Олег Мартынов
Тот еще космонавт!

Глава 8

Подошла к завершению рабочая неделя. В пятницу, в день водителя, настроение и расхлябанность ребят достигли апогея. Женька пришел с работы уже подшофе, пьяно лыбясь, он норовил надеть наушники на Рифата, уверяя его в необходимости послушать нетленные хиты Адриано Челентано:

– Вылитый ты, Рифат! В наушниках, если не отвлекаться, то при разговоре, когда открываешь рот, кажется, будто поешь его голосом, и жестикуляция итальянская, сплошная комедия дель арте.

– Отвянь, белобрысый. Заняться нечем? – Суетливо крутясь около кальяна, Рифат не обращал внимания на Женькины развлечения, а подошедшему Сане недовольно заявил: – Саня, ну сколько можно тут сидеть?

– Придет не придет, так и жизнь мимо пройдет, – речитативом произнес Женька, несколько смутившись под суровым Саниным взглядом. – Давай по «Тройке», мигом сбегаю, и жизнь засверкает новыми красками. Службу солдатскую опять же тянуть будет легче.

– Валяйте, – сдался Саня, с досады переломив сигарету пополам. – Только, как стемнеет, расходимся по местам.

К полуночи празднующий шоферский люд разбежался по домам. Одних ждали неудовлетворенные жены со сковородой или скалкой в руках, других – сытый ужин и теплая постель, третьих – только голодная собака или кошка. Время текло по привычному руслу, невзирая на людей и их никчемные проблемы.

Саня незаметно задремал, сломленный парами алкоголя, так и не успев проверить посты, а сон оказался более чем странный. Снилось ему, что в Государственной думе произошел сантехнический апокалипсис. Прорвало канализационную трубу на верхнем этаже, прямо над залом заседаний. Самоотверженный бросок бригады сантехников только усугубил ситуацию. Временно остановив поток низвергающейся лавы дерьма в одном месте, они создали переизбыток давления в другом. Позже на экстренно собранном совещании выяснилось, что, по предварительным подсчетам, произошло семь мощнейших сбросов, реальная же обстановка не поддавалась анализу.

Каловые массы, вырвавшись на оперативный простор, радостно бурля и хлюпая, заполняли проходы и рабочие места депутатов, заливали даже кнопки для голосования, скрывая мониторы и недавно полученные результаты. Вонючая вакханалия продолжалась ровно два дня. Именно в эти напряженные для законодательной власти дни, по мнению ведущих политологов страны, и был принят ряд антинародных законов, отменять которые не стали, решили поберечь здоровье народных избранников, вновь уповая на терпеливость и понимание населения. По результатам проведенного расследования сел на два с половиной года в колонию только начальник сантехников…

– Саня, полундра, он здесь! – Рация надрывалась голосом не на шутку встревоженного Женьки.

Еще не до конца проснувшись, Саня деловито переложил ружье с одной руки в другую, медленно открыл правый глаз, оценивая пространство, и шепотом выдал в эфир:

– Еще не вижу, но всем – тихо!

Охота вступала в динамичную первую фазу.

– Женька, замри, не отсвечивай! – Саня взял ружье наизготовку.

Число фонарей на стоянке после реновации многократно увеличилось, но мрачность места и неправильное расположение приборов освещения оставляли врагу множество лазеек, шансы прокрасться незамеченным были невероятно высоки. Под грузовиком, где Женька усердно изображал лежачую статую, тьма казалась наиболее густой и вязкой.

Деревья гулко завибрировали, будто нежданный ураганный шквал застал их за непотребным занятием, затем изогнулись, освобождая кому-то путь, того и гляди, переломятся, и резко отпрянули обратно, с шумом ломая ветки. Тамерлан невнятно гавкнул и жалобно заскулил, пятясь от увиденного кошмара. Редкие световые блики выхватили из ночи вышедшего на стоянку гиганта, единственный глаз которого жадно шарил по сторонам в поисках удобной и легкой добычи, густая шерсть чудовища устрашающе развевалась на ветру, покрывая огромное тело с головы до пят. В мгновение ока оставленное ведро с кровью было подхвачено рукой и незамедлительно пропало в огромном зеве, прогремел зловещий, торжествующий рев. Сомнений больше не оставалось: это тот самый зверь, тот людоед, который отправил Эдика к праотцам.

