О. И. Обухова
Копенгаген. Жемчужина Скандинавии
Слотсхольмен – древнее сердце столицы
История одного епископа
Аксель Абсалон родился в 1128 г. в семье Ассера Рига (Asser Rig) – владельца замка Фьеннеслев (Fjenneslev) на острове Зеландия, богатого и образованного человека, основавшего в городе Сорё монастырь, который стал главным центром культуры и религиозного просвещения всей Зеландии.
В замке своего отца Абсалон рос и воспитывался не один, а вместе со своим старшим братом Эсбьерном, ставшим впоследствии великим воином и прославившимся под прозвищем «Снаре», то есть «ловкий», и юным принцем Вальдемаром (1131–1182) – будущим королем Вальдемаром I, которому Ассер Риг заменил отца.
Произошло это при весьма драматических обстоятельствах. Кровавая драма, которая при этом разыгралась, могла бы, наравне с историей Гамлета, дать материал для еще одной трагедии Шекспира.
Вальдемар был сыном короля Кнуда Лаварда – единственного законного сына короля Эрика I Доброго. Кнуд Лавард очень рано осиротел – отправившись в паломничество в Иерусалим, его отец Эрик I Добрый умер на Кипре, так и не добравшись до Палестины, когда Кнуду было всего шесть лет. Королем стал дядя Кнуда, Нильс. Когда Кнуд вырос, Нильс назначил своего племянника правителем Южной Ютландии. На этом посту Кнуд Лавард проявил себя искусным полководцем и одаренным правителем. Это вызвало зависть и подозрения Нильса и его сына Магнуса, которому Нильс мечтал передать свою власть. В головах короля и его сына созрел коварный план: они пригласили Кнуда провести Рождество 1131 г. в их семейном замке Харальдстеде, но по дороге в замок Магнус подстерег Кнуда в густом лесу и зарубил насмерть. После этого он вместе с Нильсом объявил, что Кнуда убили лесные разбойники, и бросился их искать.
Однако истинной целью мстительного короля и его сына были вовсе не мифические лесные грабители, а жена Кнуда Лаварда, принцесса Ингеборга Новгородская, которая носила под сердцем его сына Вальдемара. Ингеборга, которая находилась на девятом месяце беременности, бросилась под защиту Ассера Рига. Ассер Риг укрыл ее в своем замке, и там она вскоре разрешилась от бремени сыном Вальдемаром.
Когда Вальдемару был всего месяц, подосланные Магнусом убийцы попытались проникнуть в замок, чтобы уничтожить его. Лишь в самый последний момент бдительный страж сумел заметить руку с кинжалом, занесенную над младенцем, и одним взмахом меча отрубил ее. Тем временем младший брат Кнуда Лаварда, Эрик Эмуне, объявил себя мстителем за него и за Ингеборгу. Он сумел одержать блистательную победу над Магнусом и собственноручно заколол его. Нильс позорно сбежал с поля боя, но вскоре был убит возмущенными жителями Шлезвига.
Вальдемар между тем рос в замке Ассера Рига, окруженный своими самыми близкими друзьями – Абсалоном и Эсбьерном. В 15 лет он стал герцогом Шлезвига. Но страшная история, стоившая жизни его отцу и сделавшая его сиротой, разыгралась вновь, только в еще более ужасном варианте. Когда Вальдемару исполнилось 26 лет, за власть над Данией яростно боролись два короля – Свен III, который был сыном Эрика II Эмуне, отомстившего за убийство отца Вальдемара, и его двоюродный брат Кнуд V, который был сыном принца Магнуса – непосредственного убийцы отца Вальдемара. Свен III владел областью Сконе на юге Швеции, Кнуд – Зеландией, а Вальдемар правил Шлезвигом. Сначала Вальдемар, повинуясь зову крови, поддержал Свена III, который был сыном человека, отомстившего за гибель его отца, но затем, убедившись в том, что в действительности Свен недостоин его поддержки, забыл про старые обиды и встал на сторону Кнуда.
