Оксана Гринберга
Любовь и ненависть в Ровердорме

На лице дяди промелькнуло растерянное выражение, затем он кинул быстрый взгляд на жену, но та с независимым видом задрала подбородок. Гордо прошествовала мимо нас, не обратив внимание ни на меня с сестрой, ни на сестру своего мужа.

– Идемте же, девочки! – произнесла она, поманив за собой Илейн и Кейт. – Посмотрим, что нас ждет в доме. Лоуренс, не отставай, дорогой! Вполне вероятно, нам понадобится твоя защита, если вдруг на нас нападут грызуны или пауки. Как же хорошо, что наши слуги совсем скоро прибудут.

Кузина и ее подруга прошли мимо нас, обдав запахом дорогих духов. Илейн хмыкнула, смерив меня взглядом, а Кейт даже не повернула головы.

Зато Лоуренс остановился возле меня и принялся разглядывать. Начал с лица, затем задержался на груди, после чего порядком завис на моих бедрах.

– А ты ничего так, кузина из провинции! – заявил он. – Думаю, это лето станет для нас с тобой жарким.

– Ну какой же гадкий мальчишка! – пробормотала тетушка, когда к ней вернулся дар речи. – Вот я ему задам!

Она потрясла тростью, а я приложила руки к вспыхнувшим щекам. И все потому, что дядя Персиваль прекрасно слышал слова Лоуренса, но ничего ему не сказал. Словно это было в порядке вещей – вот так на меня смотреть, а потом произнести подобное в его присутствии!

Это означало лишь то, что проблемы обещали быть куда более серьезными, чем мне казалось. Мне предстояло не только защищать от несправедливых нападок свою сестру и тетю, но еще и сберечь свою честь от кузена, который решил позабавиться, выбрав меня для своих развлечений.

Глава 4

На обед, пока обещанные слуги Уилсонов еще не приехали, так как у их повозки сломалась ось и мужчины остались помогать, Уна подала нам тыквенный суп, тушеные овощи с куриным мясом и ягодный мусс.

Но до столовой мы добрались только после того, как я выслушала миллион жалоб и обидных комментариев со стороны тети Азалии и кузины на бедность обстановки, убогость постельного белья и на то, что наши с Лиззи комнаты расположены так близко к отведенным им спальням.

Подобное соседство не пришлось столичной родне по душе, поэтому нам с сестрой было приказано убираться… Хорошо, хоть не на улицу, а из восточного крыла в западное.

В то самое, сейчас закрытое, с протекающей крышей.

Спасла нас тетя Прим, появившаяся в коридоре, привычно постукивая тростью по паркету.

– Девочки останутся жить на моей трети дома, которая досталась мне по завещанию Инея Уилсона. В богадельню вы меня еще не отправили, поэтому ночевать они будут в восточном крыле, в моей спальне.

Азалия Уилсон посмотрела на нее ненавидящим взглядом, но ничего не сказала. Вместо этого заставила нас с Уной перестелить во всех их комнатах постельное белье.

То, что было выстирано, а потом старательно отглажено к их приезду, ее не устроило, и она потребовала сменить на привезенное из столичного дома. Заявила, чтобы мы пошевеливались, после чего можем подавать обед, а то они проголодались с дороги.

Лиззи, посмотрев на тетю большими глазами, развернулась и ушла в сад – правила ей в принципе были не писаны, из-за чего на сестру частенько жаловались школьные учителя. Я же принялась помогать Уне, мысленно уговаривая себя, что стоит всего лишь немного потерпеть…

Каких-то три летних месяца, после чего столичные уберутся восвояси. Не останутся же они зимовать в Ровердорме?!

К тому же им у нас не понравилось, и вряд ли приезд слуг, которых ждали в ближайшие пару часов, что-либо изменит. Вполне вероятно, наша родня уберется домой раньше запланированного срока.

Или же молодой герцог Кавингтон так быстро заскучает в Ровердорме, что укатит в столицу, забрав с собой тех, кто по его милости наводнил провинцию.

Чтобы побыстрее разделаться с бельем, мы с Уной разделились. Но когда я заканчивала застилать постель в комнате Лоуренса Уилсона, в дверь вошел сам хозяин.

