. Голос, который сопровождал всю ее короткую счастливую жизнь. Он был рядом, когда она выходила замуж. Этот голос встречал ее дома и говорил о любви. Этот голос звучал в постели и пел колыбельную ее дочке. Но однажды он исчез из ее жизни. И сейчас этот голос звучал в трубке.

Волной накатились воспоминания, и за одну секунду она вспомнила все. Вспомнила, как еще в школе влюбилась до беспамятства в Сашку, как он взял ее руку и первый раз поцеловал, вспомнила, как он пришел к родителям просить ее руку и сердце, как проник с цветами в роддом в тот вечер, когда она родила Лену.

Светлана сидела в кресле и мысленно, за одно мгновение перелистала каждый день той жизни, в которой был он, где было все: дом, семья, муж, друзья, достаток. А потом все прервалось. Он не пришел. Все говорили, что он умер. Она никогда в это не верила. Она не чувствовала его смерти. Но объяснить его исчезновение не могла. Не могла поверить, что он ушел к другой, что бросил ее ради карьеры или денег. Талантливый математик. Он оставил работу и исчез. Но умереть он не мог. И вот он звонит.

– Света, Света… – звучало ее имя в трубке. – Света, Света… – звал он.

– Алло. Да, я слушаю, – как можно сдержанней ответила она, понимая, что, несмотря на радость, имеет право на обиду.

– Света, слава Богу. Это я, Саша.

– Я узнала.

– Мы давно не виделись.

– Ровно семнадцать лет и три месяца.

– Семнадцать лет? – переспросили в трубке.

– Ты исчез двадцать первого сентября 1995 года, посчитать несложно.

– У женщин хорошая память на даты.

– Не только на даты. Я еще помню, что ты мой муж и у тебя есть дочь.

– Как Лена?

– Хорошо.

– Большая?

– Выросла. Большая. Двадцать два года. Учится в медуниверситете. Будет врачом.

– Тебе было трудно? – задал он ненужный вопрос.

Что она могла ответить? Рассказывать о том, как она, оставшись одна с дочкой, ездила в Польшу, а потом ходила торговать на базар, как не хватало зарплаты, как перешивала на растущую дочь свои платья… А, может, рассказать, как, пытаясь забыть его, Сашку, поддавалась на каждый мужской взгляд и ложилась в постель с любым, кто манил ее пальцем, а потом, возненавидев всех, глушила себя в работе и заботе о дочке, так и не переставая любить его одного…

– Справляюсь, – ответила она с тем же безразличием, которое прозвучало в вопросе.

– Как ты?

– Как я? – переспросила она и тут же, поняв, что разговор без ответа на этот стандартный вопрос не получится, продолжила: – Я работаю там же, в мединституте, теперь это Национальный медицинский университет имени Богомольца, преподаю студентам биологию. Замуж, понятное дело, не выходила. Мужчины рядом нет. Лена – твоя дочь – совсем уже взрослая. Если тебе это интересно…

– Генетикой занимаешься? – почему-то спросил он.

– В смысле как раньше – нет. Просто преподаю, – и вдруг женщину захлестнула злость: ну причем тут генетика, семнадцать лет его не было, неужели нет ничего, кроме генетики, о чем сегодня нужно говорить… И уже со злостью в голосе она сказала:

– Теперь ты расскажи, где был, что делал. Объясни: почему ты исчез? Почему ты бросил нас с Леной? Где ты?

– Света, я не в Киеве и даже не в Украине, я в Греции.

– В Греции? – с удивлением воскликнула Света. – Что ты там делаешь?

– Служу, – спокойно ответил он, – монахом в Афонском монастыре.

– Ты – монахом? – почти шепотом простонала она в трубку, в одно мгновение уяснив причину Сашиного исчезновения и поняв все, или почти все.

– Да, я служу Господу нашему – уже семнадцать лет.

– Почему тогда, если ты решил служить Господу, ты не сказал мне об этом? Ведь я тебя похоронила. Лена уверена, что ты нас бросил. Почему ты меня предал?

– Я должен был так поступить. Если бы я сказал тебе, ты бы меня отговорила. А я должен был, – спокойно и настойчиво ответил он.

– Должен? Кому должен? Ведь ты – доктор наук! – в недоумении воскликнула Света.