В 1157 г. Свен III заявил, что устал от борьбы и хочет добиться примирения с братьями. Он предложил им разделить Данию на три части, так, чтобы каждый из братьев правил своей частью и никто не соперничал бы друг с другом. При этом себе Свен был готов оставить только Сконе. Однако в действительности он говорил все это лишь для отвода глаз: Свен III втайне вынашивал дьявольский кровавый план, еще более страшный, чем тот, что когда-то осуществил принц Магнус. Он хотел уничтожить сразу двух других соправителей Дании с тем, чтобы стать единовластным властителем королевства. По случаю примирения Свен устроил 9 августа 1157 г. в Роскилле празднество и пригласил на него Кнуда и Вальдемара. Веселый пир стал кровавым: по знаку Свена его воины неожиданно набросились на Кнуда и Вальдемара. Кнуд пал под ударами мечей, а Вальдемар, на помощь которому пришел Абсалон, отчаянно отбиваясь, сумел отразить удары убийц. Они вместе выскочили в окно, добежали до своих лошадей и, вскочив на них, во весь опор поскакали прочь.
Но убийцы погнались за ними. Вальдемар скакал во весь опор, а Абсалон стрелял в преследователей из лука. Потом они менялись. Через несколько часов отчаянной погони им удалось наконец оторваться от преследователей и скрыться в Ютландии. Но Свен III не успокоился. Уже устранивший одного соперника, он жаждал окончательно уничтожить Вальдемара, и с большим войском вторгся в Ютландию. 23 октября 1157 г. на пустыре Грате около Виборга состоялась решающая битва между Свеном и Вальдемаром. На помощь Вальдемару поспешили все его друзья и соратники, и первыми среди них были Абсалон и Эсбьерн – неразлучные товарищи его детских игр. В ходе ожесточенного сражения пало множество воинов, но храбрость и мужество сторонников Вальдемара принесли плоды, и злодей Свен в конце концов потерпел поражение. Спасая свою жалкую жизнь, он в панике побежал с поля боя, но был настигнут Вальдемаром и убит на том же пустыре Грате. С этого момента Вальдемар стал королем, а Абсалон – его правой рукой и ближайшим помощником в управлении всем королевством.
Получивший превосходное домашнее образование, Абсалон затем продолжил его в Париже, где изучал теологию и церковное право. Исходя из того, что он был самым образованным и сведущим в церковных вопросах человеком в Дании, король содействовал его назначению в 1158 г. епископом Роскилле, где в ту пору находилась столица Дании и главная церковная кафедра страны. Так Абсалон стал первым лицом датской церкви.
Памятник епископу Абсалону на площади Хойбро
Этот удивительный епископ не был ни аскетом, ни мистиком, а оставался истинным потомком древних данов, воинственных и практичных.
Предпочитая сутане доспехи, а архиепископскому креслу – корабль, Абсалон всю жизнь воевал и плавал. Он участвовал во многих экспедициях, лично командовал битвами и до конца дней берег свое оружие и воинское облачение. Одновременно он делал большие личные пожертвования церквям и монастырям по всей Дании, основывал новые церкви и школы, содействовал распространению новых образцов европейской архитектуры.
С именем епископа Абсалона тесно связан расцвет датской готики. Именно при нем началось строительство ее жемчужины – Роскилльского собора Святого Люция. В Дании того времени фрески и скульптуры церквей были подлинной «книгой для неграмотных». В доходчивой и ясной форме они передавали сюжеты из Библии, учили нравственности и порядку.
Абсалон твердо направлял дела страны. Именно этому человеку Дания обязана и своим самым известным историческим описанием. Будучи в Париже, Абсалон познакомился с хрониками, написанными для короля Карла Великого его придворными летописцами, и сразу оценил их значение для преемственности национальной культуры и истории, роли страны на международной арене. По поручению владыки его бывший дружинник, а затем клирик из монастыря Сорё, впоследствии всемирно известный Саксон Грамматик, составил первую хронику Дании на латыни – летопись «Деяния датчан», которая впоследствии вошла во все мировые исторические анналы. О совершенстве языка и стиля книги «Деяния датчан» с восхищением отзывался Эразм Роттердамский. Считают, что именно этой хронике мир обязан рождением «Гамлета»: основой бессмертной пьесы Уильяма Шекспира стала одна из глав хроники Саксона, повествующая о легендарном принце Амлете. По заказу Абсалона была написана и «Краткая история датских королей» – в 1180 г. ее составил монах Свен Аггесен.