– Ну что же, моя маленькая кузина, – произнес он с усмешкой, – мне нравится твоя сговорчивость! Значит, готовишь нам кровать, чтобы было где позабавиться?

На это я решила не доводить до беды и выскользнула из комнаты. Заявила, что меня ждут на кухне, поэтому надо идти. Хотя мне уже стало ясно, что до этой самой беды оставалось совсем недолго. Она обязательно нагрянет, если я внятно не объясню Лоуренсу, что со мной такие вещи не пройдут.

…Обед прошел именно так, как я и предполагала, – ужасно.

Столичные гости нисколько не оценили стараний Уны, которая сотворила невероятное буквально из ничего. Подала лучшее, что у нас было.

Усевшись за стол, дядя тотчас же приказал подать ему красного вина, на что я округлила глаза.

Впрочем, ситуацию Персивалю Уилсону прояснила тетя Прим. Сказала, что вина у нас нет уже давно – последнее выпил еще его управляющий, упокой Боги мятежную душу пропойцы!..

Зато у нее имелась рябиновая настойка собственного приготовления. Дядя, поморщившись, согласился на настойку, но, стоило ему выпить рюмку, как он покраснел и закашлял.

– Ты хотела меня отравить! – воскликнул он.

– Если бы я хотела, то давно бы уже отравила, – спокойным голосом произнесла тетя Прим. – Так что успокойся, Перси, и ешь то, что тебе принесли. И не забудь потом поблагодарить Богов Элайра и нашу кухарку.

– Но это возмутительно! – подала голос тетя. – Дорогой, я не потерплю такого к нам отношения!

– И вообще, где слуги в этом доме? – тут же подхватил дядя. – Почему нет вина? И почему нам подали какой-то… жалкий суп? Где в нем мясо? – Он повернулся ко мне, и его лицо стало наливаться нездоровым багровым цветом. – Я давно подозревал, что деньги в этом доме разбазариваются на всякие женские штучки! И это несмотря на то, что в своих письмах ты заверяла меня, будто бы все в полном порядке!

– Это я-то заверяла? – округлила я глаза, и тут же поймала ненавидящий взгляд Азалии Уилсон.

– Только посмей открыть рот и сказать, что это не так! – зашипела та, и мне стало ясно, что без нее тут не обошлось. – Вот же мерзавка! Клянусь, я сживу со света тебя и твою сестру!

Судя по всему, это был прямой приказ молчать, иначе нам с сестрой не поздоровится. Но я не собиралась выполнять чьи-либо указания.

– Все деньги, дядя… Вернее, всю требуемую вами сумму я отсылала в столицу. Аккурат раз в месяц на указанный вами счет. На то, что оставалось, мы с трудом сводили концы с концами. Но ваше письмо и все банковские бумаги у меня сохранены, так что я буду рада вам их показать.

Зато тетя Азалия нисколько этому не обрадовалась. Умело заткнула рот сперва мне, затем своему мужу, переведя разговор на другое. И я промолчала, решив, что обязательно улучу момент и принесу дяде бумаги, а дальше пусть он сам разбирается со своей женой, явно во всем этом замешанной!..

Повисшую тишину в столовой прервала подруга Илейн, до этого хранившая молчание.

– В народе говорят, что вы гадаете, – повернулась она к тете Прим. – Слухи о вашем мастерстве вышли далеко за пределы этой провинции и добрались даже до столицы. Я буду рада, если вы откроете мне будущее.

Тетушка Прим, немного подумав, кивнула. Заявила, что обязательно это сделает, причем уже сегодня после обеда.

– Я чувствую, что мои Духи ко мне благосклонны, – произнеся это, тетя прикоснулась к черной резной трости. – Они готовы говорить и дадут мне честные ответы.

В этот момент я тоже кое-что почувствовала – ощутила, как в просторной столовой принялись сгущаться невидимые глазу магические тучи. Судя по всему, тетушка призвала своих духов или же сделала что-то такое, что лежало за гранью моего понимания.

Впрочем, что тут говорить о моих способностях?

До страшной болезни Мира Уилсон не была носительницей магического дара, как и ее младшая сестра. Дар у нас появился после того, как мы оправились от лихорадки, но у меня не было нормальной возможности его развивать.

