Николай Захаров
Смутные времена. Книга 8
– Сколько? Три уже успел? Да меня полминуты не было,– удивился искренне Михаил.
– Значит, время в этом "глюке" твоем, у нас по-разному течет. Шевелись,– сверкнул глазами возмущенно Сергей.
– Это не мой – это ваш. Ладно, пусть наш,– Михаил махнул рукой, чтобы остановить возражения, которые готовы уже были раздаться из уст Сергея.– Займитесь тут, чем-нибудь пока с Анатолем, я за Мерседес. Раз уж тут сюрпризы обнаружились с временем, то бегу, вдруг уйду на пару минут, а вы тут год прождете,– Михаил вытряхнул из ладони колоду карт.– Вот, поучи пока интуриста в подкидного дурака играть.
– Год? Да мы тут с голоду сдохнем,– возмутился Сергей.– Вернешься и две мумии здесь обнаружишь, ядрена вошь,– Сергей щелкнул пальцами и рядом с колодой карт упал в траву ржавый наган.– Это чтобы совесть, когда грызть начнет, то было из чего застрелиться,– объяснил он зловеще.
– Нормально. Стволы из него вылетают раритетные запросто, а сухарей, тем более сможешь, если что, нащелкать,– отмахнулся от него Михаил, наощупь перемещаясь по лазарету к следующей кровати, с лежащей на ней Мерседес и, успев на прощанье услышать возмущенное:
– Продукты картонные получаются, через М.Э. Забыл? Сам грызи такое. Шевели батонами. Время не ждет,– рявкнул ему вслед Сергей, тем не менее, вытряхивая на траву ящик с бутылками, задребезжавшими от удара.
"Интересно пиво у Сереги с каким вкусом получилось",– подумал Михаил, присаживаясь рядом с мадемуазель Мерседес. Взяв ее сухую ладошку в свою руку, он даже вздрогнул от нахлынувших на него образов и ощущений. Было жарко, просто нестерпимо, потому что вокруг во все стороны расстилалась саванна или попросту степь. Редкие клочки травы, на высохшей и потрескавшейся почве, делали пейзаж унылым до спазмов в желудке, но саванна, тем не менее, жила активно и шевелилась со всех сторон, пыля копытами и наполняя уши ревом и блеянием. Утробно рыкнул кто-то за спиной и Михаил, невольно оглянувшись, выпустил руку девушки, забыв о ней на мгновение, а она, стоящая рядом, оттолкнула его, закричав по-французски.
– Мсье – это мой лев. Не мешайте,– выпалила из карабина раз за разом трижды в летящую на них в прыжке тень, рыже-серую. Что-то мелькнуло перед самыми глазами Михаила, опахнуло падалью и кислым тошнотворными миазмами потовых желез, исчезая где-то за спиной с ревом и топотом. Михаил щелкнул пальцами, вырывая себя и девушку из морока ее фантазий и ромашковая полянка, распушившаяся вокруг, показалась ему райским уголком, после африканского пекла. Здесь, рядом с ящиком присевшие, Сергей с Анатолем, уже откупорили бутылки и с унылыми физиономиями засунули их обратно в ящик. Очевидно, вкус не соответствовал ожидаемому, поэтому Сергей, с брезгливым выражением на лице, рассматривал этикетку, что-то бормоча себе под нос. Появление Михаила и Мерседес его явно обрадовало, так как он тут же опустил бутылку темного стекла в ящик и, вскочив на ноги, заорал:
– Молодец!!! Правильно я тебе фитиль вставил. Минуты не прошло, а он уже здесь и с барышней. Анатоль, встречай гостью, а ты давай обратно за Павловичем. Рот закрой и назад. Мадемуазель Мерседес, мы вас рады видеть и все такое, не желаете ли партию сыграть в картишки? Покер, подкидной дурак?– раскланялся Сергей перед девушкой, которая все еще сжимала в руках карабин и оглядывалась по сторонам, не понимая, что произошло, и куда это она попала, прямо с сафари. Михаил, не вступая в пререкания с Сергеем, повернулся и шагнул в ближайшие кусты, сориентировавшись по направлению к кровати с последним своим пациентом, которого "прапора" упаковали в самый дальний угол палаты и аппаратуры вокруг наставили чуть ли не столько же сколько у всех остальных вместе взятых. Очевидно, Петру Павловичу досталось все же гораздо больше, чем всем остальным, тем более, что на него давила еще и моральная вина, ведь это он "лопухнулся" и не "просек" ситуацию. И теперь, терзал себя в анабиозе так, что когда Михаил, добравшись до него, попытался войти в этот замкнутый на себя мирок, то получил сразу столько впечатлений разнообразных, от словесных до физических, что не сразу и сориентировался в этом шуме, гаме и вое, где его отец фактически находится. Пространство ощетинилось иглами, с которых капала кровь, и само было похоже на лезвие ножа, отточенное, холодное и беспощадное.
