Олег Берендеев
В пелене тумана
Мы подошли к пропускному пункту, и я, приложив пропуск к турникету, прошёл мимо него. Эра же выпустили через отдельный проход. Охрану предупредили об эксперименте, поэтому они были не особо удивлены появлением робота.
Эр был моего роста, по комплекции похож на меня, и если бы у него была на механическом теле кожа, то он по пропорциям не отличался бы от человека.
Мы вышли из дверей небоскрёба Наукограда на улицу и приковали внимание всех проходящих мимо людей. Кто-то пристально смотрел на нас и одобрительно кивал; кто-то торопливо решил уйти из зоны нашего обзора. В общем, реакции людей были различными, что меня, в общем-то, не удивило. Но стоять на одном месте было неразумно, и мы направились в сторону парка.
По дороге я рассказывал Эру о различных теориях сотворения мира и о том, что все они имеют место быть, потому что доказательств верности какой-то одной теории не было. Сначала я рассказал ему теорию о семидневном создании мира Богом. Эр нашёл её довольно-таки занимательной и интересной, но решил, что для полноты его представлений о мире ему необходимо узнать как можно больше. Потом я рассказал ему о теории, в которой говорится, что все родилось из Большого взрыва. Однако даже я не мог ответить на тот самый главный вопрос: а откуда же взялся сам Большой взрыв?
– Ну а если мы не знаем, откуда взялся этот Большой взрыв, то тогда как мы можем говорить о том, что данная теория верна?
– Эр, ну пойми, – парировал я, – это всего лишь теория! Никакого научного доказательства правдивости этой теории нет.
– Ну, если даже взять за правду, что был Большой взрыв на самом деле, – начал Эр, – то, значит, где-нибудь во Вселенной есть и другие очаги жизни? Или люди считают, что всё-таки лишь одна Земля обитаема?
– Нет, конечно, мы считаем, что есть и другие планеты, которые населены своими видами живых существ! – ответил я и обернулся к Эру. – Просто доказательств у нас нет, да и технологии не настолько хорошо развиты, чтобы летать по Вселенной в поисках других обитаемых галактик. Да что тут говорить, – я испустил смешок, – мы по своей-то Солнечной системе с трудом перемещаемся.
– Почему?
– Ну, у нас есть лишь спутник, который летает вокруг Земли. Мы, конечно, запускаем различные телескопы в космос для поиска новых космических тел и планет, но эти открытия дорогостоящие и долго длятся.
Обсуждение этой темы могло продолжаться долго, однако я заметил, что Эр вглядывается в небо. Он наблюдал за птицами, которые летели по небу, и тут вдруг задал мне очень интересный вопрос.
– Нат, а скажи, ты когда-нибудь хотел взлететь на небо, наблюдая за полётом птиц?
И в тот момент я задумался.
– Знаешь, когда я был маленьким мальчиком, мне часто снились сны о том, что я летаю по небу, как птица, – начал я откровенничать с ним, – мне родители говорили, что если летаешь во сне, значит, растёшь! И я верил. Но потом, когда я подрос, мне такие сны прекратили сниться, и я просто-напросто уже забыл, что это такое, – я ненадолго замолк и продолжил, подняв взгляд в небо, – вероятно, в глубине души у меня осталось ещё это детское желание, но я уже не ребёнок. У меня нет права больше мечтать о детских желаниях.
– Почему? – Эр изумлённо посмотрел на меня.
– В нашем городе лишь дети имеют право мечтать, для них делается очень много, потому что они наше будущее.
– А о чём ты мечтал в детстве?
Мы все шли и шли по аллее в парке, не замечая, как время бежало вперёд.
– Я мечтал побывать в космосе! Посмотреть на наш мир оттуда, сверху! – Я вообразил это, и улыбка невольно появилась на моем лице – Эр, ты только представь, какая прекрасная картина открывается перед глазами, когда ты смотришь в пространство, которое раскинулось на невероятные расстояния вокруг, и видишь где-то вдали Солнце, горячее и обжигающее, нашу Землю, которая кажется огромной, потому что находится на близком расстоянии.