У Лиззи тоже – сестра замкнулась сама в себе, редко идя на контакт с посторонними людьми.

В школе о магии говорили лишь вскользь, поэтому я занималась ею по книгам в библиотеке Уилсонов и пару раз в неделю встречалась со стареньким учителем, который и пытался обучить меня базовым заклинаниям. Делал это безвозмездно, за еду и разговоры со мной и тетей Прим, потому что заплатить ему мы не могли.

Впрочем, еще был Шоун Белый Змей – он тоже кое-чему меня научил.

К удивлению, столичные гости заинтересовались гаданием, поэтому с обедом было покончено довольно быстро. Уна принялась собирать тарелки, а я стала ей помогать.

Когда вернулась в столовую, обнаружила, что тетушка уже достала свои карты, выловив колоду из черного передника. Затем окинула взглядом столичных родственников и загробным голосом поинтересовалась, кто из них желает узнать свою судьбу.

В ответ установилась тишина.

Несмотря на то, что подруга Илейн завела этот разговор, становиться первой она не рвалась. Как, впрочем, и моя кузина.

Дядя к этому времени все-таки распробовал рябиновую настойку, подобрел и играл с бутылкой в «гляделки». Азалия Уилсон делала вид, что подобные глупости ее не касаются, а Лоуренс, уставившись на тетушку Прим с надменной ухмылкой, заявил, что считает гадание глупой девичьей забавой.

К удивлению, на стул возле тети первой уселась моя сестренка Лиззи.

– Хорошо, Лиззи Уилсон, ты будешь первой! – возвестила тетушка Прим. – Положи ладонь на колоду, дитя мое! Теперь возьми карты в руку. Вот так, сожми ладонь, затем прикоснись колодой к сердцу, а потом приложи ее ко лбу.

– Фу, какая гадость! – подала голос презрительно молчавшая Илейн, но никто не обратил на нее внимания.

Все выглядели заинтересованными. Разве что кроме дяди, которого больше увлекало быстро убывающее содержимое бутылки с рябиновой настойкой.

– Ну что же, приготовься услышать то, что поведают тебе Духи! – торжественно произнесла тетя, после чего вытянула из колоды несколько карт с пестрыми рисунками на лицевой стороне.

Разложила перед собой.

– Ведь Лиззи заговорит, тетушка? – не выдержала я, потому что задавала этот вопрос Примуле Уилсон много раз, надеясь на позитивный ответ ее духов и совет с их стороны.

Но те всегда оставались молчаливыми, если дело касалось меня или моей сестры. Зато теперь, раз уж на них напало красноречие, я не собиралась давать им спуску.

– Ты заговоришь, – посмотрев на Лиззи, произнесла тетушка, – но только после того, как найдешь в себе силы принять то, кем ты являешься на самом деле.

– Принять то, что на самом деле ты дурочка! – кривляясь, заявил Лоренс, на что кузина захихикала, и даже на хомячьем лице Кейт появилась насмешливая улыбка.

Лиззи потупилась, а мне захотелось запустить в Лоуренса боевой молнией.

Во всю столичную родню, если быть честной.

– Как только ты это примешь, – продолжала тетя Прим, не обратив внимания на обидные слова племянника, – и сможешь сжиться со своей тайной, ты обязательно заговоришь.

– Ну какие у нее могут быть тайны? – фыркнула Илейн. – Что за бред?

Но тетя Прим оставила без внимания и ее замечание.

– В будущем, когда ты вырастешь, – она уставилась Лиззи в глаза, – тебя ждут большие испытания, девочка моя! Ты несказанно важна для этого мира. Боги даровали тебе многое, но за подобный дар к тебе будет особый спрос. Но если ты станешь следовать велению сердца, тебя будет ждать самый главный подарок Богов. Любовь всей твоей жизни, и ты будешь несказанно счастлива, дорогое дитя!

На этом гадание для Лиззи закончилось.

– Я тоже хочу, – подала голос Кейт как раз в тот момент, когда я раздумывала, уж не пойти ли мне следующей.

Быть может, тетины Духи предрекут мне скорый отъезд родни? О, я тоже была бы несказанно счастлива!