– Да, ты пап, похоже, растворился в этом сюрреализме…– Михаил щелкнул несколько раз пальцами, вышвыривая прочь, как мусор все колющее и режущее с глаз долой и, наполняя, освобождающийся объем, солнечным светом. Лучик солнечный просверлил сначала одно крохотное отверстие, затем еще несколько, потом прорвался сплошным потоком и Михаил, не мудрствуя лукаво, соединил полянку в ромашках с этим внутренним миром отца, усадив его рядом с Мерседес, которая повисла на плечах журналиста и что-то шептала ему на ухо.
Петр Павлович, придерживаемый за плечи сыном, тихо стонал, стиснув кулаки, прикусив нижнюю губу и на обращенные к нему призывы, не реагировал. Он был все еще там, среди ножей и игл, и вырваться, из небытия кровавого, не пытался. Создал для себя Ад, и, ухватившись за него, мучил себя, страшась того, что реальность еще хуже.
– Все нормально, па. Мы живы,– Михаил потряс слегка отца за плечи.– У нас, ты забыл, наверное, есть один хороший знакомый – Ванюша. Вытащил из пекла. Так что, не казнись, все обошлось. Открывай глаза, сейчас поподробнее все расскажу,– Петр Павлович, дернулся от его голоса, но стонать перестал и глаза открыл. Пролегшая на лбу, резкая как шрам морщина, удивленно перекосилась, и он прошептал дрожащим голосом.
– Сынок, живой?
– Все живы,– Михаил прижал голову отца к своей груди.
– Простите меня. Моя вина,– начал каяться тот, содрогаясь в спазмах рыданий.
– Почему твоя? Воля Божья, па,– возразил ему Михаил.– Мне Ванюша все тут разжевал. Слишком мы активно взялись за эту объективную реальность и буквально поскакали по "хвостам". Вот и оказались сразу на виду. И очень не понравились, кое-кому там. Всех ведь наших зачистили, кроме женщин. Так что, как всегда, на их плечи хрупкие все обрушилось.
– А мы теперь где?– Петр Павлович принялся оглядываться по сторонам.– Что за место такое?
– Это что-то вроде "карантина" для выздоравливающих. А на самом деле, все вы в лазарете "мазаришарифском" отдыхаете, под присмотром "прапоров". Тела физические. А души, стало быть, здесь. Сейчас посидим, поговорим. Все поймем правильно и назад в тушки свои. Их там пока Ванюша караулит от всякой нечисти. Боится, что набегут и займут, пока мы отсутствуем.
– Что за нечисть?– Петр Павлович приходил в себя на глазах, даже румянец на щеках появился и глаза заблестели.
– Понимаешь. Мы с Ванюшей в прошлый раз, когда заклятье поганское Рефелюца снимали, то он вроде как должен был торчать где-то типа в Преисподней долго. По прикидкам Ивана. Но вылез, скотина рогатая и теперь опять же, по словам Иванушки, заселился в Российского чиновника не самого мелкого. Так что удивительно, что мы почти день смогли продержаться ТАМ.
– А в "альтернативку" он тоже заявиться может?– Петр Павлович моментально врубился в возникшую проблему.
– Тоже. Поэтому сидим мы сейчас в веке примерно 17-ом, куда нас Ванюша впопыхах засунул, вытаскивая из джипа. Спешил так, что сам точно теперь не знает, куда зашвырнул.
– Давай подробно все минусы и плюсы, Мишаня,– Петр Павлович улыбнулся почти нормальной улыбкой.