– Я не могу это представить! – ответил мне робот.
– Прости. – Я вернулся из своего воображения и, когда понял, что Эр просто обязан это всё узнать получше, прямиком отправился с ним в планетарий.
Я знал, что это не входило в программу его обучения, однако я должен был показать ему тот мир, который нас окружает. Да и тем более дополнительные знания, которые не включены в программу, не были запрещены.
Проблем со входом на экскурсию в планетарий не возникло, хотя сначала на меня посмотрели очень странно, ведь не всегда люди приходят на сеанс с роботом. Конечно, мы с Эром договорились, что я скажу, что негде было оставить робота, поэтому пришлось взять его с собой. При этом я не думал, что показываемые в планетарии фильмы о Вселенной могли как-то отрицательно повлиять на него, и все же попросил его держать эмоции под контролем. Да, я начинал его воспринимать уже как живого человека, хоть и провёл рядом с ним всего лишь половину дня. Я не мог сказать, что он лишён интеллекта, хоть это и полнейший бред – ведь ещё лет двадцать назад люди могли смело утверждать, что наделить машину разумом невозможно. Но он – это новое поколение роботов, которые, вероятно, в будущем смогут стать людям хорошими друзьями. По крайней мере, мне было комфортно общаться с ним, несмотря на то что он не был человеком. Да и, в общем-то, если вспомнить Объекта номер 14, то с ним я тоже очень мило беседовал, потому что знал, что он относился ко мне не так, как к другим, – мы нашли общий язык.
Когда начался сеанс, робот крепко вжался в кресло. Да что там говорить – я и сам рад был вжаться в него глубже, ведь новая система экранизации изображения в формате голографических объёмных проекций просто поражала. Мне казалось, что эти объекты возьмут и упадут на меня, если вдруг получится так, что они отвалятся от изображения. Конечно, я понимал, что это абсурдно. Но немного было страшно поначалу. Ну а для Эра – тем более, ведь он не знал о том, что эти объекты, летающие вокруг нас, всего лишь проекция.
Мы посмотрели несколько образовательных фильмов о космосе и окружающих нас планетах. За время просмотра Эр ни разу не обратился ко мне с вопросами, он просто сидел и наблюдал за всем происходящим, как увлечённый маленький ребёнок. И его глаза живо реагировали на изображения, потому что видно было, как они фокусируются на чём-то конкретном.
* * *
После планетария мы сразу же отправились ко мне домой, потому что нам было что обсудить. Как оказалось, он накапливал вопросы во время просмотра фильмов, чтобы потом задать их мне. Я, конечно, не был всезнающим человеком, но кое-что объяснить ему мог.
В метро на Эра обратили внимание только на пропускном пункте, когда пришлось пропускать его через специальный турникет. Я боялся, что его вообще не захотят пускать на станции, но, как я понял, закон не запрещал людям провозить с собой роботов-помощников, если за них было заплачено по единому тарифу. Люди не избегали нас, робот, наоборот, притягивал взгляды, и у меня даже кто-то спросил, за сколько я купил такую «прелесть».
Выйдя из метро на улицу, Эр поинтересовался у меня, почему он не видит других роботов вокруг.
– Понимаешь, Эр, – я остановился, положил ему руку на плечо, – ты единственный робот, который обладает таким шансом – обучаться и жить как человек! Другие роботы не могут делать что-то, что не входит в заложенную в них программу. – Я посмотрел в его искусственные глаза. – Расскажу тебе об одном роботе. – Я продолжил идти, и Эр последовал за мной. – На моей предыдущей работе был робот по имени Объект номер 14. В его обязанности входило лишь обслуживание сотрудников организации в части общественного питания – он был и поваром, и официантом. Так вот, ему делали заказы, и он их исполнял. У него не было возможности прогуливаться с человеком по улице и разговаривать на отвлечённые темы. Но я относился к нему не так, как другие: все видели в нем лишь обслуживающий персонал, но я общался с ним как с равным. Я постоянно заказывал один и тот же пункт в меню – номер 37. Он готовил мне американо и пару бутербродов с сыром и колбасой, и после этого мы с ним сидели и общались пятнадцать минут. Обо всем, что приходило в голову.