– Рифат, приготовься, это он, сейчас начнем! – без надрыва приказал Саня, но страх безжалостно побежал под кожей мурашками.

Чудовище остановилось у грузовика, под которым лежал притихший Женька. Внимательно прислушиваясь к звукам ночной стоянки, великан ошалело вращал глазом. Ноздри верзилы раздувались, он периодически задирал голову вверх, вылавливая и вычленяя нужные запахи, мотал головой. Женька из последних сил не подавал признаков жизни, перед ним буквально в метре находились ноги исполина, огромные и безобразные, с забитыми грязью порами, покрытые густой растительностью. Укусить за палец значит подписать себе смертный приговор, а жить хотелось долго и счастливо. Эх, как бы пригодились сейчас тапки из будущего!

Саня, открыв рот от увиденного, краем глаза на периферии зрения заметил, что из кунга повалил дым, собираясь на крыше и вытягиваясь в спиралевидный столб. Рифат опять забодяжил кальян, как же не вовремя он замутил!

– Рифат, туши огонь, он к тебе идет!

Ответа не последовало, рация молчала, зато внутри будки раздалась нарастающая душещипательная музыка. Полилась песня «Роллинг стоунз», где натужный вокал Мика Джаггера громогласно повторял мантру Satisfaction. Циклоп не раздумывая повернул к Рифату, по дороге искалечив любимую уступчивую «газель» водителей, тяжелой поступью приблизился к заинтересовавшему его источнику звуков. Саня не решился стрелять из вагончика сторожа, расстояние казалось большим, да и бить нужно было наверняка, в упор, на перезарядку времени не останется. С проклятиями он ринулся к двери, намереваясь опередить непрошеного гостя, не дать ему расправиться с Рифатом, но открыть ее не успел. Оглушительный, жуткий рев заполнил округу, даже стекла в окне и посуда внутри вагончика задрожали, выплясывая звонкую кадриль. Причина задержки на поверку оказалась вполне банальной.

Женька, встряхнув затекшие руки и ноги, придав лицу устрашающее, героически-демоническое выражение, бросил монтировку в вагончик, надеясь таким образом привлечь внимание гиганта. Циклоп среагировал с быстротой молнии, повернувшись на звук летящего инструмента. Казалось, развязка наступит быстрее, чем предполагалось изначально, закончится поочередной шикарной резней недальновидных глупцов, но в проеме кунга, в облаке дыма, из веселящих татарскую душу смесей, появился собственной персоной Рифат, с ломом-копьем наперевес. Томительное ожидание, секунда – и копье, по замысловатой траектории описав в воздухе дугу, смачно вонзилось в огромный зад зверюги.

– Это, сволочь, тебе, за Эдика и Жака! – услышал жесткое рифатовское пожелание чудищу Женька.

Рифат, конечно же, целил в глаз, но аэродинамика лома была настолько несовершенна, что не позволяла с точностью рассчитать полет по параболе, поэтому даже такое не лучшее попадание было встречено на ура. Кричал, по-суворовски победно, лишь Женька, неловко и некстати высунувшийся из-под надежно укрывавшего его грузовика.

Исполин, случайно раненный, наиподлейшим способом грузно опустился на колено. Разъяренный, кровоточащий зверь может сутками отбиваться от наседающих, алчущих удовлетворения охотников. Догадывался об этом и Саня, бегом мчавшийся к полю битвы. Нужно добить его побыстрее, пока не опомнился. Тамерлан, почуяв внезапно нагрянувшую победу, вырвался вперед на полкорпуса, стремясь прийти первым к финишу и гордо поставить мохнатую лапу на грудь поверженного врага. Извергая из пасти яростное рычание, циклоп пытался неумело вытащить постыдный лом, но куда там. Рифат вложил в этот чемпионский бросок всю мощь, на какую был способен, помноженную кратно на чудодейственный дым кальяна.