– Тогда я сначала наших попутчиков, друзей теперь по скитаниям, сначала ознакомлю кое с какой информацией. Иначе, я вижу, у Анатоля глаза уже совершенно круглыми сделались. Не понимает ведь ничего из наших с тобой реплик. В общем количество посвященных в проект ХZX увеличивается еще на двух человек,– Михаил выдернул из ящика бутылку пивную и прочитал на этикетке.– "Пиво Вечное".– Ну и как вкус?– поинтересовался он у Сергея, вскрывая пробку о край ящика, который Сергей состряпал из дубовой доски не иначе.
– Никакой,– коротко бросил тот в ответ.
– Серега, ты не учел одного обстоятельства. Мы в "глюке", а это значит, что и продукты здесь должны быть нормальными. Просто ты стереотипно мыслишь. Подсознательно уверен, что получишь результат "никакой" и выдаешь именно его,– Михаил щелкнул пальцами и, попробовав напиток, удовлетворенно кивнул.– Пожалуйста. Прямо из холодильника. Угощайтесь, господа, пока я буду вам политинформацию читать,– предложил он всем.
– А верно ведь,– обрадовался Сергей, потянувшись к ящику.– Петр Павлович, вы как?
– Не откажусь,– улыбнулся тот в ответ, принимая протянутую ему посудину.
– Все, я начинаю,– Михаил похлопал в ладоши.– Прошу тишины и не перебивать. Все вопросы в конце. Кто сразу не поймет, повторю еще раз. Потом начну стучать по головам. Вбивать понимание, невзирая на пол и возраст.
– И мне вобьете, мсье Мишель?– всполошилась мадемуазель Мерседес.– Я вооружена. Имейте это в виду,– продемонстрировала она карабин.
– Вам сделаю исключение, мадемуазель,– успокоил ее Михаил и начал "политинформацию".
Попытался сжато ввести швейцарцев в тему XZX- проекта допотопного, но увидев в их глазах недоверие разрастающееся, после каждого слова им сказанного, остановился и, почесав озадаченно затылок, принял единственно верное, по его мнению, решение:
– Это по ходу все узнаете. Будете спрашивать, у кого захотите из "старичков" когда возникать будут вопросы по текущим моментам. А сейчас я остановлюсь на насущных проблемах, в которых мы увязли по уши, в буквальном смысле слова. Все здесь находящиеся, ну и отсутствующие члены нашего "тайного ордена". И еще неизвестно кому хуже. Им ТАМ… или нам ЗДЕСЬ. Вопрос открытый. Ну, а вам, Анатоль и Мерседес, прошу прощения, что так запросто – без мсье и мадемуазель, но вы сейчас на нашей территории и, влившись поневоле, правда, или скорее уж – влипнув, в наше дружное сообщество, тем самым стали нам ближе и роднее, так что отставим церемонии китайские. Или вы, против?
– Мы не возражаем, Мишель,– улыбнулась Мерседес.– Я знаю, что у вас в России даже есть пословица про вот такую ситуативность.– "В чужой огород, со своей морковкой не лезь".
– Браво, Мерседес. Вам удалось универсировать сразу три наши пословицу в одну. Про Тулу с самоварами, монастыри с уставами и чужие огороды с огурцами. Но суть уловили, а это главное. Анатоль?
– А я что? Я, как и Мерседес, тоже за монастыри и огороды с огурцами. Ничего, правда, не понял, но вам я доверяю в последнее время все больше и больше. Раз говорите, что так полагается у вас, то назовите хоть как, только в микроволновую печь не сажайте.
– И вы тоже знаток русских поговорок, Анатоль? Где про печь услышали?
– Читал у ваших классиков. Они у нас в переводе изданы, а я любитель чтения на досуге. Журналист все же. Профессия обязывает быть начитанным,– приосанился Анатоль.
Глава 2
– Рад за тебя, Анатоль, совершенно искренне. Ну, и, пожалуй, на этом мы и закончим вводную часть моей "политинформации". Смотрю на вас и вижу, четыре вполне осмысленные физиономии. Даже не верится, что всего полчаса назад, каждая из них занималась черт знает чем,– Михаил поднялся на ноги и хлопнул в ладоши.– По койкам, господа. Пора обедать в реальном физическом теле. Вдруг там тоже год прошел за это время.