– Значит, я особенный? – задал мне Эр ответный вопрос.
Я не мог ответить ему положительно, но и не мог сказать ему, что нет.
– Понимаешь, Эр, твоя миссия заключается в том, чтобы сделать людей и роботов ближе друг к другу! Позволить людям не использовать роботов, а быть с ними наравне! Ты тот, кто либо докажет людям, что у нас есть общее будущее, либо остановит реализацию этой идеи в самом начале.
– Значит, от моего обучения зависит будущее?
– Да, Эр, – ответил я, – зависит!
Я действительно верил в то, что от этого обучения зависело многое, ведь если роботы получат знания и смогут монтировать их с эмоциями и начнут сами думать и делать выводы, то есть два возможных исхода: они смогут стать людям хорошими друзьями в положительном и уничтожат человечество в отрицательном исходе.
Мы зашли в мою квартиру, и я активировал симулятор счастливой жизни.
– Запуск системы. Активация! – и я начал перечислять те приборы, которые необходимо было включить: – Чайник. Поисковик. Печь.
Когда приготовились бутерброды и сварился кофе, я уселся на диван и предложил Эру присесть рядом со мной. Мы обсуждали темы, связанные с космосом и вселенной, я отвечал на его вопросы, и оказалось, что я знаю-то немало.
– Ох, уже поздновато! – сказал я, зевая. – Надо уже ложиться спать.
– Что такое «спать»?
– Это период времени, когда организму необходимо отдохнуть и набраться сил. Обычно он наступает ночью, – я указал на кресло. – Тебе лучше присесть и отключить питание до утра.
Эр присел на кресло. Я подошёл к нему и нажал кнопку на его голове:
– Режим сна с активацией через восемь часов.
Эр отключился.
Этот день был слишком насыщенным для меня, поэтому я прилёг на диван и не заметил, как окунулся в объятия сна.
* * *
Мне снилось что-то невероятное, будто Объект номер 14 уже не являлся роботом, но при этом не был и человеком. Он был чем-то средним – или кем-то. Это создание было творением Наукограда и целиком и полностью было обязано ему жизнью. Ведь если бы он остался роботом, то был бы его собственностью, если бы стал человеком – был бы его сыном. Но он был и не живым, и не мёртвым.
Я прогуливался по парку с Эром, и вроде бы мы никуда не спешили, как вдруг в поле моего зрения попал Объект номер 14. Я не понимал, что происходит. Почему он спокойно шагает по улице? Неужели его освободили и загрузили в его систему другую программу? Но нет же, он был не похож на себя прежнего. Его тело и голова были как у человека – покрыты кожей. Он был одет в одежду человека. Его уже нельзя было назвать роботом – что-то с ним было не так. Его ноги и руки были по-прежнему механическими.
Я обомлел. Я не понимал, что происходит. Тёр глаза и всматривался в его взгляд. Это ощущение похоже на встречу с родственником, которого давно не видел… или нет, когда думал, что он умер, а он перед тобой стоит живой и невредимый. Это как микрообман. И ты ничего не понимаешь.
Но это же он, мой любимый робот, к которому я был слишком долгое время привязан и наслаждался каждой минутой, проведённой с этим удивительным созданием. Мне казалось, что моя голова вот-вот возьмёт и взорвётся.