Умирая, Вальдемар I попросил Абсалона стать опекуном его сына и наследника Кнуда VI. Абсалон выполнил последнее желание короля. Оплакав умершего в 1182 г. Вальдемара I и похоронив его в королевской усыпальнице в Рингстеде, Абсалон превратился в главного помощника Кнуда VI. Своей задачей в ту пору Абсалон видел противодействие немецкому влиянию в Дании, которое распространялось все больше. Когда в 1182 г. на коронование Кнуда VI в Роскилле прибыл посланник германского императора Фридриха I Барбароссы, чтобы получить феодальную присягу от нового датского короля, Абсалон яростно выступил против него. Выхватив меч, воинственный епископ прогнал немца и после этого содействовал проведению независимой от Германии датской политики. Не жалея сил и средств, Абсалон укреплял древний оборонительный вал Данневирке, созданный еще легендарной королевой Тирой, женой короля Горма Старого, который защищал Данию от нападения со стороны Германии.
Кнуд был очень молод, к тому же ему недоставало решительности и силы духа его отца, и первые десять лет его правления фактическим руководителем государства был именно епископ Абсалон. Абсалон помог Кнуду победить вендов, совершавших постоянные набеги на прибрежную территорию Дании и превративших эти земли в пустые и безлюдные. Он обратил их в христианство, после чего венды стали датскими вассалами. Он же разработал первый письменный свод датских законов – так называемые «Сконские законы», которые утвердил Кнуд VI.
Последним ярким деянием Абсалона на посту епископа Роскилле стала канонизация деда Кнуда VI, Кнуда Лаварда. Возведя его в ранг святого великомученика, Абсалон отдал долг памяти этому выдающемуся мужественному правителю, умершему столь страшной смертью.
В 1192 г. Абсалон, которому исполнился 64 года, решил наконец отойти от дел. Он передал пост епископа Роскилле своему племяннику Педеру Сунесену, а другого племянника, Андерса Сунесена, сделал вместо себя главным канцлером королевства. Выйдя в отставку, он удалился в семейный монастырь в городе Сорё, где посвятил себя трудам по истории Дании.
В 1201 г. Абсалон скончался. На его похоронах, по свидетельству летописца, собралось больше людей, чем на коронации короля Кнуда VI. Кнуд VI вместе со своей женой Гертрудой, братом Вальдемаром и сыновьями Эриком, Абелем и Кристофером, которые все последовательно стали датскими королями после него, присутствовал на этих похоронах и горько оплакивал своего лучшего друга и учителя. Король не зря так сильно рыдал на похоронах Абсалона: он словно предчувствовал, что с гибелью этого человека он теряет свою самую значительную опору. И действительно, король пережил Абсалона лишь на один год.
Благодаря Абсалону, который лично водил в бой датское воинство на суше и на море, гранитная могильная плита Кнуда VI в королевской усыпальнице в церкви Святого Бендта в Рингстеде украшена надписью: «Повелитель датский и король вендов». Памятник же, который воздвиг себе Абсалон, гораздо более внушителен. Это целый город – Копенгаген.
Память об Абсалоне увековечена также в названии одной из центральных площадей датской столицы – Аксельторвет и улицы Абсалонгаде.
На «Замковом острове»
Прогулка по Копенгагену – это настоящее путешествие в историю. Историческим же центром Копенгагена является остров Слотсхольмен (Slotsholmen), то есть «Замковый остров», соединенный с центром города десятью мостами.
Замковым он стал не сразу, а после того, как в 1167 г. епископ Абсалон построил на этом острове, который тогда назывался Страндо, первую в городе крепость. Епископ поставил перед строителями задачу сделать крепость по-настоящему неприступной. Это означало, что у нее должны были быть очень высокие и толстые стены и мощные башни с бойницами, из которых можно было осыпать пиратские корабли стрелами и обливать нападающих кипящей смолой. Неудивительно, что самой сложной задачей при строительстве было собрать достаточное количество камней, из которых можно было сложить ее стены и башни. В самой Дании камней оказалось недостаточно. После того, как к стенам будущей крепости были свезены все крупные камни, которые удалось найти в окрестностях города и в дальних уголках страны, специальные экспедиции отправились за ними за сотни миль – на Ютландию, в Швецию и даже в Финляндию. Из огромных финских гранитных валунов оказались сложены самые мощные участки стен крепости. Она получилась по-настоящему неприступной: пираты так и не смогли произвести ни одного успешного нападения на нее, хотя им было доподлинно известно, что в подвалах крепости хранятся огромные сокровища – местные и заморские купцы предусмотрительно прятали здесь свою казну и наиболее ценные вещи.