Год, к радости всех очнувшихся в лазарете на своих больничных постелях, не прошел, но аппетит у всех оказался таким зверским, что "прапора" не успевали менять блюда.
– Ну, братцы-кролики, опять же рад за вас уже в "реале",– Михаил пил свой кофе и внимательно разглядывал выздоровевших соратников.– Серега, прекрати чавкать, как поросенок, ты Мерседес пугаешь. Треснет сейчас тебя по башке тарелкой и правильно сделает, между прочим.
– Кто чавкает?– обиделся Сергей.– Сам хлюпаешь, как теленок. Мерс, хряпни его чем-нибудь, ты удачно с ним рядышком сидишь. Я потом что-нибудь тебе за это подарю. Хочешь тонну золота или мешок брюликов?
– Мешок чего?– не поняла русского термина девушка.
– Алмазов ограненных,– Сергей протянул ей поварешку.– Вот, очень удобный черпак.
– Мешок большой?– Мерседес с интересом разглядывала протянутый ей кухонный инвентарь.
– Да любой. Хоть из-под сахара. В него этих стекляшек килограммов пятьдесят влезет. Бери и лупи,– Сергей продолжал держать поварешку протянутой.
– Пятьдесят?– Мерседес взяла поварешку двумя пальчиками и положила ее на стол.– Шутите?– вздохнула она.– А мне грустно.
– Не верите?– завелся Сергей и, хлопнув в ладоши, вывалил прямо у ног девушки тот самый пресловутый мешок из-под сахара, набитый под завязку, которую он изобразил в виде огромного красного банта.– Вот, пожалуйста. Размером с грецкий орех. Проверяйте, если хоть один меньше вот этого окажется, то тогда не Михаилу, а мне в лоб разрешаю закатать,– Сергей протянул Мерседес бриллиант, засиявший в лучах электрического освещения, всеми цветами радуги.
– Как это вы сделали?– раскрыла рот девушка, принимая подарок и восторженно на него уставившись, широко раскрытыми глазами.
– Да проще пареной репы. Вот с помощью этого браслета. Волшебный он. Магический. Вы тоже если его наденете, то сможете фокусы вот такие без труда проделывать. Ну-ка, как там тебя, служивый, замерь у наших гостей их коэффициент магический,– скомандовал Сергей одному из «прапоров», перетаскивающих медицинскую аппаратуру.
– Меня Епифаном нарекли,– пропищал "прапор", подвернувшийся Сереге под руку.
– Это кто ж тебя так окрестил, парнище?– удивился Сергей.
– Старшой наш – дядька Кондратий. Нравятся ему такие имена из святок,– вздохнул "прапор" жалобно, одновременно выполняя сканирование.– Готово.
– Ну и что там?
– У мсье единица, а у мадемуазель пятерочка,– сообщил результат Епифан.
– О как!– Сергей, приподняв правую бровь и с любопытством разглядывая, ничего пока не понимающую швейцарку.
– Что-то со мной не в порядке?– забеспокоилась она, под его пристальным взглядом.
– Да вы ведьма, сударыня. Судя по этому тестированию. Вас бы в средние века инквизиция на костре сожгла наверняка. У вас коэффициент второй по величине в нашей компании, после Михаила. Даже не спрашивайте, какой у этого колдуна. Но у вас второй результат.
– Ведьма? И что теперь?– совершенно растерялась девушка.
– Как жить с этим? Да, как и раньше. Без браслета вот такого, ваша пятерочка от единички Анатоля не особенно и отличается. Но вот если браслетик на руку оденете, а он накапливает магическую энергию, то, пожалуй, много чего сможете себе позволить. Мешок бриллиантов для вас, что для меня, мешок семечек сотворить. Не хотите попробовать, мадемуазель?– Сергей протянул девушке браслет и она, одев его на запястье, спросила.
– И что делать теперь?
– Теперь представьте себе в цветах и красках все, что в голову взбредет, только не слишком громоздкое. Начните с мелочи. Брошку, колечко, сережки. Чем отчетливее нарисуете предмет в своем воображении, тем получится лучше. Пальчиками щелкните, вот так,– Сергей продемонстрировал щелчок.– Или в ладошки хлопните, когда уверены будете, что пора уже материализовать вещь. Вот, пожалуй, и вся премудрость. Смелее. Глазки можно закрыть, чтобы мы вас своими рожами не отвлекали.