– Ну что же, садись поближе, – кивнула тетя, подзывая Кейт. – А ты, Лиззи, пойди и поешь еще немного. Ты совсем исхудала, потому что тебя морили с голоду эти исчадия ада! То есть твои единственные родственники.

На это дядя возмущенно засопел, затем заявил, что нужно будет закупить побольше продуктов и вина. Непорядок, что их кормят какими-то овощами, а наливают вот это…

Произнеся эти слова, он икнул.

– Как тебя зовут, дитя? – поинтересовалась тетя Прим у подруги Илейн. – Мне нужно знать полное имя.

– Кейт. Леди Кейт Истром.

– Хорошо, леди Кейт Истром! Положи свою руку сюда, а теперь возьми в нее колоду. Коснись ею сердца, а затем лба. Теперь отдай ее мне. – Забрав карты, тетушка сделала быструю раскладку. – Готова ли ты, Кейт Истром, услышать то, что уготовили тебе Боги?

На это Кейт кивнула, а я подумала, что сейчас прозвучать слова об удачном браке и детишках. Тетушка не говорила людям плохого, даже если видела это в их будущем.

Дожидаясь счастливого приговора, я покосилась на Илейн, рассматривавшую свои идеальные ногти, а затем на Лоуренса, который продолжал разглядывать меня исподтишка. После этого посмотрела на Лиззи, взявшуюся за ложку, но так и не донесшую суп до рта.

Неожиданно заметила, что сумка, с которой она вечно таскалась, собирая в нее целебные травы, цветы или разноцветные камушки, подозрительно топорщилась. Что бы это могло означать?

Тут тетя Прим заговорила.

– Тебя ждет тюрьма и позор, дитя! – равнодушно произнесла она. – Хотя нет, Духи подсказывают, что сперва будет позор, а потом тюрьма. Дальше, пожалуй, я не стану продолжать, потому что остальное покрыто туманом, но то, что я в нем вижу, заставляет меня вздрогнуть и больше не раскрывать рта.

Я удивленно округлила глаза – признаться, это было что-то новенькое!

– Ну что же, этого вполне можно было ожидать от твоей сестры, – повернув голову к дяде, произнесла Азалия Уилсон. – Бедняжка Кейти, тебе не стоит расстраиваться из-за глупой старухи, по которой плачет даже не богадельня, а сумасшедшие бараки!

Но та почему-то расстроилась, хотя даже я не поверила словам тети Прим. Зато я увидела, как задрожали полные губы Кейт и забегали голубые глаза.

Впрочем, Кейт Истром быстро пришла в себя. Вскинула голову, затем, фыркнув, поднялась и отошла к окну.

– Итак, кто следующий? – поинтересовалась тетя.

– Пожалуй, это становится забавным! Я тоже не откажусь испытать подобную глупость, – возвестил Лоуренс.

– Итак, что же меня ждет? – усевшись на освободившийся стул, кузен без разрешения схватил колоду, приложил ее ко лбу, затем к груди, перепутав последовательность. – Позор? Тюрьма? Или несусветная тайна? Или, быть может, горячая плотская любовь? Не стесняйтесь, тетушка, выкладывайте все начистоту! Хотя я подозреваю, вы давно позабыли, что это такое, когда мужчина любит женщину.

– Уж я-то не позабыла, – усмехнулась тетя Прим, уставившись на пеструю карточную раскладку. – А вот вам, молодой человек, придется об этом позабыть, причем на долгое время.

– Как это понимать?! – воскликнул Лоуренс.

– Мужская слабость, – возвестила Примула Уилсон, – страшная вещь в столь юном возрасте, мой дорогой неродной племянник!

– Импотенция? – пробормотала я, затем с сомнением покосилась на Лоуренса, подумав, что тетя Прим сегодня разошлась не на шутку.

Или она вместе со своими духами тоже успела приложиться к рябиновой настойке?

– Что еще за бред! – недовольно произнес Лоуренс, поднимаясь на ноги. – Я голоден, – заявил нам, – но меня терзает совсем другой голод. Пожалуй, мне стоит прогуляться и подыскать себе кого-то более сговорчивого для утоления моего аппетита.

Он кинул в мою сторону еще один красноречивый взгляд, после чего вышел из столовой.

