Олег Аникиенко
Кольцевая электричка
Глава 9. Катаясь по городу
– Здравствуйте, Лев Николаевич, – поздоровался стоящий на площадке подъезда Гена.
– И ты здравствуй, Геннадий, еще раз, – приветствовал его шеф и усмехнулся. – Ты опять инстинкт телохранителя включил.
– А как же, Лев Николаевич, я не могу подвергать вашу безопасность риску, хотя я уже говорил, что для должного контроля вам необходимы еще минимум трое телохранителей, – пожал плечами профессионал, удивляясь, как такой высокопоставленный человек может так халатно относиться к своей жизни.
– Ну прямо, Гена, мы с тобой и сами как-нибудь отобьемся, если что, – пошутил Лев. У него было очень хорошее настроение, он пошутил два раза подряд.
– Тогда носите бронежилет и пистолет. Недостаточно одного вашего умения пользоваться оружием, если у вас его не будет в случае необходимости, – с надеждой в голосе попросил Гена.
– Мне твоего снаряжения достаточно будет. Вон соседа, Мортелецкого, несмотря на шестерых охранников, при выходе из ресторана взорвали. Охрана только от хулиганов помогает. Жить надо так, чтобы никто тебя не хотел убить. Ладно, хватит о вечном, – сменил тон Лев. – Жору забрал?
– Так точно. Ждет в машине, постригли, стал вообще вашей полной копией, единственное – пришлось ему немного волосы завивать – сказал Гена, нажимая на кнопку лифта, который открылся сразу, поскольку еще не уехал с этажа. – Я поехал вниз, вы считаете до 25 и вызываете лифт.
– Я в курсе, – ответил Лев, согласно кивая. В принципе, он старался не мешать Гене выполнять свои профессиональные обязанности телохранителя, главное, чтобы они не сильно его отвлекали.
Он уважал Гену за безоговорочное следование своим должностным обязанностям. Если бы Гена шел у него на поводу и оставался в машине, Лев бы его заменил, как заменил предыдущего телохранителя чуть больше двух лет назад.
Лев начал считать, как только заработали моторы лифта. Он знал, что Гена доезжает до второго этажа, а потом спускается пешком, чтоб проверить, есть ли кто-нибудь на нижних пролетах. Так было прописано в инструкции агентства телохранителей, к которому принадлежал Гена. Если бы Гена заболел и не смог выйти на работу, ему всегда бы нашли замену, и Лев Николаевич не остался бы без телохранителя и водителя. Также Гена обязан был вызывать подмогу даже просто из-за появившегося тревожного предчувствия, а не только из-за возможной опасности жизни клиента.
По идее, в этот дом постороннему было очень сложно зайти. Служба безопасности насчитывала на каждой смене не менее 4 автоматчиков, не считая руководство и наблюдателей, а также двоих снайперов, контролирующих прилегающие к дому территории. Вахтер СБ созванивался с квартирой, в которую направлялся посетитель, и только если кто-то из хозяев подтверждал, что готов принять гостя, сотрудник службы безопасности провожал его до дверей квартиры и ждал, когда он зайдет.
Досчитав до 25, Лев нажал вызов лифта; в это время Гена еще не доехал до третьего этажа, и первый вызов, принятый в ожидание, был его. Гена в свое время провел немало времени со службой безопасности дома, чтоб просчитать графики спуска и подъема. Также эсбэшники сообщали Гене обо всех ремонтных работах с механизмами лифта, чтобы он знал, когда стоит заново проверить точность графиков.
Выйдя из лифта, Лев направился к выходу следом за Геной, кивнув в ответ на приветствие вахтера. Двое автоматчиков, стоящих возле парадной двери, встрепенулись и вытянулись по стойке смирно. В охранную службу этого дома набирали только профессиональных военных, прошедших службу в спецподразделениях. Один из них открыл дверь, второй вышел на улицу, чтобы контролировать безопасность выхода жильца из дома.
