Оксана Кабачек
Топос и хронос бессознательного. Междисциплинарное исследование
2 поле: догматические и формальное мышление / исследование; децентрация / инсайт, интуитивное сверх-знание
Выше, в общей части, мы уже рассказывали об этом поле – в основном, как о связанном с мышлением. Но это еще и способность децентрации: понимания другого, внимания к нему, общения на равных.
Цвет поля – зеленый, цвет «сбалансированности и гармонии, сердечной теплоты, любви к природе и людям. Это цвет роста, предстоящих перемен и рождения нового восприятия, целительной энергии» [170]. ««Зеленая» любовь намного сильнее и стабильнее, чем «розовая» и «красная». Именно она дает силу прощать и принимать вещи и людей такими, какие они есть» [11].
Добавим еще полезные мысли о мышлении и диалоге: «У Канта мышление сводится к трём правилам. Первое правило: мыслить самому; второе – мыслить так, чтобы быть способным смотреть одновременно на мыслимое или на своё дело глазами другого. И третье правило: мыслить непротиворечиво» [103]. «Власть опасна тем, что купирует способности человека к слушанию другого, к ответу и диалогу, – вот что для мышления убийственно, поскольку мышление по своей природе диалогично, а не монологично» [99]. «Правда, безусловно, есть, но описать ее в терминах, пригодных для жизни, можно только исследуя факты с разных сторон, сопоставляя амбивалентные точки зрения и даже суммы вероятностей. Но этот мир не из и не для фейков. Фейки – лишь отражения правды. Возможно, в кривом зеркале жизни. Понимание этого многому может научить – как минимум, об устройстве этого зеркала» [177]. «Конфуцианское самосовершенствование отличается. Речь идёт о взаимодействии с миром и взращивании себя через каждое <…> взаимодействие. Оно исповедует активный, а не пассивный способ самовоспитания, чтобы стать лучшей версией самого себя» [78]. «Пророчество – интуиция совести, которая одна проникает в истинный смысл вещей» [151].
Догматизм (нижний регистр 2 поля) страшен: «…Нет места развитию знания. Истина уже провозглашена раз и навсегда; остаётся только истолковывать её тёмные слова» [138]. «Ясно, что это – наука, которая классифицирует воздушные шары по тому признаку, где и как располагаются в них дыры, мешающие им летать» (Пастернак «Несколько положений»). Уж переводчику «Фауста» Гете не знать, какое зло приносят старательные начетчики вагнеры…
Средний регистр: «Философ, оставшись один, в одну минуту съел карася, осмотрел плетеные стены хлева, толкнул ногою в морду просунувшуюся из другого хлева любопытную свинью и поворотился на другой бок, чтобы заснуть мертвецки. Вдруг низенькая дверь отворилась, и старуха, нагнувшись, вошла в хлев» (Гоголь «Вий»).
Что ж тут о мышлении и исследовании? Свинья более любознательна, чем философ! Но 2 поле связано и с обыденным изучением окрестностей, не только с академическими штудиями. Н. В. Гоголь, конечно, пошутил, сведя вместе в хлеву субъектов, словно поменявшихся ролями.
«Но и «сидеть на месте» хорошо только с запасом большого движения в душе. Кант всю жизнь сидел: но у него было в душе столько движения, что от «сиденья» его двинулись миры» (Розанов «Уединенное»). Даже уже переход в верхний регистр намечается…
Да ведь регистры тоже образуют континуум!
«Они простили друг другу то, чего стыдились в своем прошлом, прощали всё в настоящем и чувствовали, что эта их любовь изменила их обоих» (Чехов «Дама с собачкой»). Тут и взаимная децентрация, и развитие. Тоже вектор в высший регистр.
Поле 1+2: цензура / медитация / транс-персональное сознание
Предначертание прозревающих богов в высшем регистре – и выход в ноосферу; медитация и/или осмысленная необходимая забота – в регистре среднем (в том числе и рефлексия заботы о себе, в особом фильтре «само-»); интеллектуальная манипуляция и цензура в нижнем регистре.