– Ну что же, остаешься только ты, милая племянница! – произнесла тетя, повернув голову в сторону Илейн Уилсон.

– Даже не вздумай! – попыталась было остановить ее мать, но двоюродная сестра, вскинув голову, уселась напротив тети Прим.

– Я нисколько не боюсь, – заявила она матери, после чего прикоснулась к картам, – потому что не верю в подобную чепуху. Кейти не может ждать тюрьма, так как она честнейший и добрейшей души человек. А Лоуренс еще в столице доставлял нам массу проблем из-за своего неудержимого аппетита по части женского пола. – Повернув голову, Илейн насмешливо уставилась на тетю Прим. – Итак, что же вы нагадаете мне, тетя? Быть может, темноволосого мужчину, которого мне пообещала гадалка в столице? Или я услышу…

– Жабы, – произнесла тетя Прим, и я вздохнула. Тетушка сегодня явно была в ударе. – Пока ты не начнешь думать сердцем, Илейн, прекратив слушать то, что шепчут в уши злые языки, тебя повсюду будут преследовать жабы.

– Ненавижу жаб, – скривила губы Илейн. – Ну все, хватит с меня этих бредней!

Она собиралась было встать, но тут раздалось громкое «Ква-а!», и на стол рядом с кузиной плюхнулась огромная бородавчатая жаба.

– Ква-а! – заявила та еще раз, и Илейн, подскочив на ноги, завизжала изо всех сил.

Я украдкой взглянула на Лиззи, которая с виноватым видом заглядывала в свою сумку.

– Ты права, Илейн, это переходит всякие границы! – возвестила Азалия Уилсон. – Ну какие же дрянные девчонки! Притащили жабу в столовую, решив напугать мою дочь! Клянусь, я этого так не оставлю! Высеку и одну, и вторую на кухне за ужасный нрав и неуважение к своим благодетелям.

Но Лиззи уже подхватила свою жабу и со всех ног припустила к двери.

– Остановись немедленно! – крикнула ей в спину тетя, только вот Лиззи и не подумала ее слушать. – Приведи ее, сейчас же! – приказала мне Азалия Уилсон, но и я тоже не собиралась исполнять чужие приказы.

– Только посмейте прикоснуться к моей сестре! – заявила ей в ответ. – Она ни в чем не виновата!

Вокруг меня тотчас же закрутились магические потоки, и неконтролируемый всплеск оказался невероятно сильным. Невидимая глазу магия пробежала по столовой, задирая скатерть и опрокидывая стаканы с морсом; задула свечи на канделябрах, затем хлопнула распахнутыми в сад окнами.

Тетя ахнула, а Илейн прекратила визжать и уставилась на меня с опаской.

– Она что, магичка?! – неверяще выдохнула Азалия Уилсон, поворачиваясь к дяде Персивалю. – Перси, ты ничего мне об этом не говорил!

– Успокойся, Азалия! Это просто ветер, – примирительно произнес дядя, на которого, похоже, подействовала настойка. – Магия есть только у Прим, но сестра пользуется ею исключительно для своих глупых гаданий. Что же касается жабы… Ну, подшутили девочки, с кем не бывает? Помню, мы с Тобиасом в детстве постоянно подкидывали родителям жаб. Видимо, Прим их науськала!

– Никого я не науськивала, – возмутилась тетушка Примула. – Мои карты всегда правду говорят! Духи не врут.

– Я этого так не оставлю! – тетя Азалия не собиралась успокаиваться. – Наведу порядок в этом ужасном месте. Здесь каждый будет знать свое место! – и по ее глазам было видно, что наше было как раз рядом с помойкой.

Глава 5

Наконец-таки я освободилась от домашних дел и отправилась на поиски Лиззи, решив попросить сестру не провоцировать столичных.

До этого дня я много раз говорила с Лиззи о том, что наша главная задача – пережить это лето, поменьше попадаясь родне на глаза. Дождаться момента, когда они уберутся восвояси, и надеяться на то, что они позабудут о нашем существовании еще на несколько лет.

И жабы в сумке в этот план не входили.

Они вообще не входили ни в один из моих планов.

С другой стороны, быть может, они входили в чей-то другой? Например, сестру подговорила тетя Прим, решившая позлить столичных Уилсонов.