Наступил решающий, переломный в противостоянии людей и великана момент. Женька, потеряв остатки бдительности, радостно развесив уши, оказался на непростительно малом расстоянии от ревущего и подраненного зверя. Извиваясь пойманной в невод рыбой, гигант тяжело поднялся на ноги, с нечеловеческой силой принялся крушить попадающиеся на пути к кунгу автомобили. Битые стекла и скрежет рвущегося на части металла дополняли катастрофическую картину разрушений. Разбушевавшееся чудовище резко повернулось на тарзанный вопль Рифата, лом, исполнявший теперь роль своеобразного хвоста монстра, с размаху огрел блондинистую отважную голову Женьки. Если немного уделить внимание аэродинамическим характеристикам лома, его ламинарному течению, хорде и профилю, то предсказуемая, поддающаяся расчету траектория позволила бы вовремя оценить Женьке степень опасности и успеть принять единственно правильное решение для своего спасения. Поэтому уповать приходилось на чудо. Защитным буфером отработал подвернувшийся к месту и времени пес Тамерлан. Безрассудно разогнавшись до предела, в прыжке, целясь в заднюю часть ноги чудовища, вытянувшись в струну и приготовив к атаке клыки, он намеревался впиться в конечность, не давая циклопу очухаться. С бесшабашным собачьим остервенением Тамерлан решил разорвать толстенную ляжку ночного визитера, а потом, улучив подходящий момент, запрыгнуть наконец на его грудь для завершающего аккорда. Но переменчивая собачья удача неожиданно отвернулась от храброго пса. Затянувшийся полный отваги полет прервал внезапно появившийся из темноты увесистый двухметровый лом. Так вместе и рухнули оземь человек, с именем Евгений, да пес, по прозвищу Тамерлан.

Женька помнил удар, легкость, с которой ноги отрываются от стылой, ночной земли, прижатого ударом к голове мохнатого скулящего Тамерлана, заросшую пятую точку великана и даже лом, хвостом торчащий из нее, а вот падение и касание земной поверхности остались для него неразрешимой загадкой.

Санин выстрел пришелся в плечо монстра, пуля с тупым шлепком вырвала из плоти фонтанчик крови. Второй выстрел попал в грудь, отчего загнанный зверь сильнее осел на копье. Он с трудом сохранил равновесие, но какой ценой! Лом углубился в чудовище почти на половину своей длины. Даже не рев, а раскаты грома пронеслись по стоянке, заглушая музыку и крики. Хромая и сметая попавшиеся при отступлении автомобили, циклоп уходил к домам, оставляя за собой широкую кроваво-багряную полосу. Затрещали ветки, и старый тополь, падая, накрыл несколько машин, вой сработавших сигнализаций ознаменовал окончание боя. Преследовать циклопа не решились, разумно полагая, что по оставленным следам рано или поздно отыщут людоеда.

Женька лежал лицом вниз, без движения, кровь тонкой струйкой медленно стекала за ворот куртки, некрасиво подчеркивая и без того измазанные грязью светлые волосы. Пульс прощупывался, но непостоянный, с нитевидным ритмом, дыхание сбивалось и становилось неровным, рядом лежал мертвый Тамерлан, самоотверженно и нечаянно прикрывший своим телом человека. В кунге нашлась и аптечка, и дежурная «Тройка», укромно припрятанная Саней. То ли грамотная перевязка подействовала, то ли водка, нелицеприятно вылитая на голову, но Женька пришел в себя и первым делом осведомился о телефоне.

– Скорую тебе, Женька, нужно, а телефон найдем, не переживай! – Саня заканчивал бинтовать, периодически прикладываясь к лекарственной бутылке.

В это время Рифат вытащил на улицу сварочный аппарат и, кряхтя, сварганил из арматуры трезубец.

– Не надо скорую. – Женька осторожно ощупал рану на голове. – Так пройдет, лучше внутрь залей лекарство. Зуб теперь вставлять придется, а где этот мудак? Грохнули его?

– Ушел, зараза, но, думаю, недалеко. Сможешь идти или здесь останешься? – Саня перезарядил ружье, поминутно оглядываясь по сторонам.

– Пойду, конечно, – твердо сказал Женька, – поквитаться с ним нужно, – и, пошатываясь, пошел искать монтировку и дорогой сердцу телефон.

Глухой стук воткнутого в деревянный пол трезубца Рифата послужил сигналом для выдвижения в поход. След, легко различимый и в эту безлунную ночь видимый далеко впереди, как указатель, вел ребят за собой. Кусты вдоль тропинки сильно примялись, часть деревьев между стоянкой и развалинами оказалась сломана и повалена в беспорядке.

– Похоже, хреново ему, – с удовлетворением отметил Рифат, внимательно осматривая каждую пядь земли.

– Еще бы, такие ранения нанесли, другой на его месте сразу бы сдох. – Саня, пригнувшись, вел ребят по проторенной великаном дорожке.