Отличительный образ, метка поля – бесцельность блуждания, «прихотливые потоки» или, по выражению А. А. Буряка, силовые линии [30].
Плавающая точка зрения; жизнь в потоке; медитация: «В управлениями обстоятельствами нет никаких постоянных целей, ибо ты движешься в вечность» [34]. «Мэн-цзы, представитель конфуцианской традиции, живший в конце четвертого века до нашей эры, <…> посоветовал работать с изменениями окольными путями – использовать случайные разговоры, впечатления и общение для расширения жизни. Подход Мэн-цзы означает не строить планы на жизнь, а настраивать траекторию в движении» [78].
«Смысл, придуманный мною для себя, но превращенный в цель и потерявший поэтому статус свободного действия, лишает мою жизнь перспективы. <…> У нас всегда должно быть право на состояние неопределенности. Нужно довести ситуацию до того, что цель почти невозможно сформулировать. Именно этот бесформенный полюс дает смысл дороге. Роль смысла – создать путь, а не его конец, дать направление, а не цель. <…> Чтобы сделать себя изменяющимся, нужно назначить иллюзорную, вечно ускользающую от формулировки цель. Жизнь с виртуальной целью дает возможность узнать свою судьбу, чему препятствует повседневность» [30].
В среднем регистре цвет голубой (из-за попадания на него белого в призме И. Ньютона) или цвет морской волны и бирюзы. Означает «миролюбивость, ответственность, доброту и духовность. <…> Если голубой цвет ауры бледный – это говорит о нерешительности, чрезмерной мягкости и податливости мнению окружающих, если же напротив, голубой цвет в ауре насыщен, то вы видите перед собой успешного и гибкого человека, который всегда настроен на развитие и самосовершенствование. Такие люди с удовольствием ставят перед собой новые цели и находят пути для их достижения» [11].
То-то и оно, что не они находят «цели и пути их достижения»: это цели в пути приходят к ним сами… (Лишь на оси 2–4 полей кажется, что успех этих людей в настойчивости и целеустремленности.)
А тут растягивание «диполя» – аналектической метафорической связи: «Мы становимся участниками мировых событий и начнем чувствовать, как реагирует мир на наше присутствие в нем. <…> И чем больше такого «пустого», а точнее – неопределенного, но полного магии места, тем больше жизни мы получаем. <…> Результатом указанной динамики является не ответ, а непересказуемое переживание. <…> Я вижу при этом не контраст, а излучение вещей в этом поле. <…> Спонтанные процессы в духовной сфере, вызванные какими угодно причинами, дают истинные следствия» [30].
В нижнем регистре живому спонтанному танцу и переживанию мешает догматизм: если «формализовать и тем самым упростить например, символ, то он <…> строит фикцию мистического состояния» (там же). И есть еще опасность стать слишком самоуспокоенно-пассивным с зажатой в кулачок целью: «Благодать перемещения без личного движения, захват готовым потоком. Покой и уверенность от знания цели. Яркая возможность проскочить свое собственное отсутствие, двигаться по вспышкам следов прошлых событий» (там же).
Примеры поля 1+2 из художественной литературы:
«Небо очистилось. Бирюзовую островную крышу, оказавшуюся где-то там, под ним, сбоку – бирюзовую, островную крышу прихотливо чертила серебряная чешуя, та серебряная чешуя, далее, вся сливалась с живым трепетом невских вод» (Белый «Петербург»).
Поток сознания и вербальная забота (1 поле тоже ведь влияет): «Иногда его сменяет старушка с переносным пылесосом, аккуратно убирая следы шлифовки с тротуара. «Здрасьте – здрасьте, как у вас дела, а у вас, у детей-то что, каникулы что ли, ох, не та ныне молодёжь пошла…»» (Назаркин «Умеете ли вы красить забор?»).