Спросить об этом у тетушки не удалось, так как после обеда она удалилась вздремнуть в свои комнаты, ставшие теперь и нашими с Лиззи, а я занялась домашними делами.

Помогала Уне на кухне – Уилсоны привезли с собой кое-что из припасов, поэтому мы поставили тесто для пирога с овощами и курятиной, а также сделали заготовки для ужина. Мы ожидали приезда еще шести человек, так что кормить придется много народа.

Затем я немного смотрела, как разгружали повозки Патрик и Донахью с одним из прибывших из столицы лакеев, после чего меня снова позвала Уна. Мы пошли с ней во флигель, где собирались поселить слуг Уилсонов.

Провозившись около часа, я все-таки вырвалась на свободу и отправилась на поиски сестры. Но Лиззи не оказалось ни в саду, ни возле Лягушачьего пруда. Тогда я решила, что сестра, возможно, в птичнике. Она любила забираться в маленькую будку для наседок, где частенько пряталась от Уны после своих проделок.

Быть может, Лиззи спряталась там от гнева Азалии Уилсон?

Но сестры в курятнике не оказалось. Вместо этого, стоило мне выбраться наружу, отряхивая платье, как я наткнулась на… Надин Остин, дочь нашей соседки, пожаловавшую в «Поющую Иву» без приглашения.

Ее визит стал для меня неожиданностью.

Мы с Надин никогда не были близки, хотя и учились вместе, и я терялась в догадках, что ей могло у нас понадобиться. С удивлением уставилась на крупную девушку в ситцевом ярко-голубом платье. Ее рыжие вьющиеся волосы были спрятаны под платок, летнее солнце рассыпало пригоршню веснушек по ее лицу, но привычные к улыбке губы были поджаты, а серые глаза смотрели на меня решительно и даже недовольно.

Надин была на два года старше меня, но учеба у нее шла из рук вон плохо. Сперва ее оставили на один год, затем на второй, так что школу мы заканчивали уже вместе.

Надин зевала на уроках, демонстративно заявляя, что ее не интересуют ни математика, ни грамматика, ни иностранные языки. Такие глупости ей ни к чему, потому что у нее есть чем заняться.

Ее мать была местной травницей и с детства обучала дочь своему ремеслу, готовя себе замену, поэтому с травами Надин управлялась намного лучше, чем с цифрами и буквами. Бывало, я покупала у Остинов лечебные смеси, когда заканчивались собственные, и один раз даже привела к ним Лиззи, но те не смогли ничем ей помочь.

И вот теперь Надин стояла возле нашего птичника, на мое приветствие заявив, что заметила, как я полезла в курятник, но решила пождать, когда я оттуда выберусь.

– У вас что-то случилось? – поинтересовалась я.

Хотела добавить «тоже», но в последний момент осеклась. Такого, как у нас, с Надин произойти не могло: нашествие столичных родственников Остинам не грозило.

Несмотря на то, что ее мать в Ровердорме считали неплохой травницей, во время эпидемии ей не удалось выходить ни своего мужа, ни родню. Но жизнь продолжалась, и я краем уха слышала, что к Брук Остин стал захаживать мистер Гортон, лавочник из Ровердорма, с вполне определенными брачными намерениями.

– Скоро будет летний бал, – произнесла Надин, уставившись мне в глаза. – Его хотели устроить в мэрии, но Киттингсы собираются пригласить всех к себе. Наверное, ты об этом уже слышала.

– Слышала, – кивнула я. Правда, сейчас мне было не до балов. – Надин, и все-таки, что у вас стряслось?

– Ты права, у нас кое-что стряслось, – кивнула она. – Вернее, у меня, но ты прекрасно обо всем догадываешься. Я никогда не скрывала ни от тебя, ни от других, что влюблена в Рогана Делавейра. Давно уже, Мира! Еще со школьных времен.

– Знаю, – отозвалась я.

Все об этом знали.

Надин влюбилась в Рогана лет так в пятнадцать-шестнадцать. Постоянно краснела и смущалась в его присутствии, но затем решила – не понимаю, кто ее надоумил! – взять дело в свои руки.