Согласно договору жильцов со службой безопасности, все руководство СБ и все работники, находящиеся на смене, подвергались уголовной ответственности за халатность в случае возникновения угрозы жизни жильца в доме или на его территории. В этом доме жили очень высокопоставленные лица, члены правительства, верховной палаты парламента, топ-менеджеры транснациональных компаний и крупных холдингов, то есть те, кого нельзя назвать олигархами или министрами, но лица, приближенные к ним.
Были среди жильцов и крупные бизнесмены, как Лев Николаевич, но только не имевшие криминального прошлого и с кристально чистой репутацией.
Улица встретила красными отблесками заходящего солнца и легким дыханием прохлады надвигающихся сумерек.
– Здравствуй, Жора, – садясь в машину и протягивая руку своему близнецу, поздоровался Лев. Он снова заметил, как поразительно они похожи с Жорой.
Сегодня Жора, по-видимому, старался выглядеть солиднее: он надел форменные брюки и темную рубашку в мелкую белую крапинку. В такую духоту это был мужественный поступок.
– Здравствуйте, Лев Николаевич, – отодвигаясь подальше, поздоровался Жора и пожал протянутую ладонь двумя руками.
– Хочу я позвать тебя, Жора, покушать в каком-нибудь хорошем месте, где я ни разу не был. Можешь что-нибудь подсказать? – как всегда рассудительно поинтересовался Лев.
– Могу, конечно. В нашу деповскую столовку, вы там точно не были, – широко улыбаясь, предложил машинист.
– Идея хорошая. Но сегодня на вечер я экстрим не планировал, – вежливо отказался Лев. – Нужно место, где мы сможем посидеть, как простые граждане.
– Я по ресторанам и кафе не хожу, Лев Николаевич, так что подсказчик из меня не выйдет, – пожал плечами Жора.
– А какую кухню хотите попробовать? – поинтересовался Гена.
– Желательно чего-нибудь необычного, – задумавшись на мгновение, ответил Лев.
– Японская кафешка есть хорошая недалеко, – предложил Гена.
– Нет, я сегодня не настроен есть сырую рыбу, – решил Лев.
– Тогда могу предложить кафе «Уйгурка», недавно открылось, там уйгурская и дунганская кухня. Это народности на севере Китая, у них много овощей используется, и мясо тонко очень режут замороженное, потом готовят. Овощи на открытом огне жарят. Интересные вкусы, – поделился Гена.
– Интересные – это одно, а вкусные? – осторожно поинтересовался Лев.
– Да, очень. Главное, пища здоровая, нет лишних жиров и калорий, – как истинный спортсмен, охарактеризовал рацион Гена.
– Гусениц и тараканов не жарят? – задал беспокоивший его вопрос Жора.
– Такого нет, – уверил их Гена.
– Тогда поехали, – решил за всех Лев Николаевич.
«Джип» рыкнул, заводя свой многолитровый двигатель, и тронулся, посапывая сотнями лошадок.
Дорога по городу пролегала без лишних пробок, поскольку час пик уже закончился. Для Жоры панорама родного города была необычно нова, поскольку он впервые видел ее сквозь тонированные стекла дорогого «джипа», вдыхая смесь хвойного освежителя воздуха, хорошо сочетавшегося с запахом кожаного салона и особо уместного в прохладе климат-контроля.
Поездка протекала в непринужденной беседе. Выяснилось, что оба выросли в соседних районах и ходили в школы, постоянно соперничавшие на олимпиадах по математике.
– А ты вообще, как учился? – интересовался Лев Николаевич.
– Я вообще-то легко учился, но мне неинтересно было. У меня такая учительница была в начальных классах, что, как я перешел в пятый класс и у нас стал не один учитель по всем предметам, а на каждый предмет свой преподаватель, я со своей первой учительницей даже не здоровался, – поделился Жора.
– А почему? – удивился Лев.
– Да что я! Почти весь наш класс делал вид, что ее не знает. Она только орать могла. Нервная, дерганая и неграмотная. Объясняла только доске, а чем в это время класс занимается, ей безразлично было. Ходила постоянно лохматая, большими шагами, крупная была тетка. Больше всего мне запомнилось, что она, как поворачивалась к классу от доски, говорила: «А ну ложьте руки на парты, шо вы ими махаете? Понарожали тут бездарей и оболтусов». И это говорил человек, который учил нас алфавиту. Надежда Анатольевна ее звали. Мы ее Безнадега Анатольевна называли, – поделился Жора нерадостными воспоминаниями о школе.