На углу дома след обрывался, но на стене четко просматривались кровавые мазки страдающего гигантизмом в живописи художника-абстракциониста, по ним и вышли к въезду в подвал.

– В прошлый раз, когда наткнулись на бомжей, мне нужно было дальше пройти, может, и Жака живого бы нашли. Логово его, видать. – Рифат поудобнее перехватил трезубец.

Стараясь ступать как можно тише, постоянно ожидая коварного нападения, троица двинулась вперед.

Ух, уф, ух! Тяжелые меха несуществующей кузницы, не выбрав полного тона, заглохли, послышался паровозный свист, с более низким и протяжным окончанием. Саня украдкой выглянул из-за угла. В центре внушительного подвала с высокими потолками лежал, корчась от боли, циклоп, мордой вниз, массивные руки, потерявшие силу, судорожно скользили по каменному настилу, и только копье-лом ритмично подрагивало в такт биению сердца. Огромные лужи крови окружали тело. Осторожно приблизившись, переступая на цыпочках, Саня понял: гигант повержен, тошнотворный запах гниения вызывал слезоточивость и кашель. Вокруг, среди наваленных куч мусора, проглядывались обглоданные кости и черепа животных, недоеденные куски мяса.

– Вот это да-а! – присвистнул Рифат, намереваясь пробраться вперед.

– Стой, куда! Нужны еще фонари. Женька, дуй обратно, заодно и прихвати тросы, у меня в кузове парочка имеется. Пока подходить к нему не будем! – скомандовал Саня, беря в прицел окровавленную башку зверя. Видать, ею по дороге еще хорошо приложился.

Вдруг раздался низкий, гортанный голос.

– Слышь, Рифат, это он говорит. – Саня показал пальцем на великана.

– Никак, разумная тварь? На арамейском, похоже, базарит, – добавил Рифат, прислушиваясь и пытаясь разобрать слова.

– Какой язык, не понял? – удивился Саня, выражая своим видом крайнюю заинтересованность.

– Трудно разобрать, древнее наречие, такого и не слыхал. – Рифат чиркнул зажигалкой и прикурил сигаретку. – Родители преподавали иностранные языки в университете Казани, с детства и пичкали подряд разной шнягой. Папа приговаривал, что с малых лет хорошо усваивается не только пряник, но и кнут. Порол ремнем регулярно.

– Подожди, так ты полиглот? – Саня недоверчиво покосился на друга.

– Не матерись, знаю несколько языков, но со временем начинаю забывать, практики же нет. – Рифат поднес зажигалку Сане, давая ему тоже прикурить.

– Не пойму, зачем тогда работаешь водителем? – не отставал с расспросами Саня, уважительно округляя глаза.

– Заветная мечта детства! Предки таскали по кружкам, заставляли зубрить языки, а мне хотелось сесть за руль большегруза и уехать от них куда-нибудь подальше, чтобы не нашли. Ночью только и удавалось поиграть с самосвалом. В общем, теперь не общаемся.

– Ну, это зря. Переживают, наверное, позвони сам, поинтересуйся здоровьем, им будет приятно, поверь. А вот и Женька. – Саня, собираясь помочь вернувшемуся гонцу, кивнул Рифату, мол, присматривай за циклопом.

Запыхавшийся, но довольный Женька весело спросил:

– Как пациент, жив?

– Живой пока. Он, оказывается, разговаривает на древнеармейском, – многозначительно поведал Саня, ища поддержку у оказавшегося весьма мудрым Рифата.

– На каком древнеармейском? – Женька тихонько загоготал, прикусив зубами развязавшийся отрез бинта.

– Рифат так сказал, он немного его понимает, – невозмутимо ответил Саня, разматывая трос, – помоги лучше, сейчас начнем вязать.

Рифат силился понять, о чем мычал повергнутый враг, иногда повторяя за ним реплики и отдельные слова.

– Ну, чего выведал? – спросил у Рифата Саня. – Сейчас эту Годзиллу окольцуем.

При свете мощных фонарей работать получалось быстрее.

– Мужики, смотрите! – внезапно выкрикнул Женька. – У него по шесть пальцев на руках и ногах.

– Значит, запарится «фак» показывать. – Саня деловито набросил петлю на ногу гиганта. – Женька, посвети.