Мост Хойбро, соединяющий остров Слотсхольмен с Копенгагеном
Благодаря этой крепости Копенгаген быстро рос и развивался. Вскоре выяснилось, что размеры самого острова Страндо-Слотсхольмен уже недостаточны для стремительно растущего города, и его стали целенаправленно расширять за счет моря. Для этого в морское дно забили дубовые и сосновые сваи и насыпали между ними землю и камни, которые возами свозили со всей округи. При этом к острову Страндо были присоединены и четыре маленьких близлежащих островка: Хусбергет, Матлойа, Тювесен и Дюёбеке, за счет чего «Замковый остров» стал больше как минимум в 6 раз по сравнению со своими первоначальными размерами. В настоящее время его площадь составляет 21 гектар.
Долгие годы этот наполовину отвоеванный у моря остров считался настоящим чудом инженерной мысли древних строителей. И лишь в 1980е гг. выяснилось, что за столетия, проведенные в воде, старинные сваи катастрофически подгнили и основание части острова стало неустойчивым. Забивать в него новые железобетонные сваи было невозможно: это привело бы к дестабилизации и обрушению многочисленных исторических зданий. На помощь пришли передовые технологии: датчане аккуратно просверлили в основании Слотсхольмена тысячи глубоких дыр и под давлением залили туда гидростойкий цемент, не боящийся морской воды и перепадов температуры, предварительно опустив туда же связки арматуры. Остров оказался пронизанным сложной перекрестной системой современных свай. Они, словно тысячи якорей, накрепко привязали Слотсхольмен к морскому дну, не позволяя ему пуститься в свободное плавание по Балтике. Так датчане сумели спасти историческое сердце города.
А вот крепости епископа Абсалона повезло меньше – и как раз потому, что она была… слишком хорошо построена. Привезенные издалека огромные камни, из которых она была сложена, представляли собой самые лакомые куски в глазах строителей последующих эпох. С ней случилось то же самое, что и со многими египетскими пирамидами: фрагменты древней крепости пошли на сооружение новых зданий. Историки находят отдельные куски стен и башен старинной крепости Абсалона в конструкциях близлежащих зданий, и даже на Ютландии, куда таким образом снова вернулись те камни, что когда-то были вывезены оттуда для сооружения главной крепости Копенгагена.
Дворец Кристиансборг
Хотя на острове Слотсхольмен сейчас и нет древней крепости епископа Абсалона, она все-таки не исчезла окончательно и бесповоротно. Можно сказать, что «прямым потомком» старой крепости является дворец Кристиансборг (Christiansborg Slot), где в настоящее время заседает датский парламент – фолькетинг. Кристиансборг стоит на том же самом месте, что и древняя крепость, когда-то прикрывавшая Копенгаген с моря, и на том же самом фундаменте. Правда, от самой старой крепости в новом дворце осталось не так уж и много. Виной тому – долгая и драматическая история крепости и дворца, столь же длительная, как и история самого города, и так же наполненная грандиозными взлетами и не менее страшными падениями.
Первоначальная крепость Абсалона, возведенная в 1167 г., целых два столетия верой и правдой служила городу. Ее защитники гордились тем, что нога ни одного вражеского солдата или дерзкого пирата так и не сумела ступить на древние камни крепости. В 1249 г. крепость была надстроена – на ней появились две новые большие башни. Вид древней крепости с двумя новыми башнями перекочевал на герб Копенгагена, и с тех пор служит геральдической эмблемой датской столицы.
Мраморный мост, ведущий к дворцу Кристиансборг
Однако самой старой крепости сооружение двух новых башен славы не принесло: именно тогда, когда строительство башен было закончено, дотоле непоколебимо развевавшееся над крепостью знамя – сначала епископское, а затем и королевское – оказалось сброшено с нее пиратами. Дерзкая атака вендских пиратов, предпринятая в том же 1249 г., застала защитников крепости врасплох. Пираты захватили крепость и полностью разграбили ее. Не успела крепость оправиться от ошеломительного удара, как на нее напали ганзейцы. Они также взяли древнюю крепость штурмом и унесли оттуда то, чего не сумели или не успели найти пираты. После этого в течение еще целых десяти лет морские разбойники периодически брали штурмом и грабили крепость, пока наконец король Эрик IV Пловпеннинг (1241–1250) не увеличил в три раза ее гарнизон и не вооружил его мощными арбалетами английского производства. Только тогда атаки пиратов и ганзейцев наконец захлебнулись, и мощные стены и башни крепости принялись надежно защищать копенгагенцев от вражеских атак и вылазок.