– А у меня учительница в младших классах отличная была. Лидия Ильинична. Я до десятого класса к ней ходил чай пить. У ее малышей уроки заканчивались, а у нас вторая смена была. Так многие наши пораньше приходили, чтобы возле нее посидеть, она нас всегда как родных встречала, всегда на нас время находила, хотя бы просто улыбнуться. Кстати, она мне любовь к математике привила, для меня цифры всегда понятными были, четкие, ясные. А формулы – это просто игры цифр, я всегда представлял, что цифры водят хороводы, прячутся, перепрыгивают друг через друга. Они у меня сами собой выстраивались в цепочку, и я видел ответ раньше, чем одноклассники высчитывали результат на калькуляторе, – расслабившись и глядя куда-то вдаль, с легкой улыбкой сказал Лев.
Жора смотрел на него с удивлением: он не ожидал, что этот человек-кремень способен на маломальские эмоции.
– А, я понял, нам всегда о вас как о гении в математике говорили. Наша школа начала вашу школу побеждать, когда вы уже отучились, – вспомнил Жора.
– Да, я помню эти олимпиады, мне всегда так смешно было, как другие напрягаются и считают в уме, – усмехнулся Лев. – А у вас тоже талантливый мальчик был, Герберг, помню, его фамилия была.
– Да, да, он у нас всегда на доске почета висел. В очках такой, худой и рыженький, – согласился Жора.
– Умный парень. Всегда такой эмоциональный, всегда сильно переживал, когда проигрывал, – одобрил былого соперника Лев.
– Умный был, а умер как дурак. В 9 классе с крыши 12-этажки возле школы спрыгнул, из-за неразделенной любви к Машке Луневой. Она его еще на год старше была. Кому что доказал, спрашивается? – с некоторым неприятием вспомнил Жора.
– Ну что ты так агрессивно? Просто молодость, – не желая расставаться с приятным воспоминанием о талантливом мальчике, возразил Лев.
– Ничего себе молодость! О других бы подумал. Я мимо этого дома в школу всегда ходил, а потом пришлось несколько лет за два квартала обходить двенадцатиэтажку, чтоб не видеть разбрызганные по стене до третьего этажа его мозги, – скривился Жора.
– Наверное, на отмывку не нашли средств, подъемник нанять, – как всегда, с практической точки зрения оценил ситуацию Лев.
– Наверно, – согласился Жора. – Вообще я считаю, что должны делать специальные центры для самоубийц. Приходит самоубийца, пишет заявление с просьбой предоставить возможность покончить с собой. Заявление принимают, назначают исполнение через три дня, за это время с ним работают психологи разные, а если он не передумает, решит, что он все же выкидыш из человеческого общества, дают таблетку, и он тихо-мирно дохнет. Отправляется гореть в аду, не доставляя окружающим неудобств. Потом его хоронят за счет государства. И родственникам затрат меньше, и улицы и стены домов чище.
– А что, в нашем обществе, где культивируется свобода выбора, думаю, это неплохая идея для социальной программы. Под это даже государство может деньги выделить, ведь осуществляется попытка помочь личности. А что делать, если решит не кончать с собой, отлежится и домой пойдет, а деньги государства потрачены? – поинтересовался Лев, давая Жоре возможность закончить мысль.
– А после отправлять на несколько месяцев в реабилитационный центр, на легкий труд, варежки, например, вязать, чтоб отрабатывал долги перед государством, – быстро нашелся Жора.
– Слушай, ты почему не пошел работать в медицину? Мог бы сейчас министром здравоохранения стать! – усмехнулся Лев.
– Нет, я добрый, я бы не смог людей резать, мне нравилось всегда в железках ковыряться: спокойно и понятно. Поэтому и пошел после восьмого класса в железнодорожный техникум. Начал хорошо учиться, а потом неинтересно стало. Думал, реально не пригодятся знания, которые дают в профессии. Теперь-то понимаю, что учиться надо было, – посетовал Жора.