Тросы прикрепляли крюками к стене, руки фиксировали жестче ног. Рифат присел рядом с головой циклопа, не переставая делать попытки найти с ним общий язык:

– Просит называть его Орн, рода нефилимов. Вроде так перевод, хотя могу и ошибиться, сложно понять некоторые звуки.

– Они же мифические существа, вымерли давно? – Без отсутствующего зуба Женька произнес фразу нараспев, с очень смешным интервалом, по-детски. – Узнай у него, Рифат, по поводу Ноя?

– Женька, не лезь. Спроси, Рифат, какого черта он тут делает, и есть ли еще такие же подонки поблизости? – Саня осматривал сквозную рану в плече зверя. – Насквозь – хорошо, быстрее заживет. По идее, его шить нужно, а вот лом из задницы доставать ни к чему, без врачей только навредим. Ловко, однако, его завалил, красиво, на охоте так не получается.

– Саня, он говорит, что про других не знает, где находятся. В какой-то праздник, перевести не могу, выбирают по определенным параметрам, и братья-духи перевозят их в капсулах, что ли, на Землю. Женька, помолчи, пожалуйста. Они верят, что скоро придет повелитель Вселенной, и каждый из рода должен приготовить это появление жертвоприношением.

– Не местные, разве что из космоса. А откуда он, узнай точнее, и сколько их вообще? – Саня присел рядом с Рифатом. – И про повелителя выведай, а то, может, на орбите Земли флот их звездный стоит, а мы ни слуху ни духу.

Женька снимал на телефон происходящее, особое внимание уделяя селфи на фоне копья.

– Не поверят, скажут, что фотошоп!

– Саня, он говорит, что его планета от звезды, Солнца значит, четвертая по счету.

– Это Марс! – со знанием дела вставил Женька, выстраивая фонари для лучшего падения света при съемке.

Рифат удивленно посмотрел на друга, переваривая умные слова, вылетающие изо рта блондина:

– Народу у них немного, сто десятков, тысяча значит, живут в пещерах, там можно дышать и есть вода. Одеваются… вот здесь не могу перевести… в мешки. Ну, пусть будут мешки, когда выходят на поверхность. Так, про Повелителя. Он придет сюда, на Землю, править миром, но когда – не знает. Спрашивает, как с ним поступим?

– Скажи ему, что сдадим в зоопарк или в цирк. На Земле грехи искупаются трудом и постом. Посадим на овощную диету, мясца, наверное, наелся на годы вперед, – ехидно ответил Саня. – А братья-духи – кто такие?

Рифат, как мог, объяснял гиганту смысл слов, используя и язык жестов. Выслушав его, уточнял значение словосочетаний, после чего переводил:

– Как рассказывал старший род, братья-духи пришли на Землю в те времена, когда здесь обитало всего два человека. Два, обалдуй? – знакомую фигуру, из пары пальцев, напоминающую английскую «V», Рифат сложил в непосредственной близости от огромного глаза циклопа. – Они не раз спасали его народ, а когда пришла большая вода, часть прародителей подняли к небу и перенесли на Марс. Получается так, если правильно перевел.

– Еще и старший род, – задумался Саня, – а эти одноглазые камбалы, значит, у тех в холуях?

– Младший род подчиняется старшему. – Рифат передохнул, вытирая ладонью выступивший на лбу пот. – Они древнего происхождения, очень мудры, выше ростом и двуглазые. Повелитель даст нефилимам бессмертие и власть над людьми, как было предсказано их пророком.

– Пророки и тоже без Отечества? – Женька, не останавливаясь, менял позы для фотоснимка, не решаясь выбрать подходящую по стилистике.

– Власть им подавай, пусть лом из задницы вытащит для начала, а то Повелитель не примет такую позорную смерть, – сплюнул Саня, прислушиваясь к звукам снаружи. – На вертолет похоже. Женька, хватит фоткать, сходи посмотри, кто громыхает, а то рассветет скоро, пора ментов вызывать.

Не успел Саня закончить фразу, как в проход, к Женькиным ногам, выкатилась граната, выпуская клубы белого густого дыма.

– Ложись! – только и успел прокричать Саня, падая вместе с Рифатом.

Подвал быстро заполнялся удушливым газом, рассудок мутнел, не прекращающийся сухой кашель выворачивал внутренности. Плотная стена дыма на мгновение разверзлась, из тумана появились люди в масках. Несколько секунд – и боль в суставах от заломленных назад рук потихоньку пошла на спад. Тычками и пинками Саньку, Женьку и Рифата вывели из подвала и положили лицом вниз, к фарам закамуфлированного уазика. Так они лежали минут десять, пока на площадку перед домами на посадку не зашел второй вертолет, который кружил невдалеке.