– Поняла,– Мерседес произнесла это слово с такими нотками сомнений, что стало понятно всем – не верит. Думает, что Сергей над ней подшучивает.
– Не верите? Напрасно. Попробуйте и убедитесь, что это не "пустой треп", как у нас говорят.
– Закрыть глаза и задумать вещь? И все?– переспросила девушка, послушно зажмуриваясь.
– Пальчиками еще щелкнуть не забудьте.– Напомнил ей терпеливо Сергей.– Умеете?
– Умею,– кивнула Мерседес, щелкая демонстрационно "перстами". И на колени, сидящему напротив нее Сергею, сверху рухнуло, материализовавшись, обручальное кольцо. Получилось оно к его счастью не очень тяжелым – кило на пять и, упав с высоты пары метров, отскочило от его ноги и покатилось, сверкающим обручем, по полу лазарета.
– Ни фига себе колечко! Первый блин комом – это нормально!– взвыл Сергей, растирая ушибленное место и провожая взглядом "первый блин комом". "Блин" ткнулся в ноги Петра Павловича и он, подхватив его, положил на столик перед "колдуньей", сидящей с открытым ртом.
– Поздравляю. Вы бы поглядели какой "блин" выпек ваш инструктор в свое время, когда примерил первый раз этот артефакт допотопный. Я вам как-нибудь продемонстрирую. Он у меня дома на комоде стоит,– улыбнулся Петр Павлович девушке ободряюще и подмигнул ей при этом озорно.
– Это я… мое?– испуганно произнесла Мерседес, не сводя взгляда с кольца.
– А кто же, милая? Браслет-то у тебя на руке,– подтвердил Петр Павлович.
– Я подумать ничего не успела. Почему колечко получилось и большое почему? Мне велико такое будет. Как носить?– запаниковала девушка.
– Носить не обязательно. А о колечке, очевидно, вы подсознательно все же думали. Анатоль скорее всего причина тому. А большое получилось… наверно потому что очень хотелось, чтобы надежным было. Ну, раз и навсегда. Вот так и проявилось в размере, скорее всего,– высказал свою версию Петр Павлович.– Это легко исправить. Михаил сначала коробок спичек размером со шкаф выдал "комом". А потом расфасовал по мелким коробкам. Быстро навык приходит. Представляете спички размером с бейсбольную биту?
– Я могу еще щелкнуть?– засмущалась девушка.
– Попробуйте, только без фанатизма,– Петр Павлович, хлопнул в ладоши, активируя "Завесу". Его примеру последовали все остальные, за исключением швейцарцев, удивленно глядящих на них.
– Мишань, обеспечь соратников броней,– попросил Петр Павлович и Михаил, щелкнув пальцами, выполнил его просьбу. – Давайте, Мерседес. Теперь хоть с колесо трактора можете колечко сделать и на голову Сергею сбросить. Не почувствует. Это еще один артефакт. "Завесой" называется. Вроде бронежилета, только не магический, а вполне материальный,– Михаил объяснил швейцарцам принцип работы "Завесы", продемонстрировав пластину.
– Чудеса!– только и смог за обоих вымолвить журналист.
– Нанотехнологии, Анатоль. Вы быстро к ним привыкнете. Давайте, Мерседес. Попытка номер два. Разбейте этот обруч для бочки, на мелкие звенья.
Мерседес опять зажмурилась и дважды хлопнула в ладоши, заставив всех завертеть головами, так как кольцо на столике, каким либо видимым изменениям не подверглось.
– Почему оно не послушалось?– разочарованно пискнула "ведьма".
– А что вы от него хотели, Мерс? Может оно, еще переваривает ваше пожелание? Не врубилось,– посочувствовал девушке Сергей.
– Ничего особенного я не задумала. Просто из одного большого хотела сделать два поменьше и чтобы надписи внутри памятные были. Про любовь вечную и верность на всю жизнь.
– Понятно. Колечко от такой дерзости видать "крышей поехало" и "выпало в осадок",– прокомментировал ее слова Сергей.