– Почти приехали, – раздался голос с места водителя. Гена сидел бесшумно всю дорогу, поэтому о нем почти забыли.
Жора и Лев, как по команде, посмотрели в окна. Машина ехала вдоль известных своих прудов бульвара.
– Ну а что! Район вполне приличный. Самый центр. Отравить не должны, – сделал вывод Лев Николаевич.
Машина остановилась возле пристройки к старинной, но еще добротной двухэтажке. Над пристройкой была раскинута, как шатер китайских императоров, зеленая крыша, выполненная в восточном стиле. Вход с двух сторон окружали драконы, над дверью переплетающиеся с целью то ли поцеловать, то ли загрызть друг друга.
– Прикольно! – восхитился Жора.
– А что прикольного? – удивился Лев Николаевич.
– Пристройка к старому дому смотрится, как мини-юбка на старушке, – засмеялся Жора.
– Вот что значит дать взятку архитектору города! – глубокомысленно заметил Лев Николаевич, и оба направились вслед за Геной, уже открывшим дверь.
Но на пути возник грязный бомж, в пиджаке без рукавов поверх засаленной и порванной рубашки неопределенного цвета.
– Дай на опохмел, – прохрипел он, дыхнув перегаром и протягивая руку ко Льву.
Перед ним стеной вырос Гена. Бомж невольно испуганно отпрянул.
– Мужик, иди отсюда. Бог подаст, – не прикасаясь к бомжу, произнес телохранитель.
– Бухнуть мне надо, а то сдохну, – пояснил спазматическим голосом бомж, с тоской глядя на Льва.
– Ты и так сдохнешь, дело за временем, а я не собираюсь выступать спонсором порока, – равнодушно объяснил Царь и двинулся дальше, добавив, – кстати еще здороваться научись.
Жора в недоумении посмотрел на Льва и протянул бомжу мелкую банкноту. Тот с радостью схватил ее и, постанывая от предвкушения удовольствия, ринулся прочь, пока не отобрали.
Лев, услышав движение у себя за спиной, повернулся и увидел, как Жора отдает деньги алкашу.
– Мучается ведь человек, – объяснил Жора. – Деньги-то небольшие, не жалко на благое дело.
– На благое не жалко, – хмыкнул Царь, – но он ведь сейчас пойдет себя алкоголем убивать, за твой счет причем, значит, ты спонсор порока. Грех его на себя взял. Лучше бы ребенку на мороженое дал или бабушке на хлеб. Все бы так думали, и таких паразитов на теле общества меньше бы было.
Не дожидаясь ответа, Царь отвернулся от обескураженного Жоры и направился вверх по лестнице.
Глава 10. Истории жизни
У входа их встретил раскосый официант в ярких национальных одеждах, для неспециалиста неотличимых от китайских.
– Здравствуйте, уважаемые гости! Где желаете присесть – за столик или на топчан? – вежливо кланяясь, мягким говором, но совсем без акцента спросил официант.
То, что он видит перед собой двух совершенно одинаковых мужчин, его абсолютно не удивило: ведь никто не знал, что они не родственники, а близнецы ни в одной стране мира не являются редкостью.
– Топчаны, как я понимаю, вот это? – уточнил Лев Николаевич, показывая пальцем на подобие беседки с настилом из досок на высоте примерно 80 сантиметров и перилами с трех сторон.
Посередине беседки стояли маленькие столики с ножками сантиметров 50 от настила, чтобы есть, сидя за ними, нужно было сидеть по-турецки или полулежать на накиданных вокруг стола подушках. Пол из досок был застелен ярко расшитыми ватными одеяльцами. Над топчаном был прикреплен к потолку тканевый навес, ниспадающий до пола, функциональный на открытом воздухе, а здесь служащий частью интерьера.
– Совершенно верно, господин. Час на топчанах стоит 200 рублей, – предостерег официант.
– А за столиками, как я понимаю, бесплатно? – уточнил свои подозрения Лев Николаевич.
– Да, господин, – в очередной раз поклонился официант.
– Ну что же. Гулять – так гулять, – не улыбаясь, кивнул Лев Николаевич. – Думаю, надо снимать обувь?