Мы приближались друг к другу и осознавали это. Осталось несколько шагов, и вот сейчас я смогу понять, что же с ним произошло, раз он стал более совершенным и похожим на человека. Кто его сделал таким, кто дал разрешение на его модификацию. И вот он уже дотронулся до моего плеча и положил на него свою руку. Я глядел на него и пытался услышать его слова. Но до меня доносились лишь какие-то далёкие звуки. Я не мог понять, почему его голос приглушен. Что такого запретного он хочет мне сказать, раз это скрывают от меня. Но я должен был это выяснить.
Я вслушивался в его речь и слышал только обрывки фразы: «Игнат… Поймёшь… Опасность вокруг. Бегите!»
В мой сон кто-то врывался. Я видел, что откуда не возьмись начали появляться люди и вырывать Объекта номер 14 из моего сна. Но как это было возможно? Это же мой сон! Как туда кто-то мог прорваться?
Эр в этот момент стоял и наблюдал за этим всем. Но сам ничего не понимал, хоть и был наделён искусственным интеллектом. Но мне неважно, что там произошло, мне хотелось узнать, чем закончится эта экранизация, мини-фильм под названием «мой сон».
Я каким-то образом мог контролировать свои действия в своём сне и направился за этими людьми, утаскивающими Объекта номер 14 от меня подальше. Эр последовал за мной.
Группа захвата робота с моей прежней работы затормозилась где-то около двери, и я не стал терять времени зря. Я накинулся на одного из них и опрокинул его на землю, крикнув Эру, чтобы он его держал. Второму я дал под дых и оттолкнул в сторону. На третьего запрыгнул и со своей силы перекинул через себя, а после ударил ногой в пах и повернулся к объекту номер 14.
«Пойдём с нами!» – крикнул ему почти в лицо и потащил за собой. Эр бежал рядом с нами, и мы, когда вырвались через белую дверь в странное место, остановились отдышаться.
Мы находились посреди белой комнаты, которая простиралась на многие километры в разные стороны. Стен я не видел. Конечно, вероятно, это был визуальный обман, но всё-таки это было реальнее всего в тот момент. Я присел на незримый пол и смотрел на двух роботов, стоящих рядом со мной, а они смотрели на меня как на какого-то безумца. Вероятно, они были правы, я отчалил от причала разума и направился вперёд по течению, раз даже во сне пытался за что-то бороться. Но я, в отличие от них, вероятно, мог осознавать то, что происходило в моём сне.
– Что происходит? – крикнул я так громко, что моя барабанные перепонки чуть не лопнули.
Голос Объекта номер 14 в тот момент звучал ровно и не казался приглушённым.
– Я найду вас сам. Будьте готовы!
Не успел я спросить его о том, к чему нам надо быть готовыми, как вдруг он исчез, и мой сон растворился.
Я открыл глаза. Сердце бешено колотилось.
«Ого! – подумал я. – Что за хрень?!»
* * *
Времени на часах было где-то пять часов утра, но заснуть я уже не смог. Сделав себе кофе без помощи симулятора счастливой жизни, я присел на подоконник и любовался рассветом. Мне не давали покоя мои сны. Вероятно, такая реакция меня настигла во сне оттого, что я весь день провёл в компании Эра и был перенасыщен общением с роботом. Тем более не с просто роботом, а с тем экземпляром, который был наделён чем-то большим, чем заложенная программа.
Но при чём тут Объект номер 14? Я о нём совершенно не думал. Хотя на обычный сон это не было похоже. Я мог контролировать свои действия в нём и управлять событиями, меняя их. Такого раньше со мной никогда не было. Хотя один раз уже было так, что я видел Объекта номер 14 не в жизни, и он тоже помнил об этом. Вероятно, между нами была какая-то связь? Мне необходимо было это выяснить.
Я уже собирался использовать симулятор счастливой жизни для поиска любой информации, которая могла бы стать полезной в изучении связи между людьми и роботами, как вдруг Эр открыл глаза со словами:
– Объект номер 14!
* * *
У меня чуть чашка не выпала из рук. Сначала я подумал, что мне показалось и, вероятно, я так много думал о своём сне, что для меня каждое слово могло преобразоваться в имя робота. Но его слова были реальны.