Нижний регистр – мертвая хватка самоцензуры: «Но, дойдя до старого толстостенного дома, где была почта и телеграф, в ужасе остановился: он знал город, где она живет, знал, что у нее есть муж и трехлетняя дочка, но не знал ни фамилии, ни имени ее!» (Бунин «Солнечный удар»).
Высший регистр: «До сих пор, когда я вспомню об уверении, что я любим, каждая жилка во мне трепещет, как струна, и если наслаждения земного блаженства могут быть выражены звуками, то, конечно, звуками подобными! Когда я прильнул в первый раз своими устами к руке ее, душа моя исчезла в этом прикосновении! Мне чудилось, будто я претворился в молнию; так быстро, так воздушно, так пылко было чувство это, если это можно назвать чувством» (Бестужев-Марлинский «Страшное гадание»).
Понятно, что ищут барышни и дамы от женских романов? Вот такого дурновкусия и ищут…
Ибо не отличают от шедевров: «Кругом, теряясь в золотом тумане утра, теснились вершины гор, как бесчисленное стадо, и Эльборус на юге вставал белою громадой, замыкая цепь льдистых вершин, между которых уж бродили волокнистые облака, набежавшие с востока» (Лермонтов «Герой нашего времени»).
Классическая картина рая – и поля 1+2: разнообразные, разноустремленные движения (глаголы: «теряясь, теснились, вставал, замыкая, бродили, набежавшие») – и всё сквозь дымку («золотой туман»), полу-прозрачно («волокнистые облака»), и потоки живут своей вечной и прекрасной жизнью.
Буддистская медитация (некоторые ее формы) влияет на нравственные установки личности [43]; Тургенев об этом словно догадывался, точно обозначив код АУМ: «…он действительно перестал думать о собственном счастье, о своекорыстных целях» (Тургенев «Дворянское гнездо»).
1 поле: авторитарность, мягкое насилие / забота / водительство человека высшими силами
В среднем регистре – это потребность во всех видах опеки, надзора – заботы о беспомощном индивиде (новорожденном, тяжелобольном, умирающем, психически неадекватном, не интегрированном в данную культуру и пр.) а также оказание этой объективно необходимой помощи. Опекаемого точнее будет назвать объектом воздействий, а не субъектом.
Если же методы надзора сохраняются и при выздоровлении (взрослении, интеграции в культуру и пр.), то это становится уже формой мягкого насилия над субъектом, приемами «черной педагогики», причины которых подробно рассмотрела А. Миллер [112].
В нижнем регистре это… мир Утопии: максимально завершенный и однозначный в своем совершенстве [173]. В отличие от динамизма миров смеховой культуры [94] (т. е., в первую очередь, 3, противоположного, поля), утописты не изображают изобретенные ими миры как переходные или временные [173]. Содержание Утопии – ритуализированные действия, а так как система совершенна, любое изменение будет изменением к худшему (там же).
Там нет развития!
Обитатели Утопии, достигнув счастья, «уподобляются муравьям. Свободная воля им уже не нужна» [173;151]. Вывод: «мир многих утопий – это место, где можно только умереть со скуки или же взбунтоваться» [173;153].
Ключевые образы: утопия, мир сновидения, мечты, заботы, мир идеальный, ангельский, небесный.
1 поле – синее. Интересный парадокс: «Чем темнее синий цвет, тем более он зовет человека в бесконечное, пробуждает в нем тоску по непорочному и, в конце концов, – сверхчувственному. Это – цвет неба. <…> Погружаясь в черное, он приобретает призвук нечеловеческой печали» [76]. То есть, чем темнее синий цвет, тем глубже он погружен в нижний регистр манипулятивной педагогики и авторитаризма (под флагом стремления к непорочному и идеально-небесному). Так, сине-серый – «цвет изощренного энергетического вампира, который маскирует свой откровенный вампиризм, под утонченную духовность» [11].