– Да, конечно. Присаживайтесь, сейчас я принесу чаши с водой, чтобы вы могли омыть руки, и полотенца, – опять кланяясь, сделал широкий жест рукой в сторону топчана официант.
Лев Николаевич с сомнением смотрел на топчан, думая, как удобнее на него залезть. Жора оказался более расторопным и, скинув кроссовки, встал на колени и смешной походкой гнома засеменил по топчану.
Царь выбрал другой способ передвижения. Он, сев на топчан, снял обувь, после чего, отталкиваясь руками, спиной вперед, заполз на свое место.
Гена сел за ближайший столик, лицом к залу и входной двери. Телохранитель выглядел напряженным: он не привык, чтобы босс проводил время в общественных местах. Точнее, настолько общедоступных.
Официант положил перед двумя гостями открытое меню и попробовал уйти, но его остановил Лев Николаевич.
– Послушайте, мы не знакомы с вашей своеобразной кухней, помогите нам разобраться, что здесь с чем едят, – при этом Царь, наморщив лоб, вглядывался в меню, украшенное яркими фотографиями с изображением каждого блюда.
– Да, конечно, господин! Какого рода блюда вам хотелось бы покушать? Суп, горячее, мясо, рыба, острое, кисло-сладкое, овощи, фрукты? – скороговоркой произнес официант.
– Ну, наверное, сначала мы бы поели супчика, вашего фирменного, чтоб бульон, насыщенный был. А на второе мясо какое-нибудь можно. Сок свежевыжатый апельсиновый, салатов несколько на ваш выбор, зеленые нарезки из овощей обязательно добавьте. Вина полусладкого красного хорошего. Ну, и еще чего-нибудь, чем удивить сможете, – сделал заказ Лев Николаевич.
– Суп могу предложить вам жу-пян-зы, томатный суп на наваристом бульоне, с поджаренным мясом и овощами. А на второе мясо тябан, это говядина, жаренная с луком, подается на горячей сковороде. Салаты мы вам сделаем с различными вкусами, чтобы они оттеняли друг друга. Полусладкое вино могу предложить «Тургеньское», это долина на юге Казахстана, на границе с Китаем, то есть по климату это тот же север Китая.
– Не кислое, главное? – поинтересовался Лев.
– Нет, господин, – поклонившись, ответил официант.
– Тогда я не против. Ты как, Жора? Пожелания или вопросы есть? – поинтересовался Царь.
Жора смущенно зашевелился.
– Да, есть. А ты и правда уйгур? – задал, похоже, долго мучавший его вопрос Жора.
– Нет, господин. Я калмык, – сознался официант, явно давно привыкший к подобным вопросам. – Уйгуры больше на узбеков похожи.
– Аааа… – разочарованно протянул Жора. По-видимому, его представления о таинственном народе рухнули, не успев сформироваться.
– Разрешите идти? – спросил официант.
– Да, идите, – милостиво разрешил Царь и добавил: – Напитки принесите первым делом.
– Конечно, господин, – поклонился официант, пятясь от посетителей.
Лев Николаевич устроился удобнее, поправив подушку и посмотрел на Жору, который сидел в напряженной позе, держась за свои колени.
– Ну что, Жора, ты уже почувствовал себя падишахом? – вскинув брови и, как всегда, без улыбки пошутил Лев Николаевич.
– Нет еще. Выпить сначала нужно, – виновато глядя на Льва Ивановича, оправдался Жора.
– Вот сейчас и выпьем, – произнес Лев Николаевич, переводя взгляд на официанта, который, подойдя с подносом, поставил открытую бутылку с вином и стеклянный графин с соком на стол. Затем расставил стаканы и бокалы и вновь убежал в сторону кухни.
– Как я понял намек, наливать в бокалы он ничего не собирается? – саркастически хмыкнув, произнес Лев Николаевич.
– Я сейчас налью, Лев Николаевич, – заерзал на своем месте Жора, пытаясь переместить центр тяжести ближе к столу, что у него не особо получалось, поскольку сила притяжения стремилась положить его на лопатки.
– Здесь кафе, а не ресторан, Лев Николаевич, – напомнил Гена, успевший подойти к столику и наливавший в это время вино в бокалы. – В кафе принято самообслуживание.