– Я не понимаю ваших идиом, Серж. Скажите проще?– взглянула на него умоляюще Мерседес.
– Проще если, то вторая половина вашего чародейства вполне удалась. Можете сами убедиться. Надпись выгравирована. "Пусть нас разлучит только смерть". Красиво. Эх, Анатоль, да если бы я был не женат, да если бы тебя здесь не было, да если мне бы еще бы…– Сергей махнул рукой сожалеюще.
– То ты бы, тогда бы чего?– Михаил похлопал друга по спине и тот, подпрыгнув на стуле, заорал:
– Что за манера подкрадываться сзади? Гад ты, Мишка. И ведешь себя по гадски. Павлович, врежьте ему в лоб по-отцовски. Чтобы не пользовался своими преимуществами. Снял "Завесу" ведь паразит, подкрался и вмазал. Больно, блин. Чтобы тебя дети твои на старости лет так потчевали – Петька с Пашкой и все остальные, зараза.
– Это я тебе от Аннушки привет передал, чтобы хвостом не вертел,– Михаил взял колечко "обручальное", прочел надпись и хмыкнул.
– Теперь, пожалуй, и я не смогу это изделие разбить на мелкие фрагменты. Жестко вы его к своей судьбе приковали. Как бы следом кататься не принялось до самой вашей кончины.
– Вот так получилось?– Мерседес затряслась и прижалась испуганно к Анатолю.– И что делать теперь с этим?– ткнула она пальчиком в кольцо.
– Есть у нас один друг, который, пожалуй, с этой проблемой справится, но вот что-то пропал куда-то и не показывается, хотя давно уже пора. Эх, черного кобеля не отмоешь до бела,– вздохнул Михаил. Выпрыгнувшая из ниоткуда кошка с сидящим на ней верхом человечком, вогнали новых членов "ордена" в ступор. Оба замерли, открыв рты.
– Разрешите представить вам нашего общего друга и спасителя – Иван,– торжественно произнес Михаил.– А это, Вань, мадемуазель Мерседес Рекруа и мсье Анатоль Дарье. Прошу любить и жаловать.
– Имена мне нравятся. А вот рты открытые, нет,– расхохотался Ванюша.– Вы что, кошек никогда не видели?
– Ви-ви-дели, мсье Ванья. Оч-чень приятно. А как ваше полное имя?– прошептала растерянно Мерседес.
– Мерс, не спрашивай. Его полное имя очень длинное. Полчаса нужно произносить. Никакой памяти не хватит. Я один раз попробовал, так он меня чуть не задолбал за это время. Поэтому – Иван. Ванюша, если ласково,– ответил за Ванюшу Михаил.
– Ваню-ю-ша,-пропела девушка и протянула Ивану ладошку.– Рада, очень и спасибо вам огромное. Ведь это вы нас спасли? Просите, что хотите. Все что у нас есть – ваше.
– А что у вас есть?– склонил голову Ванюша и лукаво прищурился, церемонно пожав мизинец. Затем он обскакал всех присутствующих, хлопая звонко ладошкой по подставленным ладоням и вернувшись к Мерседес, замер в ожидании.
– Одежда есть, телефон мобильный и немножко денег,– Мерседес поспешно выложила на столик и телефон, и кошелек.
– Это все мне?– обрадовался Ванюша.
– Мне ничего для вас не жалко,– закивала в ответ, тоже радостно, девушка.– Сумочка моя жаль ТАМ осталась. У меня в ней очень много полезных вещей было.
– Эта?– Ванюша спрыгнул на пол и полез под кровать. Выволок из-под нее женскую сумочку и бросил ее на колени Мерседес.
– Да. Она. Ой, как вовремя нашлась,– девушка принялась вытряхивать из найденной сумки на столик всякую всячину, и гора полезных вещей получилась действительно впечатляющей.– Вот,– выдохнула она.– Все что понравится, можете взять.
– Спасибо,– Ванюша запрыгнул на столик и принялся сортировать содержимое, перекладывая с места на место.
– А это зачем?– продемонстрировал он хозяйке пилку для ногтей и, получив ответ, остановился на этом предмете.
– Это возьму. Можно?
– И все?– разочарованно спросила Мерседес.