– Что ты сказал сейчас? – спросил я Эра.
Но робот мне не ответил. Он находился в одном положении и не реагировал на мои команды. Как бы я ни мельтешил перед ним, как бы его ни звал, как бы ни дотрагивался до него, он сидел в одном положении и не издавал никаких звуков. Меня это стало волновать, потому что мне начало казаться, что его специально прикрепили ко мне для слежки. Однако, я не мог понять в таком случае, зачем за мной следить. Ведь я обычный человек, который не является никаким политическим деятелем, главой огромной корпорации; просто человек, причём достаточно молодой, чтобы претендовать на что-либо.
Тут раздался телефонный звонок от моего президента, что меня очень удивило, но не ответить я не имел права:
– Алло, Игнат на связи.
– Привет Нат! Это президент Кинси, – представился он. – Ну как твой первый день с Эром? Роботу очень понравилось в планетарии?
– Ка… как, – я начал немного заикаться, – как вы узнали о нашем походе в планетарий?
– Это было нетрудно, Нат! – в нашем разговоре возникла неловкая пауза, и я стал уже готовиться к худшему, как вдруг он продолжил: – Ты ведь знаешь программу, по которой тебе необходимо научить робота необходимым знаниям?
– Да, господин президент! – ответил я, пытаясь говорить как можно убедительней.
– Нам не нужны неприятности с этим роботом! Это очень важный объект, который нам нужен целым и невредимым как снаружи, так и внутри… я думаю, ты меня понимаешь!
– Да, понимаю, – секундная пауза, – но ведь в программе обучения не запрещено обучать робота чему-то научному помимо определённой программы?
– Верно! Но помни: на тебе очень важная миссия, и я поощряю то, что ты решил его обучить чему-то другому помимо специальной программы, – он пару раз впрыснул какое-то лекарство в горло через ингалятор, – но будь внимателен, не перейди черту! Лучше советуйся с Тоном. Удачи.
– Спасибо, господин президент!
– Ах да, чуть не забыл, – сказал президент Кинси, – через десять секунд он пробудится, так что лучше бы тебе сегодня не опоздать, а то он очень нервничает, когда все получается не так, как он того желает!
– Ну так это же робот! – изумился я. – Он не может испытывать эмоции. – Я постарался соврать, так как знал, что днём ранее в планетарии он радовался и получал неимоверное удовольствие от просмотра поучительных фильмов.
– Это пока что так, – президент ухмыльнулся и оборвал разговор.
Ровно через десять секунд после слов президента Кинси робот открыл глаза.
Я не думал, что программа заложена в него настолько чётко, что по секундам можно вычислить его некоторые действия.
– Доброе утро, Нат! – сказал мне Эр.
– Доброе утро, Эр, – я подошёл к нему. – У нас сегодня с тобой очень много интересного впереди.
По плану, определённому в обучающем центре, во второй день обучения робота мне необходимо было показать ему, что такое библиотека. Рассказать, что такое книги и для чего люди их используют. Ну и это было единственное задание на этот день. Однако, если бы времени нам хватило, то я планировал сводить его также в картинную галерею – галерею с настоящими картинами, которые были написаны задолго до моего рождения, а не с теми, который машинами рисовались на бумаге.
За окном светило солнце, и мы решили пешком добраться до городской библиотеки.
Так как моя работа была мобильной и я не присутствовал на определенном рабочем месте, то мне необходимо было записывать видеоотчёт о том, что я делал и в какое время.
Я записал послание с точным временем выхода из дома и маршрутом следования и направил его Тону для сохранения в базе данных.
– Сейчас девять часов утра. День второй по обучению Эра. Мы направляемся в городскую библиотеку и будем около неё примерно в десять часов. Идём пешком. Конец послания.