А вот описание синего в нижнем регистре со стороны жертвы: цвет «страха, депрессивности, повышенной тревожности, отстраненности, «самоедства», замкнутости» [170].
Литературные примеры разных регистров: «Любишь меня – люби и мою собачку» (поговорка). Манипуляция, но легкая, почти не заметная. «<…> Советскому гражданину во всяком случае не легко равняться по «генеральной линии»» (Л. Троцкий «Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?»). О, изменения, новые правила все-таки есть – но они все спущены сверху, а «человейнику» следует им с энтузиазмом следовать без самостийных «влево-вправо».
Средний регистр: «Позвольте вам этого не позволить, – сказал Манилов с улыбкою. – Это кресло у меня уж ассигновано для гостя: ради или не ради, но должны сесть» (Гоголь «Мертвые души»).
«Маленький гимназист высунулся из-за двери.
– Это в майской книжке было напечатано, – сказал он, придерживаясь рукою за дверь и обводя гостей и сестру веселыми синими глазами» (Сологуб «Мелкий бес»). Автор активировал поле заботы (да и на ангела мальчик похож), а не поле 2 (обычная информация) или 3 поле (театральный выход маленького эгоцентрика). И 1 поле придало отрывку теплоту (которая так нужна в романе о страшном злобном существе по фамилии Передонов).
Высший регистр, хотя подделывается под средний: «Звезды исчезали в каком-то светлом дыме; неполный месяц блестел твердым блеском; свет его разливался голубым потоком по небу и падал пятном дымчатого золота на проходившие близко тонкие тучки; свежесть воздуха вызывала легкую влажность на глаза…» (Тургенев «Дворянское гнездо»).
И еще: «…и ничего для них не пропадало: для них пел соловей, и звезды горели, и деревья тихо шептали, убаюканные и сном, и негой лета, и теплом» (там же). Мы видим и чувствуем это глазами влюбленных Лизы и Дворецкого. Тургеневу удалось опредметить в слове исчезающее чувство абсолютного счастья, о котором писал Стендаль в трактате «О любви» как о не оставляющем по себе воспоминания.
И еще: «Ветки цветущих черешен смотрят мне в окна, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками. Вид с трех сторон у меня чудесный» (Лермонтов «Герой нашего времени»).
Просто рай на Земле. Пусть и краткий.
Высший регистр, впрямую: «Вспомнилось ему, как в детстве он всякий раз в церкви до тех пор молился, пока не ощущал у себя на лбу как бы чьего-то свежего прикосновения; это, думал он тогда, ангел-хранитель принимает меня, кладет на меня печать избрания» (Тургенев «Дворянское гнездо»).
«В том, что её видно насквозь, виновата не она. Таков уклад духовной вселенной» (Пастернак «Несколько положений»).
1+4 поле: выбраковка / перебор вариантов, сепарация / избранничество, миссия
В нижнем регистре это ад Аушвица: выбраковка, элиминация людей по некиим идеологическим критериям; в среднем регистре – обычный перебор и отсев (сепарация) наличных вариантов; в высшем – избранность для некоей важной, чуть ли не метафизической миссии.
В специализированном психотехническом фильтре это внушение. Роль внушения (суггестии) в антропогенезе: «подчинение своей воли внешним инструкциям (приказам вождя и т. п.). Именно эта способность, по-видимому, у кроманьонцев была гораздо сильнее развита, чем у неандертальцев – без этого не построить эффективный социум.
«Внушаемость», способность подчиняться нуждам коллектива – против «необузданности», невнушаемости – сейчас почти общепризнано, что именно эта разница была ключевой в противостоянии кроманьонцев и неандертальцев. С этим согласен и Эйдельман, и западные антропологи» [104].
Цвет поля – сине-красный. Когда красного больше, то «ожидание нового энергичного воспламенения, напоминая что-то ушедшее в самое себя, но остающееся настороже и таящее или таившее в себе скрытую способность к дикому прыжку» [76]; когда синего больше, то это несет «характер чего-то болезненного, погасшего, имеет в себе что-то печальное» (там же).