Едва крепость справила свой двухвековой юбилей, как с ней случилась самая страшная в ее история беда. Ганза, которая не могла простить Дании то, что та стала ее достойным конкурентом на Балтии, в 1369 г. обрушилась на королевство со всей своей мощью. К Копенгагену подошел флот Ганзы в составе почти двухсот кораблей. На берег с него сошла целая сухопутная армия, которая в течение долгих четырех месяцев осаждала крепость Абсалона. С моря эту крепость обстреливали из катапульт корабли Ганзы. Воины Ганзы отрезали крепость от всех источников воды и продовольствия. Силы ее защитников неумолимо таяли, и, наконец, ганзейцы пошли на решительный приступ и сумели взять крепость штурмом. Королевское знамя над крепостью было повержено, над ним стало развеваться знамя Ганзы – флаг с красными и белыми полосами и кораблем посередине. Но и этого ганзейцам показалось мало – они потребовали полностью уничтожить саму крепость. Уничтожить до основания, совсем, не оставив и камня на камне. Только на таких условиях они были готовы заключить мир с датским королем Вальдемаром IV Аттердагом (1340–1375). Если их условия не будут приняты, угрожали ганзейцы, они пойдут дальше в глубь страны и разрушат один за другим и все остальные города Дании.
Узнав о таких унизительных и жестоких условиях перемирия с Ганзой, знать и духовенство страны возроптали. Фактически Ганза хотела растоптать всю Данию. Но, приняв специальную делегацию из самых видных представителей знати и епископов, которые пришли к королю, чтобы передать ему свои категорические возражения, король сказал: «Враги могут отнять у нас камни, но они не могут отнять у нас страну». В самом тесном кругу он где прямо, а где намеками объяснил собравшимся, что силы Ганзы небеспредельны. И за каждым подъемом следует падение. Главное сейчас для датчан – сохранить страну. Пусть даже ценой ключевой крепости. Если они сумеют уберечь страну, то они выиграют. И тогда датчане смогут восстановить и независимость, и саму крепость. Ведь что такое, в конце концов, крепость? Груда камней, скрепленных строительным раствором, не более…
Выслушав короля и убедившись, что никакого иного выхода нет, датчане согласились с тем, что старая крепость Абсалона должна быть уничтожена. И в 1369 году она была снесена до основания. Не доверяя датчанам, ганзейцы прислали в Копенгаген своих собственных мастеров-каменотесов, которые непосредственно участвовали во всех работах по разборке и бдительно следили за тем, чтобы от крепости не осталось буквально ни одного камня.
А затем, как и предвидел Вальдемар, мощь Ганзы начала убывать. Германские императоры, Нидерланды и французские короли, неожиданно объединившись, решили положить конец ее экспансии. В этих условиях Ганзе стало уже не до Дании. И тогда пришло время снова собирать камни. Ободряемые Вальдемаром, датчане стали потихоньку восстанавливать старую крепость, и в 1375 году она снова стояла на старом месте. В течение еще нескольких месяцев, вплоть до своей смерти 24 октября 1375 г., король мог наслаждаться видом восстановленной крепости.
Но после смерти Вальдемара IV Аттердага, воспользовавшись тем, что сменивший его на престоле Олаф II (1375–1387) оказался не слишком сильным и авторитетным монархом, крепостью Копенгагена завладели влиятельные епископы Роскилле. И только в 1417 г. новый король Эрик Померанский (1412–1439) сумел утвердить права датской короны на владение и распоряжение крепостью.
После этого еще почти целых полвека крепость несла свою боевую вахту в интересах всей Дании на Балтике. Однако в 1440 г. только что взошедший на престол Кристофер III Баварский (1439–1448) решил, что старую крепость необходимо перестроить. Она казалась ему слишком суровой на вид и поэтому не соответствующей современному облику европейских столиц. К тому же изнутри крепость не отличалась комфортом, в ней отсутствовали многие удобства, к которым привыкли король и его приближенные. Это было чисто оборонительное сооружение. Король решил заменить его на дворец, который и выглядел бы более современно, и мог бы выполнять не только оборонительные функции.
По его приказу крепость разобрали почти до основания и выстроили заново. Тогда-то и разошлась вновь большая часть древних валунов и каменных глыб по окрестным сооружениям.