Причем взялась за него настолько решительно, что стала не давать Рогану Делавейру прохода.

Ее старательные попытки добиться его внимания со стороны выглядели довольно неловкими. Но почему-то неловко было окружающим, включая и меня. У Рогана они вызывали искреннее недоумение, он сам мне однажды в этом признался.

Не выдержав, я попыталась поговорить с Надин. Объяснить ей, что толку от подобного навязчивого преследования все равно не будет. Наоборот, она сделает только хуже, потому что Роган уже начал ее избегать.

Но Надин обиделась и долго со мной не разговаривала. Полгода, если не больше. Зато сейчас я застала ее возле своего птичника, и она заявила, что пришла с разговором о летнем бале.

Интересно, что бы это означало?

– Роган собирается пригласить тебя к Киттингсам, – глухим голосом произнесла Надин. – Сам мне об этом сказал, когда я у него попросила.

– Погоди, ты попросила, чтобы он пригласил тебя на бал? – изумилась я.

Немного подумав, Надин кивнула. Затем призналась, что он ее отверг.

– Но я-то знаю, что ты ему откажешь, потому что Роган Делавейр для тебя всегда был только другом.

Надин была права, я считала Рогана своим хорошим другом.

– Вполне возможно, что я ему откажу, – вот что я ей на это сказала.

– Я прошу тебя, Мира! – Надин кинула на меня отчаянный взгляд. – Заклинаю всеми Богами, откажи Рогану уже сейчас, сегодня же! Но откажи ему так, чтобы у него не осталось никаких сомнений. Скажи ему, что ты его не любишь и у него нет надежды, поэтому пусть он уже перестанет за тобой бегать!

– Надин, погоди…

– Я страдаю, – произнесла она, сверля меня глазами. – Мамины настойки мне не помогают, потому что нет лекарства от неразделенной любви. И еще от несправедливой любви, потому что Рогану нужна только ты, а ты ему нисколько не подходишь.

– Не стоит, – покачала я головой. – Не надо, Надин! Не произноси вслух того, о чем позже станешь жалеть.

Я понимала – она пришла ко мне в отчаянии, поэтому сейчас прозвучат несправедливые слова и горькие упреки.

Но Надин не стала меня слушать.

– Ты словно попала сюда из другого мира, – произнесла она ровным голосом, и я вздрогнула.

Впрочем, вряд ли дочь травницы могла догадываться о том, насколько близко она подобралась к правде. За ее речами скрывалась боль, к тому же мне почудилось, что к ней примешивалась еще и затаенная ненависть.

– Ты не такая, как все, Мира, я поняла это еще в школе. Ты отличаешься от нас, поэтому Роган носится с тобой, как… Как с драгоценностью. Глядит, словно на диковинку, потому что не понимает, кто ты такая, и хочет разобраться. Хотя на самом деле… На самом деле, ему нужна такая, как я. Настоящая, живая!

– Ты несправедлива ко мне, – покачала я головой.

– Потому что я – соль этой земли, – добавила Надин, больше не скрывая своей ненависти. – Только я смогу любить Рогана всей душой, отчаянно и сильно. Родить ему сыновей, стать ему помощницей, а потом хозяйкой ранчо Делавейров. Но Роган не замечает меня, потому что смотрит только на тебя. Вы очень красивы, леди Уилсон, но никогда не будете ему хорошей женой!

Я вздохнула. Мне было жаль Надин, что тут еще добавить!

– Прости, но я ничего не могу с этим поделать. К тому же я говорила с Роганом уже много раз. Объясняла, что испытываю к нему исключительно дружеские чувства…

– Ты плохо старалась, – заявила мне Надин, – поэтому постарайся получше! Если не ради меня, так хотя бы ради Рогана! Ты ведь желаешь ему счастья? По глазам вижу, что это так. К тому же ты слишком добрая, Мира! Всегда такой была, поэтому замолви за меня словечко. Объясни ему, что твоя судьба – столичные франты, потому что ты принадлежишь к их миру, а нашему Ровердорму и Рогану в ней нет места.