В нижнем регистре это Великий инквизитор. Болезненный и печальный, готовый к дикому прыжку.
В регистрах среднем и высшем цвет пурпурный / фиолетовый / лиловый означает то, чем Великий инквизитор мог бы стать, если б не соблазнился властью, – его лучшие задатки и качества: «присутствие в человеке духовной силы. Он говорит о способности проникать в суть человеческой природы и жить для других, о приверженности к высоким идеалам и возможностям духовного роста. <…> Отречение и благие стремления, а также справедливость и героизм» [170].
О сепарации смысла: ««Смыслы устанавливаются не на уровне понимания события, а на уровне его обживания», то есть покрытие его полем готовых установлений (нравственного закона, заветов). Но сепарация смысла – это не интеллектуальная процедура. Она идет от состояния субъекта. Поэтому кроме учения в религиозных системах есть еще обрядность, службы и т. п. Человек должен быть настроен так, чтобы указания учения стали для него еще и ценностями его личной жизни» [30].
Примеры текстов.
Идейная расправа – выбраковка-зачистка; вечная национальная тема, ценность и миссия: «Елена била Татьяну забором. Татьяна била Романа матрацем. Роман бил Никиту чемоданом. Никита бил Селифана подносом. Селифан бил Семена руками» (Хармс «Некий Пантелей ударил пяткой Ивана»).
По-видимому, это правильное деление текста Хармса на отрывки: где смешно в конце, и читатель делает паузу для смеха. Туг снижение агрессии; потом она опять будет нарастать, но уже будет не такой сильной. Поэтому здесь нет такого вида отягощения, осложнения затекста, как разрыв – психологическая потеря опоры; как это случилось в неправильном варианте смыслового деления текста (когда последнее предложение уходит в следующий отрывок; и код данного отрывка меняется: 4,1+4 – тут сам автор уподобляется драчливым героям).
«И он почувствовал такую боль и такую ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас, отчаяние» (Бунин «Солнечный удар»). 1+4 поле – отсечение ненужной будущей жизни, выбраковка… себя.
1-4 поле: хаос; паника / правильный порядок мироустройства / высшая гармония космоса
Часто средний и высший регистры почти неразличимы; китайцы называли это государством Справедливости и Небесной гармонии. Центральное поле – особое. В других фильтрах (цветовом и звуковом) это пауза: тишина (во всех регистрах), белый, ослепительно сияющий, цвет в высшем; бело-сероватый в среднем; темно-серый и черный в нижнем регистре. Внешне отсутствие звука и отсутствие цвета: там все внутри, все потенции.
В. Кандинский, художник: «…возможность жизни, которой совершенно нет в сером. Ее нет потому, что серый цвет состоит из красок, не имеющих чисто активной (движущейся) силы. Они состоят, с одной стороны, из неподвижного сопротивления, а с другой стороны, из неспособной к сопротивлению неподвижности (подобно бесконечно крепкой, идущей в бесконечность стене и бесконечной бездонной дыре). <…> Чем темнее серый цвет, тем больше перевес удушающей безнадежности» [76].
Он же – о белом цвете и о его соотнесенности с верхом: «…представляется как бы символом вселенной, из которой все краски, как материальные свойства и субстанции, исчезли. Этот мир так высоко над нами, что оттуда до нас не доносятся никакие звуки. Оттуда исходит великое безмолвие, <…> которое для нас абсолютно. <…> это Ничто доначальное, до рождения сущее» (там же).
О. Седакова, поэт: «В каждой вещи «мне важно, где она начинается и где кончается. И с той и с другой стороны её окружают паузы. Это как бы квант смысла и настроения. С ним одним нужно побыть какое-то время, забыв о прочем. <…> Поэзия очищает воздух, как гроза. Она противостоит хаосу, загрязнению, заваливанию человеческого пространства какими-то лишними вещами» [15].
