Оксана Ююкина
Обратная чешуя
«Отец, отец идет!» – многочисленные голоса восторженно вклиниваются в его мысли, пугая сильнее, чем усмешка палача.
Черный дракон, чья голова усеяна длинными, изогнутыми рогами, идет спокойно, размеренно, гордо. Он не склоняет голову, но все склоняются перед ним. Ферлиг склоняется тоже, практически утыкаясь мордой в камни. Бывший рыцарь готов раствориться, упокоиться навеки в этой земле, когда замечает за черной спиной другую. Зеленая чешуя перекатывается от каждого шага, как волны на море. Чешуя, которой однажды касалась его ладонь.
«Брат».
Тихое, спокойное, звенящее слово отдается поминальным колоколом в голове. Брат. Как может он звать братом того, кто чуть не забрал его жизнь? Зеленый дракон уважительно останавливается в толпе других, задорно сверкая изумрудами глаз. «Брат» выглядит так, будто сейчас же начнет прыгать вокруг Ферлига, бодать его в бок и трепать зубами кончик хвоста. Бывший рыцарь не понимает, злится, недоверчиво смотрит в яркие глаза, задаваясь вопросом. Как? Как они могут прощать?
«Сын».
Ферлиг вздрагивает и встречается взглядом с черной бездной. Ни осуждения. Ни презрения. Ни ненависти. Только черное безмолвное спокойствие.
– Отец, простите меня, – срывается ревом с плотных чешуйчатых губ мольба. – Я все исправлю.
Ферлиг дает обещание, не зная, понимают ли его рык. Он обещает себе, обещает драконам совершить что-нибудь невозможное. Заслужить прощение, получить свой шанс быть настоящим драконом. Глубоко в сердце бывшему рыцарю смешно до боли. Настоящим драконом. Еще вчера он считал свои жертвы, гордился содранной с сердца чешуей. А сегодня быть драконом – величайшая из наград.
«Мертвых не воротишь. Живых не тронешь».
Эта фраза звучит как наставление, как мудрость, как приказ. Врывается в сердце, опутывает разум, не позволяя даже помыслить о вмешательстве в танец жизни и смерти. Ферлиг склоняет голову, принимая волю Отца. Черный дракон скалится, обнажает острый ряд зубов. Улыбается. Ферлиг растягивает чешуйчатые губы в ответ. Зеленый дракон радостно скачет вокруг, постоянно притягивая удивленный серебристый взгляд.
«Прости».
Ферлиг мысленно пытается донести свое сообщение, повторяя одно и то же без остановки.
«Брат, от твоих извинений у меня сейчас голова лопнет».
По голосу слышно, что Зеленый смеется. Ферлиг все еще не понимает, как драконы могут быть такими. Не свирепыми, не смертоносными, не уничтожающими все вокруг. Как они могут быть человечнее людей?
«Меня, кстати, зовут Дидрок». – Дракон продолжает прыгать вокруг Ферлига, не услышав его ответа.
«Ферлиг».
«Пойдем, я все покажу».
Дидрок машет крыльям, и его чешуя вновь похожа на море. Ферлиг следует за ним, как потерянный ребенок, жадно изучая мир. Он впитывает в себя горы, водопады и реки, впитывает грациозные танцы в небе и шутливые плевки огнем. Ферлиг учится горячим дыханием зажаривать пойманных диких зверей и выжигать пламенем камни. Бывший рыцарь с восхищением смотрит на мир, которого недостоин. Тяжелый жесткий комок где-то в животе с каждым днем тянет парящее сердце, прибивает его к земле. Неделя за неделей проходят в томительном стыде, который однажды вырывается вопросом:
«Вы можете общаться с людьми?»
«Только с теми, кто желает нас слышать».
Дидрок кисло скалится, пока Ферлиг вспоминает свои сражения. Голос дракона ему не довелось слышать ни разу.
«Как заставить их слышать?»
«Как заставить дождь пролиться? Как оживить выжженную землю? Как обернуть луну солнцем? Брат, ты просишь невозможного».
Серебристый дракон молча соглашается с Зеленым и в оцепенении долго сидит на пике Раздумий. Глаза цвета расплавленного металла сияют в лунном свете, как огромные светлячки, до тех пор, пока утро не сменяет ночь. Дидрок со злорадством смотрит вслед исчезающему в облаках Ферлигу, прежде чем почтительно сообщить Отцу:
«Он правда ушел».
«Разве ты не этого хотел?»
«Не так».
Отец тихо выпускает пару колечек дыма из ноздрей:
«Порой желания сбываются не тогда и не так, как мы того хотим. Остановишь его?»
Дидрок отрицательно мотает головой. Месть ли это, надежда на покой или спасение – все равно. От сердца к сердцу, от чешуи к чешуе, от человека к дракону или наоборот – все это не имеет значения, когда колесо судьбы покатилось по колее событий.
Ферлиг машет сильными крыльями, дурашливо грызет облака, успокаивая взбунтовавшееся сердце. Наконец-то он сможет сделать хоть что-то правильно. Снизу то и дело доносятся визги, пролетают стрелы, а временами и сверкающие смертельные наконечники копий. Дракон не обращает внимания на суету, лишь стремится к цели. Замок короля встречает серебро чешуи арбалетными стрелами, меткими пиками и глухотой. Рев, рычание и жаркое дыхание – все, что доносится до людей на стене.
«Хотя бы один, хоть кто-то услышьте. Достаточно и одного, любого! Взрослый или ребенок, женщина или мужчина. Прошу. Лишь одно слово».
Ферлиг продолжает кричать мысленно, ревет во все горло, получая лишь металлические укусы. Обратная чешуя горит, распаляется, сияя ярче солнца, обнажает доверчивое сердце, показывает уязвимость. Дракон не сжигает, не убивает, даже не пытается сбросить врагов со стены. Как будто чего-то ждет, играет с людьми, пытаясь донести: «Я не опасен». Несколько часов похожи на странные танцы с потерей сотен стрел.
– Постойте, постойте. Вы разве не слышите? Он хочет поговорить! – растрепанный мужчина в щегольской одежде взбегает на стену, выискивая командира. Ферлиг замечает его, лишь когда обмен ударами, больше похожий на неудавшееся избиение, прекращается совсем.
«Ты меня слышишь?»
Восторг и упоение поднимаются от шипов на хвосте к самым коротким рожкам на морде, когда незнакомец кивает.
«Мир. Давайте заключим мир».
Ферлиг осмеливается предложить сразу, прямо в лоб, без витиеватых речей, свойственных человеку. Когда перед ним самый преданный шут короля, разве есть смысл утруждать себя сложными оборотами?
– Мир? Вы хотите мира? – Большие глаза шута становятся еще больше, когда он понимает суть просьбы. – Вы обещаете перестать есть людей и больше не нападать на селения? Больше никаких смертей и кровопролитий?
Брови шута то хмурятся, то приподнимаются в удивлении, выражение лица меняется слишком быстро, чтобы разглядеть хоть одно.
«Вы не убиваете нас, а мы не трогаем вас».
Ферлиг уверенно кивает, закипая в предвкушении. Шут, как болванчик, кивает головой, а затем бежит во дворец. Серебристый дракон в тот же миг поднимается в освежающую прохладу облаков. Он кувыркается в небе, подставляет сияющие бока солнцу и ведет себя как маленький глупый щенок, а не жуткий истребитель человечества. Стража смотрит на эти виражи как на странный сон. Солнце не успевает оказаться в зените, когда дракон резко пикирует вниз. В ответ к нему устремляются копья, мечи и даже дубинки.