Однако поскольку строители все равно придерживались первоначального плана крепости и работали в пределах старого фундамента и остатков древних стен, дворец получился не слишком большим и не особенно комфортным. Как и прежде, его можно было использовать в основном для оборонительных функций, и лишь с очень большой натяжкой – в качестве современной королевской резиденции. Прожив в 1443 г. несколько недель в новом здании и поняв, что получилось совсем не то, что он задумывал, Кристофер III махнул на перестроенную крепость рукой и полностью передал ее своим генералам и военным.
Перестроенная крепость вновь встала на защиту Копенгагена. И, как выяснилось, не зря: к этому моменту шведы стали предпринимать настойчивые осады датской столицы, стремясь покорить ее. На крепость выпала основная нагрузка по отражению враждебных нападений. Она долго с честью справлялась с этой трудной обязанностью, однако в 1530 г., при короле Фредерике I (1523–1533), крепость подверглась особенно тяжелой осаде: шведы предприняли отчаянный штурм крепости и со всех сторон забросали ее горящими стрелами, соломой, тлеющими вязанками хвороста и специальными зажигательными снарядами, стремясь выкурить из крепости ее защитников и сломить их дух. В крепости разразился страшный пожар, в результате которого она сгорела дотла. Когда пожар перестал бушевать и стало возможным разобрать завалы, выяснилось, что от творения архитекторов, создавших эту крепость по заказу Кристиана I, практически ничего не осталось – за исключением древнего фундамента, заложенного еще при Абсалоне и сумевшего выдержать все эти немыслимые испытания огнем.
Дворец Кристиансборг
Поскольку войны со шведами не прекращались, а денег в казне хронически не хватало, долгие двадцать лет крепость стояла в полном забвении, пугая жителей Копенгагена своим видом страшного пепелища. И лишь при короле Кристиане III (1534–1559) нашлись средства для ее восстановления. Крепость восстанавливали в течение почти пятнадцати лет. В результате она оказалась в два раза больше своей предшественницы и, соответственно, во столько же раз больше оригинальной крепости епископа Абсалона.
В 1630 г. Кристиан IV (1588–1648) увенчал входную башню крепости высоким шпилем, покрашенным в синий цвет, и превратил ее в королевскую тюрьму. В течение долгих лет Синяя башня наводила ужас на подданных короля и его врагов, наслышанных об исключительно тяжелом режиме содержания заключенных и мечтавших лишь о том, чтобы никогда не оказаться в ней. Копенгагенские матери пугали Синей башней своих детей, когда те себя плохо вели, и, говорят, это действовало очень эффективно.
Но в 1658 г. во время нового шведского нашествия крепость подверглась сильнейшей бомбардировке – как с суши, так и с моря, откуда по ней стреляли прямой наводкой орудия вражеских кораблей. В результате обстрела в крепости вспыхнул пожар, который затем вызвал взрыв порохового погреба. Стены и башни взлетели на воздух. Когда они упали вниз, то выяснилось, что от крепости осталась лишь груда битого камня и кирпича.
Через семь лет Фредерик III (1648–1670) приказал восстановить разрушенную крепость. При этом ей не только придали новый облик, но и заложили в ее конструкцию новые инженерные идеи с учетом последних достижений фортификационного искусства.
В 1689 г. крепость была вновь обстреляна с моря. Однако ядра противника оставили лишь выбоины на стенах, не нанеся самой крепости серьезного ущерба. Но в 1695 г., при короле Кристиане V (1670–1699), в крепости вспыхнул мощный пожар. Все ее деревянные части сгорели дотла, что вызвало частичное обрушение и каменных стен. Новый король Фредерик IV (1699–1730) распорядился восстановить крепость, однако в ту пору королевская казна испытывала неимоверные трудности со сбором денег, и поэтому восстановление растянулось на долгие двадцать лет. Только в 1723 г. крепость была окончательно восстановлена. Но недостаток финансирования привел к тому, что многие работы были выполнены некачественно, строителям приходилось прибегать к более дешевым материалам, и вскоре все дефекты здания стали проявляться вновь. Одну из стен крепости опять перекосило. Частично обрушились лестницы, ведущие на башни. Многие в ту пору говорили, что лучше было бы оставить в неприкосновенности ту крепость, которую когда-то возвел на этом месте епископ Абсалон – уж она-то уцелела бы в полной неприкосновенности, и ей были бы не страшны никакие войны и пожары. Однако было уже поздно.