Шли мы не спеша и разговаривали о природе. Я рассказывал Эру о деревьях, о животных, о том, что в Мире очень много различных видов жизни. Но, к сожалению, показать всего этого не мог. Однако мы шли в библиотеку, и у меня была возможность показать ему всю эту красоту на картинках, которые были заключены в различные книги и энциклопедии.
Сначала мы решили изучить наземную биосферу и взяли книгу, где вкратце описывались живые существа, которые населяли поверхность суши на земле. И Эр начал читать.
Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-либо мог читать так быстро. Он пролистал том в пятьсот страниц, не меньше, всего лишь за одну минуту.
– Ого! – выпалил я, когда он закончил читать уже пятый том энциклопедии. – Быстро же ты!
– Ну так я же машина, – ответил он спокойным тоном.
– Нет, – возразил я, – не говори так больше никогда. По крайней мере в моем присутствии. – Я посмотрел на него со всей серьёзностью.
Он заглянул мне в глаза, ожидая получить какие-то разъяснения или объяснения, и я продолжил:
– Эр, ты для меня прежде всего друг, и я ни в коем случае не считаю тебя машиной! – я замолчал на пару секунд. – Если ты умеешь думать самостоятельно, поддерживать диалог, излагать какие-то мысли, то ты уже не машина. Ты нечто… – Я поправился: – нет, не нечто! Ты Некто больший, чем машина! И я очень рад, что мне выпала такая честь – помогать тебе совершенствоваться и узнавать большее.
– Спасибо – ответил Эр уже с другой интонацией: он мог сопереживать моим эмоция и словам. Я когда-то давно замечал то же самое и за Объектом номер 14, когда общался с ним, и мы разговаривали о глобальных темах, или когда у меня было плохое настроение и я был расстроен, он всегда поддерживал меня. И в его голосе тоже были какие-то эмоции. Однако, раньше я не придавал этому значения, до этого разговора. И мне показалось странным, что обычный робот-помощник в огромной компании, который разносил обеды по определенному меню, способен был на какие-то беседы с сопереживанием в отношении коллег компании.
За половину дня Эр прочитал около пятисот книг. Я приносил ему различные энциклопедии, учебные пособия, и он «проглатывал» их просто незаметно. Я порой даже не успевал найти что-то подходящее, как он уже справился с очередной порцией. Однако это было очень увлекательное занятие. И мне подумалось: «Вот бы всем так легко давались знания!»
Из библиотеки мы вышли уже ближе к вечеру, и у нас оставалось время, чтобы сходить в картинную галерею, которая не входила в обязательную программу обучения.
– Нат, – обратился Эр ко мне, – я прочитал очень много научной литературы сегодня, и там часто упоминались различные названия художественных произведений. Почему ты не приносил их мне?
– Понимаешь Эр, научную литературу можно выучить по параграфам, по каким-то правилам, просто запомнить, а художественную литературу необходимо понимать. Потому что художественное произведение – это как дитя своего автора. Писатель годами вынашивал идею, писал её, оттачивал слова и предложения, чтобы читатель получил наслаждение от прочтения, а не просто прочитал строки текста, ничего не поняв. – Я немного помолчал, – наверное, поэтому я и не подавал тебе ни одной художественной книжки.
Мы подошли к музею, и я обратил внимание Эра на красивое пятиэтажное здание.
– Ну вот мы и пришли! – я сам стал любоваться колоннами здания, красивыми статуями, которые располагались на пьедесталах рядом со зданием. Над входом высилась надпись: «Музей-наследие художественного искусства».
Мы прогуливались с Эром по картинной галерее и любовались картинами. Эру было в новинку видеть настоящие полотна и замечать мазки кисти, которые когда-то великие художники наносили на свои произведения искусства. Он удивлялся почти всему, ведь здесь были различные тематики и временные периоды. И западноевропейское искусство XVIII века, и российское искусство XX века, и современные картины нашего поколения.
Да что тут говорить, я и сам был нечастым гостем данного культурного заведения, поэтому многие картины видел в первый раз в жизни и тоже любовался ими как заворожённый.