– Думаю, ты прав. Элемент демократичности, зато в этом присутствует, – задумчиво кивая, согласился Царь и, поднимая бокал, произнес: – Ну, тогда давай за демократию.
– И за знакомство, – поддержал его тост Жора.
Лев Николаевич понюхал вино, посмотрел на его цвет через стеклянный фужер и осторожно попробовал на вкус. Жора большими глотками выпил бокал до дна, после чего недоуменно замер. Лев Николаевич смаковал вино, рассматривая потолок.
– Простенькое вино, легкое, но букет приятный, – констатировал Лев Николаевич, опуская взгляд на Жору, и поинтересовался: – Тебе как?
– Компот, – одним словом описал свои ощущения Жора.
– Похоже, ты не ценитель благородных напитков, – сделал вывод Лев Николаевич. – Ну ничего, ты просто не распробовал, вино это – легкий напиток, дающий приятную бодрость и эйфорию.
– Может быть, – неуверенно сказал Жора, наполняя вином свой бокал и доливая вина Льву Николаевичу.
– А ты, Жора, расскажи о себе. О своей жизни. В школе я понял, в какой ты учился, а потом что было? – поинтересовался Лев, неспешно потягивая вино.
– А потом, как у всех, техникум железнодорожный, потом армия, потом вернулся к девушке, которая меня с армии дождалась, родители в поселке жить остались, в город не захотели перебираться, да и что бы они здесь делали? Устроился на работу в депо, где до сих пор работаю. Через три года женился, жена младше меня, доучиться хотела. Потом сына мне родила, Даниилом назвали, сейчас ему тринадцать лет. В общем, ничего интересного, – в нескольких словах рассказал свой жизненный путь Жора.
– Ну, что-то ты недоговариваешь, – расслабленно полулежа на подушках, попивал вино Лев Николаевич. – Ты рассказываешь, как женился, а почему сейчас ты один живешь, еще и в общежитии?
Жора поменялся в лице, плотно сжал губы и побелел. Потом резко взял бокал и залпом выпил вино, абсолютно без эмоций.
– Это, Лев Николаевич, очень сложная история. Жену я до сих пор очень люблю, но простить не могу. Долгая это история и неинтересная. Без пол-литра не разберешься, как говорится, – со вздохом констатировал он.
Подошел официант и поставил причудливые, но аппетитно выглядящие салаты и корзину с хлебным ассорти.
– Принесите нам водки, самой хорошей, которая здесь есть, – распорядился Лев Николаевич, глядя, как Жора разливает остатки вина по бокалам.
Официант расторопно принес замороженную бутылку водки и рюмки. После чего сам налил в них тянущуюся жидкость: похоже, он уже вычислил состоятельных клиентов и старался заработать чаевые.
– Одной хватит, – попытался остановить официанта Лев, но моментально запотевшие стопки были уже наполнены, и официант удалился.
– Как же хватит, Лев Николаевич? Я один пить не буду, я же не алкоголик! – с ноткой обиды в голосе произнес Жора, уже поставивший рюмку поближе к себе.
– Так мы уже вино пили, нельзя смешивать, – попытался возразить на такое заявление Лев.
– По возрастанию градуса можно. Вино только смазало внутренности, там и градуса почти не было, – не сдавался Жора.
– А знаешь ли ты, Жора, что я водку последний раз на первом курсе института пил? Потом знаешь, как плохо было! – поделился Лев воспоминаниями о молодости.
– Ну, вы, наверное, много выпили? А тут со мной пару рюмочек для компании, – осмелев, начал уговаривать его Жора.
– Да, правда, выпили мы много, – согласился Лев, после чего, решившись, сказал, поднимая рюмку: – Ну а что, менять жизнь – так менять, давай выпьем.
Такие похожие внешне и такие разные внутри стукнули рюмкой о рюмку, по древней традиции, полученной в наследство от викингов, сталкивавших свои кубки до брызг, так, чтобы вина смешивались, этим показывая, что ни один не отравил вино собутыльника. Водка полилась по организму, приятно охлаждая внутренности.