– Все далеко не так, как тебе кажется, – покачала я головой. – Ты в курсе моей ситуации и знаешь, что я вряд ли смогу выйти за одного из столичных франтов. – Пусть титула нас с сестрой дядя лишить не смог, но мы были нищими бесприданницами. – Моя судьба навсегда связана с Ровердормом. Что же касается Рогана, мой тебе совет – если ты не можешь его забыть, тогда запасись терпением. Он должен сам сделать свой выбор, и мои слова тут бесполезны.

Но Надин упрямо покачала головой.

– Я больше не стану ждать. Я устала, у меня нет на это ни сил, ни терпения. Если тебе не нужен Роган, тогда объясни ему это так, чтобы он понял. Иначе…

Не договорила. Оборвала фразу на полуслове и уставилась на меня давящим взглядом.

– Иначе что? – поинтересовалась я. – Неужели ты мне угрожаешь?

Но ответа я так и не услышала.

Вместо этого Надин бросила на меня полный ненависти взгляд, после чего подхватила юбки и решительно зашагала к подъездной дороге.

Я стала смотреть ей вслед, размышляя о том, что к возу и множеству тележек собственных проблем у меня добавилась еще и сцена ревности, а потом невысказанная угроза от лица Надин Остин, травницы из Ровердорма.

Судя по всему, ненависть зрела уже давно, но нарыв прорваться, и я получила то, что получила.

Еще немного поглядела ей вслед – на то, как она шагала, размахивая руками, на ее крепкое и сильное тело, соль этой земли, как назвала себя Надин. Затем пожала плечами, решив, что на провокации вестись я не стану, как и брать в голову чужие угрозы.

У меня было чем заняться и без этого.

Но с Роганом поговорить мне все же стоило. Надин права – на летний бал идти я не собиралась.

Признаться, я вообще никуда не собиралась идти, разве что в конюшню, чтобы поискать там свою сестру. Заодно проведать Грома и посмотреть, как Донахью разместил лошадей столичных Уилсонов.

…Я увидела его возле декоративных кустов боярышника. Он стоял возле забора, ограждавшего нашу территорию от подступающего к ней леса. Тот самый белый волк – и он все так же смотрел на меня желтыми глазами.

Признаюсь, я вздрогнула, потому что волк забрел на территорию «Поющей Ивы», да еще и в самый разгар дня. Я не ожидала от дикого зверя подобной наглости.

– Ты что здесь делаешь? – повысив голос, спросила у него. – А ну-ка, живо уходи, а то я позову людей, и тебе не поздоровится!

К моим рукам моментально прилила магия, но волк тотчас же попятился. Доля секунды, и он исчез в кустах, и даже ветки не шевельнулись.

Я же продолжала стоять с раскрытым ртом, размышляя, не померещилось ли мне это. После чего решила, что не померещилось и мне все-таки стоит поговорить с Роганом. С волком нужно что-то делать, а то, глядишь, однажды я проснусь с ним в одной кровати.

Как вообще можно объяснить тот факт, что он расхаживал по территории «Плакучей Ивы», словно по своему дому?

На миг я пожалела, что мы не держали собаку. В прошлом году от старости умер наш Полкан, Лиззи очень переживала, отказываясь брать другого пса.

Но что, если волк проложит дорожку к птичнику – кто ему в этом помешает?! Или же, не дай Боги, он причинит вред Лиззи? Сестра любит бродить в одиночку непонятно где…

Несмотря на то, что мысль была вполне здравой – пожаловаться на волка Рогану, и пусть ровердормские охотники снова попытаются того изловить, – она почему-то не захотела приживаться у меня в голове.

Внутренний голос не только ее отверг, но еще и высмеял. Я интуитивно чувствовала, что волк нам не страшен – ни для меня, ни для моей семьи. Куда опаснее оказалось то, что я увидела в конюшне…

Вернее, тот, кого я там увидела – еще одного хищника, но на этот раз двуногого.

Это место всегда было моим убежищем, и я втайне гордилась тем, что нам удавалось содержать просторную конюшню в полном порядке.

Но именно там, в лошадином царстве, полнившемся запахом конского пота, перемежавшимся ароматом свежих опилок и сена, я почувствовала себя так, словно на меня напали и на голову разбили враги.

Это было жестокое поражение, потому что в проходе между денниками стоял Лоуренс Уилсон и с неприкрытым восхищением разглядывал моего Грома.