Мы шли вдоль выставки, посвящённой войне, и Эр остановился напротив большой картины, где было изображено противостояние двух армий.
– Я помню эту картину! – сказал Эр, обращаясь ко мне и указывая на неё пальцем. Он посмотрел мне в глаза, и я заметил в его глазах какой-то странный блеск.
– Не понимаю, откуда ты можешь знать эту картину. – Я начал размышлять: – Хотя, вероятно, ты мог видеть её в книге по истории, которую ты недавно изучал в библиотеке.
– Возможно! – подтвердил Эр и снова перевёл взгляд на картину. – Но у меня иное воспоминание. Я не знаю, как это назвать, но я будто видел это своими глазами – либо что-то похожее, – и он стал описывать свои воспоминания. – Земля была чернее угля, по одну сторону бойцы боролись за жизнь, а по другую сторону люди пытались отобрать у своих противников жизнь. Первые были одеты в белые комбинезоны, а вторые в серые одежды… – Эр мгновенно замолчал и дотронулся правой рукой до своего виска, как будто бы у него заболела голова.
– Эр, с тобой все в порядке? – я подошёл к нему и дотронулся до его предплечья. Я сделал это машинально, как обычно делают люди, когда подходят к своим знакомым, когда тем становится плохо. И как только я дотронулся до него, у меня перед глазами пронеслась картина, о которой он мне рассказывал только что. Я увидел тот бой, который мне привиделся на тестовом полигоне, когда я проходил тест на пригодность. И перед моими глазами чётко стояли двое в белых комбинезонах. Эр и Объект номер 14. Только что-то в них изменилось. Я не сразу смог понять, что именно. Но когда я осознал это, то я пришёл в ужас. Изменился их взгляд.
– Игнат! Ты скоро всё поймёшь! – произнёс Объект номер 14.
– А-а-а… – я словно ошпаренный отшатнулся от Эра и отступил от него на пару шагов.
– Ты тоже это видел? – спросил меня Эр и повернулся ко мне с тем самым новым взглядом, который был не как у робота. Это был взгляд человека.
– Что произошло, чёрт побери? – я с ужасом смотрел в его ярко-синие глаза и дивился тому, как такое может быть.
Эр тотчас же закрыл глаза и стал перезагружаться. Словно кто-то нажал какую-то кнопку и решил перезагрузить компьютер. И когда он восстановился, его глаза снова были механическими.
* * *
Где-то за окном раздался шум. Мы с Эром помчались из здания, чтобы посмотреть, что же там происходит, однако нас не выпустили в главные двери и вместе с другими посетителями музея послали в подземный ход, который вёл в метро. Мне это показалось очень подозрительным.
Эр шёл рядом со мной и, так же как и я, ничего не понимал. Мне показалось, что он даже немного испугался, так как никогда ещё не видел такого столпотворения людей, у которых был слишком озабоченный вид. Да что говорить, я и сам запаниковал, ведь в нашем городе всегда всё было под контролем и никогда не происходило подобной ситуации, чтобы кого-то направляли по эвакуационным выходам. Да и вообще никогда в городе не было угрозы на улицах города ни для кого.
Мы оказались в метро, и у нас был свободный выбор, куда поехать: домой либо в Наукоград. Но у меня были вопросы, поэтому поехать домой было бы нелогично, ведь сам я найти ответы не смог бы, это уж точно.
Мы сели в комфортабельный поезд метро и доехали очень быстро. Время словно пронеслось за считаные секунды – для меня, но не для Эра. Он сидел рядом со мной и сжимал мою руку, словно ребёнок. У меня, конечно, ещё не улетучилось из головы осознание того, что Эр – это мой ребёнок, которого я взял под свою опеку и которому должен был обеспечить свою защиту. Но меня беспокоило его эмоциональное состояние, и, несмотря на то что он был роботом, он был особенным, отличающимся от других роботов-помощников. У меня даже порой складывалось ощущение, что внутри его механического тела живёт маленький ребёнок, а учёные, как слепые котята, не видят этого в нём. Он мне неоднократно сказал о том, что люди ведут себя как-то странно. Я, конечно же, делал вид, будто ничего не произошло, и старался его успокоить.