– Хорошо пошла, – крякнув от удовольствия, сказал Жора, не закусывая.
– Да, неплохо, – согласился Лев, запивая водку соком, и добавил: – Так, теперь рассказывай, что с женой произошло.
Жорик немного посерел лицом.
– Сложно это мне, собраться надо, – сказал Жора, налил себе рюмку и выпил один.
После чего налил водку уже в обе рюмки.
– Да всякое в жизни бывает, – с пониманием сказал Лев. – Давай выпьем, чтобы все же встречались верные и любящие женщины.
Они выпили еще по рюмке. Лев решил сменить тему разговора.
– Кстати, вообще ты знаешь, что алкоголь – это естественный фермент в организме человека? Он служит для расслабления мышц, без него человек не может расслабиться и заснуть, например. Этим и опасно его потребление. Организм привыкает к получению этого фермента извне и уменьшает его выработку, и человек начинает нуждаться в выпивке, чтоб расслабиться. Причем организм постоянно требует повышения дозы, и если регулярно выпивать, даже в малых дозах, то алкоголь перестает вырабатываться естественным путем и человек становиться алкоголиком.
– Ну, под такие слова следующая рюмка точно не пойдет. И как не стать алкоголиком? – погрустнев, поинтересовался Жора.
– Медики изучили эту проблему и пришли к выводу, что выработка алкоголя полностью восстанавливается за десять дней воздержания. То есть пить понемножку и часто вреднее, чем напиться и десять дней минимум не пить.
– Даже пиво нельзя часто? – наливая водку в рюмки, поинтересовался Жора.
– Пивной алкоголизм особенно опасен, – резко заявил Лев Николаевич, – потому что он подкрадывается незаметно. А пиво особенно опасно для мужского организма: притормаживается выработка тестостерона, мужского полового гормона, и увеличивается выработка женских половых гормонов.
– А пиво приятно пить, – задумчиво сказал Жора и добавил: – Ну, давайте выпьем за здоровый образ жизни.
И они, звонко чокнувшись, выпили и закусили салатами с приятным, но непривычным запахом восточных специй и зеленого болгарского перца.
Подошел официант и поставил перед ними тарелки с супом. Суп был очень густой, наваристый, в нем плавали крупные кусочки помидоров и мелкие – поджаренного мяса. Также виднелись лук и зелень, часть которой, судя по запаху, была кинзой. А помешав суп, можно было увидеть маленькие лепешки теста, примерно два на два сантиметра.
– Выглядит аппетитно – констатировал Лев Николаевич и остановил свой взгляд на Жоре, попробовавшем суп и замершем, прислушиваясь к своим ощущениям.
– Очень вкусно, – довольно сообщил Жора и начал интенсивно поглощать суп.
Лев Николаевич тоже осторожно попробовал. Наваристый говяжий бульон был насыщен томатами и приятным запахом дополнительно поджаренного мяса.
– Хочу поблагодарить вас, Лев Николаевич, что вы мне открыли такую потрясающую кухню, – сказал Жора, поднимая рюмку.
– Это надо Гену благодарить, это он нас сюда привел, – Лев сделал жест рукой в сторону одиноко сидящего перед чашкой кофе телохранителя и выпил.
Лев чувствовал себя удивительно легко и свободно. Давно он не чувствовал себя таким отдохнувшим и расслабившимся. Может быть, еще ощущалась легкость оттого, что завтра начинается отпуск, не надо беспокоиться о работе, в доме у пляжа удивительного лазурного моря его ждет потрясающе красивая девушка с голубыми, как небо, глазами.
Лев только теперь заметил, что телохранитель не участвует в их празднике жизни и сидит за пустым столом. Льву стало от этого как-то не по себе, он никогда не задумывался, что у обслуживающего персонала тоже есть свои физиологические потребности.
– Гена, ты почему не ужинаешь? – поинтересовался у него босс.
– Не хочу, спасибо, Лев Николаевич, – ответил, не глядя на него, телохранитель и как-то нервно стал размешивать кофе.