– Остальное оставьте для следующего раза,– улыбнулся ей в ответ Ванюша, уменьшая пилку и пряча ее в складках своей мантии.
– Следующего?– Мерседес, испуганно взглянула на Михаила.– Нас что, будут постоянно теперь убивать?
– Не пугай ты, Вань, девушку. Не так уж это и часто происходит даже в нашей экстремальной жизни. Не чаще одного раза в десять лет,– выдал статистику Михаил.
– Ой! Ведь больно-то как,– пригорюнилась Мерседес и, слезинки покатились из ее глаз.
– А сам?– дернул Михаила за рукав Сергей.– Мерс, не слушайте их обоих. Это вообще при наших возможностях практически исключено и не так уж и больно. Вот помню, как-то свернули мне шею – это было больно и потом месяц сны кошмарные снились, а вот когда позвоночник перебили, то вполне терпимо. И всего часов шесть пришлось поваляться. А когда в пропасть упал метров со ста и все кости сломал, то вообще через пять минут уже все было в порядке. Привыкаешь очень быстро. Страшно первые десять лет. А потом…– Сергей пренебрежительно махнул рукой.
– Что?– замерла испуганно Мерседес.
– Потом, как с гуся вода. Отряхнешься и снова в бой,– почти торжественно, закончил Сергей.
– Спасибо. Я поняла. Вы, мсье Серж, сколько раз уже умирали?– Спросила девушка.
– Раз пять, наверное. Я не считал,– Сергей пожал плечами.– Эй, Кондратий, глянь в архив. Сколько раз меня замочили за эти годы суетные?– обратился он к «прапору».
– Тридцать тысяч четыреста восемнадцать раз нанесли смертельные удары в различные жизненно-важные органы. Устройство условно именуемое "Завеса", отразила тридцать тысяч четыреста четырнадцать из них. Положительный результат – четыре летальных исхода,– доложил Кондратий.
– Вот, слышите? Даже меньше и почему? Потому что, в этой самой "Завесе" в этих четырех случаях я не был. Таким образом, что?..– Сергей сделал паузу, а Мерседес пожала плечами.
– Таким образом, если соблюдать технику безопасности, то летальных исходов можно избежать вообще. Даже если в вас попадут из того поганого гранатомета. Как он там называется у этих отморозков? "Муха" вроде бы.
– А-а, почему тогда мы ТАМ не экипировались в эту "Завесу"?– спросила Мерседес.
– Вот, Мерс, вопрос прямо не в бровь, а в глаз. Давай, Мишутка, продолжай свою лекцию про космические корабли, которые бороздят просторы Большого театра, а у меня что-то от всех этих треволнений, глаза заслипались. Я прилягу и вздремну чуток, ладно?– Серега зевнул, потянулся до хруста в суставах и упал на свое ложе. Очевидно, он действительно зверски хотел спать, потому что тут же засопел и даже слегка всхрапнул, видимо от удовольствия, которое испытал, очутившись в объятиях Морфея.
– Нервы как у носорога,– проворчал Михаил, взглянув на друга с завистью.
– Сам бегемот,– пробормотал Сергей сонным голосом и, повернувшись на бок, засопел еще глубже.
– Ну и спи. Обойдемся без твоих идиотских комментариев,– Михаил повернулся к Ванюше, который усевшись рядом с Мерседес, чистил ногти, подаренной пилкой.
– Ванюш, объясни-ка ты нам бестолковым, почему вот это колечко не желает рассыпаться на мелкие изделия? Я попробовал, не удержался помочь Мерседес, но, увы. Потерпел фиаско.
– Чего терпел?– спросил Ванюша.
– Неудачу потерпел. Ты что итальянский язык не выучил до сих пор?
– А зачем он мне нужен был? Я по алфавиту двигаюсь, изучая обстоятельно нации и народности. Русских, правда, пришлось волей неволей прежде всех изучить. Ты понимаешь почему? А вот остальных по порядку изучаю. До буквицы "И" я еще не добрался.
– Очень, значит, обстоятельно изучаешь, при твоих-то способностях,– понял Михаил.– А племя это африканское у тебя на какую букву?