Когда мы вышли из метро, на улице была совершенно другая обстановка, нежели у здания музея. Никто никуда не спешил и не убегал. Слишком странное разделение в поведении людей одного города: либо люди просто не знали ни о какой эвакуации посетителей музея по безопасному пути, либо инцидент был устранён в очень краткие сроки, и можно было вздохнуть свободно.
Мы направились на наш этаж, чтобы рассказать ребятам о том, что с нами произошло, однако в мои планы вмешался отец – когда двери лифта уже закрывались, он успел ворваться внутрь.
– Игнат, сынок! – он смотрел на меня слишком озабоченно, как будто на самом деле что-то случилось. – Ты в порядке?
– Да, – ответил я, – а что случилось? Мы только что с Эром видели такое у художественного музея…
Отец меня перебил:
– Вы были в музее?
– Да, – я не понял его волнения. – Да что произошло, объясни ты мне уже?!
– Музея больше нет! – ответил он. – Его взорвали десять минут назад.
– Что? – я не мог опомниться от шока.
– Мы пока что не знаем, чьих это рук дело, – ответил он и нажал на затылке Эра какую-то кнопку. Эр замер. – Не доверяй никому. Ты скоро встретишь кое-кого, он тебе всё объяснит. И избавься от этой игрушки! – он кивнул на Эра и отпустил кнопку на его затылке. Отец вышел на своём этаже. Мы поехали дальше.
Меня очень обидели его слова, ведь он назвал моего нового друга игрушкой, хотя я знал, что это совсем не так.
На нашем этаже нас встретил сам президент Наукограда, и мне это показалось особо подозрительным. Неужели ему было нечем заняться, кроме как ждать нас в том месте, где нас даже и быть-то не должно было ещё как минимум неделю? Но он откуда-то знал, что мы появимся на горизонте.
– Игнат, – поприветствовал он нас, – я так рад, что вы с нашим механическим другом целы и невредимы! – Он перевёл взгляд с меня на Эра и продолжил: – Этот несчастный случай с музеем – просто нелепый конфуз, и мы обязательно выясним, кто совершил такое злодеяние! Однако у нас есть право подозревать в этом и тех, кто давно уже хочет втянуть нашу страну в мировой конфликт.
– Но, господин президент, – обратился я к нему, – мы слишком далеко от Европы, и вокруг нас на тысячи километров нет ни одной живой души!
– Понимаешь, несмотря на то что мы находится на достаточном расстоянии от боевых действий, всё равно есть риск, что война затронет и нас. Сейчас главное, чтобы в Москве не узнали о том, что у нас произошло!
– То есть вы хотите скрыть данное происшествие от властей? – спросил Антон, выходя из лаборатории, и, поднеся датчик в своей руке ко рту, произнёс: – Все в холл! Незапланированное собрание.
Ребята стали подтягиваться в главный холл и с недоумённым видом смотрели на президента и меня.
– Я требую машину отключить немедленно! – произнёс президент и нажал кнопку на затылке Эра. Тот отключился. – Итак, прежде всего хочу вам прояснить один важный момент – работа над нашим проектом продолжится в любом случае, несмотря ни на что! И мы должны быть готовы к любым условиям его реализации…
Я перебил его:
– Погодите, какой проект? О чём идёт речь?
– Понимаешь, Игнат, – начал говорить Антон, – мы работаем над одной частью большого проекта, который сможет защитить людей от внешнего воздействия нашего мира, и он готовится уже долгие годы. Каждый отдел нашего Наукограда занимается какой-то небольшой частью большого пазла, который в конце концов образует новую модель общества и мирового порядка.