– Ничего не знаю, ты сверхурочно работаешь, так что тоже отдыхать будешь, – заявил Лев – со стороны уже были слышны пьяные нотки в его голосе – и, обращаясь к стоящему в стороне официанту, сделал заказ: – Принесите ему то же, что и нам.
Официант безмолвно поклонился и удалился на кухню.
– За ваше великодушие, – произнес тост Жора.
– Нет, давай за дружбу, – сделал неожиданное даже для себя заявление Лев.
– О, спасибо. Мне очень приятно быть другом такого уважаемого человека, как вы, – широко заулыбался Жора, и они выпили.
Доев суп, Лев довольно откинулся на поручни ограждения топчана.
– Теперь можешь рассказывать то, в чем без полулитра не разберешься, – напомнил прерванный разговор о личной жизни Лев.
Жора посерьезнел и собрался. Молча налил рюмки и безмолвно протянул свою Льву Николаевичу. Тот понял его жест и взял свою рюмку, стукнул ею о протянутую, а потом они молча выпили. Лев Николаевич был приятно удивлен, что водка поднимает настроение, но не пьянит.
Гена с аппетитом доедал суп. Все-таки хорошо, что несколько нарушили субординацию, но накормили человека, а то бы сидел голодный и пил свой кофе. Гена, видно, сильно хотел есть, поскольку ему по должностной инструкции рекомендовалось не употреблять пищу в рабочее время. Когда-то давно начальник охранного агентства, которое предоставило телохранителя Гену, сказал так: «Сторожевой пес должен быть голодным, только тогда от него есть толк». Но Гена, хотя и с жадностью ел суп и салаты, не опускал взгляда в еду, контролируя ситуацию в зале.
Жора прокашлялся, прочищая горло, как перед выступлением на ответственном собрании, после чего, поставив руки на стол и сцепив пальцы, начал рассказывать, глядя в стол.
– Я жену очень любил. Я у нее первый был. Она меня с армии ждала, дождалась, никто из друзей ничего плохого не мог сказать. С характером, конечно, своенравная. Хотя, наверно, и любил я ее за своенравность. Хозяйка неплохая, еще и работать успевала. Причем я ей говорил, чтоб дома сидела, семьей занималась, но она пошла работать по специальности, бухгалтером, говорила, что не сможет дома сидеть. Хорошо жили, ссорились, потом мирились и еще больше друг друга любили, а где-то с год назад стал замечать, что она одеваться начала модно, краситься ярко, смеяться громко. Я старался не придавать значения, а потом заметил, что мужчины ей внимание больше уделяют и нравится ей это. Я работаю, стараюсь деньги копить сыну на институт и чтоб могли еще детей завести. А она хвостом крутить начала. Ну, она, конечно, красивая, не старая, она моложе меня, ей 35 в этом году исполнилось. Я любил ее, не хотел недоверия показывать, в себе держал. Обиду не проявлял, наоборот, в себе замкнулся. А месяца через три все прояснилось. Поехал с сыном к родителям, думал – с ночевкой останусь, но вспомнил, что обещал на работу выйти, внеплановый техосмотр должен был быть. Приехал от родителей вечером, подхожу к двери квартиры, дверь не закрыта на ключ. Открываю, прохожу на кухню, а жена там с бугаем каким-то целуется.
Бугай ее раздел почти. Она, как меня увидела, кричать начала, что он ее насилует. А меня обида душила, я даже говорить не мог. Стою и смотрю на них, а он мне стал рассказывать. Говорит, что они давно любовники, что моя жена сама к нему клеиться начала, что и он ее любит, и чтоб я не обижался, так получилось, – посетовал Жора.
Было видно, что у него повлажнели глаза; чтоб скрыть это, он не отрывал взгляда от стола. Жора, сдерживаясь, налил себе рюмку. От волнения у него дрожали руки. Он выпил и зажмурился; от этого из глаз брызнули слезы. Жора поставил рюмку и закрыл глаза руками. Посидев так минуту, он вытер глаза рукавом и глубоко выдохнул.
– Простите за эмоции. Я просто очень верил в свою семью, – оправдываясь, сказал он.
Лев Николаевич сидел под впечатлением. Он видел, сколько чувств и боли у Жоры вызывают воспоминания об утраченной любви.