– На "Ж". Вот у них-то и застрял. Ты же знаешь, что если я за что-то берусь, то пока не закончу начатое, не останавливаюсь. А у них фонетика с морфологией такие сложные, куда там этому "фиаске" итальянскому. Правда, я уже слов пару сотен знаю, но пока говорю очень скверно,– Ванюша выдал хриплый клекот, вытянув губы трубочкой и пару раз кашлянув, спросил.– Как думаешь, что сие означает?
– Вой голодного шакала в лунную ночь,– попробовал угадать Михаил и Ванюша восторженно закричал.
– Ну вот, не зря я тебе добавил силенок. Есть в тебе что-то эдакое. Почти ведь угадал. Это так аборигены величают своего вождя. А по-русски это означает.– Мудрый пес, проживший много лун и потерявший один глаз на охоте.
– И где я тут чего угадал? Где про шакала? Может ты перепутал и вождя зовут – "Мудрый шакал потерявший глаз и свихнувшийся от огорчения"?– рассмеялся Михаил.
– Нет. "Мудрый пес, проживший много лун и потерявший глаз на охоте",– Ванюша снова взвыл и в конце захрипел так отчаянно, что даже Мерседес не удержалась и погладила его по голове.
– А сейчас я что сказал? Кто рискнет угадать?– похоже, что Ванюша готов был продемонстрировать немедленно все двести слов, которые ему удалось выучить в африканском племени.
– Рискну предположить, что это "Мудрый пес и т.д." подавился чем-то вроде банана, а ты оказался кстати рядом,– попробовал рискнуть опять Михаил.
– И снова тебе бонус, Мишаня. Я в восторге от твоих блестящих способностей. Это действительно так в племени называют период сбора урожая кокосовых орехов.
– Кокосов? Но я-то предположил что банан. И что не собирают, а подавился вождь им. Вон как ты хрипел. У меня мурашки по коже побежали,– рассмеялся Михаил.
– Какая разница? Кокос, банан? Главное, что мышление у тебя аналитическое в верном направлении сразу вектор выстраивает,– Ванюша зарычал, очевидно, решив воспроизвести следующую фразу им изученную, но Михаил дернул его за плечико и прошептал:
– Вань, давай языком африканским займемся позже, а? Я специально для этого тебе себя на целый день выделю. А сейчас очень тебя прошу, давай займемся нашими насущными проблемами.
– Ловлю на слове. Все будете свидетелями. Так чего там у нас с этим кольцом? Фиаска?– согласился Ванюша, взглянув на кольцо проблемное.
– Фиаско,– поправил его Михаил.
– Один хрен. Подумаешь заместо "О" "А" произнес. Ну и что там это фиаскО-О-О?– проворчал Ванюша.
– Мерседес привязала его к себе надписью, и теперь оно не подчиняется магии,– терпеливо объяснил Михаил.
– Что за надпись?– Ванюша прыгнул на стол и прочел выгравированную фразу.– Полный бред, но с чувством. Уважаю. Проблемы тут нет никакой. Два способа в легкую ее решить. Первый – это умереть, как в надписи и указано. Тогда колечко мгновенно утратит заклятье. А второе… – Ванюша интригующе замолк.
– Что второе? Первый не годится. Жаль девушку. Только ведь выцарапалась из джипа. Не тяни кота за хвост, Вань,– не выдержал Михаил.
– Стереть гравировку,– рассыпался смешком Ванюша.
– Тьфу ты,– Михаил щелкнул пальцами, и надпись внутри кольца исчезла, а само оно тут же взвилось к потолку и просыпалось дождем из обручальных колец. Колечки запрыгали со звоном по полу, и одно упало на колени Мерседес. Анатолю тоже повезло – колечко обручальное упало ему на голову и, скатившись, оказалось в подставленной им машинально ладони.
– Ах!– восхищенно вскрикнула Мерседес, схватив кольцо и проверяя впору ли. Оказалось в самый раз. Анатоль так же сунул свой палец в свое кольцо и радостно повернул лицо к подруге:
– Это предложение руки и сердца, милая Мерс? Необычное. Я согласен.
– Я тоже,– девушка положила голову на плечо Анатоля и тот, обняв ее за плечико, растянул губы в улыбке, совершенно идиотской, подтверждая расхожее утверждение, что все влюбленные поголовно сумасшедшие.