– Ну, алкоголики, поди, больно? – Участливый женский голос выдал незабвенную Настасью Петровну. Сейчас освобожу, только, чур, не дергаться, а то парни серьезные, не любят резких движений.

– Суставы вывихнули. Куда денешься-то, – дружно забубнили ребята.

– Вон, видите того мужичишку в клетчатом пиджаке, с бородкой козлиной? Поговорить с вами хотел. – Настасья Петровна махнула кому-то рукой. – Мы же этого гада вычислили еще до убийств на стоянке. Проворный оказался, сторож колхозного поля снял его на камеру телефона. Он при свете луны, не стесняясь, разгуливал по грядкам. Повадился, говорит кто-то, урожай тырить, траву выбрасывал, ел только корешки, а потом гадил, оставляя после себя огромные горы, видимо, не впрок ему наши овощи. Конечно, не верили долго, смеялись над мужиком, но видео есть, фиксация преступления присутствует, нужно было реагировать. Подключили ФСБ, а вы чуть не завалили плановую операцию по задержанию. С утра хотели его брать. Не пойду, Санька, за тебя замуж, несерьезный ты человек.

– Вроде и не звал, – искоса взглянув на участковую, неуверенно произнес Саня.

– Поговори еще. Возьму и передумаю, нарожаю детишек, будешь в поте лица добывать хлеб насущный, может, и остепенишься. Чего ржете, кони? К наркологу, Рифат, поедешь у меня, и без справки не возвращайся, загрызу. Ну а ты, Один, чего развеселился, думаешь, обойдет истинных арийцев кара небесная? Пропишу, пожалуй, сто пятьдесят часов принудительных работ, помахаешь веничком-то да мусорок по отдельности посортируешь. Вот вы где у меня! – Кулачок Анастасии Петровны проплыл лебедушкой над лежащими на земле друзьями.

Приблизился плюгавого вида мужик.

– Удивительно, уму непостижимо, господа! Взмылин, профессор Взмылин, – представился он, приседая и здороваясь за руку с каждым из ребят, радостно заглядывая в глаза. – Признавайтесь, добры молодцы, это вы одолели супостата? Отменный экземплярчик! Любо-дорого посмотреть, выражаю благодарность от имени ученого совета Академии наук.

– Посущественнее благодарности не предусмотрено, профессор? – Саня наивно приподнялся на локте.

– Гавкать команду не давала, – сказала Анастасия Петровна и выразительно посмотрела на Саню. – Пойдемте, профессор, провожу вас до объекта.

– Голубушка, подождите, пожалуйста, парочка вопросов осталась.

Держась за животы и чуть не падая от смеха, из подвала выползали бойцы спецназа. Недоуменно их оглядывая, Взмылин обратился к ребятам:

– Он же говорит. На каком языке?

– Рифат спокойно с ним общался. – Саня повернулся на правый бок, потирая затекшие руки и приняв важный вид, выдал на-гора: – Это древнеармейский.

– Как, простите, древнеармейский? – переспросил, сдвинув очки на кончик носа, Взмылин.

– Ну да. Древний и забытый язык.

Подошла очередь конвульсивно биться в истерике профессору. Бациллы хохота переметнулись на Настасью Петровну и ребят, не желавших из опасения быть вновь побитыми подниматься в полный рост, а также на солдат, стоящих в охранении. Смех оглашал окрестности. Немного успокоившись, Саня поднялся на ноги, отряхнувшись по-быстрому от грязи, твердой походкой направился к командиру спецназа. Судьба ружья волновала Санькино нутро, но рокот работающих лопастей вертолета заглушал предметный диалог.

– Саня, смотри, Жак бежит! – Женька заорал что есть мочи. – Джакомо, где ты был, родной?

Жак, прорываясь сквозь цепи солдат, летел к Сане, прижав уши, безостановочно лая. Грязный, в репье и сильно исхудавший, он мчался галопом к хозяину. Саня даже не успел до конца повернуться, как получил в объятия прыгнувшего ушастого четвероногого друга. От неожиданности, а больше от радости, оба повалились на землю, чем вызвали новый взрыв хохота…