Новый король Кристиан VI (1730–1746) долго ломал голову, что же делать со старой крепостью, которая столько лет верой и правдой служила городу, а теперь пришла в такое плачевное состояние. Проконсультировавшись со строителями и архитекторами, он пришел к выводу, что старую крепость следует снести и выстроить на ее месте совершенно новое сооружение, сложенное из современных материалов, соответствующее духу времени и новым требованиям комфорта и безопасности. После того, как он принял такое решение, рабочие приступили к разборке стен. Вскоре перед их глазами предстал древний, потемневший от времени фундамент крепости Абсалона. Затем в 1733 г. строители принялись возводить на этом месте абсолютно новое здание по проекту архитектора Элиаса Давида Хёйсера. В 1740 г. новый дворец был закончен. Он получил название Кристиансборг в честь короля Кристиана VI. В 1778–1779 гг. известный живописец Николаус Абильгор украсил интерьеры дворца серией из десяти полотен по мотивам датской истории.
Но над этим дворцом словно продолжал довлеть какой-то злой рок. После того, как он был отстроен в своем окончательном виде для короля Кристиана VI, он практически полностью сгорел в ходе пожара 1794 г. Известный датский архитектор Кристиан Фредерик Хансен (1756–1845) с большим трудом сумел возродить его после того пожара, но время не пощадило и его труд: в 1884 г. дворец опять сгорел. Сохранилась лишь дворцовая церковь, сооруженная Хансеном в стиле классицизма.
После этого пожара дворец целых 23 года простоял с закопченными стенами и полуобвалившимися потолками во многих крыльях и частях здания. И только в 1907 г. архитектор Томас Йоргенсен согласился взяться за его реставрацию. В ходе реставрации, которая потребовала замены практически всех конструкций и поэтому продлилась более 20 лет вместо запланированных пяти, он придал дворцу тот вид, который он имеет и по сей день, – вид архитектуры позднего барокко. Изменив и заменив все, Йоргенсен не тронул лишь ту самую дворцовую церковь, которая единственная напоминала о том, что представлял из себя Кристиансборг прежде.
Но и эта историческая церковь тоже сильно горела – и совсем недавно. Это случилось летом 1992 г., буквально через неделю после моего приезда в Копенгаген. Гуляющая вечером молодежь запускала петарды. Одна из них случайно попала на крышу, та вспыхнула, а вслед за ней полыхнуло и все остальное. После этого в течение целых 5 лет церковь и прилегающая к ней часть дворца находились на реставрации.
Но обгореть от огня петарды – это совсем не то, что дотла сгореть в огне революции, как это зачастую происходило со старинными дворцами в других частях Европы. Датчане не зря объясняют обилие прекрасно сохранившихся старинных построек в Копенгагене, да и по всей стране, отсутствием в их истории революций, в результате которых рушились дворцы, сжигались имения и грабились церкви. И большая заслуга в том, что Дания сумела прожить свою тысячелетнюю историю без революционных потрясений, принадлежит датским королям. Датские короли оказались мудрее других монархов и делали правильные выводы из чужих ошибок. Когда вся Европа бурлила, король Фредерик VII (1808–1863) прислушивался к донесениям своего посла в Париже, наблюдавшего очередную французскую революцию, и в 1849 г. даровал стране конституцию. Причем для этого выбрал день 5 июня, тот самый день, когда в 1219 г. родился датский флаг – кстати, старейший в мире. Решение ограничить свою власть вызвало тогда недоумение и непонимание во многих европейских дворах, в том числе и в российском. И еще больше монархи недоумевали, почему датский король решил добровольно передать огромную часть своей собственной резиденции – дворца Кристиансборг – только что созданному по его же указу парламенту, который назвали фолькетинг – то есть «собрание народа». Говорят, что из далекого Санкт-Петербурга Николай I написал своему «августейшему брату»: «Как ты мог отдать этим людям часть своего дворца? Можно ли представить, например, что я добровольно впущу чернь в Зимний дворец?»
Но вот стоит бронзовый Фредерик перед огромным Кристиансборгом – парламентским дворцом, глядя на такого же бронзового епископа Абсалона, основателя Копенгагена, и никому никогда не приходило в голову поднимать на него руку. А его дальнего потомка – нынешнюю королеву Маргрете II – датчане любят не только за то, что она талантливая художница и красивая женщина, но прежде всего за то, что она – достойная глава своей страны.
