Олег Касимов
Короны вируса
9
– Почему финалы в моей жизни совсем не такие, какими я себе их представляю? Потому что я сраный неудачник?
– Нет. Андрей, Ты мечтатель! Тебя греет не сам успех, а мысли о нем. Помнишь, как в юности собирался написать интереснейший роман? У тебя появилась классная идея. Это должно было быть монументальное творение, которое перевернуло бы мир! Издательства бились бы за право публикации мирового бестселлера, а киностудии – за право экранизации. По крайней мере, ты так об этом думал. Сколько ты написал? Две – нет, три страницы, а потом тебя начали раздирать сомнения: какому же издательству отдать права на публикацию? Может, сразу сделать перевод и продать на Запад? Ты сомневался так пару дней, а когда решил продолжить, идея романа показалась уже не настолько яркой и интересной. Ну и отложил его написание до лучших времен.
Старик, в первую очередь, ты, конечно, мечтатель! Ну а во вторую – точно сраный неудачник. Ты примеряешь разные короны, но они не дают тебе права на королевства. Ведь, чтобы стать правителем, их нужно долго и кропотливо выстраивать. А ты просто пытаешься украсить короной, согласись, свою достаточно скучную и унылую жизнь. Но…
Какой бы она ни была, знай: любая жизнь – это дар. Успокойся. Перестань постоянно кого-то винить и думать, что было бы, если… Перестань искать справедливость и логику в ужасных последствиях. Не нужно мучать себя вопросом «за что?».
– Как? Я же мог спокойно жить еще много-много лет. Ведь это нелепая случайность.
– А тебе говорили: сиди дома. Пандемия!
– Вы что, издеваетесь?
– Нет. Юмор у нас такой. Мы – плод твоего воображения. О тебе еще кто-нибудь вспомнит, а о нас никто даже и не узнает. Но мы же не истерим!
– А есть что-то после смерти? Рай, там, или ад… Ну, не может же быть, чтобы – всё. Пустота?
– А ты как думаешь?
– Надеюсь, есть.
– Правильно. Надейся.
– И все?
– Все. Мы-то откуда знаем. Мы же часть твоего воображения. Извини, брат. Тут пока нет ответа. Узнаем вместе. Да все нормально. Смотри: мы достали для тебя самую актуальную и самую ценную на сегодняшний день корону.
* * *
– …Издание Сhemical Reviews. Андрей, те десятиминутные овации, которые Вам устроили во Всемирной организации здравоохранения, – это дань уважения всего человечества. Я снимаю перед Вами шляпу. Вопрос, конечно же, об этом. Как вам, первому в мире, удалось создать вакцину против самого страшного вируса столетия, COVID-19?
– Спасибо. Пользуясь случаем, я хочу поблагодарить всех тех, кто верил в меня и кто поддерживал все это время. А сама история достаточно проста. Я, как и миллионы других, заразился COVID-19. Болезнь протекала очень тяжело. Находясь на грани жизни и смерти, я осознал – есть только два пути: умереть, или начать действовать самому.
– Nature Biotechnology. Извините, что перебиваю, но у Вас же не было никакого опыта работы в вирусологии?
– Я скажу вам больше: у меня вообще нет никакого медицинского образования. Менделеев, к примеру, увидел свою таблицу во сне, а я узнал все о своем препарате, находясь в забытье. Видимо, Господь решил передать этот дар человечеству. Я всего лишь скромный проводник. Все оказалось до банального просто. Конечно, я стал первым испытуемым. И сегодня готов поделиться этим даром. Взамен я прошу лишь меня услышать.
– Итак, Андрей: что же Вы хотите сказать человечеству?
– Пандемия для всех нас стала серьезным поводом задуматься. Вспомнить, что нет ничего на свете ценней человеческой жизни. Любой человек являет собой бездонную вселенную. Целый мир чувств, фантазий, мыслей, воспоминаний. Не зря же говорят: человек создан по образу и подобию божьему. Да. Мы боги, только с маленьким ограничением. Но всю жизнь думаем иначе.
В детстве у меня был хомячок. Хороший такой. Конечно, я хотел завести собаку, но родители были категорически против и в конечном итоге согласились на хомячка. Я его очень любил. Дал ему кличку – Федя. Чистил клетку, наблюдал, как он забавно, всегда неторопливо, с чувством собственного достоинства пережёвывает кусочки пищи. Выпускал его редко: маму сильно пугала и раздражала «бегающая по квартире мышь». Однажды родителей не было дома, и я выпустил Федьку, а сам сел за уроки. Была у меня такая привычка: сидеть на самом краешке стула, заваливаясь на письменный стол так, что задние ножки стула отрывались от пола. Потом я откидывался обратно на спинку, что-то обдумывая. Так было и в тот раз, когда я услышал под собой роковой треск. Он еще долго потом стоял у меня в ушах – глуховатый хруст размозженного Фединого черепа.
К чему это я? Мы живем, как Федька в своем мире. Часто мы обласканы любовью, но нелепая ножка стула в виде коронавируса, например, пригвождает нас к земле всей массой создателя. Мы, Федьки, не поднимаем головы, пытаясь разгадать знаки.
Мы проживаем свои дни, словно бессмертный горец Дункан Маклауд. Смерть для нас – странное недоразумение, которое случается с другими. Мы не задумываемся, мы представить себе не можем, что умрем. И если даже это произойдет, то очень и очень нескоро.
Да, мы созданы по образу, но в подобии есть маленькая разница, и эта разница – смерть. «Memento mori», – говорили римляне. «Чтобы никогда не бояться смерти, всегда думай о ней», – замечал блистательный Сенека. «Все мысли о смерти нужны для жизни», – вторил ему великий Толстой.
Мы забываем, что жизнь – это дар. А дар нужно ценить! К сожалению, понимаем это мы слишком поздно.
Это говорю вам я – человек, который понял, что потерял. Человек, который познал себя и шагнул в вечность…
По мере того, как я говорил, журналистов становилось все больше и больше. Они заполнили огромное помещение и стояли уже, плотно прижавшись друг к другу, напоминая больше разгорячённых фанатов, столпившихся на маленьком пятачке перед сценой с их кумиром. Стены стали раздвигаться под давлением людской массы. Те, что были ближе ко мне, подхватили меня, как пушинку. Так как в этой толпе двигаться не представлялось возможным, они, как рок-звезду, подняли меня над головами. Выросший лес рук бережно передавал меня все дальше и дальше. Сначала я плыл в этом потоке, но скоро движение пошло вверх. Наплевав на законы гравитации, каким-то фантастическим образом руки воспарили над землей, и я уплывал всё дальше и дальше. Словно из иллюминатора, я наблюдал за уменьшающимися домиками, аккуратненькими, словно из песочницы, земельными угодьями, пока облака не закрыли мне обзор. Последний раз я кинул взгляд на землю. Я поймал себя на мысли, что ничего не чувствую: ни страха, ни тревоги, ни сожаления. Мне больше незачем было смотреть вниз. С умиротворенной улыбкой я поднял голову, пытаясь рассмотреть, что там впереди, и подумал:
– Только наверх. Теперь только наверх.