– Это была моя судьба. Я только сегодня понял смысл моей жизни, – спокойно пояснил он.

– Ты – лучший математик Украины, неужели больше некому служить Господу, и почему в Греции, мог бы служить в Киеве, знаешь, сколько у нас церквей… Много новых церквей в Киеве.

– Я люблю Киев, цветущие каштаны до сих пор снятся. И тебя люблю очень, и Лену, – вдруг его размеренный баритон дрогнул, в течение небольшой паузы он пытался справиться с волнением и немного погодя продолжил: – Моя математика определила мою судьбу и еще… твоя генетика, пока больше говорить не могу.

– Генетика? – повторила она автоматически, еще не понимая смысла того, что сказал Александр и уже теряясь, только успела спросить, – Мы увидимся, когда-нибудь?

Но он положил трубку, а она стояла в недоумении, пытаясь собрать разлетающиеся во все стороны мысли, но ничего не получалось.

– Светлана Анатольевна, я задачу решил. Посмотрите? – прокричал нетерпеливый ученик, едва заслышав, что телефонный разговор закончился.

– Да, сейчас посмотрю, – ответила Светлана, укладывая трубку на место.

Ватикан. Собор Святого Петра

20 часов 55 минут 21 декабря 2012 года

Секретарь по внешним отношениям Ватикана, архиепископ Доменик Маберти беседовал с кардиналом архиепархии Марселя Жоржем Понтье, положив ладони на старинный золоченый столик, выполненный, как и вся мебель в зале, в стиле ренессанс. На столе лежала Библия, открытая на 12 главе Книги Бытия.

Архиепископ только что вернулся после разговора с Папой. Разговор, как всегда, был коротким, поэтому кардинал ждал его недолго и, несмотря на то что эти страницы Библии были перечитаны не раз, они в который раз просматривали 12 главу, пытаясь понять связь библейского текста с тем, что сегодня происходило.

– Козар не мог чего-нибудь перепутать? – спросил, отрываясь от текста, кардинал. – Ведь стар уже.

– Стар? – усмехнулся Маберти. – Нам бы его светлый ум. Здоровьем слаб, потому и в отставку пошел, а разум – позавидовать можно, память уникальная, все помнит, каждую мелочь, Библию на память знает.

– У нас тоже есть люди, которые знают Библию на память.

– Знать на память Библию мало, – глядя в глаза французу, произнес архиепископ, – надо думать над тем, что там написано.

– Хорошо. Что дословно сказал Козар? – спросил кардинал.

– Дословно Патриарх Московский и Всея Руси сказал: «Ключ к разгадке сегодняшнего дня кроется в Библии, Книга Бытия, глава 12», – я думаю, он не упустил ни одного слова. И еще, Московский Патриарх заявил, что для того чтобы передать нам информацию, необходимо решение Православного Собора. Вы можете представить, сколько для этого понадобится времени? Поэтому мы должны до завтрашнего дня понять хотя бы основное, чтобы Папа мог в общих чертах пояснить представителям церквей на совете.

– Тогда объясните: почему мы, зная о том, что в афонских монастырях ведутся какие-то исследования, зная про Иова, не приложили хоть немного усилий для изучения этого вопроса раньше? – спросил кардинал.

– Во-первых, мы не поверили, во-вторых, мы пожалели деньги на изучение – сами знаете, в каком положении сегодня находится церковь, Ватикан очень сильно пострадал от кризиса, и, в-третьих, вы же знаете Папу – все, что связано с Православной церковью, его, мягко говоря, не интересует.

– Напрасно, – задумчиво заметил кардинал, – православные церкви имеют большой потенциал, чего только стоят их артефакты и библиотеки.

– А то, что рождественский огонь в Иерусалиме зажигается в руках православного священника, что-то значит? – продолжил мысль кардинала архиепископ. – Я сам там был и видел. Чудо из чудес Господних. Никто – ни наука, ни церковь этому пояснение не могут дать. Проверяют этого священника, чуть догола не раздевают, чтоб спички не пронес, а огонь зажигается. Прав был Иоанн – Павел ІІ, что наводил мосты с Православной церковью и мусульманами. Сегодня мир изменился. Только в сближении церквей можно выжить. Время такое настало.