Черный цвет, нижний регистр поля 1–4: «Ничто без возможностей, как мертвое Ничто после угасания солнца, как вечное безмолвие без будущности и надежды. <…> Черный цвет является символом смерти» [76], это «мрак, беспорядок, хаос» [86]. «Все самое негативное в жизни первобытных людей выражал черный. Злые силы, враждебные человеку, в представлениях древних имели черный цвет» [14].
Черный соотносится с низшим регистром: «у первобытных людей черный символизирует внутреннюю или подземную сферу мира, Скрытый Источник, из которого исходит первоначальная (черная, оккультная или бессознательная) мудрость» (там же).
* * *
Пример двух регистров сразу – среднего и высшего: «Никто из иностранцев не может постичь дикого наслаждения – мчаться на бешеной тройке, подобно мысли, и в вихре полета вкушать новую негу самозабвения» (Бестужев-Марлинский «Страшное гадание»).
Много примеров среднего регистра в «Белой березе» у Бубенного. Выбрали два: «До начала боя вся огневая система должна быть скрыта от врага. Внезапный удар – самый сильный удар».
Порядок мира (т. е., на самом деле, войны). Если бы автор тут не подражал Сталину удвоением подлежащих, то был бы абсолютный баланс А и Р звуков в затексте (усиление внимания к сказанному). А так – извините…
«Там, где он проходил, солдаты охотно вскакивали со своих мест и отдавали ему честь, а затем сбивались в кучки, толковали:
– Вот и комиссар пришел!
– А с ним, ребята, как-то легче душеньке!
– Может, и на поправку пойдут наши дела?».
Утопия. Пропаганда.
Нижний регистр: «Ноги мои дрожали, сердце кипело. Долго ходил я по хате, долго лежал, словно в забытьи горячки; но быстрина крови не утихала, щеки пылали багровым заревом, отблеском душевного пожара; звучно билось ретивое в груди. Ехать или не ехать мне на этот вечер?» (Бестужев-Марлинский «Страшное гадание»).
Чем хороши авторы средней руки: все-то у них однозначно-с: «Коварно улыбался он, будто радуясь чужой беде, и страшно глядели его тусклые очи» (там же).
У гениев тексты сложней для анализа, ибо глубже и интересней: «Вот и площадь; та же серая на площади возвышалась скала; тот же конь кидался копытом; но странное дело: тень покрыла Медного Всадника» (Белый «Петербург»).
«Философу сделалось страшно, особливо когда он заметил, что глаза ее сверкнули каким-то необыкновенным блеском.
– Бабуся! что ты? Ступай, ступай себе с Богом! – закричал он.
Но старуха не говорила ни слова и хватала его руками» (Гоголь «Вий»).
«Зеркала перебрасывались отражениями домов, похожих на буфеты, замороженные кусочки улицы, кишевшие тараканьей толпой, казались в них еще страшней и мохнатей» (Мандельштам «Египетская марка»).
«Солнце точно взобралось выше, чтобы не мешать, потускнело, притихло – и снова с радостным визгом, как ведьма, резнула воздух граната» (Андреев «Красный смех»).
«И царицей Авдотьей заклятый, / Достоевский и бесноватый, / Город в свой уходил туман. / И выглядывал вновь из мрака / Старый питерщик и гуляка, / Как пред казнью бил барабан…» (Ахматова «Поэма без героя»).
А здесь нижний регистр, но словно бы преодолеваемый? «-Я князь невезенья – коллежский асессор из города Фив… Все такой же – ничуть не изменился – ой, – страшно мне здесь – извиняюсь…» (Мандельштам «Египетская марка»).
А вот чуть ли не высший регистр: «В легком и счастливом духе он довез ее до пристани, – как раз к отходу розового «Самолета», – при всех поцеловал на палубе и едва успел вскочить на сходни, которые уже двинули назад» (Бунин «Солнечный удар»).
